М.Струкова. "ПОСТУПАЙ КАК ВЕЛИТ ТЕБЕ СЕРДЦЕ". Ч.1
Часть Первая
* * *
Израиль завоевал моё сердце своей религиозной философией, неисчерпаемой и поэтичной, воинственной и страстной. Философией «народа священников и царей», которая легла в основу цивилизаций Востока и Запада, сохранила и возвысила евреев как нацию, через тысячелетия помогла им вернуть землю предков. Когда ты прочёл всё, что можно о своей стране, то, в конце концов, начинает наступать пресыщение Родиной, где осталось только умереть, потому что не осталось в ней тайны. В какой-то момент тебя ждёт испытание чужой правдой. Искушение чужой философией. Метафизическая бездна чужой веры. И тогда ты захочешь уйти в другой народ и одеть его шкуру и пройти его путём. Не смотреть, как молится, но молиться вместе с ним. И возненавидеть его ненавистью, и полюбить его любовью.
Самолёт словно завис во тьме, и под крылом его надолго замерла дуга огней - вдоль дороги, вдоль побережья? Сидящая рядом попутчица говорит: «Не знаю, что это - Сирия, Ливан?..».
В апреле 2009-го я, заинтересовавшись иудаикой и каббалой ещё в 2007-м, начала изучать иврит. Сначала заинтересовалась рекламой одно еврейского учреждения, где было объявлено, что на курсы этого языка берут всех. Оказалось - враньё на публику. На курсы иврита даже на платной основе меня не принимают, потому что необходимо документальное подтверждение того, что кто-то из предков принадлежит к избранному народу. «А не приврать ли?» - Думаю. В душе я тихий авантюрист и люблю забавные приключения.
- Моя бабушка по отцу - еврейка. Но документов, подтверждающих это, нет. - Говорю внаглую.
- Мы можем помочь Вам найти сведения о Вашей бабушке.
- Спасибо, я подумаю. Но вряд ли что-то получится… - Ещё бы… было бы что искать…
- Наши спонсоры хотят, чтобы здесь обучались только евреи. - Оправдывается приветливая девушка.
Ради справедливости скажу: курсы иврита «для всех» были обнаружены, но это было уже после поездки. Эта страна словно не хотела впускать меня. Был сбой с билетом. После облома с курсами надул туроператор, присвоивший деньги на отель, пришлось довольствоваться убогим хостелом.
Но вообще-то бытовые условия меня мало волнуют.
* * *
Включаю телевизор, милая девушка говорит на иврите. А за окном, во дворе какой-то мастерской, по-русски перекликаются рабочие:
- Сергей, ты куда пилу дел?
Это Тель-Авив.
Моя первая поездка состоялась в 2009-м году. Поселилась в затрапезном «Нордау», где порой на подушку заползают муравьи.
Вчера в полночь я проходила досмотр в аэропорту Домодедово и, возможно, меня не впустили бы в самолёт, потому что слишком дотошно расспрашивали об израильтянине, приславшем мне приглашение. Я не смогла бы подробно рассказать о нём, потому что, во-первых, мы познакомились в редакции газеты «Завтра», а об этом упоминать не стоило, во-вторых, мало знаю его как человека, скорее, как скандального публициста, автора спорных материалов. По счастливой случайности слишком придирчивую даму из Службы безопасности, допрашивающую меня, сменила другая служащая, и мне удалось пройти собеседование.
Но по приезде в Бен-Гурион ко мне-таки придрался Сотрудник службы безопасности, потрясая приглашением: «Вы знаете, что написал Ваш Изя?» Я пожала плечами: «Не понимаю английского». «Он ПРИКАЗЫВАЕТ полиции Вас впустить. Если следующий раз напишет в таком тоне, полетите обратно». До сих пор не знаю, чем так шокировал стражей порядка журналист-бунтарь. Но за приглашение благодарна.
* * *
Если б я не съездила туда, то жалела бы всю жизнь. Откупаюсь этой поездкой от мечты о ней. Безжалостно-навязчивой. Увидеть, вкусить, ощутить.
