"Светлые" века
В 2016 году при проведении раскопок в Афинах в районе древнего порта археологи натолкнулись на странное захоронение. Скелеты 80 мужчин со здоровыми зубами штабелями лежали в огромной яме. Руки у многих из них были связаны над головой. Можно предположить, что перед смертью несчастных пытали, подвешивая на дыбу или что-то типа того. Радиоуглеродный анализ показал, что эти люди умерли приблизительно в середине VII века до н. э.
Казалось бы, ну нашли скелеты, что ж такого, дело житейское. Мало ли кого там в древности во время войн убивали и закапывали, еще и не такое бывало. Ту же Трою сами греки разорили.
Конечно, бывало всякое. Но известно, что именно в этот период никакие чужеземцы не пытались захватить Афины. Человеческими жертвоприношениями греки не увлекались. Но что же тогда происходило под мирным небом Аттики?
А происходили на самом деле очень интересные процессы. Это были времена когда, согласно свидетельствам античных историков, могущество аристократии в Афинах впервые пошатнулось под натиском демоса, т.е. народных масс.
Все дело в том, что Афины оказались тогда в центре бурно развивавшейся морской средиземноморской торговли. Теперь, чтобы приобрести серьезное богатство уже не надо было покрывать себя и потомков неувядающей славой в грабительских походах против вражеских городов. Но если у тебя был корабль и много рабов, можно было продавать произведенное в Аттике оливковое масло по всему побережью Средиземного моря, получая взамен недавно изобретенное чудо - круглые звонкие кусочки металла, на которые можно было купить все что угодно, включая даже расположение богов.
Хорошо, когда у тебя есть корабль и рабы. А что делать если корабля у тебя нет, а из рабов только жена да тёща? В этом случае можно было выращивать оливковые деревья и продавать масло тем, у кого есть корабли. Ну, или на худой конец делать под масло глиняные амфоры. Но чтобы разбогатеть нужно было, как теперь говорят, "кредитное плечо", то есть заемные средства. А занять деньги можно было у тех, у кого они были, т.е. у аристократов, которые тоже не чуждались новых веяний. И вся Аттика бросилась занимать деньги. Под залог имущества. А так как из имущества у грека зачастую было только бренное тело, то в ход шло и оно. Вот как об этом пишет Плутарх:
"Весь простой народ был в долгу у богатых: одни обрабатывали землю, платя богатым шестую часть урожая; их называли «гектеморами»...; другие брали у богатых в долг деньги под залог тела; их заимодавцы имели право обратить в рабство.... Многие вынуждены были продавать даже собственных детей (никакой закон не воспрещал этого) и бежать из отечества из-за жестокости заимодавцев."
Ну, это просто нытье неудачников. Однако самое главное читаем дальше:
"Но огромное большинство, и к тому же люди большой физической силы, собирались и уговаривали друг друга не оставаться равнодушными зрителями, а выбрать себе одного вожака, надежного человека и освободить должников, пропустивших срок уплаты, а землю переделить и совершенно изменить государственный строй."
Вот тут-то становится понятным происхождение скелетов. В Афинах развернулась ожесточенная классовая борьба. Монополия на насилие пока еще принадлежала аристократам, но уже появилась общественная сила - демос, которая хотела и могла взять свое. Может быть те парни были восставшими рабами (не восставших рабов нет смысла убивать, они денег стоят) или свободными бунтовщиками, а может быть это были сторонники какого-то аристократического рода, как полагают археологи. Мы вряд ли узнаем точно какая политическая сила их убивала. Одно можно сказать наверняка - то были их классовые враги.
Так в муках и кровавых разборках рождалась знаменитая афинская рабовладельческая демократия.
Как раз примерно в то время, чтобы замаливать свои грехи афиняне пригласили с Крита известного религиозного деятеля и мудреца Эпименида. Рассказывали, что когда Эпименид осмотрел морской порт Афин Мунихию он произнес такую фразу: "Как слеп человек по отношению к будущему! Если бы афиняне предвидели, сколько горя причинит это место государству, они своими собственными зубами выели бы его!"
