О жертве и самопожертвовании, или Где проходит граница нашего человеколюбия
Давным-давно, когда я была еще начинающим блогером, был у меня пост о женщине, воспитывающей ребенка-инвалида. Тяжелая родовая травма привела к тому, что у девочки практически умер мозг: ни говорить, ни понимать речь, ни обслуживать себя даже в минимальной степени она так и не научилась.
Мать фактически перечеркнула свою жизнь, посвятив ее попыткам вылечить ребенка. Попытки успехом не увенчались - мертвую материю наука оживлять еще не научилась. В посте я задала вопрос, считают ли читатели такую жертву оправданной.
В комментах начался холивар. Одни говорили, что ребенка с полным отсутствием интеллекта человеком считать нельзя, а другие кричали, что родная кровь - не водица, и мать обязана умереть, но обеспечить ребенку жизнь по высшему разряду. К общему мнению так и не пришли. А сегодня я расскажу вам другую историю.
Есть у меня соседка, назовем ее Ниной. Живет она в нашей деревне постоянно. В городе у нее есть квартира на двоих со старшей сестрой. Правда, сестра ей не родная - это дочь от первого брака первого мужа ее матери. Муж умер, а дочка осталась. Мать вышла замуж второй раз, и от этого брака родилась Нина. Разница в возрасте у девочек была немаленькой - 12 лет, поэтому особой дружбы у них не сложилось, да и разъехались они по разным концам страны довольно рано.
В лихие 90-е после развала Союза Нина перетащила мать и сестру в Ленинград из национальной окраины, где уже становилось неспокойно, а потом стало и вовсе горячо.
Несколько лет назад мать умерла, а потом заболела и сестра: позвоночник у нее стал стремительно разрушаться. Нина металась с сестрой по врачам, устроила ее на операцию (часть позвонков одели в металлический каркас), потом оплачивала реабилитацию.
Недавно сестре снова стало хуже.
- Ой-ой-ой, мне больно, невыносимо больно, приезжай, вызывай скорую, кричит она Нине в трубку.
Нина бросает все, садится за руль и летит в город. Вызывает скорую. Толку от этого никакого: врач колет обезболивающее и уезжает. Сестра требует, чтобы Нина осталась. Нина остается. Ходит в магазин, готовит еду, покупает лекарства.
Сестра вопит целыми днями. Мне больно, сделай укол. Нельзя столько обезболивающих? Я лучше знаю, эти врачи-убийцы ничего не понимают в моей болезни. Зачем ты открыла дверь, сквозит. Зачем ты закрыла дверь, мне душно. Чай слишком горячий. Чай слишком холодный. Вся еда невкусная, я такое не ем. Дай мне салфетку. Зачем так много салфеток. У меня свербит в ухе, вези меня в поликлинику, надо промыть уши.
В ответ на замечание Нины, что она тут не прислуга, раздаются крики о том, какая же она дрянь. Нина, разумеется, а не сестра.
Каждый день у сестры обнаруживаются новые болезни и страдания. Немеют ноги, падает давление, растет давление, колет в боку, бессонница, боли в желудке и прединфарктное состояние.
Врачи скорой помощи, приезжающие в эту квартиру, как на работу, никакой угрозы инфаркта не находят, зато советуют Нине пригласить на дом психиатра. Психиатр выписывает снотворное и успокоительное. Снотворное не действует, сестра начинает прописывать себе лекарства сама: пьет их горстями, после чего крыша у нее начинает ощутимо съезжать в сторону.
Отобрать все таблетки невозможно: их выписал врач, и лекарства надо принимать. Жить постоянно с сестрой и контролировать каждое ее движение Нина не может: у нее есть свой дом, участок и работа. Правда, работу скорее можно назвать подработками, но без них не обойтись. Пенсия у Нины маленькая, на нее не проживешь.
Но попытка уехать к себе домой оканчивается всегда одинаково: каждый час сестра звонит, сообщает о новых страданиях и требует немедленно вернуться.
Пару недель назад сестра устроила новое шоу: попытку суицида. Нет, не тогда, когда никого не было дома, а фактически на глазах у Нины. Выпила двадцать таблеток от давления и еще горсть всего, чего нашла в аптечке.
Ясное дело, пришлось снова вызвать скорую. Желудок промыли и увезли сестру в психбольницу. Ей там не понравилось. Вернувшись домой, она снова обвинила во всем Нину.
Боли в спине усилились, Нина положила ее в неврологию. Ночью сестра звонила из больницы и требовала обеспечить отдельную палату и круглосуточную сиделку. За чей счет? За счет Нины, естественно.
В следующий понедельник Нина опять собирается отвезти ее в больницу. Решается вопрос о повторной операции. Операция будет бесплатной, удалось получить квоту, но реабилитация проводится в платных центрах. Где взять денег, Нина не знает. У нее у самой хватает болячек: и межпозвонковые грыжи, и ущемления нервных корешков. Делает блокаду и опять, меняя памперсы, ворочает сестру, которая категорически не хочет ходить, хотя невролог велел расхаживаться.
Вчера Нина заезжала ко мне в гости. За последний месяц она постарела на несколько лет. Под глазами темные круги, руки слегка дрожат. Рассказав о своих делах, она добавляет: «Не знаю, что делать дальше. Жить не хочется».
Ситуация действительно патовая. Бросить работу и дом она не хочет и не может. Бросить сестру ей не позволяет совесть. Денег нет.
Единственный выход, который просматривается в этом кошмаре, это устроить сестру в платный пансионат для хронических больных. Таких пансионатов в Петербурге сейчас много. Там хороший уход и круглосуточное врачебное наблюдение. Но это стоит совсем недешево. Если сдать квартиру и прибавить пенсию сестры, то на базовую оплату хватит. Правда, за дополнительное лечение придется платить, но Нина хотя бы сможет работать, и какой-то доход появится.
Но сестра даже слышать не хочет о таком варианте. Кроме как «бессердечная сволочь» определений для Нины у нее после этого нет.
Хочу узнать ваше мнение. Что делать Нине?