6.8 Как улучшить государственное устройство
Усложнение используемых человеком методов преобразования окружающего мира неизбежно ведет к разделению труда и специализации. Чтобы стать профессионалом в какой-либо области, требуется всё больше времени на обучение и приобретение необходимых навыков. Рыночная конкуренция, вытесняя худших, обеспечивает достаточную мотивацию к обучению, поддерживая тем самым уровень профессионализма в обществе в целом. Этот механизм не работает, однако, в отношении управленческого труда: стандартная иерархическая организационная структура предполагает единоличное принятие решений на самом верху. Единоначалие лишает нас возможности выбора, как при поиске поставщиков на рынке: мы не можем сегодня выбрать подчинение одному, завтра - другому, и так далее среди множества управленцев. При этом риски неудачных или ошибочных решений лидера несут все нижележащие уровни иерархической пирамиды, а в случае первого лица государства - всё общество. Можно, конечно, отказаться от иерархии, но это означает и отказ от специализации, а значит, падение качества принимаемых решений.
Поэтому механизм отбора на высшие государственные должности - один из важнейших общественных институтов. Между тем, выбор всегда содержит в себе внутреннее противоречие: чем больше число кандидатов, тем ниже качество отбора. С этой проблемой сталкивался всякий, кому приходилось заниматься наймом персонала. Для получения максимально объективной информации о способностях кандидата лучше всего попробовать его в реальном деле, взяв на испытательный срок, но как быть с остальными? Полноценный выбор возможен, только если им тоже дать возможность пройти аналогичное испытание, что в итоге потребует катастрофически много времени. Выход обычно находят в многоступенчатой процедуре отбора: вначале по анкетным данным, потом - на собеседовании (или на множестве собеседований), но это лишь способ сократить число кандидатов методом субъективных оценок.
Человеческие сообщества по мере роста их численности тоже были вынуждены вырабатывать процедуры сокращения количества претендентов на власть. В первую очередь были задействованы сословные механизмы. В олигархиях круг претендентов ограничивался правящим сословием, в монархиях - семьёй. Даже в Афинах гражданство, дающее право занятия выборных должностей, предоставлялось лишь по наследству, а постоянно проживающие в городе и вносившие важный вклад в экономику Афин иноземцы были вычеркнуты из политической жизни. Афинская демократия, тем не менее, кардинально расширила круг претендентов на власть, преодолев тем самым косность, присущую замкнутой сословной власти. Но широта выбора при отсутствии «испытательного срока» породила другую проблему: всё чаще стали побеждать демагоги - кандидаты, обладающие красноречием и способностями убеждать, но не практическими навыками реализации своих обещаний. Таким образом, если мы хотим выбрать во власть лучших, нам необходимо добиться выполнения сразу двух условий:
- возможности для претендентов продемонстрировать свои качества на деле (а не обещать их продемонстрировать), причём, если кандидатов несколько, одновременно или с минимальными сдвигами по времени;
- наличия квалифицированных «выборщиков», способных объективно (с учётом влияния внешних обстоятельств на достигнутый результат) оценить реальные способности того или иного претендента.
В наших «примерах успеха» единоличных правителей (Сиракуз и Македонии) оба условия оказались выполнены: будущие властители смогли предварительно продемонстрировать свои военные таланты, а народ был достаточно компетентен, чтобы их оценить. Заметим, что основным критерием отбора были способности к командованию войском, на тот момент критически важные. На деле же перечень необходимых качеств государственного деятеля должен быть намного обширнее. Вероятно, способность принимать верные решения достаточно универсальна, и не случайно наши избранники проявили и другие важные таланты: оба показали себя искусными дипломатами, новаторами в военном деле и (в большей степени Дионисий) экономически грамотными организаторами. Пример Александра Македонского показывает, однако, что далеко не всегда «талантливый человек талантлив во всём».
Даже если общество справилось с задачей передачи власти лучшим, оно не имеет гарантий, что эти лучшие всегда будут действовать в интересах всего общества, а не в своих личных или приближенных групп. Необходим следующий институт - работающая обратная связь между обществом и лидером. Общество должно иметь возможность влиять на текущую политику власти, в простейшем случае - регулярную возможность эту власть сменить. Очевидно, наследование власти является худшим вариантом в этом отношении, да и сама специфика тиранической власти, когда правитель под предлогом личной безопасности отделяется от народа отрядом телохранителей, начисто устраняет подобную обратную связь.
