Предыстория, которая многое объясняет
Обычно актеру по долгу службы необходимо примерять на себя чужой образ. И далеко не всегда актер свободен в трактовке этого образа, ведь бывает, что персонаж уже стал частью культурного кода. И тогда не исполнитель довлеет над ролью, а роль над исполнителем.
Тимоти Шаламе в этом смысле повезло уже дважды: сначала ему пришлось попадать в образ Пола Атридеса, заложенный на века Дэвидом Линчем, а теперь - в образ чудаковатого затворника-кондитера
Вот только кондитер был уже чудаковатым, но еще не затворником.
А добрая английская сказка обрела зловещий привкус.
Роман «Чарли и шоколадная фабрика» экранизировали дважды, и первую экранизацию уже мало кто видел целиком, но мем из нее широко известен и применим в очень многих случаях. А вторая, где Джонни Депп играет не просто социопата, а практически Сатану, до сих пор на слуху.
Но предысторию решили снять к первой
Click to viewВилли Вонка еще юн и слегка наивен, следует за мечтой и считает, что плохих людей нет
Он делает добро просто потому, что может, и совсем немного - ради памяти мамы, которая появляется только в воспоминаниях.
Однако мир не заслуживает добра - и встречает героя мелким шрифтом в договоре, цитируя Оливера Твиста
Те, кто должны служить и защищать, служат и защищают, но не тем
Власть в руках капитала, который руками силовых структур расчищает для себя рынок
Конечно, перед нами добрая сказка, которая, хоть и не основана на литературном первоисточнике, но очень хорошо под него стилизована, а в русскоязычном варианте даже и переведена адекватно. Все закончится хорошо даже для одинокого (30 сантиметров бесстрашия и хитрости) Умпа-Лумпа
Песни его, кстати, здесь ближе к первой экранизации.
Вот только выходит, что Вилли Вонка должен сделать добро из зла, потому что его больше не из чего сделать. И это объясняет его поведение в книге и двух фильмах о Чарли на шоколадной фабрике.
У Стругацких в «Отягощенных злом» Иешуа Га-Ноцри проповедует с креста, только это оказывается слишком больно. И тогда он приходит в мир уже всемогущим Демиургом вне времени и морали, почти как булгаковский Воланд. Только без чувства юмора.
Так вот в «Вонке» Вилли еще Иешуа, а в обеих «Шоколадных фабриках» уже Демиург. А третьей ипостаси нет ни там, ни там.
Но этот смысловой слой при желании можно опустить. И просто наслаждаться свежей новогодней сказкой.