(no subject)
Прочитал книгу с длинным названием - «Сахаров. Кефир надо греть. История любви, рассказанная Еленой Боннэр Юрию Росту».
Естественно, я, занимающийся биографией Андрея Дмитриевича Сахарова, не мог пройти мимо этой книги - это раз. А во-вторых, с Юрой Ростом знаком многие десятки лет. В «Литературной газете» даже сидели в одном кабинете, и мне интересно всё, что он делает.
Эта книга - запись бесед Юры с Боннэр. После распечатки аудиозаписи получилось 650 машинописных страниц. Они и размещены в книге.
Открытий для себя в книге не нашёл. Всё, что есть в беседах Юры с Боннэр, я знаю. Так, некоторые уточнения уже известного. Некоторые интересные детали. И пара новых фактов. Ничего неожиданного. В «Жизни Сахарова» много подробнее представлены моменты совместной жизни Сахарова и Боннэр. Это не хвастовство, а фиксация ситуации. Я тоже расспрашивал Боннэр. Готовил о Сахарове передачу в программу «Как это было» на Первом канале. Снимал документальный фильм о ссылке в Горький. И несколько бесед просто так. Я же не собирался писать книгу о Сахарове, собирал материал о современной истории.
Как-то Боннэр мне сказала: «Я готовлю дневники Сахарова к печати. Они будут опубликованы после моей смерти. Там есть много чего, что некоторым лицам будет неприятно читать». Однако вышли дневники Андрея Дмитриевича при жизни Боннэр. Прочитал их мой друг Лёша Ч. И сказал: «Извини, но один из самых неприятных персонажей записей Андрея Дмитриевича - Боннэр». Я тоже, естественно, прочитал дневники, и не один раз. Все страницы в комментариях, вопросительных и восклицательных знаках, подчёркиваниях. Но мне так не показалось.
Вот эпизод перед их свадьбой. Поехали они покупать настольную лампу для него. Андрею Дмитриевичу понравилась одна лампа, Боннэр другая. И это чуть не стало причиной полного разрыва. Другая бы сказала: «Нравится тебе эта? Покупай». Но для Боннэр почему-то принципиально важно, чтобы была куплена лампа, которую выбрала она. У меня в книге описан этот эпизод. Но вот в книге Роста Боннэр произносит фразу, которую я никогда бы не вставил в книгу: «После этого он никогда не вякал». Что можно понять так: всегда поступал, как я хочу. И ещё условие поставила - она курит, когда хочет и где хочет. Андрей Дмитриевич терпеть не мог табачного дыма, но ради любимой согласился. А Боннэр дымила будь здоров, «беломорину» не выпускала изо рта - это я помню по встречам с ней.
Хирург Николай Амосов пишет в воспоминаниях-м, как он приехал к ним году в 1976-м:
«Небольшая двухкомнатная квартира. В той комнате, где я был, стояла широкая тахта. Андрей Дмитриевич лежал и часто кашлял. А его супруга непрерывно курила - дым коромыслом. Я обозлился и не утерпел:
- Вы бы не дымили на больного - он же кашляет!
- Ничего, он знал, на ком женится, пусть терпит.
Подумал: «Вот зараза!».
Потом обсуждали с Андреем Дмитриевичем суть разных идеологий. Мне неловко писать, но создалось впечатление, что Андрей Дмитриевич мыслит.... скажу осторожно: не глубоко. Что социализм в экономике вполне можно примирить с западной демократией. А уж моих идей о значении биологии в поведении человека он совершенно не принимал. Я не пытался переубеждать - давил авторитет и тормозили ядовитые реплики Боннэр».
Кстати, когда сын Боннэр Алексей женился на однокурснице Ольге, то невестка ей, Боннэр то есть, не понравилась: «Оля очень властная девочка, и я видела по Лёшке, что у него депрессивное состояние… Боялась, что руки на себя наложит». Боннэр тоже властная, но Андрей Дмитриевич от этого не впадал в депрессию. Хотя руки наложить не себя обещал - в случае, если Боннэр умрёт раньше его.
