Посох Птаха
Разбирая тему древнейших цивилизаций, развивавшихся в IV-III тысячелетии до н.э. в долинах крупных рек, мы увидели, что они возникли не благодаря каким-то особенно благоприятным условиям в этих речных долинах. Нет, условия там как раз были весьма неблагоприятными. В холмистых предгорьях Передней Азии, на родине пшеницы, ячменя, овец и быков, они были куда как лучше. Однако здесь города не росли, хотя проходили многие тысячелетия и давно уже было освоено земледелие и скотоводство.
Все изменилось только когда началось заселение заболоченных долин. Жить мелкими общинами здесь было трудно, зато коллективный труд по преобразованию природы приводил к быстрому успеху. Мелиорация и ирригация, проводимые путем строительства каналов, дамб и разных прочих гидротехнических сооружений, позволяли получать продукты сельского хозяйства во все возрастающих количествах. Экологическое равновесие было нарушено, впервые в истории человечества появился экономический рост.
Вот на этом-то феномене роста необходимо остановиться подробнее.
Современная наука достигла невероятных высот. Мы знаем, как возникла Вселенная и планеты Солнечной системы, знаем как формируются океаны и континенты, как возникло все многообразие жизни и даже сам человеческий интеллект не представляется уже таким таинственным.
Не может наука пока ответить только на один, но самый животрепещущий вопрос, который волнует человечество на протяжении всей его истории. Точнее говоря, вопроса всего два: 1 - "Почему мы плохо живем?" 2 - "Что нужно, чтобы жить хорошо?". И ладно бы речь шла о старом добром социальном неравенстве. Например, почему Вася живет плохо, а Петя хорошо? Понятно - это тема деликатная, какая уж тут наука может быть? Наука в эти вопроы не лезет. Но тут все ответы и так известны наперед: Петя умнее, у Пети родственники и т.п., нужное подчеркнуть.
Но ведь существуют еще разные страны, разные нации. И мы знаем, что одни живут очень даже неплохо, а другие, к сожалению, влачат бедственное существование. Но и тут, наука терпит полное фиаско и, по какой-то загадочной причине, не может дать вразумительного ответа на вопрос: почему так.
Более или менее ясно одно - хорошая жизнь очень тесно связана с экономическим ростом. Люди и общества получают возможность хорошо жить, когда увеличивают количество и качество производимых "материальных благ". Тем удивительнее, что и этот, казалось бы, бесспорный вывод часто подвергается сомнению. Широко распространена точка зрения, что в мире, якобы, уже накопилось такое количество "материальных благ", что их будто бы вовсе некуда девать. А имеющиеся факты бедности, нищеты и даже голода отнюдь не только в беднейших странах, будто бы связаны не с недостатком материального производства, а с какими-то, социальными, "экологическими" или может быть, "духовными" проблемами.
Нисколько не оспаривая то, что такие проблемы действительно имеют место, все же следует сказать, что материальное производство по-прежнему имеет значение для жизни людей.
Для "хорошей жизни", особенно в условиях современных больших городов, ключевое значение имеет, например, жилье, хорошо оборудованное и подключенное к соответсвующей коммунальной инфраструктуре. Но доступность жилья зависит от того, сколько его было построено прежде, с какой скоростью его строят теперь и с какой скоростью оно ветшает и разрушается в силу естественных причин. Ведь энтропия растет и ничто не вечно.
Рассмотрим график.
Среднегодовые темпы ввода жилья в России (РСФСР) по пятилеткам 1950-2020 гг.
Как видно, несмотря на провал в 90-х- 2000-х годах, в целом количество квадратных метров жилья, вводимого в строй ежегодно, выросло по сравнению с серединой XX века. Еще в большей степени, конечно же, выросло общее количество жилья в городах. Ведь его строят каждый год. Разумеется, для того, чтобы строить десятки миллионов квадратных метров жилья необходимы громадные количества стали, пиломатериалов, цемента, стекла, необходимы соответствующие мощности строительной индустрии и много чего еще. В 1950-е годы, разумеется, невозможно было строить 80 млн кв. метров в год, так как не была еще создана необходимая экономическая база.
Да, конечно, количество чугуна и стали на душу населения не обязательно соответствует уровню жизни. Но в то же время должно быть достаточно ясно, что общество в десятки и сотни миллионов человек не может жить нормально по современным меркам без производства или импорта металлов в достаточном количестве.
