ПРО то, как оно было и есть.
Интересно, что сегодня люди, имеющие опыт общения с Советской властью, ограниченный территорией посещаемого ими детского садика, а то и яслей - делают выводы об звериной сущности коммунистического режима.
Да режим был еще тот - не сахар.
Но его поведение не укладывается в рамки какой-нибудь схемы. Было много чего разного.
Вот, к примеру, мать всеми нами горячен любимого актера Михаила Казакова дважды арестовывали, на книгу его отца сам (!) Сталин плохую резолюцию наложил. Казаков - еврей (5-й пункт). К тому же Миша - избалованный лентяй (http://ns1.ip-ip.org/biography/mihail-kozakov.htm).
НО!
В 1952 году он решает поступать в школу-студию МХАТ при конкурсе… 75 человек на место.
И что?
Поступает.
Случай?
Да.
Уникальный?
Как сказать.
В Уральском университете, где я имел честь учиться, кафедру диалектического материализма (кто сегодня помнит - что это такое?) возглавлял доктор-профессор Лев Наумович К. - высокий, сутулый, некрасивый, но очень мощный и умный мужчина. С ним-то и приключился казус: от Льва Наумовича забеременела студентка третьего курса филологического факультета. И не найдя понимания у будущего папы, она написала на него заявление в партком. Был тогда такой распространённый жанр эпистолярной прозы - письма в профком и партком. Не забудем: в те времена (60-е годы прошлого века) заведующим насквозь идеологической (диалектического материализма!) кафедрой мог быть только член ума, чести и совести той эпохи, т.е. коммунист.
Заявление пострадавшей (здесь, в оценке, как я понимаю, возможны варианты) рассматривали на заседании парткома Университета.
Я сам никогда в КПСС не вступал. Но в ту пору техническим секретарем парткома (протокол вела) была моя знакомая девушка. Поэтому историю эту знаю из первых рук и во всех деталях.
Заседание начиналось для К. - крайне скверно, можно сказать - катастрофически.
Члены парткома, уважаемые профессора и доценты вставали и говорили о том, что обрюхатить девицу, это не то занятие, ради которого партия и социалистическая Родина доверили Льву Наумовичу свой самый мощный инструмент воспитания - марксистско-ленинскую философию.
Били очень сильно по самым незащищённым местам: идеолог, коммунист, воспитатель, отец, муж и даже … дед.
Дело разворачивалось самым скверным образом - на горизонте явно маячило исключение из партии, с неизбежным вручением «волчьего билета».
Но тут слово взял Борис Павлович В., человек весьма преклонных лет, биолог, член-корр. АН СССР.
Он сказал: « Дорогие коллеги. Вот смотрю я на то, как совершенно справедливо вы критикуете коллегу К, и думаю - как было бы хорошо, если на его месте стоял я. Но - увы».
Все улыбнулись. Подумали.
В результате провинившийся (?) получил строгий выговор с занесением в учетную карточку, был изгнан в Уральский научный центр АН СССР, из которого он продолжал преподавать тем же студенткам то же самое, но уже на основе штатного совместительства.
У профессора К. был друг - профессор Г.
Профессор Г. был экономистом, одних с Марксом взглядов, национальности и, как мне тогда казалось - возраста. Кроме того был он ректором самого популярного экономического ВУЗа города. И, конечно (как без этого?) коммунистом - членом пленума горкома КПСС.
Так вот, проф. Г. соблазнил свою аспирантку.
Общественность возмутилась.
Возмущенная общественность исчерпывающе состояла из зав. кафедрой бухучета в сельском хозяйстве, коммунистки Б.
Эту Б. проф. Г. вырастил сам: она под его научным руководством написала диссертацию о том, как при советской власти расцвела жизнь Шадринского уезда Пермской губернии. Отчет она вела с того, времени, как уездная ситуация была описана в бессмертном труде В.И. Ленина «Развитие капитализма в России» (не путать с более поздним, но, несомненно, более талантливым произведением Ю.М. Лужкова, под тем же названием).
Как не сопротивлялся отдел науки и учебных заведений горкома партии, Б. настояла, разбирательство состоялось. На нем Б. и объяснила своему бывшему научному руководителю, что жизнь в стране Советов изменилась круто: иметь аспиранток вне учебного процесса теперь было недозволенно никому, ни членам пленума ГК КПСС, ни еще каким членам.
Итог: строгий выговор с занесением и ссылка в солнечный Краснодар заведующим кафедрой политической экономии.
Вспоминая эти, доступные моей памяти, истории я думаю: а что бы случилось с этими профессорами, окажись они не в «людоедском» СССР, а в каком-нибудь университете сегодняшней, человеколюбивой Америки?
И еще. Система СССР в послесталинские времена не была злой. Она была дурной, а временами бешенной. Кого-то она, конечно, сжирала и костей не находилось. Большинство живущих под ее неусыпным доглядом она не трогала, но некоторых, особо шустрых - кусала. И сегодня те из них, кому вовремя уколы от бешенства не поставили, отвечают умершей системе тем же.