В реальности авторитарные политические режимы плохо уживаются даже с первым из упомянутых условий передачи власти лучшим из-за склонности лидеров к монополизации принятия решений. Возможные преемники постоянно находятся на вторых ролях и просто ни имеют шансов продемонстрировать свои способности. В особенности ярко эта проблема проявилась при Дионисии. Править такой обширной державой, которая оказалась в его власти, в одиночку было невозможно, поэтому Дионисию пришлось обратиться к помощи группы родственников и личных друзей. Они образовали при тиране нечто вроде мозгового центра, его личный совет, к рекомендациям которого он считал необходимым прислушиваться. Они же составили костяк новой администрации, ибо из их среды брались люди для замещения высших государственных постов или для руководства отдельными ответственными операциями. Но в глазах Дионисия важнейшим качеством приближённых была их личная преданность и готовность беспрекословно подчиняться приказам, а не способность самостоятельно принимать верные решения.
Так, его брат Лептин в течение длительного времени был навархом, т. е. главнокомандующим флотом. Весной 396 г. до н.э. Дионисий послал его во главе сиракузской эскадры из 180 судов в нападение на карфагенские корабли, стоявшие у Катаны. То сражение завершилось катастрофическим разгромом греков: потери составили свыше 100 кораблей, погибло около 20 тыс. моряков и воинов. Но со своего поста наварха Лептин был смещен лишь в 389 г. и за совершенно другой поступок - проявленную инициативу по заключению мира между луканами и италиотами, которая повысила популярность Лептина среди этих народов. Дальнейшие самостоятельные действия Лептина - выдача без согласования со старшим братом одной из своих дочерей замуж - привели к его изгнанию из Сицилии.
В Македонии с её традициями наследной монархии на титул могли претендовать только члены семьи Аргеадов, так что Филипп мог не опасаться успехов своих полководцев нецарских фамилий. Известно его серьёзное отношение к отбору на командные посты. Однажды он с усмешкой сравнил свой подход с кадровой политикой демократических Афин: «Афиняне ухитряются раздобывать по десять полководцев в год. А я за всю жизнь открыл одного - Пармениона».
Но остальное своё окружение Филипп, любивший шумные попойки, формировал иначе. Феопомп, лично наблюдавший жизнь македонского двора при Филиппе, оставил такой убийственный отзыв:
«Если и был кто-нибудь во всей Греции или среди варваров, чей характер отличался бесстыдством, он неизбежно был привлечен ко двору царя Филиппа в Македонии и получил титул «товарища царя». Ибо в обычае Филиппа было славить и продвигать тех, кто прожигал свои жизни в пьянстве и азартных играх… Некоторые из них, будучи мужчинами, даже чисто брили свои тела; и даже бородатые мужи не уклонялись от взаимной скверны. Они брали с собой по два или три раба для похоти, в то же время предавая себя для той же постыдной службы, так что справедливо бы их называть не солдатами, но проститутками».
Филипп щедро награждал своё окружение. Афиней утверждает, что хотя число «товарищей» не превышало 800, но владели они большей землёй, чем любые 10 тысяч богатых греков. Таким образом, Филипп активно формировал свою «элиту», но для остального общества её ценность была более чем сомнительна.
Форма государственного устройства влияет на способ мотивации к производству прибавочного продукта. Авторитарные режимы тяготеют к насильственной государственной мотивации, демократии - к добровольной (хотя мы не можем указать здесь однозначной связи). Выдающиеся успехи античных Афин на первый взгляд говорят о преимуществах добровольной мотивации и свободного рынка, но не будем забывать, что Афинам удалось занять положение регионального центра мира-экономики. Оно вне всякого сомнения способствовало перераспределению доходов в пользу Афин и развитию Афинской культуры, высвободив значительную часть граждан полиса из производительных отраслей. Для объяснения причин успехов Афин нам придется установить, какой из факторов - рыночное экономическое устройство, положение центра мира-экономики или демократическая форма правления - оказался определяющим.
Пример другого государства, сочетавшего рыночную экономику и положение регионального центра мира-экономики, мы можем найти в западной части Средиземноморья - это Карфаген. Однако история Карфагена, особенно в финальной её части, - это история противостояния с будущим уже не региональным, а мировым лидером - Римом. Это противостояние примечательно уже тем, что оба государства имели сходную политическую систему - олигархию, но одна из них оказалась не в пример эффективнее другой. В свою очередь, развитие Рима во многом определялось его тесными связями с этрусками - одной из наиболее технологически развитых цивилизаций того времени.