В наше время в России появилась даже такая замечательная вещь, как "Фонд национального благосостояния", в котором накоплены денежные средства, изъятые из бюджета в соответствии с определенным правилом. Вполне допускаю, что он неужен для бесперебойного функционирования бюджетной системы. Однако же сама идея о том, что национальное благосостояние соответствует тоннам денег, лежащих где-то в загашнике, весьма и весьма замечательна. На пике, перед войной с Украиной, объем нашего благосостояния достигал $200 млрд. Если пересчитать эту сумму например в сталь по ее текущей биржевой цене (около $520 за тонну), то выходит, что содержание ФНБ соответствует приблизительно 384 млн. тонн стали.
Для сравнения, перед Великой Отечественной войной Советский Союз производил около 18 млн. тонн стали в год. Получается, сталинской промышленности понадобилось бы более 20 лет работы только на запасы, чтобы перекрыть чугуном и сталью нынешнее долларовое благосостояние.
Этот пример показывает насколько сильно далеко вперед ушла российская экономика по сравнению с началом 40-х годов ХХ века. Очевидно, что и жить мы за это время тоже стали намного лучше и веселее. Но это произошло не потому, что Сталин был теран, а потому, что на протяжении этих десятилетий, пусть и с временными перерывами и с откатом назад, например в период либеральных реформ, но страна так или иначе развивалась. То есть жить мы стали лучше и накопили грандиозное "благосостояние" благодаря экономическому росту, который был и при Хрущеве, и при Брежневе, и при Горбачеве, и даже в чем-то при Ельцине, несмотря на общее сокращение ВВП (например, в 90-е началась комьютеризация страны, появилась сотовая связь и значительно увеличилось количество автомобилей). Об этом слишком часто забывают, но для того, чтобы достичь сегодняшнего уровня потребовалось пройти очень большой путь, длиной даже не в десятки, а в сотни лет.
Разные страны на разных континентах живут по разному. Скажем, Нигер живет намного хуже Франции. Объективным показателем уровня экономического развития считается ВВП на душу населения. В Нигере этот показатель составляет около $2000, во Франции - более $40000. Если экономика Нигера будет расти каждый год на 2%, то через 100 лет Нигер, возможно, будет жить не хуже, чем Франция. Правда, возможно Франция за это время уйдет куда-то вперед. Впрочем, такой вариант развития событий уже можно будет считать экономическим чудом. Как бы там ни было экономический рост - дело многих поколений. Различия между странами в экономическом развитии возникли не сегодня и не вчера. Их нужно искать в прошедших веках.
Часто люди демонстрируют поразительное невежество в этих вопросах. Особенно это проявляется в политических дискуссиях, когда начинают сравнивать уровень жизни в разные эпохи и в разных странах. Вопреки распространенным и тщательно культивируемым представлениям "хорошая" или "плохая жизнь" в той или иной стране совершенно ничего не говорит о качестве ее нынешнего правительства. Но, возможно, что-то говорит о качестве правительства и условиях, которые были 50, 100, 300, а то и более лет назад. Если уж оценивать правительства, политические режимы и социальные системы, то судить нужно не по "уровню жизни", а по скорости изменений, которые претерпевает соответствующее общество и экономика, в положительную или отрицательную сторону. Поразительно, что эти простые вещи не являются "общепринятыми", этому не учат в школе. Напротив, "общепризнанными" подчас считаются самые невероятные глупости.
Экономический рост очень важен для нас. Это "чудо", которое приносит все блага, дарит обществу мир и гармонию. Но он не является чем-то вечным и само собой разумеющимся.
Со времен Адама Смита ученые пытаются понять природу экономического роста. Кое-что у них получилось. Но все рассуждения и выводы экономической теории отталкиваются от одного очень хитрого предположения. От предположения, что природные ресурсы бесконечны. Однако здравый смысл и капитан очевидность в один голос утверждают, что они все же ограничены. Экономисты отвечают: не беда, люди изобретают новые технологии и все продолжается в том же темпе. Это замечательно. Но что случается когда новые технологии изобрести не удается?
Древним египтянам так и не удалось придумать способ превращать пустыню в плодородную землю. Рост их цивилизации уперся в естественные пределы за тысячи лет до того, как она исчезла с исторической сцены. Длительное время им приходилось существовать в условиях, когда рост был невозможен. Как мы увидим далее, история знает немало подобных примеров. Что же происходит с экономической жизнью, когда рост упирается в непреодолимое естественное ограничение? Как ни странно, наука не дает четкого и ясного ответа и на этот вопрос.
