Большие перемены - 5. Самая скользкая тема. Часть первая, предварительная.
Большие перемены - 5. Самая скользкая тема. Часть первая, предварительная.
Дуэль в специальной литературе издавно предстает явлением в жестких рамках. Ее так и называют порой - ритуализированная агрессия. Сложнее дело обстоит с фехтованием как практичным искусством: где и в каких его вариантах заканчивается ритуал и набор внешних формальных ограничений, и начинается фехтование, очищенное от него? Дескать, вот есть ритуал и формализм, а вот жизнь во всем ее многообразии. Ритуал - тема излюбленная для психологов, и в эти дебри я не берусь заходить. Гусыня, описанная видным психологом, придумывающая себе "комфортный" и "безопасный" ритуал для уверенности в дне настоящем, - может статься, и правда сродни человеку. В самом деле, люди нередко ведут себя под влиянием каких-то смутных мотиваций, изобретают себе ритуалы для обеспечения безопасности, и сплевывание через плечо при виде черной кошки - далеко не самый странный пример такого поведения. Ритуал - штука, по-видимому, многообразная; обусловлен он самыми разными механизмами и факторами, далеко не только биологическими. Одно дело "защищаться" от черной кошки, другое - выполнять сумоистские церемонии перед поединком, связанные с культом плодородия, совсем уж третье дело - выполнять определенный порядок действий. Одно дело - молиться перед судебным поединком, и совсем другое - месяц за месяцем обмениваться с недругом формальными вызовами и ответами на вызов, чтобы получить желаемые условия дуэли. Наконец, совсем уж отдельный случай - использовать определенную технику или подход в бою и быть ярым противником других приемов, причем нередко не из соображений практических, а из приличий, представлений о нормах или вкусовщины. Все это связано с ритуалами, все это разные стороны ритуалов, но самое главное - все эти примеры относятся к разным случаям и ситуациям. И, наконец, а что помимо ритуала, что с прагматическим подходом в чистом виде, когда фехтовальщика интересует просто-напросто выживание и победа, а все прочие обстоятельства становятся совершенно неинтересными? Как там вообще обстоит дело с целями и задачами?
Судебная тяжба перед судебным поединком
Взявшись за эту тему и поразмыслив над ней, я пришел к выводу, что так просто к ней не подступиться. Но ее чисто фехтовальная сторона представляет отдельный интерес, и вот на ней я пока остановлюсь. На первый взгляд, фехтование - особенно классическое фехтование - это своеобразный гимн эффективности, практичности, функциональности и целесообразности. На первый взгляд, все в этом фехтовании, будть то способ удержания рукояти клинка определенным хватом, физическая подготовка, сложнейшие тактические схемы или даже инвентарь, демонстрируют очищенный от пустой мишуры подход. Но есть у меня сильное подозрение, что так дело обстоит лишь на первый взгляд. Любой вид фехтования, даже просто боя с оружием, всегда существовал в определенном общественном контексте, для определенных целей, в рамках определенной среды, при определенных ограничениях и требованиях. И если приглядеться к разнице между этими несхожими контекстами, окажется, что и с олимпийским фехтованием не все так ясно. Но начну я, пожалуй, именно с судебного поединка.
Тальхоффер, судебная дуэль на павизах и мечах. Неудобное вооружение, если присмотреться.
Практика судебных поединков давно отошла в прошлое, и хотя буквально недавно некоторые американские юристы рассматривали возможность таких поединков в наше время, затея эта, как и затея с возрождением каперства, к счастью, так и осталась курьезом и предметом фантазий. Судебный поединок перестал существовать в западном мире очень давно, но в Средневековье был не такой уж и редкостью. Особенно интересно соотношение норм этого поединка и навыков фехтования. Целый ряд ранних учебников по фехтованию содержит материал по приемам для этого вида конфликта, и первое же, что бросается в глаза - внутренняя логика такого поединка такова, что многие фехтовальные навыки в нем лишь ограниченно применимы или вовсе немыслимы. В частности, в судебных поединках как среди незнатных, так и среди аристократов смена оружия была постоянным явлением. Порой после одного обмена ударами бойцы должны были сразу сменить вооружение. И так могло продолжаться довольно долго.
