(no subject)
КУРАНТЫ
(как всё было на самом деле)
Следователь
Садитесь. Я майор Богоявленский.
Майор - не капитан, не лейтенант,
хотя, конечно, и не подполковник.
Но вы, надеюсь, званием моим
теперь вполне довольны, и мы можем
начать беседу нашу?
Преступник
Что ж… Майор?
Конечно, жалко, что не подполковник -
мне в этом званьи чудится подполье,
стремительный ночной переворот
и жаркий влажный воздух, если выйти
с утра из президентского дворца,
чтобы упасть на каменные плиты,
как будто поскользнувшись в алой луже:
под южным солнцем вывихнулось время,
и следствие мешается с причиной.
Я, впрочем, совершенно не в обиде:
майор - это прекрасно, пусть я даже
совсем иначе вас себе представил.
Казалось, будет красное, с усами,
и капли пота здесь вот, под затылком.
Хотя я вас, пожалуй, с брандмайором
Скрестил и вычел, словно в ребусе, пожар.
Следователь
Мы можем приступить теперь к допросу?
Преступник
Простите. Да, конечно.
Следователь
Для начала
давайте разберёмся с именами:
я, повторюсь, майор Богоявленский,
Пётр Павлович. А вас мы как запишем?
Преступник
Флор Лаврович Успенский.
Следователь
Даже так?
Флор Лаврович? Есть имена не хуже:
Кузьма Демьянович, Борис, конечно, Глебыч.
Крестовоздвиженский, Покровский, Вознесенский…
Не будем исправлять?
Преступник
Нет, я уверен:
я сон - вы явь, я лист - вы твёрдый камень,
я вас могу собою обернуть,
но будет «три» и шелест ножниц мойры.
Следователь
Ну, хорошо, Успенский так Успенский.
Давайте сразу к делу: этой ночью
проникли вы в кремлёвские куранты.
Вас обнаружили внутри, стальной кувалдой
крушащего бесценный механизм,
по щиколку в снегу из шестерёнок, -
ну, и зачем?
Преступник
Хотел привлечь вниманье.
Следователь
Вам удалось. Теперь я весь оно.
А что ж вы замолчали, Флор Успенский?
К чему вниманье? К собственной персоне?
А может, вы, как модно стало нынче,
акционист и гений гениталий,
из тех, что, знаете, срамные части тела
терзают, распиная на брусчатке
и делая гнездо для мёртвой птицы?
Тогда кувалда - это, значит, фаллос,
ну, а часы, наверно, символ женщин:
ведь их тела отсчитывают луны
и время льют из устьица клепсидры
на быстро тяжелеющие крылья.
Что там ещё? Бог Кронос? Оскопленье?
Ну, как, я угадал?
Преступник
Увы, но нет.
Мне самому такое толкованье
И в голову, признаться, не пришло.
Ну, скажем так: ищу я человека,
в ком сила уживалась бы с мечтой.
Пожалуй, лейтенант меня бы понял -
была какая-то в нём детская отвага,
с ней города штурмуют в одиночку,
не замечая развязавшегося шарфа
и змейки снега здесь вот, на запястье,
где варежка вползает под рукав.
Но чем он мог помочь? Вот капитану
под силу было многое, однако
я убеждён, что он не видит снов
и лиц на лихорадочных обоях.
А вы - другое дело, вам, пожалуй,
я расскажу.
Следователь
Вы это всё всерьёз?
Вы уничтожили часы на Спасской башне,
чтобы меня найти такой ценой?
Вы что, надеетесь, сто шестьдесят седьмою
отделаться удастся? До двух лет?
Двести четырнадцать, случайно, не хотите?
За вандализм с политикой - до трёх?
А что нам делать, если мне прикажут
квалифицировать всё это как теракт?
Там двести пятая - пятнашка, как с куста,
ведь это Кремль, куранты! Мы, конечно,
уже к утру закрыли всё лесами,
и кажется теперь, как будто рядом
со старым мавзолеем строят новый,
гранитный зиккурат для великана:
он упокоиться, наверно, должен стоя,
чтоб в час беды шагнуть врагу навстречу.
Мы серный дым пустили на столицу,
скрыв серой башни призрак в сером небе:
так прячут в лабиринте из зеркал
зеркальный гроб с бессонной белоснежкой,
распиленной и сшитой многократно,
и только клоун плачет по ночам,
лаская толстым пальцем красный шрам
в том месте, где совпали половины.
