Три Скарамуша
Три Скарамуша
В свое время я удивился, когда узнал, что большой успех к Сабатини пришел не с "Одиссеей капитана Блада", а со "Скарамушем". Написал Сабатини немало уже в самом начале XX века, издал целый ряд романов, был коммерческим автором с некоторой аудиторией. Но прошел не один год после издания ранних его вещей, прежде чем наконец ему удалась эта необычная книга. Успех был поразительный, даже экранизацию Сабатини предложили очень быстро. Уже потом была замечательная "Одиссея капитана Блада", большие тиражи, коммерческий успех, другие экранизации. Правда, вот с экранизациями дело обстояло хорошо лишь на первый взгляд - Сабатини с ними поразительно не везло. Даже в экранизации "Одиссеи капитана Блада" со знаменитым Эрроллом Флинном оригинальная история была серьезно переработана и упрощена. В каком-то смысле успех сыграл злую шутку с автором: "Скарамуша" пытались перенести на киноэкран как минимум дважды и оба раза скорее пользовались его именем, чем пытались воплотить его роман на экране. Впервые это сделали очень оперативно и с размахом в 1923, а позднее решили сделать лучше в 1952. Вторая экранизация сейчас куда известнее, а фехтовальные сцены там считаются очень удачными и профессионально поставленными, даже эталонными. Но все самое живое, яркое, интересное и глубокое, что было в этом авантюрном романе, испарилось без следа из обеих экранизаций. В каком-то смысле оба киношных "Скарамуша" - яркий пример провала и иллюстрация на тему того, что же не так с приключенческим кино и отображением фехтования в кинематографе вообще, и в Голливуде - в частности.
Особенно интересен и необычен "Скарамуш" своей фехтовальной линией повествования. Он в отдельных моментах внешне напоминает "Капитана Фракасса" Теофиля Готье и даже к нему прямо отсылает. Но при ближайшем рассмотрении сходство оказывается нарочитым, даже откровенно издевательским. Непохож "Скарамуш" и на другие знаменитые книги Сабатини. Например, если в "Одиссее капитана Блада" фехтование было важно в отдельных эпизодах, где интересно раскрывало характер главного героя, то в "Скарамуше", по-видимому, у него была функция куда запутаннее. Главный герой "Скарамуша", адвокат Андре-Луи Моро, на момент начала действия романа не был фехтовальщиком - в противоположность Бладу из "Одиссеи...", который, как подчеркивает автор, искусно владел оружием. В "Скарамуше" главный герой изначально - неплохо устроившийся обыватель, защищающий своего крестного, мелкого аристократа, и избегающий конфликтов, помимо судебных и словесных. Он далек от революционных настроений и каких-либо воинственных занятий. На первый взгляд, его конфликт с другим, исключительно влиятельным аристократом, случаен. Это результат стечения обстоятельств, когда на дуэли гибнет его друг детства. Случайное и неслучайное в романе обыграно очень интересно: местами напрямую, местами намеками и без особых объяснений.
Фехтование как бы и не касается главного героя. Столкновение Андре-Луи, будущего Скарамуша, с миром дуэлянтов поначалу вообще не привело его к занятиям фехтованием, несмотря на подстроенную дуэль, где на его глазах насмерть закололи его ближайшего друга. Он полностью игнорирует, казалось бы, естественную мотивировку занятий фехтованием, которая должна была бы следовать из случившегося. Андре-Луи даже в голову не приходит учиться фехтовать и использовать фехтование для мести: он применяет куда более грозное оружие почти сразу. Даже когда подворачивается такая возможность, мотивы у Скарамуша самые приземленные и не имеющие ничего общего с местью. Сабатиниевский Скарамуш использует оружие, и это обычный пистолет. Великого мастерства во владении им он тоже не показывает - стреляет и угрожает с близкого расстояния. Более того, для Андре-Луи ход мыслей, типичный для героев авантюрных романов, авторов этих романов и изрядной части читательской аудитории - противоестественен и абсурден, об этом несколько раз ясно пишет автор. После исходной дуэли фехтование как часть сюжета, как важный элемент, на первый взгляд, вообще исчезает из повествования. Исчезает вплоть до последней части романа! Но даже там у него очень странная роль, откровенно подчиненная основным сюжетным мотивам. И тем не менее, роман "Скарамуш" без фехтования невозможно представить (в отличие от "Одиссеи...", кстати говоря!), скрытая его роль в повествовании огромна.
