О русском переводе Бхишмапарвы
Недавно наконец-то нашел время ознакомиться с вышедшим в свет переводом шестой книги Махабхараты - Бхишмапарвы, осуществленным В. Г. Эрманом. Честно говоря, меня никогда не привлекали «батальные» книги Махабхараты, слишком монотонное повествование, много шаблонных повторов (один выпустил копье, другой бросил дубину, один выпустил три стрелы, другой пять, и так без конца) и неестественный сюжет: каждый раз очередного полководца Кауравов Пандавы губят при помощи хитрости. Илиаду Гомера читать гораздо интереснее. Иное дело - третья книга Махабхараты - Араньякапарва (Книга лесная). Она крайне богата мифологическим материалом, содержит много великолепных сюжетов (Повесть о Нале, Повесть о похищении Драупади и др.), и чтение ее в великолепном переводе Я. В. Василькова и С. Л. Невелевой всегда доставляло мне великое удовольствие.
Однако Бхишмапарва содержит знаменитую Бхагавадгиту, и я не мог обойти ее вниманием. В целом В. Г. Эрман, как он и сам пишет, придерживается принципов перевода, выработанных Я. В. Васильковым и С. Л. Невелевой, однако при этом, следуя примеру Ф. Эджертона и Р. Зэнера, стремится переводить большинство санскритских терминов. Так, слово yoga он переводит как «сопряжение», а yogin и yukta как «сопряженный» (хотя иногда слово yoga и остается без перевода, например., в 28.17). Честно говоря, я считаю такой перевод неудачным, очень режет слух. Это слово «сопряжение» больше связано с химией и геометрией (например, «сопряжение прямых линий с дугами»), и лично у меня его звучание порождает образ человека, упорно пытающегося согнуть эластичный прут. yoga, конечно, чисто технически может быть переведено как «сопряжение», но не всякое «сопряжение» это «йога». Кроме того, в переводе Бхагавадгиты появляются такие неблагозвучные выражения, как «сопряженный с сопряжением», «будь сопряженным» (28.46) (почему не сказать - «будь йогом»), «сопряженнейший со мною» (28.47), «упражнением сопряженной с сопряжением» (30.8), «со отрешением и сопряжением душою сопряженный» (31.28), «в удержании сопряжения» (30.12), «жертва сопряжением» (26.28). j~nAna-yoga В. Г. Эрман переводит как «сопряжение (путем) знания, karma-yoga как «сопряжение (путем) действия» (25.3). yoga-mAyA переводится как «волшба сопряжения» (29.25). Первый раз в жизни сталкиваюсь с таким интересным словом - «волшба». Словарь Ушакова дает его значение: «колдовство, волхование». Но здесь оно не очень уместно, и по значению, и большинству читателей оно будет незнакомо.
Кроме того, В. Г. Эрман переводит puruSha и prakr^iti как «Дух и Природа» (на одной той же странице это пара пишется с заглавной буквы (35.23), на другой - со строчной (35.19), paramAtma как «Превышний Дух», Atman как «Душа» (35.32), bhakta как «преданный почитатель», puruShottama как «Всевышний Муж» (30.1), kalpa как «эра» (31.7), AkAsha как «эфир» (35.32), chAraNAH как «странники небес», mantra как «святое слово» (31.16), yantra как «механизм» (40.61), bhUtAH как «духи» (31.25), guNAH как «качества», названия гун sattva, rajas и tamas как «истовость, страстность, косность» (29.12). Кое-что из этого вполне приемлемо, но не всякие «странники небес» это чараны, не всякие «духи» это бхуты и не всякое «святое слово» это мантра. Kalpa это, конечно, эра, но и manvantara это тоже эра. Здесь речь идет о двух рядах - более широких и более узких понятий, поэтому, чтобы перевод был точным, то, по-моему мнению, в данных случаях надо оставлять санскритские термины без перевода.
Без перевода у В. Г. Эрмана даются: майя, Брахман, амрита, якши, ракшасы (32.23), макара (32.31), названия варн: брахманы, кшатрии, вайшьи, шудры. Возникает вопрос, почему В. Г. Эрман не был последователен и не перевел и эти слова: майя, например, как «иллюзия», Брахман - «мировая душа», амрита - «нектар», макара - «акула», брахманы - «жрецы», кшатрии - «воины».Ведь многие из этих слов вполне переводимы, если следовать его же примеру, хотя и здесь русский перевод точно не отражает санскритский термин. Трудности возникают, пожалуй, только с переводом слова «вайшья». Если кшатрий это всегда воин, то вайшья может заниматься и торговлей, и ремеслом, и земледелием. Впрочем, слово «ракшасический» В. Г. Эрман переводит в одном месте как «бесовский»: rAkshasIm asurIM chaiva prakR^itiM mohinIM (31.12) - «бесовской и демонской обманной природе». Напоминает Б. Л. Смирнова, у которого в переводах можно встретить «кремль» и «богатырей». Но это высокий стиль. Впрочем, и у В. Г. Эрмана есть еще забавные русские ассоциации, причем отсылающие к низкому стилю. Например, durmedhA (40.35) переводится словом «дурень». А еще раньше в тексте перевода встречается даже слово «недоумок» (40.16). Честно говоря, использование таких словечек весьма вредит впечатлениям о переводе, в других отношениях безупречном.
При чтении перевода мне встретились интересные мысли и наблюдении, которыми я и хотел бы закончить свой краткий очерк.
