(no subject)
Почему-то вспомнилось..
Давно еще, пришлось поехать в армянское село, и дом, куда я направлялась, оказался заперт. Жаркое, сухое лето, губы слиплись, хочется пить, хочется прохлады сада, а он за решеткой, и ждать хозяев нужно непонятно сколько времени. Но дождаться нужно во что бы то ни было. Куда зайти, где найти воды? Ставшая давно уже теплой вода в пластиковой бутылке почти закончилась, но и пить ее не доставляло никакого удовольствия, деревня словно вымерла, два часа дня, самое пекло, солнце с издевкой смотрит с ясного неба, и хоть бы облачко, хоть бы легкая нить ветерка обволокла тебя в этом пустыре. Но нет. Один на один с солнцем. Сильный, страшный противник. Нашла кусочек тени, сжалась, чтоб поместиться в нем, сижу, жду. Просидела наверно час, никого не увидела. Ни детей, бегающих и орущих, как и должны делать дети, ни стариков, ни единой души. Все попрятались в свои прохладные норы, отдыхают. Когда уже у меня умерла всякая надежда увидеть хоть кого-то, спросить, когда приблизительно ждать хозяев дома, во дворе, где я сидела в кусочке тени, которая безжалостно сдвигалась с места, появилась старуха. У нее в руках был пакет с помидорами. Большими, мясистыми, и очень горячими помидорами. У меня закружилась голова, я представила холодный помидор и ароматную буханку хлеба, стакан родниковой воды и чашку густого мацуна. Что еще нужно для полдника в эту жару? Старуха сказала, что хозяин дома в полях, скоро вернется, а жена его в Ереване. Ты давно сидишь тут, дочка, спросила она меня? Уже больше часа, ответила я, и не могу ли я купить у вас помидор?
Купить? рассмеялась старуха. Достала из пакета два больших помидора, протерла пыть с них подолом своей юбки и протянула мне. Ешь на здоровье, сказала она, жаль, соли у меня нет.
Я без соли, бабушка.
Никогда ничего мне не казалось вкусней этих горячих, сладких помиродов. Все остальное - хлеб, мацун и воду, я представила. Через минут 15 вернулся хозяин дома, угостил чашкой самого горького в мире кофе (сахара дома не оказалось) и вернулась я домой, в Ереван, сыта и счастлива. Уф, что за это была жара!
Давно еще, пришлось поехать в армянское село, и дом, куда я направлялась, оказался заперт. Жаркое, сухое лето, губы слиплись, хочется пить, хочется прохлады сада, а он за решеткой, и ждать хозяев нужно непонятно сколько времени. Но дождаться нужно во что бы то ни было. Куда зайти, где найти воды? Ставшая давно уже теплой вода в пластиковой бутылке почти закончилась, но и пить ее не доставляло никакого удовольствия, деревня словно вымерла, два часа дня, самое пекло, солнце с издевкой смотрит с ясного неба, и хоть бы облачко, хоть бы легкая нить ветерка обволокла тебя в этом пустыре. Но нет. Один на один с солнцем. Сильный, страшный противник. Нашла кусочек тени, сжалась, чтоб поместиться в нем, сижу, жду. Просидела наверно час, никого не увидела. Ни детей, бегающих и орущих, как и должны делать дети, ни стариков, ни единой души. Все попрятались в свои прохладные норы, отдыхают. Когда уже у меня умерла всякая надежда увидеть хоть кого-то, спросить, когда приблизительно ждать хозяев дома, во дворе, где я сидела в кусочке тени, которая безжалостно сдвигалась с места, появилась старуха. У нее в руках был пакет с помидорами. Большими, мясистыми, и очень горячими помидорами. У меня закружилась голова, я представила холодный помидор и ароматную буханку хлеба, стакан родниковой воды и чашку густого мацуна. Что еще нужно для полдника в эту жару? Старуха сказала, что хозяин дома в полях, скоро вернется, а жена его в Ереване. Ты давно сидишь тут, дочка, спросила она меня? Уже больше часа, ответила я, и не могу ли я купить у вас помидор?
Купить? рассмеялась старуха. Достала из пакета два больших помидора, протерла пыть с них подолом своей юбки и протянула мне. Ешь на здоровье, сказала она, жаль, соли у меня нет.
Я без соли, бабушка.
Никогда ничего мне не казалось вкусней этих горячих, сладких помиродов. Все остальное - хлеб, мацун и воду, я представила. Через минут 15 вернулся хозяин дома, угостил чашкой самого горького в мире кофе (сахара дома не оказалось) и вернулась я домой, в Ереван, сыта и счастлива. Уф, что за это была жара!