Хем и Кубинская Революция..
Ко дню рождения Хема…
Интервью Хемингуэя о революции на Кубе парижскому журналу "Ар":
"Восстание против Батисты - это первая революция на Кубе, которую следует действительно считать революцией.
Движение Кастро вызывает большие надежды. Я верю в дело кубинского народа. На Кубе уже бывали перемены правительства. Но это была лишь смена караула. Первой заботой вновь пришедших было обкрадывать народ.
Некоторые среди приближенных Батисты были стоящими и честными людьми. Но большинство среди них были ворами, садистами и палачами. Они пытали детей, иногда с такой жестокостью, что им не оставалось ничего другого, как прикончить свои жертвы.
Суды и казни, предпринятые Кастро, необходимы. Если правительство не расстреляет этих людей, они все равно будут истреблены мстителями. Результатом окажется эпидемия вендетт в городах и деревнях. Что произошло бы с этими людьми, если бы их помиловали? Народ узнает вершителей зла и рано или поздно заставит их расплатиться.
Движение Кастро обязано своим успехом тому, что оно обещало покарать виновных в злодеяниях.
Я высказываюсь за революцию Кастро, ибо она пользуется поддержкой народа. Я верю в его дело…"
***
Интервью Хемингуэя кубинской газете Революсьон (24 января 1959 года):
"Писатель Эрнест Хемингуэй высказал вчера свою твердую уверенность в том, что после коренного изменения всей обстановки на Кубе начнется новая мирная жизнь под руководством правительства Фиделя Кастро.
Хемингуэй поведал нам о том, что многие из знакомых ему молодых людей были зверски убиты приспешниками бывшего диктатора Фульхенсио Батисты.
В телефонном разговоре с одной из радиостанций Хемингуэй, находившийся тогда в своем доме в Кетчуме, штат Айдахо, где он писал новый роман, сообщил, что возлагает большие надежды на правительство Фиделя Кастро, которое сумеет многого достичь, если только в его дела никто не будет вмешиваться.
Хемингуэй, в течение многих лет проживавший на Кубе, заклеймил Батисту и его сообщников как палачей и убийц. Говоря о молодых людях из маленькой деревушки, где он жил, Хемингуэй заметил: "Тринадцать человек были замучены и убиты полицейскими и солдатами; жители деревни знают, кто были эти палачи и убийцы".
Писатель заявил, что суд над батистовскими палачами является актом подлинной справедливости.
"Я не вижу причин для того, чтобы иностранцы вмешивались и критиковали справедливые действия кубинского правительства, ибо правосудие на Кубе вершится публично, на процессах выслушиваются все свидетели, и выносимые решения отличаются беспристрастностью", - сказал Хемингуэй и добавил, что "революция - благо для народа".
"Я думаю, что сейчас наступил самый благоприятный момент в жизни кубинского народа и другого такого у него никогда не было".
Хемингуэй заявил, что он не вступает в спор с теми, кто подвергает революцию критике. "Те, кто ее критикует, обычно не располагают никакими сведениями о том, что на самом деле происходит на Кубе", - пояснил писатель.
"Я абсолютно убежден в том, что если этому правительству (Фиделя Кастро) не помешают... то у него имеются все шансы одержать победу", - сказал Хемингуэй и добавил, что сам он никогда не был знаком лично ни с Кастро, ни с Батистой…"
Дом Хема в Гаване
***
Норберто Фуэнтес. "Хемингуэй на Кубе":
"Я абсолютно убежден в исторической необходимости кубинской революции" - Эрнест Хемингуэй генералу Чарлзу Т. Ланхэму в письме от 12 января 1960 года.
Материальная помощь Эрнеста Хемингуэя подпольному движению 26 июля, которое возглавлял Фидель Кастро, была более чем скромной. Хемингуэй ограничился тем, что купил статуэтку Хосе Марти работы кубинского скульптора Фидальго - деньги от ее продажи предназначались для пополнения фондов революционной организации.
Его солидарность с борцами против диктатуры Батисты носила скорее эмоциональный характер. В течение всего периода повстанческой борьбы Хемингуэй был в курсе происходящих событий, но, за исключением отдельных случаев, он держался в стороне. Эррера Сотолонго вспоминает, что на Финке Вихии часто слушали передачи радиостанции "Радио ребельде", ведущиеся с гор Сьерра-Маэстры. Недавно в одном из ящиков в кубинском доме Хемингуэя был найден браслет красного и черного цвета эти цвета были символом повстанцев. Похоже, что на этом участие писателя в борьбе против Фульхенсио Батисты заканчивается.