Начать, думаю, следует с самого образа Скарамуша, от которого роман и получил свое название. Сначала он действует в рамках закона, но столкнувшись с явным произволом легко отвечает на это провокацией: Андре-Луи начинает разжигать пожар революции, чтобы отомстить одному врагу. Когда Андре-Луи бежит из родных мест после почти удавшейся эскапады, он невольно берется за театральную карьеру и за амплуа Скарамуша. И этот образ ему оказывается впору - здесь случайное и неслучайное вновь сходятся. Жизнь и театр начинают по-шекспировски переплетаться.
Сабатини сразу отсылает читателей к почтенной французской театральной традиции, к Мольеру и Корнелю, затем к комедии дель арте и ее южным и северным маскам, Плавту и т.д. Видимо, автор рассчитывал на читателей, знакомых с театром и его историей, достаточно эрудированных или любопытных, чтобы не слишком сложным вышел намек. Впрочем, подтекст, невысказанное здесь еще занятнее. У Скарамуша, который на французской сцене лишился исходной воинственности и даже шпаги, был не столь отдаленный предок из южных масок, Скарамучча. Как и Капитан, представитель северных масок и "предок" Капитана Фракасса, он изначально был персонажем воинственным, большим бахвалом и откровенно трусоватым субъектом, уклонявшимся от боя и прямого противостояния. Французский Скарамуш стал его закономерным вариантом развития. Интересно, что у Сабатини Андре-Луи внешне соответствует этому амплуа и отождествляет себя со Скарамушем; он действительно редко действует силой, напрямую. Более того, он чаще всего убегает от конфликта, - на сцене и в жизни. Однако у Скарамуша есть не вполне явная сторона, этимологическая. Исходно Скарамучча (scaramuccia) - слово, обозначающее небольшую стычку, позднее - перепалку, в том числе словесную. Оно того же происхождения, что и слова, прямо связанные с специфическим родом боевых действий и...фехтованием. Такие слова, как английские skirmish, skirmisher, итальянские schermo, schermire, испанские esgrimir, esgrima происходят от одного и того же германского корня sker. Скарамуш - образно говоря, "происходит" не просто от хвастуна из старинной комедии дель арте, а еще и от легко вооруженного воина-застрельщика, которому хитрость, умение фехтовать и мобильность жизненно необходимы. Скарамуш по своему призванию именно что фехтовальщик, пусть фехтует не рапирой и не шпагой, а словами. И здесь театр возвращается к повседневности, Скарамуш далеко не так уж театрален, оказывается. И это тоже не случайно.
Сабатини родился в семье оперных певцов, театр ему не чужой. Вырос он, видимо, во многом на театральной традиции. А до того, как стать писателем, в детстве и юности, Сабатини жил в разных европейских странах, владел несколькими языками. Итальянский для него был родным. А еще Сабатини до писательской карьеры успешно трудился переводчиком с нескольких языков, и этимология Скарамуччи и Скарамуша для него не была сюрпризом. Впрочем, все это остается в подтексте романа. И подтекст отлично сочетается с образованием, профессией, взглядами (довольно циничными), поведением и особенно склонностью к талантливой манипуляции главного героя. Не исключено, что служба в британской разведке в годы Первой Мировой также сыграла роль в том, как строил сюжет Сабатини в "Скарамуше".
Сабатиниевский герой далек от традиционного безупречно-положительного персонажа приключенческих романов. Контраст между ним и каким-нибудь героем Скотта разителен. Впрочем, происходящие с Андре-Луи события от этого только становятся внутренне логичнее. Неспроста главный герой сначалаа всерьез интригует против совершенно реального врага, затем на сцене проделывает обратную эволюцию, становясь примитивным шутом в маске из старинной комедии дель-арте, а потом "дорастает" до сперва персонажа современной ему французской комедии, а затем до какого-то своего образа. Но только потом, уйдя из театра, он неожиданно для себя берется за холодное оружие, причем, добивается больших успехов в кратчайший срок. Можно сказать, Скарамуш возвращается к истокам и при этом становится новатором: у Сабатини он опережает свое время и находит способ управлять ситуацией в фехтовальном поединке, отталкиваясь от двойных и тройных переводов, он учится рассчитывать свои и чужие действия без ошибок так же ловко, как в театре, повседневной жизни или политике. А еще театральность оказывается мнимой, этакой иллюзией-обманкой, стирается грань между сценическим и обыденным.