Из московской осени я попала в тёплую расслабляющую негу восточной ночи. Мётлы пальм вдоль дороги упирались в густо-чёрное бархатное небо с серебряными россыпями. Только в первый утренний час в Тель-Авиве, когда улица пустынна и на остановке у вокзала нет ни души, я теряюсь. Обстановка напоминает мне российский областной центр, этакий Тамбов с пальмами, но некому подсказать, куда ехать. Одетая в кожаный осенний пиджак, я присаживаюсь на скамейку и открываю записную книжку с фразами на иврите, потому что, казалось бы, заученное мною, почему-то вылетело из головы. Но тут вижу молодую даму с девочкой на руках и решаюсь задать вопрос. Вскоре выхожу из автобуса. На скамье сидит и жмурится на утреннее солнце смуглый старик, он указывает мне на хостел.
Чего я ждала от этого путешествия? Человек, несколько лет назад клеивший листовки со свастиками в компании чернорубашечников, в какой-то момент забивший ноутбук израильской музыкой, оказавшейся в чудовищном соседстве с песнями бандеровцев, и книгами еврейских мудрецов.
- К Гробу Господню, к Гробу Господню, - только и слышала я от православных и православствующих коллег и знакомых. Как будто храм этот был центром Вселенной и местом, ради чего существовала Земля Обетованная.
Но я приехала, чтобы увидеть Цфат. Меня очаровали его пейзажи на экране компьютера, в фильме «Секреты» о девушках из мидраши. Окутанный туманно-голубым светом, он был наполнен сиреневым мёдом тайны, сгущающимся в тенистых извилистых переулках, круто-поднимающихся вверх, к небу. Его фонари над синими дверями, его средневековый булыжник, стертый башмаками мудрецов, его безмятежно-яркая луна. Цфат - родина Каббалы.
Я думаю о том, как велика Индия, где огромные храмы, украшенные переплетенными телами миллионов богов и апсар, украшают сокровищницу загадок истории ариев. Но ни один из этих храмов не имеет для мировой истории того значения, какое имеет Храм Соломона, от которого осталось одна Стена. И Книга истории одного маленького народа, обаявшая и пленившая почти весь мир, сделавший её основой своих религий и заблуждений. Одна книга и одна стена... а какая сила в этой вере, сохранившей блуждавший и метавшийся по всей Европе и Азии народ.
Почему мне любопытны эта страна, её вера? Возможно, и потому, что перекормлена чтением книг и статей, полных жаркой ненависти к евреям, мнительности и поисков их вины во всём, вплоть до плохой погоды. Так некогда в родной семье меня, ребёнка, перекормили православием, конвоем Иисуса Сладчайшего, который накажет, шаг - влево, шаг - вправо - геенна огненная... Обратный эффект.
От Тель-Авива дорога идёт по степи, напоминающей края, где я выросла. Но ближе к Иерусалиму начинается гористая местность. На светлых каменистых холмах - низкие деревца. И думаешь, сколько племён билось за эту землю, по сути бесплодную, где пейзажам так не хватает ручья, реки. Бились веками, добывая её как подтверждение, что Бог именно на их стороне, оспаривая избранность у евреев. Но благодать украсть невозможно.
Рассматриваю людей вокруг - чисто восточный тип лица встречается не часто. Много русоволосых. Да, каждый пятый здесь точно говорит по-русски, но мне хочется говорить на их родном языке. Если бы я ехала в Индию, то учила бы хинди. Если бы в Италию - итальянский. Универсальный английский, который пригодится в другой стране, изолирует тебя от окружающих иноземцев в смысле духовном, а я не желаю осознавать себя туристом, мне нужно смотреть не извне, а изнутри на общество, в котором оказываюсь за границей... Понимаю ответы скорее интуитивно, ориентируясь на два-три знакомых слова. Труднее было запоминать не слова, а сам рисунок букв. Протестовало европейское сознание. «Зачем тебе это? Лучше учи английский или немецкий. Иврит тебе не пригодится» - Сказал мне некто. Но я считаю: в наше время любить бесполезные знания - аристократично.