«Один павший духом приводит в смятение даже очень большее войско, вслед за ним, павшим духом, теряют мужество и наихрабрейшие воины. Даже большую рать, когда она разбита, трудно удержать от бегства, как водную стремнину, как оленье стадо» (4.20 - 30).
«Гаруда, сын Винаты, когда видел большое скопление супарн, не одобрял такой многочисленной свиты, о Бхарата. Не громадою войска одерживается победа, о Бхарата. Победа ведь неверна, и конечный исход зависит от судьбы. И даже победившие в битве несут потери» (4.33 - 35).
Однако Бхишмапарва содержит знаменитую Бхагавадгиту, и я не мог обойти ее вниманием. В целом В. Г. Эрман, как он и сам пишет, придерживается принципов перевода, выработанных Я. В. Васильковым и С. Л. Невелевой, однако при этом, следуя примеру Ф. Эджертона и Р. Зэнера, стремится переводить большинство санскритских терминов. Так, слово yoga он переводит как «сопряжение», а yogin и yukta как «сопряженный» (хотя иногда слово yoga и остается без перевода, например., в 28.17). Честно говоря, я считаю такой перевод неудачным, очень режет слух. Это слово «сопряжение» больше связано с химией и геометрией (например, «сопряжение прямых линий с дугами»), и лично у меня его звучание порождает образ человека, упорно пытающегося согнуть эластичный прут. yoga, конечно, чисто технически может быть переведено как «сопряжение», но не всякое «сопряжение» это «йога». Кроме того, в переводе Бхагавадгиты появляются такие неблагозвучные выражения, как «сопряженный с сопряжением», «будь сопряженным» (28.46) (почему не сказать - «будь йогом»), «сопряженнейший со мною» (28.47), «упражнением сопряженной с сопряжением» (30.8), «со отрешением и сопряжением душою сопряженный» (31.28), «в удержании сопряжения» (30.12), «жертва сопряжением» (26.28). j~nAna-yoga В. Г. Эрман переводит как «сопряжение (путем) знания, karma-yoga как «сопряжение (путем) действия» (25.3). yoga-mAyA переводится как «волшба сопряжения» (29.25). Первый раз в жизни сталкиваюсь с таким интересным словом - «волшба». Словарь Ушакова дает его значение: «колдовство, волхование». Но здесь оно не очень уместно, и по значению, и большинству читателей оно будет незнакомо.
Кроме того, В. Г. Эрман переводит puruSha и prakr^iti как «Дух и Природа» (на одной той же странице это пара пишется с заглавной буквы (35.23), на другой - со строчной (35.19), paramAtma как «Превышний Дух», Atman как «Душа» (35.32), bhakta как «преданный почитатель», puruShottama как «Всевышний Муж» (30.1), kalpa как «эра» (31.7), AkAsha как «эфир» (35.32), chAraNAH как «странники небес», mantra как «святое слово» (31.16), yantra как «механизм» (40.61), bhUtAH как «духи» (31.25), guNAH как «качества», названия гун sattva, rajas и tamas как «истовость, страстность, косность» (29.12). Кое-что из этого вполне приемлемо, но не всякие «странники небес» это чараны, не всякие «духи» это бхуты и не всякое «святое слово» это мантра. Kalpa это, конечно, эра, но и manvantara это тоже эра. Здесь речь идет о двух рядах - более широких и более узких понятий, поэтому, чтобы перевод был точным, то, по-моему мнению, в данных случаях надо оставлять санскритские термины без перевода.
Без перевода у В. Г. Эрмана даются: майя, Брахман, амрита, якши, ракшасы (32.23), макара (32.31), названия варн: брахманы, кшатрии, вайшьи, шудры. Возникает вопрос, почему В. Г. Эрман не был последователен и не перевел и эти слова: майя, например, как «иллюзия», Брахман - «мировая душа», амрита - «нектар», макара - «акула», брахманы - «жрецы», кшатрии - «воины».Ведь многие из этих слов вполне переводимы, если следовать его же примеру, хотя и здесь русский перевод точно не отражает санскритский термин. Трудности возникают, пожалуй, только с переводом слова «вайшья». Если кшатрий это всегда воин, то вайшья может заниматься и торговлей, и ремеслом, и земледелием. Впрочем, слово «ракшасический» В. Г. Эрман переводит в одном месте как «бесовский»: rAkshasIm asurIM chaiva prakR^itiM mohinIM (31.12) - «бесовской и демонской обманной природе». Напоминает Б. Л. Смирнова, у которого в переводах можно встретить «кремль» и «богатырей». Но это высокий стиль. Впрочем, и у В. Г. Эрмана есть еще забавные русские ассоциации, причем отсылающие к низкому стилю. Например, durmedhA (40.35) переводится словом «дурень». А еще раньше в тексте перевода встречается даже слово «недоумок» (40.16). Честно говоря, использование таких словечек весьма вредит впечатлениям о переводе, в других отношениях безупречном.
При чтении перевода мне встретились интересные мысли и наблюдении, которыми я и хотел бы закончить свой краткий очерк.
«Один павший духом приводит в смятение даже очень большее войско, вслед за ним, павшим духом, теряют мужество и наихрабрейшие воины. Даже большую рать, когда она разбита, трудно удержать от бегства, как водную стремнину, как оленье стадо» (4.20 - 30).
«Гаруда, сын Винаты, когда видел большое скопление супарн, не одобрял такой многочисленной свиты, о Бхарата. Не громадою войска одерживается победа, о Бхарата. Победа ведь неверна, и конечный исход зависит от судьбы. И даже победившие в битве несут потери» (4.33 - 35).