При всем этом, фехтовальная линия в последней части книги гармонично сочетается с характером и интеллектом, устремлениями и наклонностями Андре-Луи Моро. Сложные взаимоотношения главного героя с самыми разными персонажами, от любимой девушки до учителя фехтования, от крестного отца до политикана Ле Шапелье, и все резкие перемены в их судьбе, частное и общественное, отлично увязаны между собой. В итоге простой на вид сюжет оказывается довольно хитрым переплетением случайных и закономерных событий, приобретает ту реалистичность и жизненность, которой часто нехватает авантюрному роману, не говоря уже о нынешней приключенческой фантастике. "Скарамуш" читается легко, даже описания и отсылки к истории революции 1789 года не замедляют его, хотя автор словно невзначай говорит о вообще-то тяжелых и неприятных темах и нисколько не идеализирует своих героев, особенно главного. И вот тут-то интереснее всего итоговый результат: если в "Одиссее капитана Блада" действие могло бы обойтись и без фехтовальных сцен, то в "Скарамуше" без них никак.
Фехтование из книги можно было бы выдрать только с мясом, что называется. Оно стало неотъемлемой частью сюжета как бы помимо воли действующих лиц. Фехтовальный поединок, который должен был бы стать устаревшим и ненужным в новой революционной Франции, и уж тем более для главного героя, далеко не идеального кавалера, - оказывается совершенно необходимым и неизбежным в текущей ситуации, - в силу стечения обстоятельств, застарелых конфликтов, амбиций, политической борьбы, деловых интересов и личной мести. И этот поворот не кажется надуманным, наоборот очень даже органично смотрится. А для Франции - тем более, ведь политическая дуэль там благополучно существовала и в XX веке, причем, дуэль на шпагах - пусть даже с куда меньшим риском для жизни и репутации. И как-то так выходит, что у легкой и развлекательной книжки оказывается очень непростая, неожиданно реалистическая сторона. На первый взгляд, действие "Скарамуша" - подчеркнуто театральное, автор все время ссылается на безумный мир и безумие рода человеческого, а если присмотреться, то оказывается, что сюжет чем-то близок, пожалуй, не только книгам Стивенсона, но и даже пьесам Шекспира. Обращением с реальностью и театром, по крайней мере, он с ними сближается.
"Скарамуш" был особенным романом. И именно по этой причине кинематографисты обошлись с ним по методу Прокруста. Первая экранизация была скорее последовательным набором иллюстраций к сюжету книги, которые слабо были увязаны друг с другом. Однако если отдельные поворотные события она отразила достаточно близко к оригиналу, с образами героев, - и главных, и второстепенных, и даже совсем уж эпизодических, - киношный "Скарамуш" даже не пытался справиться. Главный герой вышел плоским и условно-положительным. Его близкие - схематичными. Враги - карикатурными. Исторические лица - плакатными.
Режиссерский Андре-Луи не очень умело действовал, совершенно не интриговал. Он не был Скарамушем. Но даже политические деятели выглядят в экранизации чужеродными, включая Дантона, которому режиссер явно симпатизировал. А ведь у Сабатини Ле Шапелье и Дантон были не самыми приятными и положительными персонажами, но они вышли живыми. Самой живой частью кинокартины оказались декорации, - и массовка, изображавшая озверевшую парижскую революционную толпу. В этот революционный Париж верится, несмотря на откровенное глумление над ним и пародийность этой толпы. Резвились актеры массовки от души, живописные лохмотья, акты вандализма и даже дикие рожи, которые они корчили, - все выглядело хорошо, сочно и где-то правдоподобно, несмотря на откровенную гротескность. На этом фоне было бы хорошо показывать саму революцию или споры интеллектуалов вокруг нее, вышло бы забавно. Но вот действующие лица смотрелись откровенно не на своем месте.