Когда мне в Израиле нужно было что-то узнать, я специально спрашивала у тех, кто казался мне наиболее колоритными личностями. У белобородого старца-ортодокса с нитями цицит из-под пиджака, у девушек-солдат, белокурых, абсолютно славянских красавиц, они говорят по-русски с акцентом, видимо, выросли здесь и только родители из России, у шумных торговцев... После поездки, в Москве, первый же визит к старым знакомым обернулся скандалом - я поняла, что причиной стал мой хороший отзыв о евреях. Более чем десятилетняя дружба наша была разрушена. Но как поёт Кинчев: «Я не червонец, чтобы нравиться всем».
* * *
Иерусалим душит и давит меня жарой. Это не томная влажная атмосфера приморского города и не лёгкое марево степей, а безжалостный зной от солнца и прокалённых белесых камней. На остановке возле автовокзала пытаюсь выспросить, как добраться до Стены плача.
Среди ожидающих транспорт вижу пару - мужчина в фуражке и странном костюме, женщина в длинном красном сарафане и белой блузке с пышными рукавами, на волосах ажурная сетка, украшенная наивными розочками из блестящей тесьмы. Рядом синеглазый мальчик с кипой на льняных волосах.
Мужчина тоже синеглазый, с симпатичным загорелым лицом, в своей одежде напоминает мне приказчика или извозчика из фильма о дореволюционной России, не будь кипы на мальчике, я бы приняла их за русских староверов, поселившихся в Святой Земле.
Услышав, как спрашиваю о том, какой автобус идёт до Стены, приходят мне на помощь:
- Первый!.. А вы откуда? - Спрашивает женщина.
- Из Москвы.
- Мы из Питера. Вас как зовут?
- Марина.
- Меня - Алёна, мужа - Василий. Живём здесь.
- Долго? - Любопытствую я.
- Семь лет, целая жизнь, - она гладит по белокурой голове сына.
- Старший сын у нас уже раввин, сейчас в Нью-Йорке, - говорит её супруг, показывая мне на экране мобильника фото юноши, - двадцать три ему.
- Красивый, - говорю я.
- И зарабатывают они там будь здоров! - С какой-то наивной гордостью добавляет Василий. - А я не смог тут подтвердить диплом, иврит плохо знаю. Выучился в Ленинграде на инженера, а приходится работать слесарем.
- Вы русские?
- Муж - русский, а я еврейка, и предки у меня все евреи. Василий ради меня иудаизм принял, - отвечает Алёна.
- Извините, а что это за значок? - Спрашиваю мужчину о жёлтом значке на его сюртуке.
- Мы хасиды из Хабада. Центр у нас в Умани.
- Вася, возьми коляску, - говорит женщина мужу.
Подошел автобус.
- Мы тоже едем к Стене.
Я наблюдаю, как они общаются между собой - настроение лёгкой, светлой радости, в самом тоне голоса - улыбчивое любование друг другом. Конечно, у них есть еврейские имена, но называют друг друга русскими.
Мы подходим к воротам, пропускающим во двор, вместе с Алёной, она советует мне покрыть голову, и я накидываю на голову шарфик. Ощущаю себя благочестивой еврейкой.
Хасид Вася уводит сына с собой - двор разделен забором, делит территорию возле стены на мужскую и женскую. Мы с Алёной входит на женскую половину. Алёна совершает нетилат ядаим - омовение рук, перед тем, как мы спускаемся к Стене.
Здесь стоят ряды пластиковых стульев, сидят и стоят молящиеся женщины, некоторые с малышами. Это не единый хор голосов, каждая наособицу взывает к Богу. Вот высокая девушка в длинном темном платье раскачивается, прижав к лицу молитвенник. Другая в военной форме, за спиной оружие, стоит, прислонившись лбом к бледно-желтой плите, негритянка, я вижу собранные в узел чёрные кудряшки и длинную красивую шею, шоколадную. Женщина лет пятидесяти, с совершенно русским лицом, в беретике на седеющих волосах распласталась, прижавшись к Стене ладонями, щекой, плачет, не может оторваться от камня, о чём-то умоляя. Между камней засунуты, вдавлены крошечные конвертики записок, на разных языках...