Секрет мы сохраним, но как же праздник?
Вы, словно Гринч, украли Новый год,
продав цыганам: вместе с президентом,
без шарфов, шапок, в тоненьких пальто,
они теперь вдвоём блуждают где-то,
ища, где под часами выпить в полночь.
Преступник
Что Новый год! История, бывает,
крадёт десятилетья чьих-то жизней,
развязывая войны, отправляя
скитаться в степь бездомные народы,
на крышах поездов с мешками манны,
чтобы родился где-то человек,
из чьей неровной скачущей походки -
он утром о кровать ушиб колено -
возникнет музыка и сразу же исчезнет,
успев опять спасти нас. Я, наверно,
болтаю много? Это всё слова
выходят из меня, как будто камни,
что из себя выдавливает тело:
я словно душу много лет держал
под гнётом слов, не смея обнажиться,
чтобы никто уродства моего
не видел. Правда, с вами почему-то
мне больше вдруг не страшно. В общем, я
из будущего. Там я - или лучше
сказать «тогда»? - заснул, проснувшись здесь,
сейчас, вот в этом теле. Поначалу
оно казалось неуклюжим и больным,
но после я привык, как привыкают
к увечью, к неотвязчивой простуде,
хотя и ощущал следы тепла,
чужого, неприятного, как будто
ты в кресло сел, откуда только что
встал и ушёл, с тобою разминувшись,
хозяин. И, возможно, так же он
моё, стыдясь, разнашивает тело.
Весь первый год провёл я, разбирая
свои проступки, изучая их на свет
и проживая снова, чтобы вспомнить
прохладу трусости, щекотку торжества
предательства во рту железный привкус.
Пытался я найти в них преступленье,
что было б наказанию равно,
но всё напрасно: был я не безгрешен,
однако вряд ли чем-то заслужил
изгнанье это. Начал с той поры я
подозревать, что есть, возможно, смысл
иной в происходящем: я заметил,
что вы уже живёте много лет
без будущего, без мечты о мире,
где не было б ни денег, ни войны,
лишь дар и ветер, радуга и полдень.
Решили вы, истории конец
и предстоит вам вечность в настоящем,
таком же, как сейчас, но только лучше -
в нём будут проститутки и «очко».
Вот почему своё воображенье,
о лучшем мире дерзкую мечту
вы тут же обратили на былое,
придумав, что история - фальшивка,
состряпанная давними врагами,
и пишете о людях, что попали
в ушедший век, чтоб всё там изменить.
Вы высыпали грёзы, грязь и дрязги
из гулкого сегодня в день вчерашний,
и прошлое смешалось с настоящим -
исчезло, напоследок свежей кровью
потешных полководцев запятнав.
Вы что-то повредили в мирозданьи,
испортив в нём одно из измерений,
блуждая в трёх осях, и я боюсь,
что время навсегда остановилось,
что завтра не наступит никогда
и те, кого любил я, не родятся.
Возможно, так причудливо сработал
защитный механизм внутри вселенной,
и я был послан выправить поломку,
похмельный, непроспавшийся монтёр.
Но что я мог один? Меня сочли бы
очередным и скучным сумасшедшим,
из тех, что просят встречи с президентом
и не снимают шапку из фольги.
Мне нужен был помощник, и тогда я,
чтоб вас найти, разбил куранты: в этом
был сразу же и символ, и залог
того, что я серьёзен.
Следователь
Если честно,
не знаю, что ответить. Но сперва
хотелось бы каких-то подтверждений.
Вот, например, скажите, что нас ждёт
сегодня или завтра: смерть тирана,
метель, гол в овертайме? Мы тогда
легко сумеем ваш рассказ проверить.
Преступник
Вы знаете, что может натворить
одна песчинка знания такого,
попавшая случайно в шестерни,
толкающие время? Так меняет
историю один неловкий шаг,
и бабочка на рубчатой подошве
не вызовет, махнув крылом, тайфун,
и Чжуан-цзы уснувший не проснётся.
А вдруг верну я будущее, но
своей любимой дома не застану?
В квартиру нашу вселится другая
с дыханием, походкой и смешком
такими же, как будто, как у прежней,
и всё-таки чужими. Или даже
исчезну из реальности я сам.
Но нам едва ли это угрожает:
скажите, что могли бы вы поведать
о будущем ближайшем, например,
носатому шумеру в длинной юбке?
