Ивенецкое восстание, часть первая.
Ивенецкое восстание
Первое удачное городское антинацистское в Европе
Денис Салаш
Б'юць званы на Белым касцёле
Войска горад узяла ў кальцо.
Досыць нам жыць у нацысцкай няволі
Пушчанскі Івенец - тут усе за адно!
Dość mamy mąk, skończyła się cierpliwość.
Dość pełnych więzień i spalonych miast.
Mścicielska pięść wymierzy sprawiedliwość,
A naszą pieśń podniesie aż do gwiazd.
(Марш партизан Новогрудской Округи АК)
Помсцяць нацысты аперацыяй Герман
Казімеж Дзяржынскі з жонкай забіты.
Ахвяры святыя - Ахілес і Герман
Пастыры нашы не будуць забыты.
Dionizy, 19.06.2013 r
Ещё несколько лет назад подавляющее большинство историков, в том числе и белорусских, ничего не слышало про бои, имевшие место 19-20 июня 1943 года в местечке Ивенце - негласной столице Налибокской пущи. Нет, в самом городке, конечно, все имеют минимальное представление о тех давних событиях.
Классные руководители местной школы со своими учениками готовят рефераты, заезжие краеведы, как, например, автор этого текста, сочиняют стихи (см. эпиграф) и торжественно зачитывают их в местном костёле в годовщину событий.
Годовщина «восстания» в 2013 году, школьники зачитывают рефераты. Фото Д.Салаша.
Но более всего местный люд (польский и белорусский) наслышан о тех событиях от тех, кто тогда в них выжил. Ведь ежегодно отмечается не только победа Армии Крайовой, водрузившей бело-красный флаг над Белым ивенецким костёлом и на одни сутки освободившей Ивенец от нацистов. Но также на местном прикостёльном кладбище проходят десятки семейных и костёльных панихид в память жертв последующей за «восстанием» карательной нацистской операции «Germann», для проведения которой немцы отозвали с фронта 50-тысячный карательный корпус.
Простые пущанские бабушки и дедушки, а также активисты «Союза поляков» наперебой будут вам рассказывать о гибели своих родственников или соседей. Т.е. память о тех трагических событиях, в результате которых погибло более 4000 человек, передаётся непосредственно из уст в уста, и есть ещё, кому что рассказать.
Тем более странным выглядит незаинтересованность темой профессиональными историками.
Если непосредственно про саму карательную операцию советские и современные белорусские историки добросовестно написали всё, что были должны, то тема конкретно «польских боев за Ивенец» их, по понятным причинам, мало интересовала. СЬвядомые же белорусские историки, как известно, зациклены на сярэднявеччы, доисторических балтах-яцьвягах, но более всего, наверное, на ліцЬвінах/маскалях.
Таким образом, тема первого удачного городского антинацистского «восстания» в Европе остаётся никому в Беларуси неизвестной. Да и вообще, фактически целый пласт локальной военной истории оказался выброшенным из массового сознания.
Плачь, героический Ивенец! Никому не нужны твои герои и твои жертвы.
Герб Ивенецкого графства. Версия на польском языке. Есть и белорусскоязычная верия. Для желающих использовать герб графства в коммерческих и других целях - прошу обращаться за разрешением (и файлом в формате .cdr) к автору текста на прямую или писать на электронный адрес секретаря «Общественной комиссии по популяризации герба Ивенецкого Графства» пана Павла Орловского. E-mail: herb_hrabstwa@iwieniec.eu. На данный момент герб уже украшает борта ивенецких маршруток. Разработан по заказу Товарищества рода Плевако в 2011 году на основе элементов герба «Правдиц» рода Сологубов, Погоня рода Плевако и современного герба Ивенца. Автор Томаш Стейфер, геральдист, художник. Концепция Кая Малаховского.
Но историки есть не только в Республике Беларусь. Я говорю, конечно же, про историков современной Польской Республики - тех, кто записал свидетельства очевидцев, собрал воспоминания участников боев и перелопатил монографии командиров Армии Крайовой. Именно благодаря им 8 лет назад я и сам узнал про «Ивенецкое восстание». А недавно польские энтузиасты «Википедии» написали статью, посвящённую тем ивенецким событиям 1943 года.