Стена как окно для тех, кто может докричаться до Бога. Стена как экран для того, кто сможет увидеть. Стена - просто ряды выщербленных блоков для случайного человека.
- Каждой просьбе соответствует определённая молитва, - поясняет Алёна, открывая книгу Псалмов Давида, где на развороте книги - слева текст на русском, справа на иврите.
Мы с ней читаем по очереди. - А ещё нужно прочесть за родителей...
Алёна даёт мне свой телефон и приглашает в гости. Они живут на «территориях».
- Только не нужно звонить в субботу, я не смогу поднять трубку. - Добавляет она.
О, мы - русские националисты удивительные люди - и Рамбама и Бааль Сулама изучим, и Гилеля прочтём, и чёрт знает, чем это кончится. Любовью, может быть. Я считаю мой интерес к иудаизму закономерным следствием моего русского национализма. Это очередная прогулка романтика из крайности в крайность. «Широк русский человек, надо бы сузить…».
Продолжение следует
Марина Струкова
Публикуется впервые. Эксклюзивно для сайта ИНД "Дом Давида"
Справка:
Струкова Марина Васильевна, родилась в пгт Романовка Саратовской области. Окончила Университет искусств (факультет станковой живописи), МЭГУ (факультет литературы и русского языка). По рекомендации В.В.Кожинова была принята в Союз Писателей России. Выпустила три поэтических сборника: «Чертополох», «Солнце войны», «Серебряная пуля». Публиковалась в изданиях: «Наш современник», «Роман-журнал ХХI век», «НГ-Ex libris», «Аврора», «Завтра», «День литературы», «Русская воля», «Атеней», «Подъем», «Молодая гвардия», «Русский образ», «Огни Кузбасса», «Север»,«Ликбез», «Губернский альманах», «Волга», «Камертон», «Парус», «Голос эпохи», «Трибуна русской мысли» и другие. Дважды лауреат журнала "Наш современник", лауреат конкурса "Прекрасные порывы - 2010", дипломант конкурсов им.Есенина, "Эврика", "Нонконформизм - 2010". Дважды -в 2009 и в 2011 гг. посещала Израиль.
http://isradem.com/index.php?newsid=395
* * *
Израиль завоевал моё сердце своей религиозной философией, неисчерпаемой и поэтичной, воинственной и страстной. Философией «народа священников и царей», которая легла в основу цивилизаций Востока и Запада, сохранила и возвысила евреев как нацию, через тысячелетия помогла им вернуть землю предков. Когда ты прочёл всё, что можно о своей стране, то, в конце концов, начинает наступать пресыщение Родиной, где осталось только умереть, потому что не осталось в ней тайны. В какой-то момент тебя ждёт испытание чужой правдой. Искушение чужой философией. Метафизическая бездна чужой веры. И тогда ты захочешь уйти в другой народ и одеть его шкуру и пройти его путём. Не смотреть, как молится, но молиться вместе с ним. И возненавидеть его ненавистью, и полюбить его любовью.
Самолёт словно завис во тьме, и под крылом его надолго замерла дуга огней - вдоль дороги, вдоль побережья? Сидящая рядом попутчица говорит: «Не знаю, что это - Сирия, Ливан?..».
В апреле 2009-го я, заинтересовавшись иудаикой и каббалой ещё в 2007-м, начала изучать иврит. Сначала заинтересовалась рекламой одно еврейского учреждения, где было объявлено, что на курсы этого языка берут всех. Оказалось - враньё на публику. На курсы иврита даже на платной основе меня не принимают, потому что необходимо документальное подтверждение того, что кто-то из предков принадлежит к избранному народу. «А не приврать ли?» - Думаю. В душе я тихий авантюрист и люблю забавные приключения.
- Моя бабушка по отцу - еврейка. Но документов, подтверждающих это, нет. - Говорю внаглую.
- Мы можем помочь Вам найти сведения о Вашей бабушке.
- Спасибо, я подумаю. Но вряд ли что-то получится… - Ещё бы… было бы что искать…
- Наши спонсоры хотят, чтобы здесь обучались только евреи. - Оправдывается приветливая девушка.