Когда Герберт Мэттьюз в 1957 году отправился в Сьерра-Маэстру, чтобы взять интервью у Фиделя Кастро, он, естественно, побывал и в доме Хемингуэя. Мэттьюз, ведущий обозреватель "Нью-Йорк таймс" и крупный эксперт по вопросам Латинской Америки, воевал вместе с Хемингуэем в Испании, и еще тогда Хемингуэй сказал о нем, что он "храбр как лев".
После беседы с Фиделем американский журналист провел вечер на Финке Вихии. Там же находился Эррера Сотолонго. Мэттьюз, опровергая слухи, заверял своих друзей: "Фидель Кастро жив и воюет в Сьерра-Маэстре". Это почти те же слова, которые через несколько дней станут заголовком броской статьи, написанной им для "Нью-Йорк таймс".
Спустя два года Хемингуэй начал вести активную деятельность в защиту кубинцев. Революция с ее военно-полевыми судами и расстрелами тех, кто совершал преступления во времена Батисты, стала мишенью для нападок со стороны некоторых представителей американской прессы. Через 24 дня после победы кубинской революции Эрнест Хемингуэй снова стал борцом.
Когда телеграфное агентство ЮПИ в 1956 году распространило фальшивое сообщение о смерти Фиделя Кастро в горах Сьерра-Маэстры, проживающий на Кубе Эрнест Хемингуэй заявил журналисту Луису Гомесу Вангуэмерту: "Все это вранье. Они говорят так, потому что хотят умалить авторитет революционного движения. Фидель не может умереть. Фидель должен совершить революцию". Спустя четыре года Хемингуэя, вернувшегося в США из революционной Гаваны, буквально атаковали журналисты, которые "из кожи вон лезли, поливая кубинцев грязью". Хемингуэй дал им выговориться, а затем резко прервал хор голосов: "Вы закончили, господа? Я считаю, что там все идет как нельзя лучше. Мы, честные люди, верим в кубинскую революцию". Впереди у него оставался всего один год жизни. Схватка с журналистами у трапа самолета была его последним "Прощай, оружие!".
Хосе Луис Эррера Сотолонго сообщает нам следующие сведения о Хемингуэе той поры:
"Рассказ о последнем периоде жизни Хемингуэя на Кубе очень интересен, поскольку речь идет о его связях с революцией, которые зачастую не умели оценить должным образом. Он искренне стоял на стороне революционного процесса. Ему была очень симпатична личность Фиделя. Они не были друзьями, но Фидель восхищался Хемингуэем. Я помню, что в году так 49-м Фидель очень просил меня отвезти его в дом Хемингуэя, потому что ему хотелось познакомиться и побеседовать с ним. Визит так и не состоялся, но он мне всегда об этом напоминал. Фидель говорил: "Послушай, мне очень хотелось бы, чтобы ты поехал со мной туда, я бы с удовольствием с ним познакомился, мне страшно интересно поговорить с этим человеком". Я много раз говорил Эрнесто: "Хочу к тебе приехать с одним товарищем, моим другом, который мечтает с тобой познакомиться"; но из-за всех дел, которые его (Фиделя) поглощали, я имею в виду университет и политику, мы никак не могли найти время, чтобы съездить к нему. Они познакомились лишь во время конкурса ловцов агухи, когда Хемингуэй вручил Фиделю приз победителя. Интересно отметить, что Хемингуэй был первым из всемирно известных людей, кто с самого первого момента поднял свой голос в защиту Кубинской революции. Об этом мало кто знает, так как победа революции застала его в Соединенных Штатах".
Хемингуэй находился в Сан-Вэлли. В самом разгаре был лыжный сезон. Он уже начал собираться на Кубу, когда в США вспыхнула кампания против кубинской революции, хотя в то время между правительствами обеих стран еще не существовало трений. Вскоре состоялся первый визит Фиделя в США. Тем временем интенсивная антикубинская кампания продолжалась. Особенно изощрялась пресса в связи с судебными процессами на Кубе и последовавшими за ними расстрелами.
Именно тогда Хемингуэй в Соединенных Штатах поднял голос протеста против клеветнических нападок на Кубу. Мало кто знает об этом факте, потому что американцы его замалчивали. Он написал статью в местную газету, не то в Сан-Вэлли, не то в Кетчуме, и ее напечатали на первой полосе. Он также делал заявления, в которых говорил, что разглагольствования о кровавой бойне не более чем пустая болтовня, что он хорошо знает, как велась борьба кубинских повстанцев, и может смело утверждать, что число расстрелянных на Кубе гораздо меньше, чем тех, кто совершал убийства. Он не только сделал заявление в печати, но и записал его на пластинке.