Любой может прочесть эту статью в польском сегменте «Википедии» или статью1 историка восстания уважаемого Станислава Карлика. У меня тоже за последние 8 лет скопился небольшой домашний архив на эту тему. В своей статье я добавлю ниже новые факты в устоявшеюся в польской историографии картинку восстания.
Почему я решил написать большую статью, а не просто перевести с польского языка польские тексты? Да потому, что в моей статье будут новые неизвестные герои «Ивенецкого восстания». Много, целые отряды.
Генезис
23 мая 1943 в Налибокской пуще в составе партизанской бригады имени Чкалова советские партизаны организовали антифашистскую группу, состоящую из поляков - пишет в своей книге комиссар Ивенецкого партизанского соединения Геннадий Будай2. Геннадий Будай среди рядовых членов польского национального отряда вспоминает Мечислава Вакера, жителя Ивенца, до войны рабочего-каменщика, участвовавшего во многих боях, четырежды раненого. Вспоминает и замечательного польского патриота, главного врача партизанского соединения Бенедикта Шиманского - большой души человека, остроумного, глубоко преданного делу. Не только лечившего партизан, но и непосредственно участвовавшего в боевых операциях, проявляя мужество и отвагу.
Довольно подробно про этот отряд рассказал Давид Зухба, красный партизан, руководитель специального отдела бригады имени Чкалова. Его воспоминания можно найти в сборнике «W jednym szeregu» (польск. «В одном строю»)3, издательства Министерства народной обороны в Варшаве, вышедшего в 1969 году.
Среди поляков выделялся бывший офицер Войска Польского Адам Свенторжецкий, который стал во главе группы. Свенторжецкий был далеко не молодым человеком, но очень энергичным и с большой силой воли. Как капитан запаса Войска Польского он имел большой военный опыт и организаторские способности. Прибыл он в отряд в марте 1943 года. Давид Зухба вспоминает разговор, в котором Свенторжецкий поведал ему о причинах, которые склонили его порвать со службой в АК. Правда, поводы он перечислял только общеполитические, за которыми не было видно истинной человеческой причины.
Но больше всего на его личностные качества и мировоззрение пролила свет в своих воспоминаниях Галина Костелянец, воспоминания которой были впервые опубликованы4 в журнале «Дружба народов» в 2010 году.
Галина Костелянец (1924-2001) родилась в Киеве. В 1941 г. закончила среднюю общеобразовательную и музыкальную школы. С 1941-го по июнь 1943 г. - узница Минского гетто. Вместе с отцом, установившим связь с подпольщиками, ушла к партизанам. С осени 1944-го по 1949 г. - студентка театроведческого факультета ГИТИСа, ученица Павла Маркова. Работала уполномоченным Главреперткома на Сахалине, журналистом в Комсомольске-на-Амуре, заведующим литературной частью в театрах Самары, Ижевска и Горького. С 1966-го по 1981 г. была завлитом ленинградского Театра им. Ленсовета.
Кратко пробежав по строчкам её биографии уже не будешь удивляться почти поэтичному слогу, которым она описывает Адама, как человека.
Нет смысла пересказывать слова восхищения Галины Костелянец «паном профессором», лучше будет её просто процитировать:
«Вскоре после нашего прихода в бригаду в ее составе появилось небольшое подразделение поляков. Ими командовал пан Свенторжецкий, седой, очень импозантный человек. Поляки отличались от обычных партизан бравым видом - все они были одеты в военную польскую форму, все верхом на отличных лошадях. Все, кроме командира: пан Свенторжецкий выглядел подчеркнуто штатским, в очень старомодном сюртуке, из-под которого сияла белизной тонкая рубашка, в узких брюках в полосочку и со штрипками и в совсем уж несуразных для наездника узконосых штиблетах. Это не мешало пану Свенторжецкому безупречно держаться в седле.
Столь же безукоризненно, на великолепном русском языке он представился моей маме, Соне и мне, повергнув нас всех в полное замешательство, когда изысканно приложился к ручкам пани и паненки. К «пану профессору» - иначе его никто не называл, даже бригадное начальство, - относились с особым уважением.