Античная эпоха Средиземноморья, начавшаяся, пожалуй, где-то во времена реформ Солона и завершившаяся падением Рима восхищает уже многие поколения европейцев. Небывалый расцвет искусств, философии, литературы, формирование грандиозной Римской империи, установившей единый порядок и закон во всех цивиизованных землях от Атлантического океана до гор Персии - все это, конечно, невозможно обойти вниманием.
Несомненно, что античная эпоха была временем быстрого экономического роста. Но как был устроен механизм этого роста?
Нам хорошо известно, что в VII-IV в. до н.э. товарное производство оливкового масла на частных плантациях приобрело колоссальное значение в экономике Эллады. В этом отношении безусловным лидером была Аттика - область прилегающая к Афинам. Аттика мало пригодна для выращивания зерновых, но зато очень хорошо подходит для разведения оливковых деревьев. Масло быстро стало главным экспортным продуктом Афин, другое продовольствие в основном импортировалось.
Несомненно, культура оливковых деревьев уходит корнями в глубину тысячелетий, но в условиях натурального хозяйства, пока товарный рынок еще не окреп, жить питаясь одними сезонными маслинами было вряд ли возможно. Масло, конечно, может храниться круглый год, но этот продукт не может составлять полноценного питания и требует какого-то дополнения. Поэтому в прежние времена, которые еще называют "тёмными веками" или гомеровской эпохой в истории Греции, у греков существовало более диверсифицированное хозяйство, в большей степени ориентированое на скотоводство, чем на выращивание оливковых деревьев. В некоторой степени занимались греки и хлебопашеством, даже в Аттике. Но общая продуктивность такого хозяйства, хотя оно и позволяло жить греку, была не велика.
Фукидид точно пишет об этих временах: "Действительно, существующей теперь торговли тогда еще не было, да и всякого межплеменного общения на море и на суше. И земли свои возделывали настолько лишь, чтобы прокормиться. Они [эллины] не имели лишних достатков и не делали древесных насаждений (ведь нельзя было предвидеть, не нападет ли враг и не отнимет ли все добро, тем более что поселения не были укреплены)."
Конечно, вряд ли дело было только в опасениях со стороны врагов, хотя и этот фактор немаловажен. Доходную оливковую рощу создать не так просто. Выращенное из косточки дерево начинает плодоносить лишь через 12-13 лет. Правда, уже в древности продуктивные сорта олив размножали вегетативным способом. Развитие дерева при этом происходит быстрее. Но в любом случае, чтобы начать собирать хорошие урожаи нужно ждать не менее 35 лет.
Оливковые деревья в районе Спарты, Пелопоннес (фото V в. до н.э. из интернета)
Зато эти усилия окупались с лихвой: ни один способ использования земли в Аттике не мог дать такой выход продукта, который давали оливковые деревья. Чем больше оливковых деревьев, тем больше можно было получить масла. Таким образом, повышение продуктивности угодий могло быть достигнуто при помощи некоторого труда по преобразованию природы. Но это и есть главное условие роста - экологическая возможность повышения продуктивности путем труда. В древнем Египте и Месопотамии такую возмжность давали мелиорация и орошение, в Китае эпохи Чжоу - рисоводство и опять же орошение. Греки же нашли собственный способ - расширение плантаций олив.
Однако вырабатывать масло в больших количествах имеет смысл лишь тогда, когда его можно продать. Другими словами, должен существовать эффективно действующий рынок. Только в этом случае инвестиции в оливковые рощи могли оказаться достаточно привлекательными. Лишь когда начал складываться товарный рынок, закладка оливковых плантаций оказалась способом разбогатеть, но при этом повышалась и общая продуктивность области.
Но что могло случиться такого в VII веке до н.э., что придало мощный импульс развитию товарного рынка? Можно не сомневаться, что, решающую роль в этом деле сыграло появление именно в это время стандартной монеты. Геродот утверждал, что чеканить монету придумали в Лидии, соседнем с Грецией континентальном царстве Малой Азии, причем он отмечает, что одновременно с чеканкой монет лидийцы научились продавать товары в розницу. Это важное замечание. Монетная система позволила легко и удобно приобретать разные товары. Как следует из замечания Геродота, тогда это было совершенно ясное и очевидное преимущество. Было понимание, что прежде розничной торговли не было, а потом она появилась. Это примерно как мы сегодня осознаем, что в недалеком прошлом не было, скажем, автомобилей, но они появились и жизнь стала совсем другой.