Раз уж наука не дает нам ответов на актуальные вопросы, будем пробовать разбираться с ними самостоятельно. В конце концов не боги горшки обжигают.
Прежде всего надо разобраться, что это, собственно, такое - экономический рост? Мы выяснили, что речь идет о росте величины, вполне материальной, то есть относящейся к физическому миру, а также измеримой, данной нам в ощущениях, называемой стоимостью, "богатством" или количеством выполненного людьми труда. Наша хорошая или плохая жизнь непосредственно зависит от того, какую стоимость мы, как общество, способны произвести. То есть чудес никаких на самом деле нет. Только живой человеческий труд.
Экономисты создали целый ряд теорий экономического роста. Одной из наиболее популярных является теория американца Роберта Солоу, получившего в 1987 году за нее Нобелевскую премию. Она очень хорошо изложена в современных руководствах по экономической теории, например, в учебнике за авторством профессора Пенсильванского университета Э. Абеля и бывшего (во времена мирового кризиса) главы ФРС Бена Бернанке (русское издание - Абель Э., Бернанке Б. "Макроэкономика" - СПб., 2010 г.). Надо полагать, что над учебником все же работал профессор, а Вертолет Бен там в качестве свадебного генерала, но тем не менее. Мы не будем глубоко погружатся в математические выкладки, но нас интересуют некоторые исходные допущения.
В основе теории Солоу лежит очень простое уравнение:
C = Y - I
где C (от англ. consumption) - потребление, то есть величина "хорошей жизни". Поскольку именно эта величина нас больше всего интересует, она и записана слева, Y - производство товаров и услуг экономикой за какой-то период, например за год, а I (от англ. investments) - величина так называемых инвестиций, т.е. капиталовложений за тот же период. Проще говоря, по этой логике население потребляет все то, что не идет на накопление и воспроизводство капитала.
В этой модели прекрасно все, кроме одного: предположения о том, что "инвестиции" под которыми в модели Солоу понимается процесс создания средств производства - это нечто противоположное потреблению. Но если мы внимательно посмотрим на то, как работает экономика, то увидим, что производство и потребление - это две стороны одной медали. Капитал, который накапливается в результате инвестиций, не появляются из воздуха, он создаются рабочими, которые за эту работу получают зарплату. Чем больше станков мы хотим накопить, тем больше мы должны заплатить рабочим, которые их делают. Но рабочие свою зарплату тоже не складывают где-то в шкафу. Они используют ее для потребления товаров, которые производятся благодаря станкам. Таким образом, очевидно, что I в замкнутой экономической системе в точности равно потреблению работников, делающих станки.
Формула баланса, от которой отталкивается модель Солоу в целом хороша, но мы ее несколько изменим, поменяв местами некоторые члены, а также уточним их смысл. Перепишем ее так:
I = Y - C
где Y - по-прежнему общее производство стоимости, т.е. количество труда, выполняемого за период, в виде товаров, услуг и всего прочего хорошего и полезного. А вот I - теперь не просто "инвестиции", а некоторая часть произведенной стоимости, которая вкладывается в производство, то есть это то, что потребляют трудящиеся, получающие оплату за свой труд. Если система находится в равновесии, то есть если количество производственного капитала остается постоянным, трудящиеся потребляют всегда ровно столько же стоимости, сколько вкладывается в производство. Вот почему мы и перенесли I в левую часть. Ведь это именно то, что нужно для хорошей жизни, это производство ради потребления и потребление ради производства.
Но тогда что же такое C? А это все остальное, то, что не входит в фонд потребления трудящихся, получающих оплату за свой труд по стоимости своей рабочей силы.
Итак, теперь наше балансовое уравнение более соответствует жизненной правде. Трудящиеся потребляют ровно то, что производят, за исключением некоторой части, которая уходит куда-то налево. Вот как раз с этой частью нам теперь необходимо разобраться более подробно. Это необходимо потому, что в ней содержится ключ к пониманию природы темных веков, то есть основной нашей темы.
Что входит в C? Много всего. Например, сюда входит непроизводительное потребление. Ну, то есть такое потребление, которое не является вознаграждением за труд, а наоборот, получено каким-то нетрудовым путем.