Когда вернётся с кедром Гильгамеш?
Кто покорит Урук? Да что шумеры -
вот вы, попав лет на пятьсот назад
куда-нибудь, допустим, под Чернигов,
предскажете, начнётся ли война
с соседями? Когда родит жена
наследника стареющему князю?
О вас я так же ничего не знаю:
я младше на века и даже вряд ли
скажу, на сколько именно - ведь мы
сменили календарь.
Следователь
А интересно:
с каких событий началась у вас
другая эра?
Преступник
Слушайте, не надо -
мне правда страшно: с каждым лишним словом
тот мир, который я когда-то знал,
меняется. Я слишком хорошо
могу себе представить, как, вложив
зубную щётку в утреннюю рану
распахнутого рта, ты понимаешь,
что вкус у пасты стал чуть-чуть другим.
И вот уже на кафельном полу,
воткнув лицо в холодные колени,
ты тихо воешь, зная, что не можешь
ни в зеркало взглянуть, ни просто выйти
из ванной, чтоб не видеть, что ещё
там изменилось. Нет, я вам и так
сказал, наверно, много. Просто знайте,
что будущее есть, верните людям
мечту о нём - вы сможете, я верю.
Следователь
Ну, что ж, я всё проверил, что был должен.
Теперь могу сказать, зачем я здесь:
меня послали вас вернуть обратно.
Произошла авария, во сне вы
упали в темпоральную дыру,
как падает в открытый люк прохожий,
писавший новый статус на ходу.
Я долго вас разыскивал повсюду,
я проверял тела и времена
и наконец нашёл, но первым делом
обязан был узнать, насколько крепко
о будущем хранили вы секрет.
Вы молодцом, я вижу, всё в порядке,
мы оба возвращаемся назад -
я только нам введу лекарство в вены,
чтоб можно было погрузиться в сон,
где это путешествие возможно.
Давайте руку.
Преступник
Да, сейчас, конечно.
Я с мыслями немного соберусь,
и можно в путь. Я не могу поверить,
что это всё сейчас на самом деле.
Простите, ради бога. И спасибо!
Конечно же - спасибо, я не знаю,
смогу ли я вас отблагодарить
когда-нибудь. Смешно - «когда-нибудь»…
Хотя постойте! Мы совсем забыли
про миссию мою: ведь если оба
сейчас назад вернёмся, кто тогда
починит здесь поломанное время?
Следователь
Да миссии-то нету никакой:
я вам ведь объяснил - несчастный случай.
К тому же, если я сейчас за вами
пришёл оттуда, значит, всё в порядке
и будущее будет - вы согласны?
Преступник
Согласен, но…
Следователь
Давайте, мы рукавчик
сейчас засучим…
Преступник
Нет же, так нельзя.
Ни вы, ни я наверняка не знаем,
как в этот мир опять вернётся время:
а что если для этого я должен
здесь навсегда остаться? Почему-то
я чувствую, что не могу их бросить -
несчастных, разучившихся мечтать, -
что их глаза из темноты как будто
следят за мною с робкою надеждой,
и даже если мне теперь придётся
пожертвовать всем тем, что я любил,
я их спасу.
Следователь
Ну, вот и хорошо.
Похоже, обойдёмся без уколов -
вы явно на пути к выздоровленью,
раз больше не пытаетесь сбежать
в другое время. Да, пора признаться:
не следователь я и не спасатель
из будущего, а обычный врач,
и мы сейчас отправимся в больницу.
Ну, что, договорились?
Преступник
Да, конечно.
Теперь я вспоминаю - я и правда
был долго нездоров: мои часы,
они всё шли и что-то расшатали
вот здесь внутри, немного глубже глаз.
Потом вдруг стрелки в них остановились,
и стало очень пусто, и тогда…
А знаете, ведь это было правдой
буквально только что: весь мой рассказ
и ваше путешествие сквозь время,
но, кажется, я что-то повредил
там, в будущем, и всё переменилось.
Вы стали местный врач, я - пациент,
и я сейчас ловлю последний отблеск
реальности, которую забуду,
когда её накроет эта тень.
Я всё испортил, больше нет надежды,
но где же я ошибся, что сломал,
оставив нас навечно в настоящем?
Ведь я же знал! Я помнил только что!
Ах, да - куранты. Я сломал куранты.