Ради справедливости скажу: курсы иврита «для всех» были обнаружены, но это было уже после поездки. Эта страна словно не хотела впускать меня. Был сбой с билетом. После облома с курсами надул туроператор, присвоивший деньги на отель, пришлось довольствоваться убогим хостелом.
Но вообще-то бытовые условия меня мало волнуют.
* * *
Включаю телевизор, милая девушка говорит на иврите. А за окном, во дворе какой-то мастерской, по-русски перекликаются рабочие:
- Сергей, ты куда пилу дел?
Это Тель-Авив.
Моя первая поездка состоялась в 2009-м году. Поселилась в затрапезном «Нордау», где порой на подушку заползают муравьи.
Вчера в полночь я проходила досмотр в аэропорту Домодедово и, возможно, меня не впустили бы в самолёт, потому что слишком дотошно расспрашивали об израильтянине, приславшем мне приглашение. Я не смогла бы подробно рассказать о нём, потому что, во-первых, мы познакомились в редакции газеты «Завтра», а об этом упоминать не стоило, во-вторых, мало знаю его как человека, скорее, как скандального публициста, автора спорных материалов. По счастливой случайности слишком придирчивую даму из Службы безопасности, допрашивающую меня, сменила другая служащая, и мне удалось пройти собеседование.
Но по приезде в Бен-Гурион ко мне-таки придрался Сотрудник службы безопасности, потрясая приглашением: «Вы знаете, что написал Ваш Изя?» Я пожала плечами: «Не понимаю английского». «Он ПРИКАЗЫВАЕТ полиции Вас впустить. Если следующий раз напишет в таком тоне, полетите обратно». До сих пор не знаю, чем так шокировал стражей порядка журналист-бунтарь. Но за приглашение благодарна.
* * *
Если б я не съездила туда, то жалела бы всю жизнь. Откупаюсь этой поездкой от мечты о ней. Безжалостно-навязчивой. Увидеть, вкусить, ощутить.
Из московской осени я попала в тёплую расслабляющую негу восточной ночи. Мётлы пальм вдоль дороги упирались в густо-чёрное бархатное небо с серебряными россыпями. Только в первый утренний час в Тель-Авиве, когда улица пустынна и на остановке у вокзала нет ни души, я теряюсь. Обстановка напоминает мне российский областной центр, этакий Тамбов с пальмами, но некому подсказать, куда ехать. Одетая в кожаный осенний пиджак, я присаживаюсь на скамейку и открываю записную книжку с фразами на иврите, потому что, казалось бы, заученное мною, почему-то вылетело из головы. Но тут вижу молодую даму с девочкой на руках и решаюсь задать вопрос. Вскоре выхожу из автобуса. На скамье сидит и жмурится на утреннее солнце смуглый старик, он указывает мне на хостел.
Чего я ждала от этого путешествия? Человек, несколько лет назад клеивший листовки со свастиками в компании чернорубашечников, в какой-то момент забивший ноутбук израильской музыкой, оказавшейся в чудовищном соседстве с песнями бандеровцев, и книгами еврейских мудрецов.
- К Гробу Господню, к Гробу Господню, - только и слышала я от православных и православствующих коллег и знакомых. Как будто храм этот был центром Вселенной и местом, ради чего существовала Земля Обетованная.
Но я приехала, чтобы увидеть Цфат. Меня очаровали его пейзажи на экране компьютера, в фильме «Секреты» о девушках из мидраши. Окутанный туманно-голубым светом, он был наполнен сиреневым мёдом тайны, сгущающимся в тенистых извилистых переулках, круто-поднимающихся вверх, к небу. Его фонари над синими дверями, его средневековый булыжник, стертый башмаками мудрецов, его безмятежно-яркая луна. Цфат - родина Каббалы.
Я думаю о том, как велика Индия, где огромные храмы, украшенные переплетенными телами миллионов богов и апсар, украшают сокровищницу загадок истории ариев. Но ни один из этих храмов не имеет для мировой истории того значения, какое имеет Храм Соломона, от которого осталось одна Стена. И Книга истории одного маленького народа, обаявшая и пленившая почти весь мир, сделавший её основой своих религий и заблуждений. Одна книга и одна стена... а какая сила в этой вере, сохранившей блуждавший и метавшийся по всей Европе и Азии народ.