К примеру, в Древнем Египте, когда фараону приходила в голову мысль построить пирамиду, множество людей вовлекалось в грандиозное строительство.
Пирамида - вещь хорошая, но она нисколько не способствовала производству ячменя, льна или овощей. Конечно, ее можно будет показывать туристам, но эта опция появится только через несколько тысяч лет. Строители пирамиды потребляли громадное количество разнообразных продуктов. Но это означало только то, что другие люди, занятые другим трудом, возможно значительно более полезным, например те, кто собственно выращивал эти продукты, употребить их не могли. Пирамиды - это непроизводительное потребление. Хотя фараон, возможно, считал их важными "инвестициями" или чем-то в этом духе.
Но если общество потребляет все, что производит, откуда же тогда берется экономический рост, то есть увеличение Y? Общий ответ содержится в самом вопросе. Для роста необходимо сделать что-то такое, что позволило бы в некотором достаточно близком будущем производить бОльшую стоиомость. Но это в общем виде. А вот что нужно делать конкретно, этого вам никто не скажет наверняка.
Например древнеегипетский крестьянин, выращивающий ячмень, мог бы сберечь немного большую часть урожая, чем обычно и посеять в следующем году больше ячменя, а в следующем году еще больше и так далее. Казалось бы, как все просто, только и нужно, что делать сбережения ("инвестиции"), и накапливать капитал, в данном случае запас семян.
Но не тут-то было. Допустим наш феллах, из года в год увеличивает свои посевы ячменя. Но вот внезапно он понимает, что сеять дополнительный ячмень больше негде, потому, что повсюду поля соседей и вся пригодная для расширения посевов земля уже занята. Теперь, сколько бы он ни накапливал зерна, получать больший урожай он не сможет. Модель экономического роста, которую он использовал, оказалась исчерпана.
Да, можно объединиться с соседями, осушить болота, создать государство, построить каналы, дамбы и водохранилища. Это позволит увеличить производство. Но и это не панацея. У каждой модели роста есть свои пределы.
Экономический рост возникает тогда, когда конкретные люди имеют возможность использовать часть производимой стоимости для того, чтобы увеличить производство в близком будущем и получить для себя при этом конкретные выгоды. Увы, такое приятное положение вещей бывает не всегда. И далее мы увидим немало исторических примеров, когда такой возможности просто не существовало в принципе.
Но прежде мы должны еще раз модифицировать нашу формулу счастья. Поскольку I больше не investments, а C больше не consumption, неплохо было бы заменить буквы в формуле, чтобы они более соответствовали смыслу.
Кроме того, C мы должны разложить как минимум на две части: одна - собственно потребление, другая - вложения в будущий рост. Давайте так и сделаем. А вдохновение для новых обозначений будем черпать из... древнеегипетского языка.
Помните древнеегипетского бога Птаха из поста об основании Мемфиса? У него был занятный посох, состоящий как бы из трех частей. Но это не просто украшения, это иероглифы обозначающие определенные понятия.
Заменим переменную I в нашем уравнении на D, от древнеегипетского слова djed - стабильность, постоянство, ведь это та часть производимой стоимости, которую общество должно постоянно тратить на поддержание существующего уровня производства и потребления. Например, каналы заиливаются, дамбы разрушаются все это хозяйство нужно постоянно поддерживать в исправном состоянии.
Непроизводительное потребление власть имущих, да и вообще любых людей, имеющих такую возможность, обозначим как W, от was - власть, она же свобода выбора. Эта часть тоже важна, ведь это вознаграждение за правильный выбор, и, кстати говоря, его получает не только фараон, к примеру, но и крестьянин, который решил сберечь часть урожая, чтобы в будущем году получить больше.
И, наконец, затраты общества на то, чтобы увеличить производство в будущем, обозначим литерой A (от древнеегип. ankh - жизнь). Если фараон решает строить пирамиду поскромнее, а вместо роскошной пирамиды попробовать провести где-то новый канал для орошения пустующей земли, то это оно и есть.
Буква Y у нас по-прежнему будет обозначать общий объем производимых благ или выполняемого труда.
Итак мы получили следующее выражение.