Пан Свенторжецкий учился филологии в Петербургском университете, знал древние и многие европейские языки. Еще до революции, совсем молодым человеком получил кафедру русской филологии в Виленском университете. В Вильне довольно быстро он попал в число политически неблагонадежных. По-видимому, широта познаний, петербургская закваска смолоду отдалили его от националистической идеи Польши «от можа до можа». Пан Свенторжецкий никогда не был коммунистом, но питал неодолимую любовь к России, ее культуре, языку и литературе. С такими ничем не скрываемыми пристрастиями Свенторжецкий оказался отторгнутым от многих своих коллег из польских националистов, и его путь к советским, а не к «истинно польским» партизанам был естественным. Немногочисленная группа молодых поляков, присоединившаяся к нам вместе с профессором, состояла преимущественно из его бывших верных учеников, которые, как и пан профессор, оказались не только образованными филологами, но и храбрыми воинами».
Вот так, оказывается, Адам Свенторжецкий был не только заслуженным в предвоенной Польше офицером, но и профессором в Виленском университете!
Не был он и коммунистом. Не был. Была только любовь к русскому народу, которая почти полностью его русифицировала. Его самого, и его студентов. Вместе вставших w jednym szeregu с советскими партизанами.
Но ладно, хватит лирики, продолжим ход событий весны-лета 1943 года. На момент создания польского советского отряда в пуще уже действовало не организованное в боевые отряды подполье Армии Крайовой (АК).
Как допускает в своей книге «Niemen rzeką niezgody» (польск. «Неман - река несогласия»)5 Зыгмунт Борадын, создание просоветского польского отряда 23 мая 1943 подстегнуло командование Новогрудской Округи АК на решение организовать первую боевую единицу. Конкурирующий за влияние на этих землях польский отряд возглавил выпускник опять же виленского университета, на то время уже поручик, Каспер Милашевский (позывной Lewald).
10 мая законспирированные аковцы вышли из своих домов в направлении оз. Кромань, в прилегающих лесах которого была назначена концентрация будущего отряда. В течении примерно месяца польские партизаны проходили обучение и подготовку. Но ещё в середине мая прошло совещание, где был разработан детальный план взятия Ивенца, который был отработан в имении «Куль».
Примерно в 10 числах июня поступила информация, что немцы готовят вывоз людей на принудительные работы в Германию, а также, что будет произведён принудительный набор в полицию. Но основной целью атаки на город было освобождение десятков арестованных ещё в мае ивенецких подпольщиков, которых ждал расстрел. Марьян Подгуречны в своих книгах пишет, что число арестованных было от 206 до 807. Информация о мобилизации в полицию поступила, вероятней всего, от Люции Дзержинской через её мужа доктора ветеринарии Дзержинского Казимира Эдмундовича (родного брата Феликса Дзержинского).
Люция и Казимир Дзержинские.
Люция Вильгельмовна как немка, родившаяся под Берлином, по понятным причинам пользовалась доверием у оккупантов - работала в немецкой жандармерии переводчиком и имела доступ ко многим документам. Казимир Дзержинский также работал переводчиком, но в старостве. Сочувствовал и помогал как мог всем партизанам в округе Ивенца. И советским и польским. Примерно как Адам Свенторжецкий, если так можно сравнивать, конечно.
Накануне боев за Ивенец в его доме на улице Войска Польского, недалеко от немецких казарм - бывших польских, аковцами был организован штаб восстания. Было решено провести атаку на немецкий гарнизон и освободить жителей города. Дату несколько раз меняли, но окончательно было решено провести операцию 19 числа, так на этот день немцами была назначена мобилизационная комиссия - набор в «белорусскую полицию». Молодежь местечка нужно было срочно спасать.
Немцы располагали следующими силами: 100 жандармов (полевая немецкая полиция), до 300 человек полиции, среди которой сотни человек были закоспирированными агентами АК либо сочувствующим (до 80 процентов). Также до сотни человек у немцев было в хозяйственной службе, плюс две роты немецких авиаторов Люфтваффе, находящихся в Ивенце в отпуске. Казармы последних были на краю города. Силы АК составляли максимум 150 человек.
Расчёт был, очевидно, на неожиданность атаки и нерешительность полиции. Также в плане атаки было стратегическое рассечение немецких сил и города на две части, которое позволило бы в нужных местах установить пулеметные расчёты, которые не дали бы возможности немцам из дальних казарм войти в центральную часть города, где должен был завязаться основной бой.