Как бы там ни было, широко использовать стандартную монету начали именно греки. Деньги манили к себе. Они давали благополучие, удобство, роскошь, силу и власть. Именно изобретение стандартной монеты открыло по-настоящему широкую дорогу для товарного обмена.
Причем особым преимуществом здесь опять же обладали Афины. Серебряные рудники Лавриона давали достаточно сырья, чтобы афинская денежная система со временем стала доминирующей не только в Элладе, но и во всем восточном Средиземноморье.
Афинская серебряная тетрадрахма, одна из самых распространенных монет античности. Слева от совы изображена оливковая ветвь.
В отличие от той же ирригации, которая нуждается иногда в грандиозных гидротехнических проектах, разведение оливковых деревьев, как способ радикально поднять продуктивность угодий, имеет важное преимущество. Им может заниматься владелец относительно небольшого участка земли. В Аттике, даже в период расцвета Афин, преобладал мелкий и средний земельный собственник. Введенный Солоном имущественный ценз предусматривал разделение граждан Афин на четыре категории: феты, зевгиты, всадники и группа наиболее зажиточных граждан, которые назывались пентакосиомедимнами. Принадлежность к той или иной категории определялась оцениваемом в зерне доходом от земельного участка, принадлежащего гражданину. Граждане, принадлежавшие к наиболее массовой категории - зевгиты владели приблизительно 3-4 га садов или 12-20 га пахотной земли; смешанное хозяйство зерновое и садовое хозяйство вряд ли превосходило 10 га. Хозяйства пентакосеомедимнов давали доход более 500 медимнов зерна и не превышали 30-50 га. В середине V в до н.э. нельзя было набрать и тысячи граждан, которые могли бы купить и содержать коня для службы в кавалерии.(1)
Морские суда позволяли очень дешево перевозить внушительные грузы на огромные расстояния. Это расширяло спрос на масло и способствовало еще большему развитию специализации на оливковых деревьях. Специализация на масличной культуре и импорт зерна, сильно подталкивали рост общего количества товарного продовольствия, а значит и рост городского населения. Благодаря морской торговле появилось международное разделение труда. Греция продавала оливковое масло и вино, а, в Грецию везли, например, пшеницу. Таким образом уже на этом этапе сформировался международный товарный рынок продовольствия. Специализация земледелия сама по себе позволяла значительно повысить его продуктивность.
Как видим, никаких "чудес" в экономическом возвышении Греции не было, только удачное сочетание условий.
Грецию той поры, а тем более ее отдельные полисы нельзя уже рассматривать изолированно. Тот же хлеб, без которого Афины не могли бы существовать, поступал даже не из равнинных областей Греции. Он шел из куда более отдаленного региона, а именно из Боспора Киммерийского, так называли древние греки Керченский пролив (тот самый, где сейчас мост) и прилегающие к нему области Крыма и Таманского полуострова с дельтой Кубани.
Демосфен в своей известной речи против Лептина назвал примерную цифру хлебного импорта Афин из Боспорского царства: 400 тыс. медимнов в год, что приблизительно соответствует 16 тыс. тонн. Эта цифра интересна сама по себе. Но Демосфен добавил еще более любопытную деталь: это количество хлеба составляло половину всего хлебного импорта по морю. Есть и другие свидетельства того, что имено из Боспора в Грецию шел очень мощный поток хлеба.
Но почему именно Боспор? Почему не Фракия, не Анатолия, не Колхида? Почему не страны плодородного полумесяца, где зародилось земледелие? Почему не Египет, наконец, с его исключительным плодородием и огромным производством зерна? А дело в том, что для торговли необходимо не просто производство зерна, а товарное производство зерна. То есть производство сверх того, что потребляется самими земледельцами. В древних земледельческих районах, плотно населенных оседлыми племенами, возможности товарного производства были крайне ограничены. Ведь в экологически равновесном состоянии вся земля была уже занята и поделена на мелкие владения, которые давали примерно столько продукта, сколько было нужно земледельцам, чтобы не умереть от голода.