Задавал Юра Рост вопросы о денежных делах. И такие вопросы, которые я не осмеливался ей задать. Но у Юры совсем другая журналистская хватка. Итак, всеми деньгами семьи распоряжалась Боннэр. Она выделяла мужу 25 рублей - чтобы всегда были в кармане. Если же у Андрея Дмитриевича возникала необходимость в какой покупке дороже 25 рублей, то он просил нужную сумму у жены. Если он отправлялся в магазин за продуктами, Боннэр выдавала ему деньги - сдачу он должен был отдать ей.
У Сахарова значительные суммы хранились в западных банках (он почему-то предпочитал банк Ротшильдов) - гонорары за книги, публикации, он получал множество премий от различных фондов. Когда Боннэр попадала за границу, то делала покупки, пользуясь этими счётами в банках. Доступ к этим деньгами имели и её дети - Татьяна и Алексей, которые эмигрировали в США. Рост переспросил: «Но это вы с ведома Андрея Дмитриевича?» Боннэр ответила: «Зачем это надо? Нет, без всякого его ведома. Я считала, что такое могу решать сама… Чековую книжку получила с Нобелевского комитета и ещё попросила десять тысяч долларов наличными».
Возможно, деньги не доверялись Андрею Дмитриевичу по той причине, что он был абсолютно беспомощен в расчётах с ними. Или не понимал их ценности. Его не назовёшь ни жадным, ни жмотом, но некоторые его принципы обескураживают. За разработку ядерного устройства он, в числе других учёных, получил Сталинскую премию - 750 тысяч рублей. Он положил их на сберкнижку. А между тему у него были многочисленные родственники, некоторые из них сильно нуждались - ему не пришло в голову выделить им помощь. Академик Александров, тоже сталинский лауреат, получив пачки денег премии, сел на ступеньках института и выдавал каждому желающему сумму, которую тот попросит.
Первое слово в названии книги - «Сахаров». А если судить по содержанию, то должно быть другое слово - «Боннэр». Об Андрее Дмитриевиче много на страницах книге, достаточно много, но всё же главное действующей лицо - Боннэр, его жена и верный друг. Она рассказывает о себе, о своей жизни, о своих родителях, о бывшем муже Иване Семёнове и его родителях. Много о детях - Алексее и Татьяне, она их по-свойски называет Лёшка и Танька. Дети у неё замечательные, просто золото, а не дети. Не то, что дети Андрея Дмитриевича, о них она говорит скупо, но всё равно получается, что они скрытные, неблагодарные. Да и Андрей Дмитриевич мучился со своими детьми, как выразилась Боннэр, «он понимал, что семья у него нездоровая». И приходил он в восторг от детей Боннэр. Она говорит: «он облизывал их как кошка». Какое экстравагантное и убедительное выражение!
Я рад этой книге. Тираж «Сахаров. Кефир надо греть. История любви, рассказанная Еленой Боннэр Юрию Росту» 5 тысяч экземпляров. Хороший тираж, всем хватит. (Для сравнения: тираж «Жизни Сахарова» 500 экз.). Думаю, книга Юры разлетится в считанные недели. Имя у него знаменитое, да к тому же помноженное на имена Сахарова и Боннэр, дадут мощное ускорение для продаж. Хотя… Вот какая мысль. А кто, 6росив все дела, понесётся в магазин за этой книгой? Ну, я - это понятно.
Юрий Самодуров - тоже понятно, он когда-то возглавлял Сахаровский центр, 6ыл дружен с Боннэр. Ну,Олег Мороз - он написал про Андрея Дмитриевича книгу. Ну, родственники Боннэр - тоже понятно. Друзья Юры Роста. А для других книга эта не очень внятна. Допустим, я знаю 6иографию Андрея Дмитриевича, потому мне всё ясно в этой серии интервью, а другие могут запутаться в вязи событий…
О последнем фото в подборке. Рост так его подписал: «Наконец, в её восемьдесят восемь мне удалось сфотографировать Елену Георгиевну Боннэр похожей на моё представление об этой удивительной женщине». Боннэр пережила Андрея Дмитриевича на 23 года. Подломили его голодовки во время ссылки. Голодовки ради жены. Действительно удивительная женщина.
