Национальная идея: ВЫЖИТЬ.
Последние кровавые события в московском метро заставляют вновь обратиться к теме выживания.
Убитые террором - видимая часть айсберга. Есть жертвы на которые никто просто не обратит внимания. А их много больше. Это те, кто скончались от стресса, от страха.
Их, к сожалению, много, поскольку россияне обладают аномально низким порогом стрессоустойчивости. Так реформы, проведенные в начале 90-х годов прошлого века, вызвали гигантскую волну стрессовой смертности - к 2000 году анамальная сверхсмертность унесла жизни ЧЕТЫРЕХ миллионов человек. Наши исследования по странам бывшего соцлагеря (Чехия, Польша, Венгрия), переживших нечто похожее, не выявили негативных последствий «шоковой терапии» в таких катастрофических размерах.
Судьба наградила нас «русским крестом»: смертность растет, рождаемость снижается - страна исчезает.
Причина?
Подорвана жизнестойкость народа.
И не мудрено.
Только в ХХ веке мы потеряли:
- Первая мировая война и Гражданская война - около 17 млн.,
- голод 1933-34гг. и репрессии 30-х годов - 7 млн.,
- Великая Отечественная война и голод 1946-47гг. - около 30 млн.,
- крушение СССР - 4,3 млн.
Почему сегодня, когда процессы исчезновения россиян с лица планеты, приобретают характер непреодолимой катастрофы, власть озабочена светодиодными лампочками и часовыми поясами?
Потому, что эта власть - российская.
Россия, как государство родилась, в виде колонии. Эта была не обычная колония, где толстые белые безжалостно эксплуатировали тощих туземцев. У нас в роли толстых выступала национальная элита, а роль туземцев исполнял презираемый ею народ. Эта комбинация позволила создать великие творения искусства и сформировала антигуманную государственную систему.
Власть, возникшая в России, как инородное, абсолютно чуждое ей тело (см. историю Рюриков), только утвердилась в этом качестве в период Орды. И сегодня она остается такой же: враждебной и жестокой к народу.
Это не характеристика людей, находящихся во власти.
Это характеристика российской власти.
Люди, какими бы прекраснодушными они не входили в российскую власть, не пропитавшись ее жестокосердием, существовать в ней не могут. Подавление всех и вся - традиция власти в России, идущая от Калиты, Ивана Грозного, Петра, Сталина… она абсолютно стабильна и не зависит от цвета нашего знамени или мелодии нашего гимна.
Попытки очеловечить власть воспринимаются в России только и исключительно, как проявления ее слабости. Ответом была и будет смута. Бывало, что главари бунта выхватывали власть из ослабших ручонок бывших властителей, устраивали массовые пляски на их костях и… с энтузиазмом продолжали деяния своих предшественников.
Элита боится народа. Она прячется от народа за забором. Символом нашей страны является отнюдь не Кремль, а Кремлевская стена.
Власть жестока. Но власть и робка. Она робеет изменять что-либо в как-то и кое-как двигающейся государственной машине. Эта робость стала особенно заметна после того, как бывший комбайнер просверлил малюсенькую дырочку гласности в перегретом котле стабильности. Рвануло так, что мало никому не показалось.
Колониальное состояние России длится долго. Даже очень долго. Но оно не может продолжаться всегда.
Все так сошлось: сегодня иссяк последний позитив - на экономическую бурю-кризис теперь накладывается еще и постоянное, на много десятилетий вперед, снижение доли работоспособного населения России. Поэтому нам предстоят бои. Это будут жестокие социальные бои.
Повышение пенсионного возраста, или резкое падение цен на нефть, или природные и техногенные катастрофы… не важно, что станет детонатором.
А может быть взрыва и не будет: все медленно и постепенно сдуется.
В любом случае, исторический эксперимент с интровертной колонией - Россией, близится к своему завершению.
Но есть и хорошая новость: благодаря всем этим обстоятельствам у нас, наконец, появилась так давно искомая, так сильно желанная нашим интеллектуалам, национальная идея.
Она проста и абсолютно понятна: нам, россиянам надо выжить, сохраниться.
Как?
Если честно - не знаю.
Напрашивается проект регулируемого заселения: превращения России XXI века в Северо-Американские Соединенные штаты XVIII - XIX веков.
Хотя, может быть, уже и поздно.
Наша участь во многом определена тем, что мы - русские, в основе своей, по-глупому бесстрашны. Мы безалаберны и беспечны, поскольку воспитаны на сказках, где Иван-дурак стабильно завершает свои подвиги «веселым пирком», и все сложности сводятся к тому, что «по усам текло, да в рот не попало».
Но то - старые русские добрые сказки.
И совсем другое дело - жизнь.