Чтобы выращивать хлеб на продажу необходимо обрабатывать крупные участки и собирать с них урожай, который существенно превосходит потребление людей, непосредственно работающих на этой земле, не важно: рабы это, зависимые поселенцы или свободные землевладельцы, самостоятельно работающие в полях. Подобные условия могли появиться только там, где земледелие начиналось одновременно и развитием товарного рынка, где сразу создавались крупные владения, способные давать товарную продукцию. Именно таким регионом была плодородная дельта Кубани. Здесь была граница, где земледельческие племена меотов соприкасались с владениями скифов и сарматов, занимавшихся кочевым скотоводческим хозяйством.
Одним из наиболее продвинутых меотских племен были синды, обитавшие на Таманском полуострове и по низовьям Кубани. Советские археологи изучили города синдов, такие, например, как Семибратнее городище. Как недавно выяснилось, это была столица царства синдов, греки называли ее Лабрис. Это была добротная каменная крепость с высокими стенами и башнями. В V в. до н.э. государство синдов было довольно значительным и, как сообщает Геродот, вело постоянные войны со скифскими племенами.
Семибратнее городище в низовьях Кубани
Ясно, что такой народ земледельцев, живущий в постоянной борьбе с кочевниками, был далек от экологического равновесия и не испытывал дефицита в земельных ресурсах. Земли в низовьях Кубани было намного больше, чем людей, способных эту землю обрабатывать. Хотя Боспор Киммерийский с точки зрения греков был страной ужасного холода, но для существующих тогда сортов пшеницы, кубанская земля подходила вполне. Поэтому, как только на берегах Боспора стали появляться первые греческие колонии, синды тут же вступили в торговые отношения с греками, сбывая им излишки хлеба. Чтобы вырастить такие излишки достаточно было лишь запахать больше земли. Соседствуя с колонистами синдская знать быстро перенимала греческую культуру, а вместе с тем росло и потребление греческих товаров.
Вопрос состоял только в том, как защититься от скифских набегов. И тут на помощь пришли опять же греки. В V в. до н.э. в Синдике развернулась ожесточенная борьба между прогреческой партией и теми, кто не хотел подчиняться тиранам греческих полисов на берегах Боспора. Очевидно, союз с эллинами сулил большие выгоды в области заморской торговли, в то же время подчинение боспорским архонтам подрывало позиции местной знати.
Прогреческий царь Гекатей был свергнут, но при помощи греков ему удалось вернуть себе трон. Правда, архонт Пантикапея Сатир вынудил его взять в жены свою (т.е. Сатира) бывшую жену. Видимо рассчитывая таким образом прибрать к рукам царство старика. Жену же самого Гекатея, которую звали Тиргатао, заточили в некий замок. Однако, та была не лыком шита и ей удалось бежать к своим родственникам. Там она вышла замуж за вождя одного из меотских племен и начала войну, возможно, рассчитывая посадить на трон своего сына от Гекатея. Чем закончилась эта история доподлинно неизвестно. Но в конечном итоге сын Сатира Левкон I присоединил Синдику (т.е. страну синдов) к своим владениям. Об этом свидетельствует надпись на греческом языке, найденная в 1993 году в Семибратнем городище.
![]()
Мраморная плита из Лабриса с эпитафией Левкона I
Таким путем плодородная долина Кубани была присоединена к Боспору. По-видимому именно это позволило Левкону монополизировать хлебную торговлю с Афинами. Незадолго до присоединения Синдики Левкон I захватил также греческую колонию Феодосию на южном побережье Крыма. Так и образовалось обширное Боспорское царство, котороое было достаточно могущественным и, благодаря хлебному и рыбному экспорту, вполне финансово устойчивым, чтобы противостоять любой угрозе со стороны скифских племен. После этого уже ничего не мешало аграрной экспансии в низовьях Кубани и, возможно, даже Дона.
Диодор Сицилийский сообщал, между прочим, что боспорский царь Евмел оказал в свое время большую милость каллатийцам, то есть жителям греческой колонии на западном побережье Черного моря. У каллатийцев были какие-то проблемы с Лисимахом, сподвижником Александра Македонского и правителем Фракии, захватившем власть в этой стране после смерти знаменитого полководца. Более чем тысяче каллатийцев пришлось покинуть родной город, но их приютили на Боспоре. Евмел наделил их земельными участками в области Псоя. Где точно находилась эта самая Псоя доподлинно неизвестно, но это могли быть как низовья Кубани, так и Дона.