Наше представление об античной истории и роли в ней Греции как о едва ли не единственном светлом пятне на фоне темной истории остального человечества сформировалось благодаря трудам греческих гуманитариев, чьи работы действительно установили греческую культурную доминанту. Но развитие человечества не сводится к культурному прогрессу, не меньшее значение имеет прогресс технологический. Основная сфера деятельности, определявшая совершенствование орудий труда и военных технологий на первых этапах человеческой истории - металлургия. И здесь античным грекам особо похвастаться нечем. Заслуга развития технологий добычи и обработки металлов принадлежит другим цивилизациям, которые по праву можно назвать технократическими. Сделаем небольшое отступление от основной темы, чтобы лучше понять материальную основу, которая стояла за теми или иными политическими событиями.
Поэтому механизм отбора на высшие государственные должности - один из важнейших общественных институтов. Между тем, выбор всегда содержит в себе внутреннее противоречие: чем больше число кандидатов, тем ниже качество отбора. С этой проблемой сталкивался всякий, кому приходилось заниматься наймом персонала. Для получения максимально объективной информации о способностях кандидата лучше всего попробовать его в реальном деле, взяв на испытательный срок, но как быть с остальными? Полноценный выбор возможен, только если им тоже дать возможность пройти аналогичное испытание, что в итоге потребует катастрофически много времени. Выход обычно находят в многоступенчатой процедуре отбора: вначале по анкетным данным, потом - на собеседовании (или на множестве собеседований), но это лишь способ сократить число кандидатов методом субъективных оценок.
Человеческие сообщества по мере роста их численности тоже были вынуждены вырабатывать процедуры сокращения количества претендентов на власть. В первую очередь были задействованы сословные механизмы. В олигархиях круг претендентов ограничивался правящим сословием, в монархиях - семьёй. Даже в Афинах гражданство, дающее право занятия выборных должностей, предоставлялось лишь по наследству, а постоянно проживающие в городе и вносившие важный вклад в экономику Афин иноземцы были вычеркнуты из политической жизни. Афинская демократия, тем не менее, кардинально расширила круг претендентов на власть, преодолев тем самым косность, присущую замкнутой сословной власти. Но широта выбора при отсутствии «испытательного срока» породила другую проблему: всё чаще стали побеждать демагоги - кандидаты, обладающие красноречием и способностями убеждать, но не практическими навыками реализации своих обещаний. Таким образом, если мы хотим выбрать во власть лучших, нам необходимо добиться выполнения сразу двух условий:
- возможности для претендентов продемонстрировать свои качества на деле (а не обещать их продемонстрировать), причём, если кандидатов несколько, одновременно или с минимальными сдвигами по времени;
- наличия квалифицированных «выборщиков», способных объективно (с учётом влияния внешних обстоятельств на достигнутый результат) оценить реальные способности того или иного претендента.
В наших «примерах успеха» единоличных правителей (Сиракуз и Македонии) оба условия оказались выполнены: будущие властители смогли предварительно продемонстрировать свои военные таланты, а народ был достаточно компетентен, чтобы их оценить. Заметим, что основным критерием отбора были способности к командованию войском, на тот момент критически важные. На деле же перечень необходимых качеств государственного деятеля должен быть намного обширнее. Вероятно, способность принимать верные решения достаточно универсальна, и не случайно наши избранники проявили и другие важные таланты: оба показали себя искусными дипломатами, новаторами в военном деле и (в большей степени Дионисий) экономически грамотными организаторами. Пример Александра Македонского показывает, однако, что далеко не всегда «талантливый человек талантлив во всём».
Даже если общество справилось с задачей передачи власти лучшим, оно не имеет гарантий, что эти лучшие всегда будут действовать в интересах всего общества, а не в своих личных или приближенных групп. Необходим следующий институт - работающая обратная связь между обществом и лидером. Общество должно иметь возможность влиять на текущую политику власти, в простейшем случае - регулярную возможность эту власть сменить. Очевидно, наследование власти является худшим вариантом в этом отношении, да и сама специфика тиранической власти, когда правитель под предлогом личной безопасности отделяется от народа отрядом телохранителей, начисто устраняет подобную обратную связь.
В реальности авторитарные политические режимы плохо уживаются даже с первым из упомянутых условий передачи власти лучшим из-за склонности лидеров к монополизации принятия решений. Возможные преемники постоянно находятся на вторых ролях и просто ни имеют шансов продемонстрировать свои способности. В особенности ярко эта проблема проявилась при Дионисии. Править такой обширной державой, которая оказалась в его власти, в одиночку было невозможно, поэтому Дионисию пришлось обратиться к помощи группы родственников и личных друзей. Они образовали при тиране нечто вроде мозгового центра, его личный совет, к рекомендациям которого он считал необходимым прислушиваться. Они же составили костяк новой администрации, ибо из их среды брались люди для замещения высших государственных постов или для руководства отдельными ответственными операциями. Но в глазах Дионисия важнейшим качеством приближённых была их личная преданность и готовность беспрекословно подчиняться приказам, а не способность самостоятельно принимать верные решения.
