(no subject)
Оригинал взят у dolboeb в Старик и море: как дож Венеции женился на Адриатике
Дож Венеции свободной
Средь лазоревых зыбей,
Как жених порфирородный,
Достославно, всенародно
Обручался ежегодно
С Адриатикой своей.
И недаром в эти воды
Он кольцо свое бросал:
Веки целые, не годы
(Дивовалися народы)
Чудный перстень воеводы
Их вязал и чаровал... - писал Фёдор Иванович Тютчев в 1850 году в стихотворении «Венеция».
Как бы сюрреалистично и толкинистично это всё ни звучало, поэт ошибся лишь в двух исторических деталях. Дож Венеции не был «порфирородным» (т.е. наследственным правителем), и он необязательно возглавлял армии Республики в военных походах (т.е. мог и не быть «воеводой»). Что же касается перстня, Адриатики, обручения, ежегодности ритуала - всё это совершенная правда. Именно так всё и было, по крайней мере, на протяжении 620 лет.
9 мая 1000 года дож Пьетро II Орсеоло снарядил военную экспедицию, сумевшую окончательно поставить восточное побережье Адриатики (Далмацию, нынешнюю Хорватию) под контроль Венеции. День начала похода пришёлся на праздник Вознесения Господня (по-итальянски Ascensione, а на местном наречии - просто Sensa).
В память об этом военном успехе придумалась религиозная церемония, проводившаяся с тех пор ежегодно в день Вознесения: во главе большого каравана судов дож Венеции в этот день отплывал от своего дворца на Сан Марко в направлении восточной оконечности острова Лидо. Там, напротив церкви и монастыря Св. Николая (где хранятся мощи Чудотворца), совершался молебен о том, чтобы море всегда оставалось спокойным и тихим «для нас и для всех, кто будет ходить по нему после». Произнося стих из Псалтири «Окропиши мя иссопом, и очищуся, омыеши мя, и паче снега убелюся», священнослужители обрызгивали дожа и его свиту святой водой, остатки которой затем выливались в море.
О кольцах и обручении в той первоначальной церемонии, заведённой при доже Орсеоло, речи ещё не шло. Эту странноватую деталь добавил папа Александр III, во время своей знаменитой поездки в Венецию в мае 1177 года. Он подарил дожу Себастьяно Дзиани свой перстень и наказал использовать такой же во время ежегодной церемонии в день Вознесения. Так, с подачи Рима, католический молебен превратился в обручение вполне языческого стиля. Хорошо, что у папы не нашлось идей про первую брачную ночь - а то б совсем Black Mirror мог у них получиться.
Спустя ещё 620 лет Венецию занял самовластительный злодей. Республика прекратила своё существование, дож Лудовико Манин отрёкся от должности, а его церемониальную золотую галеру Бучинторо французские солдаты отбуксировали на остров Сан Джорджо Маджоре и там сожгли, ободрав с неё весь драгоценный металл (для вывоза которого им потребовались 400 мулов). На этом закончилась история Светлейшей республики Венеция, её морских войн, бессчётных дожей и ежегодных церемоний их обручения с Адриатическим морем.
Потом прошло ещё 167 лет, за которые Венеция успела пережить Наполеона и австрийцев, прийти в полнейший упадок, а затем стать мировой туристической меккой, и - внезапно - традиция обручения дожа с морем была возрождена местными властями, превратившими древний обряд в очередной источник доходов для городской казны и турбизнеса. За неимением дожа его функции передали мэру. Вместо Бучинторо приспособили размалёванный баркас. Сопровождающий флот собрали из местных любителей реконструкции, благо regata storica не прекращалась в городе ни при фашистах, ни при нацистах, ни при мэре-коммунисте. И понеслась.
К сожалению, в результате всех этих усилий из таинственной и пафосной церемонии, волновавшей воображение Тютчева, устроился в наши дни довольно унылый ежегодный капустник, который мы с Ильёй Александровичем Варламовым отнаблюдали в минувшее воскресенье, вместе с большой толпой приезжих и местных зевак, с пристани у Дворца дожей.
Не стану врать, что сердца наши были разбиты скучным зрелищем. Но подумалось, что хорошо б предупредить читателя, если он вдруг мечтает об этом празднике исторической реконструкции. На месте людей, специально съехавшихся издалека в Венецию в эти дни, чтоб стать свидетелями древнего обряда, мне вряд ли захотелось бы оказаться. Про эту конкретную церемонию лучше читать в исторических книгах. Как в воду глядел Фёдор Иванович, завершая стихотворение «Венеция» словами:
А теперь? В волнах забвенья
Сколько брошенных колец!..
Миновались поколенья, -
Эти кольца обрученья,
Эти кольца стали звенья
Тяжкой цепи наконец!..