D = Y - W - A (1)
Поддержание текущего уровня производительных сил, то есть текущее потребление трудящихся людей, которые этот уровень и поддерживают своим трудом, поглощает почти всю стоимость, которую общество производит. За исключением того, что идет на непроизводительное потребление людей, принимающих решения, а также за исключением того, что используется для развития производительных сил, для поиска путей увеличения производительности труда и получения дополнительного дохода.
Эта формула нам еще пригодится в будущем.
Все изменилось только когда началось заселение заболоченных долин. Жить мелкими общинами здесь было трудно, зато коллективный труд по преобразованию природы приводил к быстрому успеху. Мелиорация и ирригация, проводимые путем строительства каналов, дамб и разных прочих гидротехнических сооружений, позволяли получать продукты сельского хозяйства во все возрастающих количествах. Экологическое равновесие было нарушено, впервые в истории человечества появился экономический рост.
Вот на этом-то феномене роста необходимо остановиться подробнее.
Современная наука достигла невероятных высот. Мы знаем, как возникла Вселенная и планеты Солнечной системы, знаем как формируются океаны и континенты, как возникло все многообразие жизни и даже сам человеческий интеллект не представляется уже таким таинственным.
Не может наука пока ответить только на один, но самый животрепещущий вопрос, который волнует человечество на протяжении всей его истории. Точнее говоря, вопроса всего два: 1 - "Почему мы плохо живем?" 2 - "Что нужно, чтобы жить хорошо?". И ладно бы речь шла о старом добром социальном неравенстве. Например, почему Вася живет плохо, а Петя хорошо? Понятно - это тема деликатная, какая уж тут наука может быть? Наука в эти вопроы не лезет. Но тут все ответы и так известны наперед: Петя умнее, у Пети родственники и т.п., нужное подчеркнуть.
Но ведь существуют еще разные страны, разные нации. И мы знаем, что одни живут очень даже неплохо, а другие, к сожалению, влачат бедственное существование. Но и тут, наука терпит полное фиаско и, по какой-то загадочной причине, не может дать вразумительного ответа на вопрос: почему так.
Более или менее ясно одно - хорошая жизнь очень тесно связана с экономическим ростом. Люди и общества получают возможность хорошо жить, когда увеличивают количество и качество производимых "материальных благ". Тем удивительнее, что и этот, казалось бы, бесспорный вывод часто подвергается сомнению. Широко распространена точка зрения, что в мире, якобы, уже накопилось такое количество "материальных благ", что их будто бы вовсе некуда девать. А имеющиеся факты бедности, нищеты и даже голода отнюдь не только в беднейших странах, будто бы связаны не с недостатком материального производства, а с какими-то, социальными, "экологическими" или может быть, "духовными" проблемами.
Нисколько не оспаривая то, что такие проблемы действительно имеют место, все же следует сказать, что материальное производство по-прежнему имеет значение для жизни людей.
Для "хорошей жизни", особенно в условиях современных больших городов, ключевое значение имеет, например, жилье, хорошо оборудованное и подключенное к соответсвующей коммунальной инфраструктуре. Но доступность жилья зависит от того, сколько его было построено прежде, с какой скоростью его строят теперь и с какой скоростью оно ветшает и разрушается в силу естественных причин. Ведь энтропия растет и ничто не вечно.
Рассмотрим график.
Среднегодовые темпы ввода жилья в России (РСФСР) по пятилеткам 1950-2020 гг.
Как видно, несмотря на провал в 90-х- 2000-х годах, в целом количество квадратных метров жилья, вводимого в строй ежегодно, выросло по сравнению с серединой XX века. Еще в большей степени, конечно же, выросло общее количество жилья в городах. Ведь его строят каждый год. Разумеется, для того, чтобы строить десятки миллионов квадратных метров жилья необходимы громадные количества стали, пиломатериалов, цемента, стекла, необходимы соответствующие мощности строительной индустрии и много чего еще. В 1950-е годы, разумеется, невозможно было строить 80 млн кв. метров в год, так как не была еще создана необходимая экономическая база.
Да, конечно, количество чугуна и стали на душу населения не обязательно соответствует уровню жизни. Но в то же время должно быть достаточно ясно, что общество в десятки и сотни миллионов человек не может жить нормально по современным меркам без производства или импорта металлов в достаточном количестве.