Так, его брат Лептин в течение длительного времени был навархом, т. е. главнокомандующим флотом. Весной 396 г. до н.э. Дионисий послал его во главе сиракузской эскадры из 180 судов в нападение на карфагенские корабли, стоявшие у Катаны. То сражение завершилось катастрофическим разгромом греков: потери составили свыше 100 кораблей, погибло около 20 тыс. моряков и воинов. Но со своего поста наварха Лептин был смещен лишь в 389 г. и за совершенно другой поступок - проявленную инициативу по заключению мира между луканами и италиотами, которая повысила популярность Лептина среди этих народов. Дальнейшие самостоятельные действия Лептина - выдача без согласования со старшим братом одной из своих дочерей замуж - привели к его изгнанию из Сицилии.
В Македонии с её традициями наследной монархии на титул могли претендовать только члены семьи Аргеадов, так что Филипп мог не опасаться успехов своих полководцев нецарских фамилий. Известно его серьёзное отношение к отбору на командные посты. Однажды он с усмешкой сравнил свой подход с кадровой политикой демократических Афин: «Афиняне ухитряются раздобывать по десять полководцев в год. А я за всю жизнь открыл одного - Пармениона».
Но остальное своё окружение Филипп, любивший шумные попойки, формировал иначе. Феопомп, лично наблюдавший жизнь македонского двора при Филиппе, оставил такой убийственный отзыв:
«Если и был кто-нибудь во всей Греции или среди варваров, чей характер отличался бесстыдством, он неизбежно был привлечен ко двору царя Филиппа в Македонии и получил титул «товарища царя». Ибо в обычае Филиппа было славить и продвигать тех, кто прожигал свои жизни в пьянстве и азартных играх… Некоторые из них, будучи мужчинами, даже чисто брили свои тела; и даже бородатые мужи не уклонялись от взаимной скверны. Они брали с собой по два или три раба для похоти, в то же время предавая себя для той же постыдной службы, так что справедливо бы их называть не солдатами, но проститутками».
Филипп щедро награждал своё окружение. Афиней утверждает, что хотя число «товарищей» не превышало 800, но владели они большей землёй, чем любые 10 тысяч богатых греков. Таким образом, Филипп активно формировал свою «элиту», но для остального общества её ценность была более чем сомнительна.
Форма государственного устройства влияет на способ мотивации к производству прибавочного продукта. Авторитарные режимы тяготеют к насильственной государственной мотивации, демократии - к добровольной (хотя мы не можем указать здесь однозначной связи). Выдающиеся успехи античных Афин на первый взгляд говорят о преимуществах добровольной мотивации и свободного рынка, но не будем забывать, что Афинам удалось занять положение регионального центра мира-экономики. Оно вне всякого сомнения способствовало перераспределению доходов в пользу Афин и развитию Афинской культуры, высвободив значительную часть граждан полиса из производительных отраслей. Для объяснения причин успехов Афин нам придется установить, какой из факторов - рыночное экономическое устройство, положение центра мира-экономики или демократическая форма правления - оказался определяющим.
Пример другого государства, сочетавшего рыночную экономику и положение регионального центра мира-экономики, мы можем найти в западной части Средиземноморья - это Карфаген. Однако история Карфагена, особенно в финальной её части, - это история противостояния с будущим уже не региональным, а мировым лидером - Римом. Это противостояние примечательно уже тем, что оба государства имели сходную политическую систему - олигархию, но одна из них оказалась не в пример эффективнее другой. В свою очередь, развитие Рима во многом определялось его тесными связями с этрусками - одной из наиболее технологически развитых цивилизаций того времени.
Наше представление об античной истории и роли в ней Греции как о едва ли не единственном светлом пятне на фоне темной истории остального человечества сформировалось благодаря трудам греческих гуманитариев, чьи работы действительно установили греческую культурную доминанту. Но развитие человечества не сводится к культурному прогрессу, не меньшее значение имеет прогресс технологический. Основная сфера деятельности, определявшая совершенствование орудий труда и военных технологий на первых этапах человеческой истории - металлургия. И здесь античным грекам особо похвастаться нечем. Заслуга развития технологий добычи и обработки металлов принадлежит другим цивилизациям, которые по праву можно назвать технократическими. Сделаем небольшое отступление от основной темы, чтобы лучше понять материальную основу, которая стояла за теми или иными политическими событиями.