А это, как говорят в Одессе: две большие разницы.
Фото номера:
Покой.
Убитые террором - видимая часть айсберга. Есть жертвы на которые никто просто не обратит внимания. А их много больше. Это те, кто скончались от стресса, от страха.
Их, к сожалению, много, поскольку россияне обладают аномально низким порогом стрессоустойчивости. Так реформы, проведенные в начале 90-х годов прошлого века, вызвали гигантскую волну стрессовой смертности - к 2000 году анамальная сверхсмертность унесла жизни ЧЕТЫРЕХ миллионов человек. Наши исследования по странам бывшего соцлагеря (Чехия, Польша, Венгрия), переживших нечто похожее, не выявили негативных последствий «шоковой терапии» в таких катастрофических размерах.
Судьба наградила нас «русским крестом»: смертность растет, рождаемость снижается - страна исчезает.
Причина?
Подорвана жизнестойкость народа.
И не мудрено.
Только в ХХ веке мы потеряли:
- Первая мировая война и Гражданская война - около 17 млн.,
- голод 1933-34гг. и репрессии 30-х годов - 7 млн.,
- Великая Отечественная война и голод 1946-47гг. - около 30 млн.,
- крушение СССР - 4,3 млн.
Почему сегодня, когда процессы исчезновения россиян с лица планеты, приобретают характер непреодолимой катастрофы, власть озабочена светодиодными лампочками и часовыми поясами?
Потому, что эта власть - российская.
Россия, как государство родилась, в виде колонии. Эта была не обычная колония, где толстые белые безжалостно эксплуатировали тощих туземцев. У нас в роли толстых выступала национальная элита, а роль туземцев исполнял презираемый ею народ. Эта комбинация позволила создать великие творения искусства и сформировала антигуманную государственную систему.
Власть, возникшая в России, как инородное, абсолютно чуждое ей тело (см. историю Рюриков), только утвердилась в этом качестве в период Орды. И сегодня она остается такой же: враждебной и жестокой к народу.
Это не характеристика людей, находящихся во власти.
Это характеристика российской власти.
Люди, какими бы прекраснодушными они не входили в российскую власть, не пропитавшись ее жестокосердием, существовать в ней не могут. Подавление всех и вся - традиция власти в России, идущая от Калиты, Ивана Грозного, Петра, Сталина… она абсолютно стабильна и не зависит от цвета нашего знамени или мелодии нашего гимна.
Попытки очеловечить власть воспринимаются в России только и исключительно, как проявления ее слабости. Ответом была и будет смута. Бывало, что главари бунта выхватывали власть из ослабших ручонок бывших властителей, устраивали массовые пляски на их костях и… с энтузиазмом продолжали деяния своих предшественников.
Элита боится народа. Она прячется от народа за забором. Символом нашей страны является отнюдь не Кремль, а Кремлевская стена.
Власть жестока. Но власть и робка. Она робеет изменять что-либо в как-то и кое-как двигающейся государственной машине. Эта робость стала особенно заметна после того, как бывший комбайнер просверлил малюсенькую дырочку гласности в перегретом котле стабильности. Рвануло так, что мало никому не показалось.
Колониальное состояние России длится долго. Даже очень долго. Но оно не может продолжаться всегда.
Все так сошлось: сегодня иссяк последний позитив - на экономическую бурю-кризис теперь накладывается еще и постоянное, на много десятилетий вперед, снижение доли работоспособного населения России. Поэтому нам предстоят бои. Это будут жестокие социальные бои.
Повышение пенсионного возраста, или резкое падение цен на нефть, или природные и техногенные катастрофы… не важно, что станет детонатором.
А может быть взрыва и не будет: все медленно и постепенно сдуется.
В любом случае, исторический эксперимент с интровертной колонией - Россией, близится к своему завершению.
Но есть и хорошая новость: благодаря всем этим обстоятельствам у нас, наконец, появилась так давно искомая, так сильно желанная нашим интеллектуалам, национальная идея.
Она проста и абсолютно понятна: нам, россиянам надо выжить, сохраниться.
Как?
Если честно - не знаю.
Напрашивается проект регулируемого заселения: превращения России XXI века в Северо-Американские Соединенные штаты XVIII - XIX веков.
Хотя, может быть, уже и поздно.
Наша участь во многом определена тем, что мы - русские, в основе своей, по-глупому бесстрашны. Мы безалаберны и беспечны, поскольку воспитаны на сказках, где Иван-дурак стабильно завершает свои подвиги «веселым пирком», и все сложности сводятся к тому, что «по усам текло, да в рот не попало».
Но то - старые русские добрые сказки.
И совсем другое дело - жизнь.
А это, как говорят в Одессе: две большие разницы.
Фото номера:
Покой.