Почему мне любопытны эта страна, её вера? Возможно, и потому, что перекормлена чтением книг и статей, полных жаркой ненависти к евреям, мнительности и поисков их вины во всём, вплоть до плохой погоды. Так некогда в родной семье меня, ребёнка, перекормили православием, конвоем Иисуса Сладчайшего, который накажет, шаг - влево, шаг - вправо - геенна огненная... Обратный эффект.
От Тель-Авива дорога идёт по степи, напоминающей края, где я выросла. Но ближе к Иерусалиму начинается гористая местность. На светлых каменистых холмах - низкие деревца. И думаешь, сколько племён билось за эту землю, по сути бесплодную, где пейзажам так не хватает ручья, реки. Бились веками, добывая её как подтверждение, что Бог именно на их стороне, оспаривая избранность у евреев. Но благодать украсть невозможно.
Рассматриваю людей вокруг - чисто восточный тип лица встречается не часто. Много русоволосых. Да, каждый пятый здесь точно говорит по-русски, но мне хочется говорить на их родном языке. Если бы я ехала в Индию, то учила бы хинди. Если бы в Италию - итальянский. Универсальный английский, который пригодится в другой стране, изолирует тебя от окружающих иноземцев в смысле духовном, а я не желаю осознавать себя туристом, мне нужно смотреть не извне, а изнутри на общество, в котором оказываюсь за границей... Понимаю ответы скорее интуитивно, ориентируясь на два-три знакомых слова. Труднее было запоминать не слова, а сам рисунок букв. Протестовало европейское сознание. «Зачем тебе это? Лучше учи английский или немецкий. Иврит тебе не пригодится» - Сказал мне некто. Но я считаю: в наше время любить бесполезные знания - аристократично.
Когда мне в Израиле нужно было что-то узнать, я специально спрашивала у тех, кто казался мне наиболее колоритными личностями. У белобородого старца-ортодокса с нитями цицит из-под пиджака, у девушек-солдат, белокурых, абсолютно славянских красавиц, они говорят по-русски с акцентом, видимо, выросли здесь и только родители из России, у шумных торговцев... После поездки, в Москве, первый же визит к старым знакомым обернулся скандалом - я поняла, что причиной стал мой хороший отзыв о евреях. Более чем десятилетняя дружба наша была разрушена. Но как поёт Кинчев: «Я не червонец, чтобы нравиться всем».
* * *
Иерусалим душит и давит меня жарой. Это не томная влажная атмосфера приморского города и не лёгкое марево степей, а безжалостный зной от солнца и прокалённых белесых камней. На остановке возле автовокзала пытаюсь выспросить, как добраться до Стены плача.
Среди ожидающих транспорт вижу пару - мужчина в фуражке и странном костюме, женщина в длинном красном сарафане и белой блузке с пышными рукавами, на волосах ажурная сетка, украшенная наивными розочками из блестящей тесьмы. Рядом синеглазый мальчик с кипой на льняных волосах.
Мужчина тоже синеглазый, с симпатичным загорелым лицом, в своей одежде напоминает мне приказчика или извозчика из фильма о дореволюционной России, не будь кипы на мальчике, я бы приняла их за русских староверов, поселившихся в Святой Земле.
Услышав, как спрашиваю о том, какой автобус идёт до Стены, приходят мне на помощь:
- Первый!.. А вы откуда? - Спрашивает женщина.
- Из Москвы.
- Мы из Питера. Вас как зовут?
- Марина.
- Меня - Алёна, мужа - Василий. Живём здесь.
- Долго? - Любопытствую я.
- Семь лет, целая жизнь, - она гладит по белокурой голове сына.
- Старший сын у нас уже раввин, сейчас в Нью-Йорке, - говорит её супруг, показывая мне на экране мобильника фото юноши, - двадцать три ему.
- Красивый, - говорю я.
- И зарабатывают они там будь здоров! - С какой-то наивной гордостью добавляет Василий. - А я не смог тут подтвердить диплом, иврит плохо знаю. Выучился в Ленинграде на инженера, а приходится работать слесарем.