Занавес
(как всё было на самом деле)
Следователь
Садитесь. Я майор Богоявленский.
Майор - не капитан, не лейтенант,
хотя, конечно, и не подполковник.
Но вы, надеюсь, званием моим
теперь вполне довольны, и мы можем
начать беседу нашу?
Преступник
Что ж… Майор?
Конечно, жалко, что не подполковник -
мне в этом званьи чудится подполье,
стремительный ночной переворот
и жаркий влажный воздух, если выйти
с утра из президентского дворца,
чтобы упасть на каменные плиты,
как будто поскользнувшись в алой луже:
под южным солнцем вывихнулось время,
и следствие мешается с причиной.
Я, впрочем, совершенно не в обиде:
майор - это прекрасно, пусть я даже
совсем иначе вас себе представил.
Казалось, будет красное, с усами,
и капли пота здесь вот, под затылком.
Хотя я вас, пожалуй, с брандмайором
Скрестил и вычел, словно в ребусе, пожар.
Следователь
Мы можем приступить теперь к допросу?
Преступник
Простите. Да, конечно.
Следователь
Для начала
давайте разберёмся с именами:
я, повторюсь, майор Богоявленский,
Пётр Павлович. А вас мы как запишем?
Преступник
Флор Лаврович Успенский.
Следователь
Даже так?
Флор Лаврович? Есть имена не хуже:
Кузьма Демьянович, Борис, конечно, Глебыч.
Крестовоздвиженский, Покровский, Вознесенский…
Не будем исправлять?
Преступник
Нет, я уверен:
я сон - вы явь, я лист - вы твёрдый камень,
я вас могу собою обернуть,
но будет «три» и шелест ножниц мойры.
Следователь
Ну, хорошо, Успенский так Успенский.
Давайте сразу к делу: этой ночью
проникли вы в кремлёвские куранты.
Вас обнаружили внутри, стальной кувалдой
крушащего бесценный механизм,
по щиколку в снегу из шестерёнок, -
ну, и зачем?
Преступник
Хотел привлечь вниманье.
Следователь
Вам удалось. Теперь я весь оно.
А что ж вы замолчали, Флор Успенский?
К чему вниманье? К собственной персоне?
А может, вы, как модно стало нынче,
акционист и гений гениталий,
из тех, что, знаете, срамные части тела
терзают, распиная на брусчатке
и делая гнездо для мёртвой птицы?
Тогда кувалда - это, значит, фаллос,
ну, а часы, наверно, символ женщин:
ведь их тела отсчитывают луны
и время льют из устьица клепсидры
на быстро тяжелеющие крылья.
Что там ещё? Бог Кронос? Оскопленье?
Ну, как, я угадал?
Преступник
Увы, но нет.
Мне самому такое толкованье
И в голову, признаться, не пришло.
Ну, скажем так: ищу я человека,
в ком сила уживалась бы с мечтой.
Пожалуй, лейтенант меня бы понял -
была какая-то в нём детская отвага,
с ней города штурмуют в одиночку,
не замечая развязавшегося шарфа
и змейки снега здесь вот, на запястье,
где варежка вползает под рукав.
Но чем он мог помочь? Вот капитану
под силу было многое, однако
я убеждён, что он не видит снов
и лиц на лихорадочных обоях.
А вы - другое дело, вам, пожалуй,
я расскажу.
Следователь
Вы это всё всерьёз?
Вы уничтожили часы на Спасской башне,
чтобы меня найти такой ценой?
Вы что, надеетесь, сто шестьдесят седьмою
отделаться удастся? До двух лет?
Двести четырнадцать, случайно, не хотите?
За вандализм с политикой - до трёх?
А что нам делать, если мне прикажут
квалифицировать всё это как теракт?
Там двести пятая - пятнашка, как с куста,
ведь это Кремль, куранты! Мы, конечно,
уже к утру закрыли всё лесами,
и кажется теперь, как будто рядом
со старым мавзолеем строят новый,
гранитный зиккурат для великана:
он упокоиться, наверно, должен стоя,
чтоб в час беды шагнуть врагу навстречу.
Мы серный дым пустили на столицу,
скрыв серой башни призрак в сером небе:
так прячут в лабиринте из зеркал
зеркальный гроб с бессонной белоснежкой,
распиленной и сшитой многократно,
и только клоун плачет по ночам,
лаская толстым пальцем красный шрам
в том месте, где совпали половины.