Атака на Ивенец
Всё так и вышло. Сигналом для начала атаки на город послужил звон колоколов Белого костёла, ударивших на «Anioł Pański» (польск. Ангел Господень - Марийная молитва). Только ударили они не в 12.00, как это было обычно, а в запланированные для атаки 11.50, что должно было лишний раз подтвердить начало «восстания».
Ивенецкий Белый костёл, колокола которого возвестили о начале «восстания». Фото Д. Салаша
За несколько минут до начала боя законспирированные в рядах полиции агенты АК были осведомлены о запланированном восстании, о штурме здания жандармерии, почты и хозблока, где находились радиостанция и основные силы немцев в центре города.
Без больших трудностей здание хозяйственного блока и радиостанция в здании почты были захвачены. Мост через реку Волму «Ивеньчик» был взорван, немецкие силы за рекой остались отрезаны также перекрёстным пулеметным огнём и приличным расстоянием в 2 км. Атакой на этом участке боев руководил подпоручик Валенты Пархимович. Немцем так и не удалось впоследствии наладить переправу, множество из них были скошены ураганным пулемётным огнём, двое офицеров взято в плен.
Подпоручик Валенты Пархимович
(позывной Waldan). Фото kawaleriaochotnicza.pl
К этому моменту немцы в здании жандармерии смогли опомниться и наладить уверенную оборону. Темп был потерян, так как тут эффект неожиданности не был достигнут.
Через улицу находилось здание «белорусской» полиции. Ещё в самом начале боя большинство полицейских перешло на сторону аковцев, но часть находилась в здании, и оказало сопротивление. Охранников снаружи аковцы уложили сразу на месте. Командир полиции сержант Стефан Познаньский, который был польским подпольщиком, приказал полицейским сдаться. Большинство подчинилось и, вышедши из здания на улицу, сложило оружие. Но небольшая группа полицаев, которые только несколько дней назад прибыли в Ивенец из Полоцка, не подчинилась ультиматуму. Они были не местными и ещё не ориентировались - кто в пуще хозяин.
Эти полицейские - затверделые белорусские националисты, открыли огонь по атакующим аковцам. Судьба нацистов в этот момент была предрешена. Крупнокалиберные пулемёты превратили деревянное здание в решето и сЬвядомые отправились к соответствующим гуриям8.
Тем временем бой за здание жандармерии шел уже два часа. Было решено сжечь здание при помощи лафетного ствола, который подтянули с пожарной станции и заправили вместо воды бензином.
В 1943 году - здание жандармерии. Фото Д. Салаша.
Здание обильно полили и запустили в него ракету - полыхнуло до небес, жандармы выскакивали из окон как живые факелы. Это был финал. Хоть к ночи немцы и пробовали контратаковать из-за Волмы, но всё безрезультатно - их встретили всё теми же цекаэмами (польск. тяжелый пулемёт) типа «Maxim».
Бои в городе закончились к 18.00. Польские партизаны понесли минимальные потери: 3 убитых, 11 раненых. Освобождены были все заключенные. 106 полицейских и вся освобождённая молодежь перешла на сторону АК. Немцы потеряли до 40 человек убитыми. Полякам досталось множество их амуниции. В том числе орудие, две противотанковых винтовки, шесть минометов, тысячи патронов и гранат, 2 пулемёта, сотни карабинов. Захвачено 59 и сожжено еще 10 автомобилей10. Правда, много амуниции сгорело в здании жандармерии. Было уведено 18 лошадей и 80 голов крупного рогатого скота. Для первого боевого крещения это был колоссальный успех!
На следующий день, примерно до полудня, отряды АК начали покидать город. Ещё ночью с костёла был снят колокол, дабы нацисты не уничтожили «виновника» восстания. Колокол был закопан непосредственно у стен костёла, поиски его в 2000-е годы с применением металлоискателей шли около двух лет. Но удача улыбнулась только тогда, когда был применен металлодетектор- глубинник. Поискам мешала и глубина залегания и особенно лом металла, который на территории монастыря был повсюду. Дело в том, что до 1992 года это была территория производственного цеха Минского проектно-конструкторского технологического института.