Запись была передана местной радиостанцией, но, когда известие об этом через журналистские каналы дошло до профсоюзов, они потребовали, чтобы пресса не помещала заявления Хемингуэя. И действительно, ни одна американская газета не напечатала его статью. Приехав через несколько дней на Кубу, он привез статью с собой. Во время выступления по телевидению Фидель показал эту газету и прокомментировал статью. Хемингуэй всегда всем сердцем поддерживал революционный процесс на Кубе. Он бы, наверное, и умер в нашей стране, если бы обстоятельства его жизни сложились иначе.
Грегорио Фуэнтес рассказывает, что с самого начала восстания он использовал "Пилар", чтобы хранить там оружие повстанцев, и Хемингуэй против этого не возражал.
"Он видел, что я прячу оружие, но ни во что не вмешивался. Просто предоставил мне свободу действий. После победы революции, когда он поднялся на борт "Пилар" и увидел, что я одет в форму народной милиции, он обнял меня и сказал: "С каждым днем я люблю тебя все больше!" И при этом в глазах его стояли слезы.
У нас были свои тайные беседы. Но то наш с ним секрет, и я унесу его с собой в могилу. У нас была своя манера разговаривать или молчать. И мы друг друга понимали. Он мне говорил: "Ты настоящий мужчина, умеешь держать язык за зубами". Я всячески помогал революции. Помогал ребятам из Кохимара, участвовавшим в "Движении 26-го июля". Но я никогда не спрашивал его мнения по этому поводу. А он не спрашивал моего. Мы оба знали, что каждый может оставаться при своем, но ни один из нас никогда не выдаст другого".
***
Фидель Кастро. Интервью о Хемингуэе:
"- Из американских писателей Хемингуэй - один из любимых. Он был нашим большим другом.
- Вы были с ним знакомы лично?
- Да, я познакомился с ним после победы революции, когда мне вручали приз Хемингуэя за победу в соревнованиях по рыбной ловле. Но его произведения я знал задолго до революции. Например, "По ком звонит колокол" я прочитал еще в университете. Там говорилось об отряде партизан, и это показалось мне интересным, потому что Хемингуэй пишет о борьбе против регулярной армии в тылу врага. Могу сказать вам, что эта книга Хемингуэя, как и некоторые другие, помогла мне разработать тактику военных действий против войск Батисты.
Были и другие книги, по которым мы изучали нашу войну за независимость, особенно деятельность Максимо Гомеса. Вообще история Кубы того времени - это одна из наиболее интересных для меня тем, я имею в виду наследие людей, которые тогда творили историю. Я прочел практически все, что написали участники борьбы за независимость: Максимо Гомес, Антонио Масео и другие патриоты. Все они поднимали требовавший ответа вопрос: как осуществить революцию, когда твой враг - современная армия. Некоторые писатели нашего времени и даже времен Парижской коммуны пришли к выводу, что борьба против армии невозможна...
Не помню кто, кажется Муссолини, сказал, что революцию нужно делать либо при участии армии, либо без нее, но никогда против нее... В подобном положении находились и мы здесь, на Кубе: ведь мы вели борьбу против современной армии, которая к тому же была монопольным владельцем оружия. Методы, использованные другими людьми, решавшими эту проблему, очень пригодились нам, когда мы пытались нащупать свой путь. Подобные события были описаны в книге Хемингуэя "По ком звонит колокол".
Хемингуэй, Инге Шенталь и рыбак Грегорио Фуэнтес
- Это очень интересно. Он узнал о Вашем мнении?
- Он никогда не говорил мне об этом. Он много путешествовал и умер через несколько лет после революции. У него был дом недалеко от Гаваны. Сейчас мы открыли там музей. Вам следует знать, что это один из наиболее почитаемых в мире писателей. Его очень любят в Советском Союзе и в других социалистических странах. Многочисленные делегации, приезжающие к нам моряки, наши гости - все они в первую очередь заявляют о своем желании побывать в доме Хемингуэя. Там все сохранено в неприкосновенности: комнаты, библиотека, бюро, за которым он работал, как правило стоя, в течение нескольких утренних часов. Все это содержится в отличном состоянии…
По материалам сайта hemingway-lib.ru
Интервью Хемингуэя о революции на Кубе парижскому журналу "Ар":
"Восстание против Батисты - это первая революция на Кубе, которую следует действительно считать революцией.