Естественно, я, занимающийся биографией Андрея Дмитриевича Сахарова, не мог пройти мимо этой книги - это раз. А во-вторых, с Юрой Ростом знаком многие десятки лет. В «Литературной газете» даже сидели в одном кабинете, и мне интересно всё, что он делает.
Эта книга - запись бесед Юры с Боннэр. После распечатки аудиозаписи получилось 650 машинописных страниц. Они и размещены в книге.
Открытий для себя в книге не нашёл. Всё, что есть в беседах Юры с Боннэр, я знаю. Так, некоторые уточнения уже известного. Некоторые интересные детали. И пара новых фактов. Ничего неожиданного. В «Жизни Сахарова» много подробнее представлены моменты совместной жизни Сахарова и Боннэр. Это не хвастовство, а фиксация ситуации. Я тоже расспрашивал Боннэр. Готовил о Сахарове передачу в программу «Как это было» на Первом канале. Снимал документальный фильм о ссылке в Горький. И несколько бесед просто так. Я же не собирался писать книгу о Сахарове, собирал материал о современной истории.
Как-то Боннэр мне сказала: «Я готовлю дневники Сахарова к печати. Они будут опубликованы после моей смерти. Там есть много чего, что некоторым лицам будет неприятно читать». Однако вышли дневники Андрея Дмитриевича при жизни Боннэр. Прочитал их мой друг Лёша Ч. И сказал: «Извини, но один из самых неприятных персонажей записей Андрея Дмитриевича - Боннэр». Я тоже, естественно, прочитал дневники, и не один раз. Все страницы в комментариях, вопросительных и восклицательных знаках, подчёркиваниях. Но мне так не показалось.
Вот эпизод перед их свадьбой. Поехали они покупать настольную лампу для него. Андрею Дмитриевичу понравилась одна лампа, Боннэр другая. И это чуть не стало причиной полного разрыва. Другая бы сказала: «Нравится тебе эта? Покупай». Но для Боннэр почему-то принципиально важно, чтобы была куплена лампа, которую выбрала она. У меня в книге описан этот эпизод. Но вот в книге Роста Боннэр произносит фразу, которую я никогда бы не вставил в книгу: «После этого он никогда не вякал». Что можно понять так: всегда поступал, как я хочу. И ещё условие поставила - она курит, когда хочет и где хочет. Андрей Дмитриевич терпеть не мог табачного дыма, но ради любимой согласился. А Боннэр дымила будь здоров, «беломорину» не выпускала изо рта - это я помню по встречам с ней.
Хирург Николай Амосов пишет в воспоминаниях-м, как он приехал к ним году в 1976-м:
«Небольшая двухкомнатная квартира. В той комнате, где я был, стояла широкая тахта. Андрей Дмитриевич лежал и часто кашлял. А его супруга непрерывно курила - дым коромыслом. Я обозлился и не утерпел:
- Вы бы не дымили на больного - он же кашляет!
- Ничего, он знал, на ком женится, пусть терпит.
Подумал: «Вот зараза!».
Потом обсуждали с Андреем Дмитриевичем суть разных идеологий. Мне неловко писать, но создалось впечатление, что Андрей Дмитриевич мыслит.... скажу осторожно: не глубоко. Что социализм в экономике вполне можно примирить с западной демократией. А уж моих идей о значении биологии в поведении человека он совершенно не принимал. Я не пытался переубеждать - давил авторитет и тормозили ядовитые реплики Боннэр».
Кстати, когда сын Боннэр Алексей женился на однокурснице Ольге, то невестка ей, Боннэр то есть, не понравилась: «Оля очень властная девочка, и я видела по Лёшке, что у него депрессивное состояние… Боялась, что руки на себя наложит». Боннэр тоже властная, но Андрей Дмитриевич от этого не впадал в депрессию. Хотя руки наложить не себя обещал - в случае, если Боннэр умрёт раньше его.