Секрет мы сохраним, но как же праздник?
Вы, словно Гринч, украли Новый год,
продав цыганам: вместе с президентом,
без шарфов, шапок, в тоненьких пальто,
они теперь вдвоём блуждают где-то,
ища, где под часами выпить в полночь.
Преступник
Что Новый год! История, бывает,
крадёт десятилетья чьих-то жизней,
развязывая войны, отправляя
скитаться в степь бездомные народы,
на крышах поездов с мешками манны,
чтобы родился где-то человек,
из чьей неровной скачущей походки -
он утром о кровать ушиб колено -
возникнет музыка и сразу же исчезнет,
успев опять спасти нас. Я, наверно,
болтаю много? Это всё слова
выходят из меня, как будто камни,
что из себя выдавливает тело:
я словно душу много лет держал
под гнётом слов, не смея обнажиться,
чтобы никто уродства моего
не видел. Правда, с вами почему-то
мне больше вдруг не страшно. В общем, я
из будущего. Там я - или лучше
сказать «тогда»? - заснул, проснувшись здесь,
сейчас, вот в этом теле. Поначалу
оно казалось неуклюжим и больным,
но после я привык, как привыкают
к увечью, к неотвязчивой простуде,
хотя и ощущал следы тепла,
чужого, неприятного, как будто
ты в кресло сел, откуда только что
встал и ушёл, с тобою разминувшись,
хозяин. И, возможно, так же он
моё, стыдясь, разнашивает тело.
Весь первый год провёл я, разбирая
свои проступки, изучая их на свет
и проживая снова, чтобы вспомнить
прохладу трусости, щекотку торжества
предательства во рту железный привкус.
Пытался я найти в них преступленье,
что было б наказанию равно,
но всё напрасно: был я не безгрешен,
однако вряд ли чем-то заслужил
изгнанье это. Начал с той поры я
подозревать, что есть, возможно, смысл
иной в происходящем: я заметил,
что вы уже живёте много лет
без будущего, без мечты о мире,
где не было б ни денег, ни войны,
лишь дар и ветер, радуга и полдень.
Решили вы, истории конец
и предстоит вам вечность в настоящем,
таком же, как сейчас, но только лучше -
в нём будут проститутки и «очко».
Вот почему своё воображенье,
о лучшем мире дерзкую мечту
вы тут же обратили на былое,
придумав, что история - фальшивка,
состряпанная давними врагами,
и пишете о людях, что попали
в ушедший век, чтоб всё там изменить.
Вы высыпали грёзы, грязь и дрязги
из гулкого сегодня в день вчерашний,
и прошлое смешалось с настоящим -
исчезло, напоследок свежей кровью
потешных полководцев запятнав.
Вы что-то повредили в мирозданьи,
испортив в нём одно из измерений,
блуждая в трёх осях, и я боюсь,
что время навсегда остановилось,
что завтра не наступит никогда
и те, кого любил я, не родятся.
Возможно, так причудливо сработал
защитный механизм внутри вселенной,
и я был послан выправить поломку,
похмельный, непроспавшийся монтёр.
Но что я мог один? Меня сочли бы
очередным и скучным сумасшедшим,
из тех, что просят встречи с президентом
и не снимают шапку из фольги.
Мне нужен был помощник, и тогда я,
чтоб вас найти, разбил куранты: в этом
был сразу же и символ, и залог
того, что я серьёзен.
Следователь
Если честно,
не знаю, что ответить. Но сперва
хотелось бы каких-то подтверждений.
Вот, например, скажите, что нас ждёт
сегодня или завтра: смерть тирана,
метель, гол в овертайме? Мы тогда
легко сумеем ваш рассказ проверить.
Преступник
Вы знаете, что может натворить
одна песчинка знания такого,
попавшая случайно в шестерни,
толкающие время? Так меняет
историю один неловкий шаг,
и бабочка на рубчатой подошве
не вызовет, махнув крылом, тайфун,
и Чжуан-цзы уснувший не проснётся.
А вдруг верну я будущее, но
своей любимой дома не застану?
В квартиру нашу вселится другая
с дыханием, походкой и смешком
такими же, как будто, как у прежней,
и всё-таки чужими. Или даже
исчезну из реальности я сам.
Но нам едва ли это угрожает:
скажите, что могли бы вы поведать
о будущем ближайшем, например,
носатому шумеру в длинной юбке?