Колокол был отлит в 1935 году на средства польского Корпуса охраны границы и получил имя «Маршалак», в память умершего в том же году главы польского государства маршала Ю.Пилсудского. Найден в 2006 году. Фото Bartalamei forum.globus.tut.by
В то время как аковцы начинали покидать Ивенец, над городом зависла «Рама» - разведывательный немецкий самолёт. Нужно было спешить, тем более, что за рекой опять возобновилась стрельба11. Это немцы начали покидать ранее обложенные казармы за рекой и пробовать потихоньку выдвигаться к центру города. И правильно делали, что выдвигались с максимальной осторожностью, так как в этот момент в дело вступила третья сила.
Про которую почти не вспоминают польские историки. И рассказать про действия которой и было одной из целей моей статьи. Стрельба за рекой, как вы уже догадались, была делом рук белорусских партизан, которые прикрывали отход из города в том числе и своих боевых товарищей. Которые, да, оказывается… тоже были в городе. Этого, как увидим ниже, не скрывают и польские историки.
На каком же этапе они вошли в город? Каспер Милашевский записал12, что на том этапе, «когда поражение немцев было уже очевидно». Т.е. тогда, когда бой за центр города был уже почти закончен и Ивенец был почти полностью освобождён. Взятие города - это победа поляков - и в этом не может быть сомнений.
Конечно, советские партизаны знали о планируемой поляками атаке на Ивенец - историк Станислав Карлик записал воспоминия Ксаверия Сухоцкого, которому в 1943 году было 12 лет. Ксаверий работал тогда у хозяина в деревне Адамки и всегда на обед забегал в соседнюю деревушку Погорелка, где жила его семья. А деревня Погорелка находится, важно отметить, как раз за рекой, за казармами, на выезде из Ивенца в сторону Воложина.
В тот день было тепло и солнечно, - вспоминает Ксаверий, - в деревне я увидел множество советских партизан, которые разложили свои пулемёты, а сами расположились на траве в саду. В полдень ударили костельные колокола и мы сразу услышали стрельбу из оружия разных калибров. Партизаны усмехались и говорили: это ваши (поляки, - Д.С.) наступают на Ивенец!
Ещё долгое время партизаны оставались в саду, но позже ушли. Они отлично знали12, когда начнётся атака легионов на город. Стрельба длилась целый день и ночь.
Стрельбу у казарм в полдень 20 числа слышала и Ева Матусевич, её воспоминания12, записал Станислав Карлик: «Видела, как горели казармы, было много войска, летали немецкие самолёты».
Всё сходится. Немецкие самолёты 20 числа появлялись над Ивенцом дважды. Сначала «Рама», а чуть позже штурмовики. И в это же время, как рассказала Ева Матусевич, «горели казармы». Т.е. да, 20 числа советские партизаны вели бой с солдатами Люфтваффе у казарм. Фактически прикрывали отход польских партизан и своих товарищей.
Это подтверждает и книга Евгениюша Вавжиняка, в которой он собрал воспоминания аковцев - участников «восстания»13:
«Продовольствие наши отряды передали советским партизанам. Одна советская бригада подошла под Ивенец, чтобы помочь нашим солдатам. Но опоздала, бой в городе был закончен. Но позже, несмотря на наши предупреждения, задержалась в городе слишком долго. И была атакована «на следующий день»14 немецкими танками, при этом понесла очень большие потери».
Т.е. советские партизаны, если Вавжиняк правильно записал в своей книге, остались в городе ещё на один день после ухода поляков и ушли из города 21-го числа. 20 числа появились разведывательные самолёты, которые помимо разведки осуществили сброс листовок, призывавших жителей Ивенца и околиц отказать в повиновении польским руководителям, которые являются «помощниками жидокоммуны»14.
Советский партизан Давид Зухба, воспоминания которого мы уже приводили, утверждает в них, что советские партизаны прикрывали15партизан не только во время отхода из Ивенца, но и непосредственно во время боев. И далее, «после донесения информации о начале боя за Ивенец Адамом Свенторжецким до командования бригады, партизанский отряд им. Кузнецова под командованием В.Гаврикова перекрыл дорогу Минск-Ивенец у деревни Пральники. Отряд им. П.Пономаренко с И.Анищенко во главе устроил засаду на дороге Воложин-Ивенец около деревни Першаи, а отряд им. Кирова под командованием Ю.Васютина на дороге Воложин-Ятьково вдоль реки Ислочь».
