(no subject)
*ухо не слышит и зуб не ймёт*
Интересно другое, интересно, что на Святой земле детей за уши тягают, а у нас - сразу по жопе. Видел я возле Старого Иерусалима, как мальчик залез на вот эти камни высоченные, и мама его запричитала: «Ой, ой! Фима! Ты сейчас оттуда свалишься!» Проходящий мимо подтянутый молодой хасид в одно движение вспорхнул на эту гору огромных камней и снял малыша. Дальше мама подняла сына за ухо и так затрясла, что у него ножки над асфальтом затрепетали. А я смотрел и думал: у нас в далекой заснеженной России он сразу же получил по жопе, у нас на уши не размениваются. Хотя, наверное, больно, больнее за ухо-то, чем по мягкому месту. Впрочем, меня в детстве пороли прыгалками, ну такие советские, девочки должны знать. Один случай даже расскажу.
Решил я, дурень, как-то - это я на севере когда жил - проломить ночной горшок молотком. Неожиданно, правда? Я сам не ожидал такого желания, но чем неожиданней, тем больше подкупает. Взял я ночной горшок, молоток в сарае нашел, сел во дворе поудобнее и с одного-двух ударов этот самый горшок деконструировал.
Меня поймали две бабушки: бабушка и прабабушка. Одна держала, другая порола. Я не проронил ни звука, лежал, перекинутый через колено и вспоминал только, как во времена Французской революции благородные дамы перед гильотиной просили не надругаться над их обезглавленными телами и даже платили палачу приличные деньги, иначе тело отдавали толпе, а французы во все времена умели, как поступить с женщиной, пусть и без башки.
И когда меня, выпоротого, отпустили, я дико на всех обиделся и убежал в кедровую рощу. Это далеко от нашего дома, но я и раньше ходил. Я лег, зареванный на полянке под кедрами, чтобы отпеть свою опозоренную душу... ой, нет, попу, и вдруг увидел, что поляна вся буквально усыпана земляникой! Все-таки Бог меня всегда любил и любит. Земляники было огромное количество. Страшное количество, я такого никогда ни до, ни после уже не видел. Я стал ее собирать прямо в подол футболки. Набрал - кучищу! И уже забыл, что меня выпороли, всё забыл, бегу обратно домой с полным подолом земляники: «Бабушка Лина, бабушка Маша, выходите скорей! Смотрите, сколько я вам земляники насобирал!»
А что выпороли - то, конечно, за дело. Горшок денег стоит эмалированный. И зачем я тот аннигилировал - до сих пор ума не приложу...
Вот у моих белорусских знакомых, например, муж с женой, классные такие, хорошие, но им в бошку вбилось, что они никогда не трахались на дереве. Они мучались около двух лет от этой мысли. Когда они потом мне это рассказывали, я, признаться, от смеха плакал горючими слезами. И вот живут муж с женой, и покоя им не дает одна мысль, о которой не каждому и скажешь... В конечном итоге залезли они где-то на пустыре, подальше от посторонних глаз, на какой-то тополь, принялись заниматься любовью и, конечно, оттуда пизданулись. Слава Богу ничего себе не поломали, но желание потрахаться на дереве само собой как-то отступило.
Вот за такие вот вещи я и люблю людей, вас люблю, ребята. Это же настоящий панк-рок, праздник человечества. Или, например, один мой знакомый пункер увидел милицейский бобик и пошел, и пописал на него. Внутри же сидела бригада ОМОНа на спец.задании, со взведенными курками. Они так офигели от этого поступка, что минуты три еще молча сидели, охеревая. Потом моего панка заломали, вломили в наказание по лицу и перекинули во внешний мир через забор, что вдоль шоссе.
Как можно не любить таких людей (с обеих сторон)? Или вот я когда на больничку заезжал, в метро видел: едет деточка, совсем тоненькая, школу вот-вот только закончит. Сидит, коленки прижаты, глазки зеленые в пол... А потом ка-а-ак достанет она бутерброд, размером с меня, как станет его жрать - мамочки мои! Оттуда майонез брызжет, кетчуп, люди вокруг жмурятся, чтоб в глаза не попало, я аж дар речи потерял! Сожрало это чадо бутерброд из трех булок, утерла ротик рукавом платья, который обычно целуют и снова опустила зеленые глаза долу.
Да ну как такую не любить! Я б расцеловал бы ее тотчас, но меня могли бы посадить по не очень хорошей статье...
Про ведро раков любимой девушке я уже рассказывал. В общем, резюмирую, любите людей за их сумасшествие. Нормальными они у вас всегда под рукой: строгие, добытчивые, ответственные, а сумасшедших явно не хватает. Любите вот эту дурь в башке: она делает нашу жизь веселой и христианской. Поклон.