Да режим был еще тот - не сахар.
Но его поведение не укладывается в рамки какой-нибудь схемы. Было много чего разного.
Вот, к примеру, мать всеми нами горячен любимого актера Михаила Казакова дважды арестовывали, на книгу его отца сам (!) Сталин плохую резолюцию наложил. Казаков - еврей (5-й пункт). К тому же Миша - избалованный лентяй (http://ns1.ip-ip.org/biography/mihail-kozakov.htm).
НО!
В 1952 году он решает поступать в школу-студию МХАТ при конкурсе… 75 человек на место.
И что?
Поступает.
Случай?
Да.
Уникальный?
Как сказать.
В Уральском университете, где я имел честь учиться, кафедру диалектического материализма (кто сегодня помнит - что это такое?) возглавлял доктор-профессор Лев Наумович К. - высокий, сутулый, некрасивый, но очень мощный и умный мужчина. С ним-то и приключился казус: от Льва Наумовича забеременела студентка третьего курса филологического факультета. И не найдя понимания у будущего папы, она написала на него заявление в партком. Был тогда такой распространённый жанр эпистолярной прозы - письма в профком и партком. Не забудем: в те времена (60-е годы прошлого века) заведующим насквозь идеологической (диалектического материализма!) кафедрой мог быть только член ума, чести и совести той эпохи, т.е. коммунист.
Заявление пострадавшей (здесь, в оценке, как я понимаю, возможны варианты) рассматривали на заседании парткома Университета.
Я сам никогда в КПСС не вступал. Но в ту пору техническим секретарем парткома (протокол вела) была моя знакомая девушка. Поэтому историю эту знаю из первых рук и во всех деталях.
Заседание начиналось для К. - крайне скверно, можно сказать - катастрофически.
Члены парткома, уважаемые профессора и доценты вставали и говорили о том, что обрюхатить девицу, это не то занятие, ради которого партия и социалистическая Родина доверили Льву Наумовичу свой самый мощный инструмент воспитания - марксистско-ленинскую философию.
Били очень сильно по самым незащищённым местам: идеолог, коммунист, воспитатель, отец, муж и даже … дед.
Дело разворачивалось самым скверным образом - на горизонте явно маячило исключение из партии, с неизбежным вручением «волчьего билета».
Но тут слово взял Борис Павлович В., человек весьма преклонных лет, биолог, член-корр. АН СССР.
Он сказал: « Дорогие коллеги. Вот смотрю я на то, как совершенно справедливо вы критикуете коллегу К, и думаю - как было бы хорошо, если на его месте стоял я. Но - увы».
Все улыбнулись. Подумали.
В результате провинившийся (?) получил строгий выговор с занесением в учетную карточку, был изгнан в Уральский научный центр АН СССР, из которого он продолжал преподавать тем же студенткам то же самое, но уже на основе штатного совместительства.
У профессора К. был друг - профессор Г.
Профессор Г. был экономистом, одних с Марксом взглядов, национальности и, как мне тогда казалось - возраста. Кроме того был он ректором самого популярного экономического ВУЗа города. И, конечно (как без этого?) коммунистом - членом пленума горкома КПСС.
Так вот, проф. Г. соблазнил свою аспирантку.
Общественность возмутилась.
Возмущенная общественность исчерпывающе состояла из зав. кафедрой бухучета в сельском хозяйстве, коммунистки Б.
Эту Б. проф. Г. вырастил сам: она под его научным руководством написала диссертацию о том, как при советской власти расцвела жизнь Шадринского уезда Пермской губернии. Отчет она вела с того, времени, как уездная ситуация была описана в бессмертном труде В.И. Ленина «Развитие капитализма в России» (не путать с более поздним, но, несомненно, более талантливым произведением Ю.М. Лужкова, под тем же названием).
Как не сопротивлялся отдел науки и учебных заведений горкома партии, Б. настояла, разбирательство состоялось. На нем Б. и объяснила своему бывшему научному руководителю, что жизнь в стране Советов изменилась круто: иметь аспиранток вне учебного процесса теперь было недозволенно никому, ни членам пленума ГК КПСС, ни еще каким членам.
Итог: строгий выговор с занесением и ссылка в солнечный Краснодар заведующим кафедрой политической экономии.
Вспоминая эти, доступные моей памяти, истории я думаю: а что бы случилось с этими профессорами, окажись они не в «людоедском» СССР, а в каком-нибудь университете сегодняшней, человеколюбивой Америки?
И еще. Система СССР в послесталинские времена не была злой. Она была дурной, а временами бешенной. Кого-то она, конечно, сжирала и костей не находилось. Большинство живущих под ее неусыпным доглядом она не трогала, но некоторых, особо шустрых - кусала. И сегодня те из них, кому вовремя уколы от бешенства не поставили, отвечают умершей системе тем же.