Движение Кастро вызывает большие надежды. Я верю в дело кубинского народа. На Кубе уже бывали перемены правительства. Но это была лишь смена караула. Первой заботой вновь пришедших было обкрадывать народ.
Некоторые среди приближенных Батисты были стоящими и честными людьми. Но большинство среди них были ворами, садистами и палачами. Они пытали детей, иногда с такой жестокостью, что им не оставалось ничего другого, как прикончить свои жертвы.
Суды и казни, предпринятые Кастро, необходимы. Если правительство не расстреляет этих людей, они все равно будут истреблены мстителями. Результатом окажется эпидемия вендетт в городах и деревнях. Что произошло бы с этими людьми, если бы их помиловали? Народ узнает вершителей зла и рано или поздно заставит их расплатиться.
Движение Кастро обязано своим успехом тому, что оно обещало покарать виновных в злодеяниях.
Я высказываюсь за революцию Кастро, ибо она пользуется поддержкой народа. Я верю в его дело…"
***
Интервью Хемингуэя кубинской газете Революсьон (24 января 1959 года):
"Писатель Эрнест Хемингуэй высказал вчера свою твердую уверенность в том, что после коренного изменения всей обстановки на Кубе начнется новая мирная жизнь под руководством правительства Фиделя Кастро.
Хемингуэй поведал нам о том, что многие из знакомых ему молодых людей были зверски убиты приспешниками бывшего диктатора Фульхенсио Батисты.
В телефонном разговоре с одной из радиостанций Хемингуэй, находившийся тогда в своем доме в Кетчуме, штат Айдахо, где он писал новый роман, сообщил, что возлагает большие надежды на правительство Фиделя Кастро, которое сумеет многого достичь, если только в его дела никто не будет вмешиваться.
Хемингуэй, в течение многих лет проживавший на Кубе, заклеймил Батисту и его сообщников как палачей и убийц. Говоря о молодых людях из маленькой деревушки, где он жил, Хемингуэй заметил: "Тринадцать человек были замучены и убиты полицейскими и солдатами; жители деревни знают, кто были эти палачи и убийцы".
Писатель заявил, что суд над батистовскими палачами является актом подлинной справедливости.
"Я не вижу причин для того, чтобы иностранцы вмешивались и критиковали справедливые действия кубинского правительства, ибо правосудие на Кубе вершится публично, на процессах выслушиваются все свидетели, и выносимые решения отличаются беспристрастностью", - сказал Хемингуэй и добавил, что "революция - благо для народа".
"Я думаю, что сейчас наступил самый благоприятный момент в жизни кубинского народа и другого такого у него никогда не было".
Хемингуэй заявил, что он не вступает в спор с теми, кто подвергает революцию критике. "Те, кто ее критикует, обычно не располагают никакими сведениями о том, что на самом деле происходит на Кубе", - пояснил писатель.
"Я абсолютно убежден в том, что если этому правительству (Фиделя Кастро) не помешают... то у него имеются все шансы одержать победу", - сказал Хемингуэй и добавил, что сам он никогда не был знаком лично ни с Кастро, ни с Батистой…"
Дом Хема в Гаване
***
Норберто Фуэнтес. "Хемингуэй на Кубе":
"Я абсолютно убежден в исторической необходимости кубинской революции" - Эрнест Хемингуэй генералу Чарлзу Т. Ланхэму в письме от 12 января 1960 года.
Материальная помощь Эрнеста Хемингуэя подпольному движению 26 июля, которое возглавлял Фидель Кастро, была более чем скромной. Хемингуэй ограничился тем, что купил статуэтку Хосе Марти работы кубинского скульптора Фидальго - деньги от ее продажи предназначались для пополнения фондов революционной организации.
Его солидарность с борцами против диктатуры Батисты носила скорее эмоциональный характер. В течение всего периода повстанческой борьбы Хемингуэй был в курсе происходящих событий, но, за исключением отдельных случаев, он держался в стороне. Эррера Сотолонго вспоминает, что на Финке Вихии часто слушали передачи радиостанции "Радио ребельде", ведущиеся с гор Сьерра-Маэстры. Недавно в одном из ящиков в кубинском доме Хемингуэя был найден браслет красного и черного цвета эти цвета были символом повстанцев. Похоже, что на этом участие писателя в борьбе против Фульхенсио Батисты заканчивается.