С точки зрения бойца-специалиста, который отлично владеет определенным оружием, выгоднее и удобнее было бы оставить привычный вид оружия, и довести начатое до конца. Но зачастую ни правила, ни наблюдатели, ни арбитры такого не позволяли. В дело вмешивались внешние рамки - представления и нормы судебного поединка. Примечательно, что сам по себе такой конфликт зачастую заканчивался самым скверным образом: проигравшего нередко жестоко казнили или лишали всех прав. С точки зрения практичного подхода, разумнее было бы всячески использовать "свои" коронки, излюбленные виды оружия и навыки. Однако во многих регионах влияние таких преимуществ намеренно стремились свести к минимуму или вовсе исключить. В одних случаях выбиралось оружие, не дававшее явного преимущества, или же оружие быстро менялось. В других - можно было выставить замену - подготовленного поединщика из родни или друзей. В третьих случаях, если разрыв в навыках и кондициях был высок, либо пользовались такой заменой, либо ограничивали преимущество одного из бойцов. Крайним вариантом такой дуэли была дуэль между мужчиной и женщиной, описанная у ряда немецких авторов. Интересно, что для уравнивания шансов, мужчину помещали в яму, где он стоял по пояс в земли и даже при этом привязывали руку к поясу. Таким образом обеспечивалось равенвство возможностей. Разумеется, подобные обстоятельства сразу же сказывались на технике, тактике, психологической стороне поединка. Главной целью было создать равные условия, чтобы в дело вмешались высшие силы, и суд, таким образом, был бы беспирстрастным и справедливым.
Тальхоффер, судебная дуэль между женщиной и мужчиной
Но дело было не только в создании "объективных условий". Этот судебный поединок в приницпе не был делом двух конфликтующих сторон, будь то кланы или группировки, два представителя одной общины или семьи. К судебному поединку то или иное отношение имела вообще вся община: его обеспечивали и организовывали уполномоченные представители с судейскими полномочиями, разрешение на него давали светские феодалы или даже правители госудаств, его проводили публично и в присутствии сановников, магистрата и влиятельных лиц. Если же что-то шло не так, как положено, касалось это всех. Самым ярким примером, видимо, была история с судебным поединком во времена французского короля Филиппа Августа. Через некоторое время после убедительной победы на поединке победитель исповедался на смертном одре священнику и открыл, что на самом деле правой стороной был проигравший. Это произвело совершенно ошеломительное впечатление на общественность. Произошедшее стали считать знаком свыше, свидетельством божественного гнева на всю общину, от мала до велика. И в итоге чуть ли не на государственном уровне было устроено публичное покаяние с публичным же шествием, крестным ходом и молитвами. Иначе говоря, в глазах истеблишмента да и всего общества, такой поединок был общим делом, а его неправомерность - общей проблемой. Совсем иначе дело обстояло с дуэлями во Франции второй половины XVI века: нередко дуэль там была персональным делом дуэлянтов или двух групп дуэлянтов. Общество и государство не хотели и не могли эффективно вмешиваться в ход такой дуэли. Это было непростой задачей даже в XVIII и XIX вв. Обыкновенно они и не считали такую дуэль сферой своей ответственности. Дуэль миньонов произвела скандал, потому что речь шла о фаворитах короля и наследника, да и сами участники были очень известными личностями. Безвестных жертв дуэлей той поры и подсчитать непростая задача.
Тальхоффер, судебная дуэль как религиозная церемония
Судебный поединок бывал нередко не слишком честным, и его как способ решения споров и конфликтов нередко осуждали. Даже в довольно далекой от такого поединка житийной литературе фигурируют жуткие истории про самое настоящее преследование умелым бойцом обывателя, жестокое издевательство после победы над ним, - и чудесное исцеление жертвы судебного поединка местным святым. Любопытно обстояло дело с навыками в поединках между аристократами. Фиоре, по-видимому, тренировал одного из своих учеников-аристократов для поединка с небезызвестным маршалом Бусико. Этот французский аристократ был не самым лучшим полководцем Столетней войны, но зато отличным бойцом и одним из самых известных рыцарей своего времени. Он вполне мог проводить акробатические трюки в полном доспехе. Бой был жестко регламентирован, смена оружия, переход от конного к пешему поединку - тоже. Но в ходе схватки более умелый или удачливый, Бусико сумел сбить противника с коня и решил, что имеет право продолжить атаку верхом. В дело тут же вмешались другие аристократы, наблюдавшие за боем. Разумеется, все это накладывало отпечаток на технику: недаром и Flos duellatorum, и трактат Тальхоффера, и австрийская Гладиатория, и многие другие сочинения распадаются в случае дуэли на набор приемов (которые либо получатся, либо нет). На этом фоне поздний судебный поединок между Жарнаком и Ла Шастеньере выглядит аномалией. Жарнак с его домашней заготовкой и Ла Шастеньере - участники поединка, где сторона Жарнака, по одной из версий, успешно манипулировала правилами и приобрела не совсем честным путем преимущество. Причем, Жарнак действовал с расчетом и пользовался техникой, не дававшей Ла Шастеньере никаких шансов - при правильном подходе. В другом случае борцовские навыки и опыт боя в доспехах Ла Шастеньере не оставил бы Жарнаку никаких шансов. Однако судебный поединок просуществовал в том виде так долго по той причине, что был частью целого мира, где нормы, регламентировавшие конфликты - от судебных до госудаственных, сильно отличались от более поздних, были ритуализированы. Регламентировалось поведение даже на поле боя.