В наше время в России появилась даже такая замечательная вещь, как "Фонд национального благосостояния", в котором накоплены денежные средства, изъятые из бюджета в соответствии с определенным правилом. Вполне допускаю, что он неужен для бесперебойного функционирования бюджетной системы. Однако же сама идея о том, что национальное благосостояние соответствует тоннам денег, лежащих где-то в загашнике, весьма и весьма замечательна. На пике, перед войной с Украиной, объем нашего благосостояния достигал $200 млрд. Если пересчитать эту сумму например в сталь по ее текущей биржевой цене (около $520 за тонну), то выходит, что содержание ФНБ соответствует приблизительно 384 млн. тонн стали.
Для сравнения, перед Великой Отечественной войной Советский Союз производил около 18 млн. тонн стали в год. Получается, сталинской промышленности понадобилось бы более 20 лет работы только на запасы, чтобы перекрыть чугуном и сталью нынешнее долларовое благосостояние.
Этот пример показывает насколько сильно далеко вперед ушла российская экономика по сравнению с началом 40-х годов ХХ века. Очевидно, что и жить мы за это время тоже стали намного лучше и веселее. Но это произошло не потому, что Сталин был теран, а потому, что на протяжении этих десятилетий, пусть и с временными перерывами и с откатом назад, например в период либеральных реформ, но страна так или иначе развивалась. То есть жить мы стали лучше и накопили грандиозное "благосостояние" благодаря экономическому росту, который был и при Хрущеве, и при Брежневе, и при Горбачеве, и даже в чем-то при Ельцине, несмотря на общее сокращение ВВП (например, в 90-е началась комьютеризация страны, появилась сотовая связь и значительно увеличилось количество автомобилей). Об этом слишком часто забывают, но для того, чтобы достичь сегодняшнего уровня потребовалось пройти очень большой путь, длиной даже не в десятки, а в сотни лет.
Разные страны на разных континентах живут по разному. Скажем, Нигер живет намного хуже Франции. Объективным показателем уровня экономического развития считается ВВП на душу населения. В Нигере этот показатель составляет около $2000, во Франции - более $40000. Если экономика Нигера будет расти каждый год на 2%, то через 100 лет Нигер, возможно, будет жить не хуже, чем Франция. Правда, возможно Франция за это время уйдет куда-то вперед. Впрочем, такой вариант развития событий уже можно будет считать экономическим чудом. Как бы там ни было экономический рост - дело многих поколений. Различия между странами в экономическом развитии возникли не сегодня и не вчера. Их нужно искать в прошедших веках.
Часто люди демонстрируют поразительное невежество в этих вопросах. Особенно это проявляется в политических дискуссиях, когда начинают сравнивать уровень жизни в разные эпохи и в разных странах. Вопреки распространенным и тщательно культивируемым представлениям "хорошая" или "плохая жизнь" в той или иной стране совершенно ничего не говорит о качестве ее нынешнего правительства. Но, возможно, что-то говорит о качестве правительства и условиях, которые были 50, 100, 300, а то и более лет назад. Если уж оценивать правительства, политические режимы и социальные системы, то судить нужно не по "уровню жизни", а по скорости изменений, которые претерпевает соответствующее общество и экономика, в положительную или отрицательную сторону. Поразительно, что эти простые вещи не являются "общепринятыми", этому не учат в школе. Напротив, "общепризнанными" подчас считаются самые невероятные глупости.
Экономический рост очень важен для нас. Это "чудо", которое приносит все блага, дарит обществу мир и гармонию. Но он не является чем-то вечным и само собой разумеющимся.
Со времен Адама Смита ученые пытаются понять природу экономического роста. Кое-что у них получилось. Но все рассуждения и выводы экономической теории отталкиваются от одного очень хитрого предположения. От предположения, что природные ресурсы бесконечны. Однако здравый смысл и капитан очевидность в один голос утверждают, что они все же ограничены. Экономисты отвечают: не беда, люди изобретают новые технологии и все продолжается в том же темпе. Это замечательно. Но что случается когда новые технологии изобрести не удается?
Древним египтянам так и не удалось придумать способ превращать пустыню в плодородную землю. Рост их цивилизации уперся в естественные пределы за тысячи лет до того, как она исчезла с исторической сцены. Длительное время им приходилось существовать в условиях, когда рост был невозможен. Как мы увидим далее, история знает немало подобных примеров. Что же происходит с экономической жизнью, когда рост упирается в непреодолимое естественное ограничение? Как ни странно, наука не дает четкого и ясного ответа и на этот вопрос.