- Вы русские?
- Муж - русский, а я еврейка, и предки у меня все евреи. Василий ради меня иудаизм принял, - отвечает Алёна.
- Извините, а что это за значок? - Спрашиваю мужчину о жёлтом значке на его сюртуке.
- Мы хасиды из Хабада. Центр у нас в Умани.
- Вася, возьми коляску, - говорит женщина мужу.
Подошел автобус.
- Мы тоже едем к Стене.
Я наблюдаю, как они общаются между собой - настроение лёгкой, светлой радости, в самом тоне голоса - улыбчивое любование друг другом. Конечно, у них есть еврейские имена, но называют друг друга русскими.
Мы подходим к воротам, пропускающим во двор, вместе с Алёной, она советует мне покрыть голову, и я накидываю на голову шарфик. Ощущаю себя благочестивой еврейкой.
Хасид Вася уводит сына с собой - двор разделен забором, делит территорию возле стены на мужскую и женскую. Мы с Алёной входит на женскую половину. Алёна совершает нетилат ядаим - омовение рук, перед тем, как мы спускаемся к Стене.
Здесь стоят ряды пластиковых стульев, сидят и стоят молящиеся женщины, некоторые с малышами. Это не единый хор голосов, каждая наособицу взывает к Богу. Вот высокая девушка в длинном темном платье раскачивается, прижав к лицу молитвенник. Другая в военной форме, за спиной оружие, стоит, прислонившись лбом к бледно-желтой плите, негритянка, я вижу собранные в узел чёрные кудряшки и длинную красивую шею, шоколадную. Женщина лет пятидесяти, с совершенно русским лицом, в беретике на седеющих волосах распласталась, прижавшись к Стене ладонями, щекой, плачет, не может оторваться от камня, о чём-то умоляя. Между камней засунуты, вдавлены крошечные конвертики записок, на разных языках...
Стена как окно для тех, кто может докричаться до Бога. Стена как экран для того, кто сможет увидеть. Стена - просто ряды выщербленных блоков для случайного человека.
- Каждой просьбе соответствует определённая молитва, - поясняет Алёна, открывая книгу Псалмов Давида, где на развороте книги - слева текст на русском, справа на иврите.
Мы с ней читаем по очереди. - А ещё нужно прочесть за родителей...
Алёна даёт мне свой телефон и приглашает в гости. Они живут на «территориях».
- Только не нужно звонить в субботу, я не смогу поднять трубку. - Добавляет она.
О, мы - русские националисты удивительные люди - и Рамбама и Бааль Сулама изучим, и Гилеля прочтём, и чёрт знает, чем это кончится. Любовью, может быть. Я считаю мой интерес к иудаизму закономерным следствием моего русского национализма. Это очередная прогулка романтика из крайности в крайность. «Широк русский человек, надо бы сузить…».
Продолжение следует
Марина Струкова
Публикуется впервые. Эксклюзивно для сайта ИНД "Дом Давида"
Справка:
Струкова Марина Васильевна, родилась в пгт Романовка Саратовской области. Окончила Университет искусств (факультет станковой живописи), МЭГУ (факультет литературы и русского языка). По рекомендации В.В.Кожинова была принята в Союз Писателей России. Выпустила три поэтических сборника: «Чертополох», «Солнце войны», «Серебряная пуля». Публиковалась в изданиях: «Наш современник», «Роман-журнал ХХI век», «НГ-Ex libris», «Аврора», «Завтра», «День литературы», «Русская воля», «Атеней», «Подъем», «Молодая гвардия», «Русский образ», «Огни Кузбасса», «Север»,«Ликбез», «Губернский альманах», «Волга», «Камертон», «Парус», «Голос эпохи», «Трибуна русской мысли» и другие. Дважды лауреат журнала "Наш современник", лауреат конкурса "Прекрасные порывы - 2010", дипломант конкурсов им.Есенина, "Эврика", "Нонконформизм - 2010". Дважды -в 2009 и в 2011 гг. посещала Израиль.
http://isradem.com/index.php?newsid=395