Когда вернётся с кедром Гильгамеш?
Кто покорит Урук? Да что шумеры -
вот вы, попав лет на пятьсот назад
куда-нибудь, допустим, под Чернигов,
предскажете, начнётся ли война
с соседями? Когда родит жена
наследника стареющему князю?
О вас я так же ничего не знаю:
я младше на века и даже вряд ли
скажу, на сколько именно - ведь мы
сменили календарь.
Следователь
А интересно:
с каких событий началась у вас
другая эра?
Преступник
Слушайте, не надо -
мне правда страшно: с каждым лишним словом
тот мир, который я когда-то знал,
меняется. Я слишком хорошо
могу себе представить, как, вложив
зубную щётку в утреннюю рану
распахнутого рта, ты понимаешь,
что вкус у пасты стал чуть-чуть другим.
И вот уже на кафельном полу,
воткнув лицо в холодные колени,
ты тихо воешь, зная, что не можешь
ни в зеркало взглянуть, ни просто выйти
из ванной, чтоб не видеть, что ещё
там изменилось. Нет, я вам и так
сказал, наверно, много. Просто знайте,
что будущее есть, верните людям
мечту о нём - вы сможете, я верю.
Следователь
Ну, что ж, я всё проверил, что был должен.
Теперь могу сказать, зачем я здесь:
меня послали вас вернуть обратно.
Произошла авария, во сне вы
упали в темпоральную дыру,
как падает в открытый люк прохожий,
писавший новый статус на ходу.
Я долго вас разыскивал повсюду,
я проверял тела и времена
и наконец нашёл, но первым делом
обязан был узнать, насколько крепко
о будущем хранили вы секрет.
Вы молодцом, я вижу, всё в порядке,
мы оба возвращаемся назад -
я только нам введу лекарство в вены,
чтоб можно было погрузиться в сон,
где это путешествие возможно.
Давайте руку.
Преступник
Да, сейчас, конечно.
Я с мыслями немного соберусь,
и можно в путь. Я не могу поверить,
что это всё сейчас на самом деле.
Простите, ради бога. И спасибо!
Конечно же - спасибо, я не знаю,
смогу ли я вас отблагодарить
когда-нибудь. Смешно - «когда-нибудь»…
Хотя постойте! Мы совсем забыли
про миссию мою: ведь если оба
сейчас назад вернёмся, кто тогда
починит здесь поломанное время?
Следователь
Да миссии-то нету никакой:
я вам ведь объяснил - несчастный случай.
К тому же, если я сейчас за вами
пришёл оттуда, значит, всё в порядке
и будущее будет - вы согласны?
Преступник
Согласен, но…
Следователь
Давайте, мы рукавчик
сейчас засучим…
Преступник
Нет же, так нельзя.
Ни вы, ни я наверняка не знаем,
как в этот мир опять вернётся время:
а что если для этого я должен
здесь навсегда остаться? Почему-то
я чувствую, что не могу их бросить -
несчастных, разучившихся мечтать, -
что их глаза из темноты как будто
следят за мною с робкою надеждой,
и даже если мне теперь придётся
пожертвовать всем тем, что я любил,
я их спасу.
Следователь
Ну, вот и хорошо.
Похоже, обойдёмся без уколов -
вы явно на пути к выздоровленью,
раз больше не пытаетесь сбежать
в другое время. Да, пора признаться:
не следователь я и не спасатель
из будущего, а обычный врач,
и мы сейчас отправимся в больницу.
Ну, что, договорились?
Преступник
Да, конечно.
Теперь я вспоминаю - я и правда
был долго нездоров: мои часы,
они всё шли и что-то расшатали
вот здесь внутри, немного глубже глаз.
Потом вдруг стрелки в них остановились,
и стало очень пусто, и тогда…
А знаете, ведь это было правдой
буквально только что: весь мой рассказ
и ваше путешествие сквозь время,
но, кажется, я что-то повредил
там, в будущем, и всё переменилось.
Вы стали местный врач, я - пациент,
и я сейчас ловлю последний отблеск
реальности, которую забуду,
когда её накроет эта тень.
Я всё испортил, больше нет надежды,
но где же я ошибся, что сломал,
оставив нас навечно в настоящем?
Ведь я же знал! Я помнил только что!
Ах, да - куранты. Я сломал куранты.
Занавес