Дож Венеции свободной
Средь лазоревых зыбей,
Как жених порфирородный,
Достославно, всенародно
Обручался ежегодно
С Адриатикой своей.
И недаром в эти воды
Он кольцо свое бросал:
Веки целые, не годы
(Дивовалися народы)
Чудный перстень воеводы
Их вязал и чаровал... - писал Фёдор Иванович Тютчев в 1850 году в стихотворении «Венеция».
Как бы сюрреалистично и толкинистично это всё ни звучало, поэт ошибся лишь в двух исторических деталях. Дож Венеции не был «порфирородным» (т.е. наследственным правителем), и он необязательно возглавлял армии Республики в военных походах (т.е. мог и не быть «воеводой»). Что же касается перстня, Адриатики, обручения, ежегодности ритуала - всё это совершенная правда. Именно так всё и было, по крайней мере, на протяжении 620 лет.
9 мая 1000 года дож Пьетро II Орсеоло снарядил военную экспедицию, сумевшую окончательно поставить восточное побережье Адриатики (Далмацию, нынешнюю Хорватию) под контроль Венеции. День начала похода пришёлся на праздник Вознесения Господня (по-итальянски Ascensione, а на местном наречии - просто Sensa).
В память об этом военном успехе придумалась религиозная церемония, проводившаяся с тех пор ежегодно в день Вознесения: во главе большого каравана судов дож Венеции в этот день отплывал от своего дворца на Сан Марко в направлении восточной оконечности острова Лидо. Там, напротив церкви и монастыря Св. Николая (где хранятся мощи Чудотворца), совершался молебен о том, чтобы море всегда оставалось спокойным и тихим «для нас и для всех, кто будет ходить по нему после». Произнося стих из Псалтири «Окропиши мя иссопом, и очищуся, омыеши мя, и паче снега убелюся», священнослужители обрызгивали дожа и его свиту святой водой, остатки которой затем выливались в море.
О кольцах и обручении в той первоначальной церемонии, заведённой при доже Орсеоло, речи ещё не шло. Эту странноватую деталь добавил папа Александр III, во время своей знаменитой поездки в Венецию в мае 1177 года. Он подарил дожу Себастьяно Дзиани свой перстень и наказал использовать такой же во время ежегодной церемонии в день Вознесения. Так, с подачи Рима, католический молебен превратился в обручение вполне языческого стиля. Хорошо, что у папы не нашлось идей про первую брачную ночь - а то б совсем Black Mirror мог у них получиться.
Спустя ещё 620 лет Венецию занял самовластительный злодей. Республика прекратила своё существование, дож Лудовико Манин отрёкся от должности, а его церемониальную золотую галеру Бучинторо французские солдаты отбуксировали на остров Сан Джорджо Маджоре и там сожгли, ободрав с неё весь драгоценный металл (для вывоза которого им потребовались 400 мулов). На этом закончилась история Светлейшей республики Венеция, её морских войн, бессчётных дожей и ежегодных церемоний их обручения с Адриатическим морем.
Потом прошло ещё 167 лет, за которые Венеция успела пережить Наполеона и австрийцев, прийти в полнейший упадок, а затем стать мировой туристической меккой, и - внезапно - традиция обручения дожа с морем была возрождена местными властями, превратившими древний обряд в очередной источник доходов для городской казны и турбизнеса. За неимением дожа его функции передали мэру. Вместо Бучинторо приспособили размалёванный баркас. Сопровождающий флот собрали из местных любителей реконструкции, благо regata storica не прекращалась в городе ни при фашистах, ни при нацистах, ни при мэре-коммунисте. И понеслась.
К сожалению, в результате всех этих усилий из таинственной и пафосной церемонии, волновавшей воображение Тютчева, устроился в наши дни довольно унылый ежегодный капустник, который мы с Ильёй Александровичем Варламовым отнаблюдали в минувшее воскресенье, вместе с большой толпой приезжих и местных зевак, с пристани у Дворца дожей.
Click to viewНе стану врать, что сердца наши были разбиты скучным зрелищем. Но подумалось, что хорошо б предупредить читателя, если он вдруг мечтает об этом празднике исторической реконструкции. На месте людей, специально съехавшихся издалека в Венецию в эти дни, чтоб стать свидетелями древнего обряда, мне вряд ли захотелось бы оказаться. Про эту конкретную церемонию лучше читать в исторических книгах. Как в воду глядел Фёдор Иванович, завершая стихотворение «Венеция» словами:
А теперь? В волнах забвенья
Сколько брошенных колец!..
Миновались поколенья, -
Эти кольца обрученья,
Эти кольца стали звенья
Тяжкой цепи наконец!..