Таким образом, немецкий гарнизон местечка был блокирован со стороны Минска, Воложина и Столбцов, откуда немцы могли выслать подкрепления. В тоже самое время отряд «За Советскую Родину» под командованием И.Стрельцова и польский отряд А.Свенторжецкого вошли в Ивенец.
Слова о полной блокировке города по всем направлениям советскими партизанами не могут подвергаться сомнениям. Раз советские партизаны шли на акцию, значит тыл должен был быть гарантировано прикрыт или обеспечен дозорами. Это подтверждается и в книге16 Казимира Краевского - «Советам не удалось избежать потерь в бою с немецкими подкреплениями, советские партизаны понесли тяжелые потери в бою под Пральниками.
Но дальнейшие слова Д. Зухбы вызывают уже некоторые сомнения. Он утверждает, что отряд Свенторжецкого не только атаковал казармы, но и... занял их. Захватив пулемёт, 3 карабина и 5000 штук амуниции и обмундирования…
Поскольку в казармах оставались сотни немецких солдат, уничтожение такого количества не считаю возможным, так как здание бывших польских казарм было частично каменным. Удерживать казармы можно было довольно долго. Например, чтобы в марте 2016 года выбить несколько сотен басмачей ИГИЛ с трассы Хомс-Алеппо в районе г. Ханасер, бойцам Сирийской арабской армии потребовалось до пяти дней. И это при поддержке ВКС РФ. Потери составили не менее 35 спецназовцев элитного подразделения «Тигров».
Фото из личного архива Збигнева Волочника. Святая месса для солдат KOP. Дата съёмки: 2.08.1925 r.
Также невозможно представить, чтобы немцы могли отступить в лес. В ужасную для них пущу. Скорее всего тут Д. Зухба ошибается, так как сам не был участником боев, а записывал всё со слов участников для отчётов, так как сам являлся сотрудником особого отдела.
Но бой за казармы, похоже, всё-таки имел место. У польского историка Павла Косовича в артикуле «W Puszczy Nalibockiej» (польск. В пуще Налибокской) написано, что небольшой отряд конной разведки АК наладил контакт с советскими партизанами из бригады им. Чкалова. Партизанский командир Иван Козак предложил солдатам АК совместную атаку на казармы Люфтваффе. Но в связи с возможностью скорого подхода немецкого подкрепления поляки отклонили предложение17.
Партизанская газета «Чырвоная Звязда» также сообщала18 о большом успехе партизан.
Т.е. помимо воспоминания аковца «о возобновившейся стрельбе за рекой во время ухода поляков», записанных в книге Вавжыняка, о боях за казармы сообщают ещё три источника - Д. Зухба (о полном захвате казарм), Павел Косович - о намерении захвата (в статье 1978 года, вышедшей в «Tygodnik Powszechny»17) и газета «Чырвоная Звязда» (о большом успехе18).
В подпольной газете Ивенецкого райкома вышел хвалебный (sic!) артикул19 в честь польских солдат, овладевших Ивенцом. Как видим, никто не собирался воровать заслуженную Победу у поляков и приписывать её себе. Дружбе народов слава!
«Народный мститель», орган Ивенецкого райкома КП(б)Б. Номера за 1943-44 гг.
«Народный мститель» в первые годы выходил на бересте.
Ещё немного о «пане профессоре» для истории.
Свенторжецкий установил контакт с Казимиром Дзержинским и его женой Люцией весной 1943 года. В дальнейшем контакт поддерживали через жителя Ивенца Валича, который передал от Л. Дзержинской белорусским партизанам план местечка Красное - большой военной немецкой базы, с точным указанием расположения личного состава, складов оружия, топлива и подробным указанием ориентации для советской авиации20.
Группа Свенторжецкого сыграла немалую роль в налаживании связи с полицейским участком и стала причиной разложения ивенецкого полицейского гарнизона. Активно помогали21 им Люция и Казимир. Такую же работу с ивенецкой полицией, как я уже вспоминал выше, проводили и поляки из отряда Каспера Милашевского.
После расследования немцами «Катынского дела» отношения между польскими и советскими партизанами начали портиться. Результатом этого стало убийство Адама Свенторжецкого, который погиб на хуторе вместе с большей частью своей группы, после того, как хозяин хутора, «ярый польский националист»4 выдал их.
Продолжение по ссылке: https://salasz.livejournal.com/245463.html