Когда Герберт Мэттьюз в 1957 году отправился в Сьерра-Маэстру, чтобы взять интервью у Фиделя Кастро, он, естественно, побывал и в доме Хемингуэя. Мэттьюз, ведущий обозреватель "Нью-Йорк таймс" и крупный эксперт по вопросам Латинской Америки, воевал вместе с Хемингуэем в Испании, и еще тогда Хемингуэй сказал о нем, что он "храбр как лев".
После беседы с Фиделем американский журналист провел вечер на Финке Вихии. Там же находился Эррера Сотолонго. Мэттьюз, опровергая слухи, заверял своих друзей: "Фидель Кастро жив и воюет в Сьерра-Маэстре". Это почти те же слова, которые через несколько дней станут заголовком броской статьи, написанной им для "Нью-Йорк таймс".
Спустя два года Хемингуэй начал вести активную деятельность в защиту кубинцев. Революция с ее военно-полевыми судами и расстрелами тех, кто совершал преступления во времена Батисты, стала мишенью для нападок со стороны некоторых представителей американской прессы. Через 24 дня после победы кубинской революции Эрнест Хемингуэй снова стал борцом.
Когда телеграфное агентство ЮПИ в 1956 году распространило фальшивое сообщение о смерти Фиделя Кастро в горах Сьерра-Маэстры, проживающий на Кубе Эрнест Хемингуэй заявил журналисту Луису Гомесу Вангуэмерту: "Все это вранье. Они говорят так, потому что хотят умалить авторитет революционного движения. Фидель не может умереть. Фидель должен совершить революцию". Спустя четыре года Хемингуэя, вернувшегося в США из революционной Гаваны, буквально атаковали журналисты, которые "из кожи вон лезли, поливая кубинцев грязью". Хемингуэй дал им выговориться, а затем резко прервал хор голосов: "Вы закончили, господа? Я считаю, что там все идет как нельзя лучше. Мы, честные люди, верим в кубинскую революцию". Впереди у него оставался всего один год жизни. Схватка с журналистами у трапа самолета была его последним "Прощай, оружие!".
Хосе Луис Эррера Сотолонго сообщает нам следующие сведения о Хемингуэе той поры:
"Рассказ о последнем периоде жизни Хемингуэя на Кубе очень интересен, поскольку речь идет о его связях с революцией, которые зачастую не умели оценить должным образом. Он искренне стоял на стороне революционного процесса. Ему была очень симпатична личность Фиделя. Они не были друзьями, но Фидель восхищался Хемингуэем. Я помню, что в году так 49-м Фидель очень просил меня отвезти его в дом Хемингуэя, потому что ему хотелось познакомиться и побеседовать с ним. Визит так и не состоялся, но он мне всегда об этом напоминал. Фидель говорил: "Послушай, мне очень хотелось бы, чтобы ты поехал со мной туда, я бы с удовольствием с ним познакомился, мне страшно интересно поговорить с этим человеком". Я много раз говорил Эрнесто: "Хочу к тебе приехать с одним товарищем, моим другом, который мечтает с тобой познакомиться"; но из-за всех дел, которые его (Фиделя) поглощали, я имею в виду университет и политику, мы никак не могли найти время, чтобы съездить к нему. Они познакомились лишь во время конкурса ловцов агухи, когда Хемингуэй вручил Фиделю приз победителя. Интересно отметить, что Хемингуэй был первым из всемирно известных людей, кто с самого первого момента поднял свой голос в защиту Кубинской революции. Об этом мало кто знает, так как победа революции застала его в Соединенных Штатах".
Хемингуэй находился в Сан-Вэлли. В самом разгаре был лыжный сезон. Он уже начал собираться на Кубу, когда в США вспыхнула кампания против кубинской революции, хотя в то время между правительствами обеих стран еще не существовало трений. Вскоре состоялся первый визит Фиделя в США. Тем временем интенсивная антикубинская кампания продолжалась. Особенно изощрялась пресса в связи с судебными процессами на Кубе и последовавшими за ними расстрелами.
Именно тогда Хемингуэй в Соединенных Штатах поднял голос протеста против клеветнических нападок на Кубу. Мало кто знает об этом факте, потому что американцы его замалчивали. Он написал статью в местную газету, не то в Сан-Вэлли, не то в Кетчуме, и ее напечатали на первой полосе. Он также делал заявления, в которых говорил, что разглагольствования о кровавой бойне не более чем пустая болтовня, что он хорошо знает, как велась борьба кубинских повстанцев, и может смело утверждать, что число расстрелянных на Кубе гораздо меньше, чем тех, кто совершал убийства. Он не только сделал заявление в печати, но и записал его на пластинке.