Камилло Агриппа
Новая дуэль и новое фехтование зарождались в ситуации вакуума власти, отсутствия контроля со стороны общества, отсутствия полицейской власти, самоустранения от конфлитка местных властей. Если взглянуть на трактаты таких авторов, как Агриппа, Фабрис, Монеси, Джиганти и целого ряда других, окажется, что эти авторы и не ожидали от противника соблюдения формальностей, этикета. Не рассчитывали они и на удобные и комфортные условия, на знакомое и искусственно организованное пространство. Там, где уходила в прошлое ритуальная сторона поединка, менялась и техника, и обстоятельства, и сам его характер. Часть трактатов подобных авторов посвящена противостоянию внезапной атаке на улице. На эту же тему пишет Ди Грасси. Об этом же говорит Сильвер. Но и здесь в дело вмешивается, так сказать, ритуальная сторона. Человек, все время тренирующийся на ровной поверхности или в зале, годами отрабатывавший определенные шаги, движения, удары и дистанции, может так же повести себя и в непривычной, неподходящей ситуации. Принятая в рамках определенной школы техника - тоже своего рода ритуал. При отсутствии альтернатив, иных школ и течений, ритуализированная техника начинает жить особой, отдельной жизнью.
В фехтовальной технике конца XVII века многие приемы и подходы выходили из употребления не только из-за того, что их считали непрактичными, устаревшими, опасными или медленными, не только из-за новой конструкции оружия, иного веса и баланса, не только из-за преимуществ устоявшейся техники, но и по той причине, что не было принято их применять. Так часто бывает в разных случаях: когда-то не было принято бить ногами. Во многих традиционных видах конфликта запрещены удары ниже пояса. Представители определенной группы населения не носят некоторые виды оружие - законопослушные граждане обычно не носят нож, например, и традиция эта очень давняя. Уважающие себя горожане в Северной Италии не нападают на недруга в его доме. Из-за этого, среди прочего, в изгнание отправился буйный юноша Бенвенуто Челлини. Ограничения такого рода обусловлены нормами, приличиями, представлениями о том, что можно, а чего нельзя делать. Даже у банальной перебранки в ренессансной Италии были рамки дозволенного, и обусловлены они были статусом участников конфликта и нормами, принятыми в данном городе. По похожей причине, если шпагой не принято рубить, ей будут только колоть. Но в принципе рубить шпагой вполне можно, и это в некоторых случаях даже предпочтительно. Примечательно, что современное спортивное фехтование - тоже пример крайней ритуализации конфлитка. Не только спортивные снаряды поменялись и стали легче, правила и представления о том, что такое победа и поражение несколько раз поменялись в спортивном фехтовании за сравнительно короткий исторический период: нынешнее олимпийское фехтование здорово отличается технически от того, что можно было наблюдать в середине XX века или чуть ранее. И нормы и представления о целях и задачах фехтования, вероятно, влияли на этот процесс не меньше, чем защитное снаряжение, шпаги, сабли и рапиры или системы фиксации попаданий. Не исключено, - хотя тут я не стану утверждать категорично, - что именно сохранение и консервация определенных норм и представлений больше всего влияет на то, как выглядит драка, поединок, соревнование. Да, в этой ситуации хитрые люди будут искать и успешно находить лазейку в нормах и правилах - совсем как Жарнак и ряд других дуэлянтов. Но действовать они в любом случае будут, оглядываясь на правила и нормы. Особенно если речь не о спортивном состязании, а о поединке, где решается судьба человека - его будущее физическое или социально выживание. Другое дело - как оценить влияние таких факторов на характер фехтования?