Фехтование было, выглядело фехтованием, было скучным само по себе и как часть повествования. Лучшая часть фехтовальных сцен - калитка с неожиданно заевшей щеколдой во время финальной дуэли, и дамы, которые пытаются прорваться внутрь и остановить дуэль. Правда, сцена вышла затянутой все равно. Еще хорош был урок в школе фехтования, авторы явно изучали исторические интерьеры и антураж. Но все сложные нюансы, вся неоднозначность, все коварные интриги, не говоря уже о подтексте исчезли из фильма полностью. Впрочем, и с подбором актеров вышло нехорошо, какой-то абсолютный провал в каждом случае. У Сабатини интересны были даже эпизодические персонажи, будь то сторож, актеры или друг главного героя. Но всех этих занятных типов просто выкинули из сценария или изобразили совсем уже плоско. Конфликты между ними максимально упростили. Очевидно, создатели киноверсии были невысокого мнения о зрителях. Та первая экранизация была еще немой, но нынешние славные традиции явно были заложены еще тогда, без малого сто лет назад. Это видно по новой экранизации, поставленной 30 лет спустя.
Экранизация 1952 года пошла по пути наименьшего сопротивления, по пути стандартного приключенческого кино с фехтованием. Сюжет упростили по максимуму. Оставили исходную дуэль, где злой аристократ убил друга главного героя. Главный герой, атлетичный парень, начинает мстить, но неудачно. Они с маркизом соперничают из-за прекрасной дамы, это показано более откровенно, чем в романе. Интересно, что от типажа Андре-Луи не оставили ровным счетом ничего. Не верится, что этот крепыш - себе на уме. Нет в нем ничего от хитрого и остроумного адвоката, который старается не прибегать к силе. Нет необычного и не самого приятного характере.
В самом деле: зачем усложнять-то? Здесь Андре-Луи почти сразу решает присоединиться к справедливой революционной борьбе, ведь злой враг - маркиз - угнетатель и изувер. Патриотичный и горячо благодарный ему учитель фехтования помогает с тренировками. Линия учителя фехтования уничтожена сразу, ничего не остается от Бертрана дез Ами, обедневшего дворянина, отличного и консервативного фехтовальщика, хорошего человека и доброго друга, случайно убитого во время подавления волнений лояльными режиму войсками. Нет никакой живой интеракции, нет фирменной сабатиниевской иронии и неожиданных сюжетных поворотов, где главным наставником Андре-Луи оказывается вовсе не дез Ами, а его библиотека.
Линия подготовки к отмщению примитивна. Сначала у героя получается не очень, потом его вообще чуть не убивают. Он спасается и бежит, тренируется... Но под конец он справляется и побеждает врага. Никогда в кинематографе так не было, и вот опять! Еще он прячется в театре, и у него роман с актрисой, но театральная линия тоже упрощена, она легковесно, все конфликты почти целиком отброшены. Мир театра, комедии дель арте, у Сабатини такой яркий и необычный, упрощен: не надо напрягать зрителя, кассовые сборы могут упасть. Итак в этой экранизации тоже Скарамуша нет. Как говорится, бревно - это хорошо отредактированное дерево. В этой версии "Скарамуша" отказались даже от метода Прокруста, просто убили все оригинальное, от цинизма и склонности к манипуляторству главного героя до линии дез Ами, который вовсе не готовил героя к поединку с маркизом, потому что Скарамуш не собирался так воевать со своим недругом. Более того, Сабатини явно высмеивает это клише, и сценка получается живой и небанальной. То, что в книге Скарамуша подталкивают к такому разрешению конфликта, причем, умело манипулируя его слабостями, остается за кадром, это слишком сложно для Голливуда.
Любой нестандартный сюжетный поворот из романа Сабатини нещадно выкидывается из кинокартины. Любой сложный комментарий на темы социального и политического конфликта в предреволюционной Франции замещается действием без мысли и чувства. Скарамуш в книге - первооткрыватель новой манеры фехтования, он хитроумный интриган, способный в фехтование привнести свое глубокое понимание человеческой натуры и способный на хладнокровное, отстраненное убийство, чем напоминает задир-дуэлянтов, которых презирает и карает собственноручно. Это внутреннее сходство его не красит, о чем он прекрасно знает сам, что умело скрывает за маской циника. И это не первое его сомнительное деяние, равно как и не последнее. Скарамуш - подстрекатель, провокатор и политикан, его вполне можно окрестить "отравителем общественного мнения", как отзывались тогда о французских революционных пропагандистах, журналистах, редакторах, памфлетистах и тому подобных участниках "подводных течений" революции 1789 года. Называли не зря: в средствах тогда создатели общественного мнения не стеснялись. Если Сабатини вскользь поднимает эту тяжелую тему, то киноделы ее игнорируют.