Раз уж наука не дает нам ответов на актуальные вопросы, будем пробовать разбираться с ними самостоятельно. В конце концов не боги горшки обжигают.
Прежде всего надо разобраться, что это, собственно, такое - экономический рост? Мы выяснили, что речь идет о росте величины, вполне материальной, то есть относящейся к физическому миру, а также измеримой, данной нам в ощущениях, называемой стоимостью, "богатством" или количеством выполненного людьми труда. Наша хорошая или плохая жизнь непосредственно зависит от того, какую стоимость мы, как общество, способны произвести. То есть чудес никаких на самом деле нет. Только живой человеческий труд.
Экономисты создали целый ряд теорий экономического роста. Одной из наиболее популярных является теория американца Роберта Солоу, получившего в 1987 году за нее Нобелевскую премию. Она очень хорошо изложена в современных руководствах по экономической теории, например, в учебнике за авторством профессора Пенсильванского университета Э. Абеля и бывшего (во времена мирового кризиса) главы ФРС Бена Бернанке (русское издание - Абель Э., Бернанке Б. "Макроэкономика" - СПб., 2010 г.). Надо полагать, что над учебником все же работал профессор, а Вертолет Бен там в качестве свадебного генерала, но тем не менее. Мы не будем глубоко погружатся в математические выкладки, но нас интересуют некоторые исходные допущения.
В основе теории Солоу лежит очень простое уравнение:
C = Y - I
где C (от англ. consumption) - потребление, то есть величина "хорошей жизни". Поскольку именно эта величина нас больше всего интересует, она и записана слева, Y - производство товаров и услуг экономикой за какой-то период, например за год, а I (от англ. investments) - величина так называемых инвестиций, т.е. капиталовложений за тот же период. Проще говоря, по этой логике население потребляет все то, что не идет на накопление и воспроизводство капитала.
В этой модели прекрасно все, кроме одного: предположения о том, что "инвестиции" под которыми в модели Солоу понимается процесс создания средств производства - это нечто противоположное потреблению. Но если мы внимательно посмотрим на то, как работает экономика, то увидим, что производство и потребление - это две стороны одной медали. Капитал, который накапливается в результате инвестиций, не появляются из воздуха, он создаются рабочими, которые за эту работу получают зарплату. Чем больше станков мы хотим накопить, тем больше мы должны заплатить рабочим, которые их делают. Но рабочие свою зарплату тоже не складывают где-то в шкафу. Они используют ее для потребления товаров, которые производятся благодаря станкам. Таким образом, очевидно, что I в замкнутой экономической системе в точности равно потреблению работников, делающих станки.
Формула баланса, от которой отталкивается модель Солоу в целом хороша, но мы ее несколько изменим, поменяв местами некоторые члены, а также уточним их смысл. Перепишем ее так:
I = Y - C
где Y - по-прежнему общее производство стоимости, т.е. количество труда, выполняемого за период, в виде товаров, услуг и всего прочего хорошего и полезного. А вот I - теперь не просто "инвестиции", а некоторая часть произведенной стоимости, которая вкладывается в производство, то есть это то, что потребляют трудящиеся, получающие оплату за свой труд. Если система находится в равновесии, то есть если количество производственного капитала остается постоянным, трудящиеся потребляют всегда ровно столько же стоимости, сколько вкладывается в производство. Вот почему мы и перенесли I в левую часть. Ведь это именно то, что нужно для хорошей жизни, это производство ради потребления и потребление ради производства.
Но тогда что же такое C? А это все остальное, то, что не входит в фонд потребления трудящихся, получающих оплату за свой труд по стоимости своей рабочей силы.
Итак, теперь наше балансовое уравнение более соответствует жизненной правде. Трудящиеся потребляют ровно то, что производят, за исключением некоторой части, которая уходит куда-то налево. Вот как раз с этой частью нам теперь необходимо разобраться более подробно. Это необходимо потому, что в ней содержится ключ к пониманию природы темных веков, то есть основной нашей темы.
Что входит в C? Много всего. Например, сюда входит непроизводительное потребление. Ну, то есть такое потребление, которое не является вознаграждением за труд, а наоборот, получено каким-то нетрудовым путем.
К примеру, в Древнем Египте, когда фараону приходила в голову мысль построить пирамиду, множество людей вовлекалось в грандиозное строительство.