Запись была передана местной радиостанцией, но, когда известие об этом через журналистские каналы дошло до профсоюзов, они потребовали, чтобы пресса не помещала заявления Хемингуэя. И действительно, ни одна американская газета не напечатала его статью. Приехав через несколько дней на Кубу, он привез статью с собой. Во время выступления по телевидению Фидель показал эту газету и прокомментировал статью. Хемингуэй всегда всем сердцем поддерживал революционный процесс на Кубе. Он бы, наверное, и умер в нашей стране, если бы обстоятельства его жизни сложились иначе.
Грегорио Фуэнтес рассказывает, что с самого начала восстания он использовал "Пилар", чтобы хранить там оружие повстанцев, и Хемингуэй против этого не возражал.
"Он видел, что я прячу оружие, но ни во что не вмешивался. Просто предоставил мне свободу действий. После победы революции, когда он поднялся на борт "Пилар" и увидел, что я одет в форму народной милиции, он обнял меня и сказал: "С каждым днем я люблю тебя все больше!" И при этом в глазах его стояли слезы.
У нас были свои тайные беседы. Но то наш с ним секрет, и я унесу его с собой в могилу. У нас была своя манера разговаривать или молчать. И мы друг друга понимали. Он мне говорил: "Ты настоящий мужчина, умеешь держать язык за зубами". Я всячески помогал революции. Помогал ребятам из Кохимара, участвовавшим в "Движении 26-го июля". Но я никогда не спрашивал его мнения по этому поводу. А он не спрашивал моего. Мы оба знали, что каждый может оставаться при своем, но ни один из нас никогда не выдаст другого".
***
Фидель Кастро. Интервью о Хемингуэе:
"- Из американских писателей Хемингуэй - один из любимых. Он был нашим большим другом.
- Вы были с ним знакомы лично?
- Да, я познакомился с ним после победы революции, когда мне вручали приз Хемингуэя за победу в соревнованиях по рыбной ловле. Но его произведения я знал задолго до революции. Например, "По ком звонит колокол" я прочитал еще в университете. Там говорилось об отряде партизан, и это показалось мне интересным, потому что Хемингуэй пишет о борьбе против регулярной армии в тылу врага. Могу сказать вам, что эта книга Хемингуэя, как и некоторые другие, помогла мне разработать тактику военных действий против войск Батисты.
Были и другие книги, по которым мы изучали нашу войну за независимость, особенно деятельность Максимо Гомеса. Вообще история Кубы того времени - это одна из наиболее интересных для меня тем, я имею в виду наследие людей, которые тогда творили историю. Я прочел практически все, что написали участники борьбы за независимость: Максимо Гомес, Антонио Масео и другие патриоты. Все они поднимали требовавший ответа вопрос: как осуществить революцию, когда твой враг - современная армия. Некоторые писатели нашего времени и даже времен Парижской коммуны пришли к выводу, что борьба против армии невозможна...
Не помню кто, кажется Муссолини, сказал, что революцию нужно делать либо при участии армии, либо без нее, но никогда против нее... В подобном положении находились и мы здесь, на Кубе: ведь мы вели борьбу против современной армии, которая к тому же была монопольным владельцем оружия. Методы, использованные другими людьми, решавшими эту проблему, очень пригодились нам, когда мы пытались нащупать свой путь. Подобные события были описаны в книге Хемингуэя "По ком звонит колокол".
Хемингуэй, Инге Шенталь и рыбак Грегорио Фуэнтес
- Это очень интересно. Он узнал о Вашем мнении?
- Он никогда не говорил мне об этом. Он много путешествовал и умер через несколько лет после революции. У него был дом недалеко от Гаваны. Сейчас мы открыли там музей. Вам следует знать, что это один из наиболее почитаемых в мире писателей. Его очень любят в Советском Союзе и в других социалистических странах. Многочисленные делегации, приезжающие к нам моряки, наши гости - все они в первую очередь заявляют о своем желании побывать в доме Хемингуэя. Там все сохранено в неприкосновенности: комнаты, библиотека, бюро, за которым он работал, как правило стоя, в течение нескольких утренних часов. Все это содержится в отличном состоянии…
По материалам сайта hemingway-lib.ru