Почему исторически однополый брак был невозможен… и разнополый тоже
Оригинал статьи находится здесь
Я случайно оказалась в Нью-Йорке в конце июня этого года, когда был принят закон штата, легализующий однополые браки. Это событие совпало с неделей гей-гордости, и миллионы людей размахивали радужными флагами на улицах Манхеттена, празднуя это историческое решение, результат многолетней борьбы за права гомосексуалов, и я была одной из них.
Что меня поразило, как гостя из Великобритании (где гражданские партнерства для однополых пар стали легальными в 2004 году), так это то, насколько вопрос об однополых браках превратился в краеугольный камень американской политики. Этот вопрос продолжает разделять нацию, политическая риторика ведется на повышенных тонах, а решения на уровне штата и дела в Верховном суде скорее обостряют, а не разрешают его.
Достаточно процитировать один недавний пример - поправку номер 8 («Калифорнийский акт о защите брака»), который был принят в ноябре 2008 года в качестве поправки к конституции Калифорнии, где утверждалось, что гетеросексуальный брак - это единственная легитимная форма брака. В поправке говорилось, что «гомосексуалы… не имеют права определять брак для всех остальных людей». Последующие иски и кампания против поправки номер 8 привели к ее отмене в августе 2010 года согласно решению окружного суда США. Апелляции продолжаются до сих пор. Однополые браки не признаются на уровне федерального законодательства, после принятия Акта о защите брака (1996 год) в Конгрессе США, который ограничил определение брака «союзом между одним мужчиной и одной женщиной».
Те организации, которые представляют интересы христиан-евангелистов, очень мощной и богатой лоббистской силы в США, подчеркивают библейское происхождение гетеросексуального брака, включая всем надоевший слоган «Адам и Ева, а не Адам и Стив». Этот же слоган дословно повторяют гомофобы Уганды, которые, при щедрой финансовой поддержке американских евангелистов, попытались пролоббировать закон о смертной казни для гомосексуалов. Библейские цитаты и исторический прецедент используются, чтобы доказать, что гомосексуалы не могут вступать в брак, поскольку а) Бог этого не хочет, и б) потому что исторически всегда так было. Консервативные религиозные деятели говорят о том, что гомосексуалам нельзя вступать в брак, потому что основой и целью брака всегда было рождение детей. Как историку, мне было интересно исследовать именно этот вопрос, что и нашло отражение в моей новой книге «Кастрат и его жена».
Немногие современные христиане, даже фундаменталисты, посмеют заявить, что нужно запретить брак тем людям, которые не могут иметь детей, или что нужно аннулировать брак, если в нем возникла проблема с фертильностью.
Однако когда-то именно таких взглядов придерживалась Католическая церковь и христианский мир в целом вплоть до Реформации в шестнадцатом веке. Мужчины, которые вступали в брак, зная, что они не смогут исполнять «супружеский долг» осуждались. В соответствии с принципом римского права, мужская импотенция была одной из немногих причин для аннулирования брака по инициативе жены (в современном законодательстве о разводе эта норма продолжает действовать). Мужскую импотенцию доказать крайне сложно, и даже в нашей культуре признание в ней остается очень постыдным. В Средневековье эту проблему решали простым способом - церковный суд снаряжал к мужу команду опытных акушерок, которые проверяли, будет ли половой член мужа реагировать на стимуляцию рукой.
Даже после Реформации у протестантов не было однозначного мнения о бездетных браках. Биология человеческой репродукции оставалась по большому счету неизвестной, и неудивительно, что в неспособности зачать обвиняли женщину - причиной считалась ее чрезмерная «холодность», отвращение к сексу или попросту ее дурной нрав. К женщинам после менопаузы относились с определенным пониманием - они могли вступить в брак в англиканской церкви с помощью специальной церковной церемонии для пожилых пар. Если невеста была в столь зрелом возрасте, то говорилось, что целью этого брака является взаимная поддержка, утешение и общество супруга, а о «благословении детьми» тактично умалчивалось. В разных странах социальная терпимость к бездетным бракам варьировалась в зависимости от изменчивых религиозных взглядов, обычаев и социо-экономических условий. В ранней колониальной Америке, например, бездетные пары сталкивались с огромными общественными предрассудками в оседлых общинах белых, где воспитание следующего поколения было необходимым условием выживания.
«Кастрат и его жена» - это рассказ об одной паре, знаменитом оперном певце-кастрате Гиусто Фердинандо Тендучи и его невесте, Доротее Маунселл, которая была старше его на шестнадцать лет. Они вступили в законный брак в церкви Ирландии. Впоследствии Доротее надоел ее именитый муж, она использовала аргумент о том, что он не способен зачать детей (о чем она, разумеется, не могла не знать еще до замужества), чтобы аннулировать брак. Впоследствии ей удалось добиться аннуляции первого брака, чтобы вступить в повторный брак с другим мужчиной. В конце концов, церковный судья определил второй брак Доротеи как легитимный, поскольку тот был с «нетронутым» мужчиной, уже доказавшим свою способность зачинать детей (хотя он доказывал это еще в период ее замужества за Тендучи). Тендучи, «нормальный» гетеросексуальный мужчина во всех остальных отношениях, как и остальные мужчины, не желающие или неспособные стать отцами, был лишен права вступать в брак.
Таким образом, если учесть подобный исторический прецедент во всем христианском Западе, нужно ли отказать бездетным парам разного пола в признании законности их брака? Это было бы логичным продолжением аргумента о том, что гомосексуалам необходимо запретить вступать в брак, поскольку у них не может быть своих биологических детей без вспомогательных технологий. Как ни странно, но «защитники» «традиционных» ценностей упорно молчат по этому поводу.