Пирамида - вещь хорошая, но она нисколько не способствовала производству ячменя, льна или овощей. Конечно, ее можно будет показывать туристам, но эта опция появится только через несколько тысяч лет. Строители пирамиды потребляли громадное количество разнообразных продуктов. Но это означало только то, что другие люди, занятые другим трудом, возможно значительно более полезным, например те, кто собственно выращивал эти продукты, употребить их не могли. Пирамиды - это непроизводительное потребление. Хотя фараон, возможно, считал их важными "инвестициями" или чем-то в этом духе.
Но если общество потребляет все, что производит, откуда же тогда берется экономический рост, то есть увеличение Y? Общий ответ содержится в самом вопросе. Для роста необходимо сделать что-то такое, что позволило бы в некотором достаточно близком будущем производить бОльшую стоиомость. Но это в общем виде. А вот что нужно делать конкретно, этого вам никто не скажет наверняка.
Например древнеегипетский крестьянин, выращивающий ячмень, мог бы сберечь немного большую часть урожая, чем обычно и посеять в следующем году больше ячменя, а в следующем году еще больше и так далее. Казалось бы, как все просто, только и нужно, что делать сбережения ("инвестиции"), и накапливать капитал, в данном случае запас семян.
Но не тут-то было. Допустим наш феллах, из года в год увеличивает свои посевы ячменя. Но вот внезапно он понимает, что сеять дополнительный ячмень больше негде, потому, что повсюду поля соседей и вся пригодная для расширения посевов земля уже занята. Теперь, сколько бы он ни накапливал зерна, получать больший урожай он не сможет. Модель экономического роста, которую он использовал, оказалась исчерпана.
Да, можно объединиться с соседями, осушить болота, создать государство, построить каналы, дамбы и водохранилища. Это позволит увеличить производство. Но и это не панацея. У каждой модели роста есть свои пределы.
Экономический рост возникает тогда, когда конкретные люди имеют возможность использовать часть производимой стоимости для того, чтобы увеличить производство в близком будущем и получить для себя при этом конкретные выгоды. Увы, такое приятное положение вещей бывает не всегда. И далее мы увидим немало исторических примеров, когда такой возможности просто не существовало в принципе.
Но прежде мы должны еще раз модифицировать нашу формулу счастья. Поскольку I больше не investments, а C больше не consumption, неплохо было бы заменить буквы в формуле, чтобы они более соответствовали смыслу.
Кроме того, C мы должны разложить как минимум на две части: одна - собственно потребление, другая - вложения в будущий рост. Давайте так и сделаем. А вдохновение для новых обозначений будем черпать из... древнеегипетского языка.
Помните древнеегипетского бога Птаха из поста об основании Мемфиса? У него был занятный посох, состоящий как бы из трех частей. Но это не просто украшения, это иероглифы обозначающие определенные понятия.
Заменим переменную I в нашем уравнении на D, от древнеегипетского слова djed - стабильность, постоянство, ведь это та часть производимой стоимости, которую общество должно постоянно тратить на поддержание существующего уровня производства и потребления. Например, каналы заиливаются, дамбы разрушаются все это хозяйство нужно постоянно поддерживать в исправном состоянии.
Непроизводительное потребление власть имущих, да и вообще любых людей, имеющих такую возможность, обозначим как W, от was - власть, она же свобода выбора. Эта часть тоже важна, ведь это вознаграждение за правильный выбор, и, кстати говоря, его получает не только фараон, к примеру, но и крестьянин, который решил сберечь часть урожая, чтобы в будущем году получить больше.
И, наконец, затраты общества на то, чтобы увеличить производство в будущем, обозначим литерой A (от древнеегип. ankh - жизнь). Если фараон решает строить пирамиду поскромнее, а вместо роскошной пирамиды попробовать провести где-то новый канал для орошения пустующей земли, то это оно и есть.
Буква Y у нас по-прежнему будет обозначать общий объем производимых благ или выполняемого труда.
Итак мы получили следующее выражение.
D = Y - W - A (1)
Поддержание текущего уровня производительных сил, то есть текущее потребление трудящихся людей, которые этот уровень и поддерживают своим трудом, поглощает почти всю стоимость, которую общество производит. За исключением того, что идет на непроизводительное потребление людей, принимающих решения, а также за исключением того, что используется для развития производительных сил, для поиска путей увеличения производительности труда и получения дополнительного дохода.
Эта формула нам еще пригодится в будущем.