Сила контурных карт
Украинский кризис поставляет массу информации, которую уже можно классифицировать и получать интересные наблюдения и выводы. Одним из значимых нарративов в украинском патриотическом сегменте является апеллирование к древности украинского общества, в сравнении с ненавистной Московией. Во многом это основано на советской историографии, которая бережно относилась к идее украинской государственности и практически без изменений, с минимумом доработок была инкорпорирована в новый идеологический конструкт Украины.
Сразу оговорюсь, что рассматриваю официальную историю как важный, но все-таки сугубо политический миф, который всегда пересобирается. Уже прошла информация о замене в школьных программах РФ словосочетания «Киевская Русь» лаконичной «Русью», в которой столица мигрировала и лишь временно гостила в Киеве. Это нормальная идеологическая работа, хотя и с некоторым опозданием. Но речь сейчас не об этом, а о механизмах, которые направляют мышление и убеждения людей.
Сама по себе апелляция к древности это абсурд. Ведь не существует шансов доказать связь современных жителей с теми кто жил на этой территории сотни и тысячи лет назад. Скорее правилом является отсутствие такой связи. Как правило происходит вытеснение автохтонов с полным или частичным присваиванием их «великого» прошлого. Классика здесь Турция. Тем более невозможно говорить о какой-либо преемственности институтов и традиций государственности. Наиболее разумна идея экспансии, захвата территорий и мимикрия под традиционную власть. Но с таким подходом серьезного политического мифа не построишь, поэтому по умолчанию считается нормальным уравнивать государство с тыквой, которая растет снизу из самой земли, от народа. Зреет, мужает, набирает силу и немного поддавливает соседние тыквы (другие страны), но со своего места никуда не девается. При всей бредовости этой концепции она возведена в аксиому и активно вдалбливается в головы детям.
В результате фактором, определяющим мышление, становятся обыкновенные контурные карты. Ничто так не убеждает в истинности политических институтов, как личная работа по заштриховыванию «древних владений». Видимо здесь включается глубинный природный механизм первобытного человека по обладанию своей территорией. Только в качестве «своих» подсовываются не охотничьи угодья, а абстрактные тысячи квадратных километров. Ребенок не может заметить обман и понять ложность масштабов. В результате устанавливается четкая связь между самоидентификацией и совершенно случайной территорией.
То есть мышление современного человека активно формируют контурные карты. Получается, что человека можно поместить в любой выдуманный политический конструкт и он будет его оберегать и даже действовать вопреки своим личным интересам и безопасности.