Я случайно оказалась в Нью-Йорке в конце июня этого года, когда был принят закон штата, легализующий однополые браки. Это событие совпало с неделей гей-гордости, и миллионы людей размахивали радужными флагами на улицах Манхеттена, празднуя это историческое решение, результат многолетней борьбы за права гомосексуалов, и я была одной из них.
Что меня поразило, как гостя из Великобритании (где гражданские партнерства для однополых пар стали легальными в 2004 году), так это то, насколько вопрос об однополых браках превратился в краеугольный камень американской политики. Этот вопрос продолжает разделять нацию, политическая риторика ведется на повышенных тонах, а решения на уровне штата и дела в Верховном суде скорее обостряют, а не разрешают его.
Достаточно процитировать один недавний пример - поправку номер 8 («Калифорнийский акт о защите брака»), который был принят в ноябре 2008 года в качестве поправки к конституции Калифорнии, где утверждалось, что гетеросексуальный брак - это единственная легитимная форма брака. В поправке говорилось, что «гомосексуалы… не имеют права определять брак для всех остальных людей». Последующие иски и кампания против поправки номер 8 привели к ее отмене в августе 2010 года согласно решению окружного суда США. Апелляции продолжаются до сих пор. Однополые браки не признаются на уровне федерального законодательства, после принятия Акта о защите брака (1996 год) в Конгрессе США, который ограничил определение брака «союзом между одним мужчиной и одной женщиной».
Те организации, которые представляют интересы христиан-евангелистов, очень мощной и богатой лоббистской силы в США, подчеркивают библейское происхождение гетеросексуального брака, включая всем надоевший слоган «Адам и Ева, а не Адам и Стив». Этот же слоган дословно повторяют гомофобы Уганды, которые, при щедрой финансовой поддержке американских евангелистов, попытались пролоббировать закон о смертной казни для гомосексуалов. Библейские цитаты и исторический прецедент используются, чтобы доказать, что гомосексуалы не могут вступать в брак, поскольку а) Бог этого не хочет, и б) потому что исторически всегда так было. Консервативные религиозные деятели говорят о том, что гомосексуалам нельзя вступать в брак, потому что основой и целью брака всегда было рождение детей. Как историку, мне было интересно исследовать именно этот вопрос, что и нашло отражение в моей новой книге «Кастрат и его жена».
Немногие современные христиане, даже фундаменталисты, посмеют заявить, что нужно запретить брак тем людям, которые не могут иметь детей, или что нужно аннулировать брак, если в нем возникла проблема с фертильностью.
Однако когда-то именно таких взглядов придерживалась Католическая церковь и христианский мир в целом вплоть до Реформации в шестнадцатом веке. Мужчины, которые вступали в брак, зная, что они не смогут исполнять «супружеский долг» осуждались. В соответствии с принципом римского права, мужская импотенция была одной из немногих причин для аннулирования брака по инициативе жены (в современном законодательстве о разводе эта норма продолжает действовать). Мужскую импотенцию доказать крайне сложно, и даже в нашей культуре признание в ней остается очень постыдным. В Средневековье эту проблему решали простым способом - церковный суд снаряжал к мужу команду опытных акушерок, которые проверяли, будет ли половой член мужа реагировать на стимуляцию рукой.
Даже после Реформации у протестантов не было однозначного мнения о бездетных браках. Биология человеческой репродукции оставалась по большому счету неизвестной, и неудивительно, что в неспособности зачать обвиняли женщину - причиной считалась ее чрезмерная «холодность», отвращение к сексу или попросту ее дурной нрав. К женщинам после менопаузы относились с определенным пониманием - они могли вступить в брак в англиканской церкви с помощью специальной церковной церемонии для пожилых пар. Если невеста была в столь зрелом возрасте, то говорилось, что целью этого брака является взаимная поддержка, утешение и общество супруга, а о «благословении детьми» тактично умалчивалось. В разных странах социальная терпимость к бездетным бракам варьировалась в зависимости от изменчивых религиозных взглядов, обычаев и социо-экономических условий. В ранней колониальной Америке, например, бездетные пары сталкивались с огромными общественными предрассудками в оседлых общинах белых, где воспитание следующего поколения было необходимым условием выживания.
«Кастрат и его жена» - это рассказ об одной паре, знаменитом оперном певце-кастрате Гиусто Фердинандо Тендучи и его невесте, Доротее Маунселл, которая была старше его на шестнадцать лет. Они вступили в законный брак в церкви Ирландии. Впоследствии Доротее надоел ее именитый муж, она использовала аргумент о том, что он не способен зачать детей (о чем она, разумеется, не могла не знать еще до замужества), чтобы аннулировать брак. Впоследствии ей удалось добиться аннуляции первого брака, чтобы вступить в повторный брак с другим мужчиной. В конце концов, церковный судья определил второй брак Доротеи как легитимный, поскольку тот был с «нетронутым» мужчиной, уже доказавшим свою способность зачинать детей (хотя он доказывал это еще в период ее замужества за Тендучи). Тендучи, «нормальный» гетеросексуальный мужчина во всех остальных отношениях, как и остальные мужчины, не желающие или неспособные стать отцами, был лишен права вступать в брак.
Таким образом, если учесть подобный исторический прецедент во всем христианском Западе, нужно ли отказать бездетным парам разного пола в признании законности их брака? Это было бы логичным продолжением аргумента о том, что гомосексуалам необходимо запретить вступать в брак, поскольку у них не может быть своих биологических детей без вспомогательных технологий. Как ни странно, но «защитники» «традиционных» ценностей упорно молчат по этому поводу.