Скарамуш в книге живой и настоящий, сложный и не очень положительный герой, хотя и не лишенный принципов и способный удерживаться от совсем уж неприемлемых для него поступков.. В фильме это плечистый здоровяк, который непонятно почему побеждает первого фехтовальщика Франции. Еще нельзя понять, почему этого увальня кто-то слушает и ценит. Ну да, достаточно ведь с годик плотно позаниматься, и любой бретер не страшен, а любой спор и вовсе несложно выиграть, чего там думать-то.
Постановка фехтовальных сцен соответствующая: трудно отобразить сложный поединок между отличными бойцами, трудно поставить его достоверно, трудно показать внутреннее напряжение, работу мысли, страх и его преодоление. Совсем трудно сделать такую сцену органичной частью всего прочего действия и не скатиться в примитивное морализаторство, показательную порку или еще как-то сфальшивить. Сабатини сумел даже финальную дуэль сделать внутренне логичной, напряженной, наполненной интригой - и интересной с фехтовальной точки зрения. А ведь там преимущество было у Андре-Луи, и можно было ожидать избиения маркиза. Но автор сумел не опуститься до такого примитивного поворота сюжета: его маркиз де Латур д'Азир не зря фехтовальщик высокого класса. К сожалению, всегда гораздо проще показать, как менее умелого новичка сначала бьют без напряжения, хотя он старается и чему-то успел научиться, а потом показать, как он все превозмог. Схема примитивная, но рабочая. И с сюжетом можно не напрягаться. Даже в гонконгских боевичках как-то изобретательнее подходили к этому вопросу: герой там изучает тайный стиль, в процессе поединка прозревает и находит путь к победе.
Увы, в киношном "Скарамуше" до высот какой-нибудь "Змеи в тени орла" и не дерзают подняться. Зрителю и так сойдет. Тем примечательнее экранизация 1952 года, что в том "Скарамуше" фехтование как таковое поставлено хорошо, там фехтовали отменно. У фехтовальных сцен есть драматургия и внутренняя логика. Отлично сыгран маркиз, верится, что он мастер фехтования. Он убедителен и красиво работает. И снято ведь технически интересно. И интерьер умело используют. Это особенно ярко видно на контрасте с плохими сценическими поделками, где бестолково машут инвентарем, чтобы "было красиво". Но на фоне романа - оглушительный провал, торжество клишированности, скука смертная. Не исключено, что за серьезное отображение такой литературной основы, будь это сто раз беллетристика, никто бы и не взялся: материал требует исключительно творческого подхода, новых подходов как к драматургии, так и к отображению фехтования - совсем как постановка фехтовальных сцен из "Гамлета" или "Ромео и Джульетты", с которыми традиционно все очень непросто. Но если за этими попытками осилить шекспировский материал столетия опыта, в том числе отрицательного, и столетия попыток, самых разных и довольно дерзких, подняться до Шекспира, то с приключенческим кино ситуация скорее обратная.
Проблема кажется шире отдельно взятого романа. Кинематографистам лучше даются простые образы и конфликты. Фехтование из разных версий "Узника Зенды", "Капитана Блада", "Морского ястреба", "Скарамуша", всевозможных версий "Трех мушкетеров", "Горбуна", "Капитана Фракасса" и многих других объединяет одна общая черта: прямолинейные положительные герои и их конфликты со злодеями отлично поддаются обработке, к ним проще написать хороший диалог, их легче поставить технически, сценически и фехтовально. По-настоящему сложный материал не поддается простым методам, его не отредактируешь до бревна, он сопротивляется. Из всего многообразия фехтовальных сцен в кинематографе, из великого множества таких подборок в сети считанные единицы по-настоящему интересно сделаны. Те, что получились, просты и незамысловаты, по большей части. Часто это сцены показательного избиения новичка мастером или простые поединки героя со злодеем. Впрочем, новых экранизаций того же "Скарамуша" уже давно никто не делает, и едва ли это случайно.
https://www.youtube.com/watch?v=alyziLBjy8A
https://www.youtube.com/watch?v=xmFnX8DmEeA