(no subject)
Когда я обернулась, М не было рядом. Я, конечно, понимала - он не бросил меня, легко не увидеть друг друга в огромной Икее, где углов куда больше, чем четыре, но... меня тут же до краев наполнило чувство беспокойной пустоты. Не того безразличного вакуума, когда нет - и ладно, пустоты, в которой нет ничего. Я чувствовала себя щенком, потерявшимся в парке. Где-то там, среди тысячи ног, есть и родные, любимые, но они слились с той тысячей других и никак не разглядеть... я готова была наобещать тысячу глупостей (больше никогда не буду то, и обещаю, что каждый день - ну.. почти... - стану делать это), лишь бы снова "найтись", хотя прекрасно знала, что выброшу все это из головы вместе с воображаемым ошейником - сразу, как только
я бы, конечно, не бегала с лаем или воем, не искала - я села бы на пол и тихо плакала, проклиная людское вероломство, и повторяла бы про себя: "Ничего, я справлюсь.. не в первый раз"
но
я вспомнила его, это чувство потерянности - подзабытое за два года. Оно не отставало ни на шаг, когда мы еще не встретились. И это значит, что какой бы сильной и самодостаточной я ни казалась - все это напускное. Маленький щенок живет внутри и вскидывается на шлепанье шагов за дверью. И это значит, что меня все-таки можно приручить. Если не душить ошейниками.
я бы, конечно, не бегала с лаем или воем, не искала - я села бы на пол и тихо плакала, проклиная людское вероломство, и повторяла бы про себя: "Ничего, я справлюсь.. не в первый раз"
но
я вспомнила его, это чувство потерянности - подзабытое за два года. Оно не отставало ни на шаг, когда мы еще не встретились. И это значит, что какой бы сильной и самодостаточной я ни казалась - все это напускное. Маленький щенок живет внутри и вскидывается на шлепанье шагов за дверью. И это значит, что меня все-таки можно приручить. Если не душить ошейниками.