Интересно другое, интересно, что на Святой земле детей за уши тягают, а у нас - сразу по жопе. Видел я возле Старого Иерусалима, как мальчик залез на вот эти камни высоченные, и мама его запричитала: «Ой, ой! Фима! Ты сейчас оттуда свалишься!» Проходящий мимо подтянутый молодой хасид в одно движение вспорхнул на эту гору огромных камней и снял малыша. Дальше мама подняла сына за ухо и так затрясла, что у него ножки над асфальтом затрепетали. А я смотрел и думал: у нас в далекой заснеженной России он сразу же получил по жопе, у нас на уши не размениваются. Хотя, наверное, больно, больнее за ухо-то, чем по мягкому месту. Впрочем, меня в детстве пороли прыгалками, ну такие советские, девочки должны знать. Один случай даже расскажу.
Решил я, дурень, как-то - это я на севере когда жил - проломить ночной горшок молотком. Неожиданно, правда? Я сам не ожидал такого желания, но чем неожиданней, тем больше подкупает. Взял я ночной горшок, молоток в сарае нашел, сел во дворе поудобнее и с одного-двух ударов этот самый горшок деконструировал.
Меня поймали две бабушки: бабушка и прабабушка. Одна держала, другая порола. Я не проронил ни звука, лежал, перекинутый через колено и вспоминал только, как во времена Французской революции благородные дамы перед гильотиной просили не надругаться над их обезглавленными телами и даже платили палачу приличные деньги, иначе тело отдавали толпе, а французы во все времена умели, как поступить с женщиной, пусть и без башки.
И когда меня, выпоротого, отпустили, я дико на всех обиделся и убежал в кедровую рощу. Это далеко от нашего дома, но я и раньше ходил. Я лег, зареванный на полянке под кедрами, чтобы отпеть свою опозоренную душу... ой, нет, попу, и вдруг увидел, что поляна вся буквально усыпана земляникой! Все-таки Бог меня всегда любил и любит. Земляники было огромное количество. Страшное количество, я такого никогда ни до, ни после уже не видел. Я стал ее собирать прямо в подол футболки. Набрал - кучищу! И уже забыл, что меня выпороли, всё забыл, бегу обратно домой с полным подолом земляники: «Бабушка Лина, бабушка Маша, выходите скорей! Смотрите, сколько я вам земляники насобирал!»
А что выпороли - то, конечно, за дело. Горшок денег стоит эмалированный. И зачем я тот аннигилировал - до сих пор ума не приложу...
Вот у моих белорусских знакомых, например, муж с женой, классные такие, хорошие, но им в бошку вбилось, что они никогда не трахались на дереве. Они мучались около двух лет от этой мысли. Когда они потом мне это рассказывали, я, признаться, от смеха плакал горючими слезами. И вот живут муж с женой, и покоя им не дает одна мысль, о которой не каждому и скажешь... В конечном итоге залезли они где-то на пустыре, подальше от посторонних глаз, на какой-то тополь, принялись заниматься любовью и, конечно, оттуда пизданулись. Слава Богу ничего себе не поломали, но желание потрахаться на дереве само собой как-то отступило.
Вот за такие вот вещи я и люблю людей, вас люблю, ребята. Это же настоящий панк-рок, праздник человечества. Или, например, один мой знакомый пункер увидел милицейский бобик и пошел, и пописал на него. Внутри же сидела бригада ОМОНа на спец.задании, со взведенными курками. Они так офигели от этого поступка, что минуты три еще молча сидели, охеревая. Потом моего панка заломали, вломили в наказание по лицу и перекинули во внешний мир через забор, что вдоль шоссе.
Как можно не любить таких людей (с обеих сторон)? Или вот я когда на больничку заезжал, в метро видел: едет деточка, совсем тоненькая, школу вот-вот только закончит. Сидит, коленки прижаты, глазки зеленые в пол... А потом ка-а-ак достанет она бутерброд, размером с меня, как станет его жрать - мамочки мои! Оттуда майонез брызжет, кетчуп, люди вокруг жмурятся, чтоб в глаза не попало, я аж дар речи потерял! Сожрало это чадо бутерброд из трех булок, утерла ротик рукавом платья, который обычно целуют и снова опустила зеленые глаза долу.
Да ну как такую не любить! Я б расцеловал бы ее тотчас, но меня могли бы посадить по не очень хорошей статье...
Про ведро раков любимой девушке я уже рассказывал. В общем, резюмирую, любите людей за их сумасшествие. Нормальными они у вас всегда под рукой: строгие, добытчивые, ответственные, а сумасшедших явно не хватает. Любите вот эту дурь в башке: она делает нашу жизь веселой и христианской. Поклон.