Задавал Юра Рост вопросы о денежных делах. И такие вопросы, которые я не осмеливался ей задать. Но у Юры совсем другая журналистская хватка. Итак, всеми деньгами семьи распоряжалась Боннэр. Она выделяла мужу 25 рублей - чтобы всегда были в кармане. Если же у Андрея Дмитриевича возникала необходимость в какой покупке дороже 25 рублей, то он просил нужную сумму у жены. Если он отправлялся в магазин за продуктами, Боннэр выдавала ему деньги - сдачу он должен был отдать ей.
У Сахарова значительные суммы хранились в западных банках (он почему-то предпочитал банк Ротшильдов) - гонорары за книги, публикации, он получал множество премий от различных фондов. Когда Боннэр попадала за границу, то делала покупки, пользуясь этими счётами в банках. Доступ к этим деньгами имели и её дети - Татьяна и Алексей, которые эмигрировали в США. Рост переспросил: «Но это вы с ведома Андрея Дмитриевича?» Боннэр ответила: «Зачем это надо? Нет, без всякого его ведома. Я считала, что такое могу решать сама… Чековую книжку получила с Нобелевского комитета и ещё попросила десять тысяч долларов наличными».
Возможно, деньги не доверялись Андрею Дмитриевичу по той причине, что он был абсолютно беспомощен в расчётах с ними. Или не понимал их ценности. Его не назовёшь ни жадным, ни жмотом, но некоторые его принципы обескураживают. За разработку ядерного устройства он, в числе других учёных, получил Сталинскую премию - 750 тысяч рублей. Он положил их на сберкнижку. А между тему у него были многочисленные родственники, некоторые из них сильно нуждались - ему не пришло в голову выделить им помощь. Академик Александров, тоже сталинский лауреат, получив пачки денег премии, сел на ступеньках института и выдавал каждому желающему сумму, которую тот попросит.
Первое слово в названии книги - «Сахаров». А если судить по содержанию, то должно быть другое слово - «Боннэр». Об Андрее Дмитриевиче много на страницах книге, достаточно много, но всё же главное действующей лицо - Боннэр, его жена и верный друг. Она рассказывает о себе, о своей жизни, о своих родителях, о бывшем муже Иване Семёнове и его родителях. Много о детях - Алексее и Татьяне, она их по-свойски называет Лёшка и Танька. Дети у неё замечательные, просто золото, а не дети. Не то, что дети Андрея Дмитриевича, о них она говорит скупо, но всё равно получается, что они скрытные, неблагодарные. Да и Андрей Дмитриевич мучился со своими детьми, как выразилась Боннэр, «он понимал, что семья у него нездоровая». И приходил он в восторг от детей Боннэр. Она говорит: «он облизывал их как кошка». Какое экстравагантное и убедительное выражение!
Я рад этой книге. Тираж «Сахаров. Кефир надо греть. История любви, рассказанная Еленой Боннэр Юрию Росту» 5 тысяч экземпляров. Хороший тираж, всем хватит. (Для сравнения: тираж «Жизни Сахарова» 500 экз.). Думаю, книга Юры разлетится в считанные недели. Имя у него знаменитое, да к тому же помноженное на имена Сахарова и Боннэр, дадут мощное ускорение для продаж. Хотя… Вот какая мысль. А кто, 6росив все дела, понесётся в магазин за этой книгой? Ну, я - это понятно.
Юрий Самодуров - тоже понятно, он когда-то возглавлял Сахаровский центр, 6ыл дружен с Боннэр. Ну,Олег Мороз - он написал про Андрея Дмитриевича книгу. Ну, родственники Боннэр - тоже понятно. Друзья Юры Роста. А для других книга эта не очень внятна. Допустим, я знаю 6иографию Андрея Дмитриевича, потому мне всё ясно в этой серии интервью, а другие могут запутаться в вязи событий…
О последнем фото в подборке. Рост так его подписал: «Наконец, в её восемьдесят восемь мне удалось сфотографировать Елену Георгиевну Боннэр похожей на моё представление об этой удивительной женщине». Боннэр пережила Андрея Дмитриевича на 23 года. Подломили его голодовки во время ссылки. Голодовки ради жены. Действительно удивительная женщина.