Ирригация по-видимому широко применялась в долине Кубани. Страбон рассказывает в своей Географии, как один из боспорских царей Фарнак, для того, чтобы привести к покорности племя дандариев, очистил какой-то старый канал, провел через него реку Гипанис (Кубань) в страну дандариев и затопил ее. Фарнак был современником Юлия Цезаря, кстати, это победой над ним хвастался Цезарь в Сенате словами «veni, vidi, vici». Но если старые каналы были во времена Фарнака, значит, вероятно, что в прежнее время, расцвета хлебной торговли с Афинами, они были новые. В дополнение к освоению новых земель, ирригация была еще одним способом поднять товарное производство хлеба.
Условия для товарного производства хлеба в Боспоре сложились потому, что здесь, на краю ойкумены, в соседстве с кочевниками, было достаточно земли, которую можно было захватывать и создавать крупные хозяйства, сразу ориентированные на рынок. В старых же земледельческих областях, свободной земли не было. Крестьяне, жившие на своих мелких наделах, кормились натуральным хозяйством. У них не было и не могло быть излишков, которые можно было бы продать. Зато эти области могли в изобилии поставлять другой товар.
Морская торговля превратила Афины и подобные им торговые города Греции в крупнейший центр цивилизации, с богатейшей культурой. Но она же сделала Афины и крупнейшим рынком рабов. Вряд ли в континентальных странах рабство могло бы приобрести такой же размах, как на морских побережьях. Раб уведенный по суше мог бежать и вернуться в родные края. Раб же, увезенный морским путем, убежать не мог. Особенно если попадал на какой-нибудь остров. Эллада - абсолютно морская страна, с большим количеством островов. Поэтому нет ничего удивительного в том, что именно здесь с развитием товарного рынка, рабство приобрело особый размах.
Эллины, считали себя исключительным народом, что вроде бы наглядно подтверждалось экономическим могуществом. Эта исключительность, разумеется, всецело приписывалась национальным и культурным особенностям греков. Для варваров же, как считал Аристотель рабство - вполне естественное состояние.
Афины - одно из тех мест, где рабство получило большое развитие уже в раннюю эпоху. Рабами владела большая часть афинских граждан. Тот же Аристотель рассматривал остутствие раба у эллина, как некую аномалию - "безрабье". В комедиях Аристофана и Менандра рабы фигурируют в хозяйствах даже бедных крестьян, в том числе и в таких ситуациях, где без них с точки зрения сюжета можно было бы и обойтись. Мысль о том, что рабы должны возделывать землю неоднократно встречается в афинской литературе. Столь же часто повсторяется общее суждение, что рабы "есть у всех". Наличие раба в повседневной жизни, и в сельском хозяйстве считалось нормой. (2)
Существует глубоко укоренившееся, но в корне ошибочное представление, будто бы это положение с рабами, сложившееся в Аттике - крупнейшем центре тогдашней мировой торговли, распространялось на всю Грецию, и даже на все Средиземноморье. Аттика отнюдь не была типичной страной того времени. Наоборот, это была из ряда вон выходящая страна, феномен, сосредоточение экономического могущества. Но дело тут, разумеется было не в какой-то особой сключительности афинян или их политического строя, а только лишь в удачном стечении исторических и географических обстоятельств.
Вопреки распространенным стереотипам, не вся Греция имеет гористый ландшафт. В этой стране присутствуют и значительные равнины, весьма удобные для выращивания зерновых культур. Та же Спарта расположена в относительно ровной долине на юге Пелопонеса. Более обширные равнины имеются на севере Греции в Фессалии. Здесь ничего не изменилось со времен тёмных веков. В Фессалии безраздельно правила аристократия, собиравшая оброк с зависимого, прикрепленного к земле населения - пенестов. Как и спартанские илоты, фессалийские пенесты обрабатывали свои мелкие наделы земли и пользовались относительной хозяйственной свободой. То есть по своему социальному положению и, так сказать, роли в общественном производстве, они ничем не отличались от средневековых крестьян. Можно уверенно полагать, что точно такой же строй, в котором военизированная элита владела областями того или иного размера с податным населением, существовал повсеместно в античном мире, и исключением тут были только торговые полисы, наподобие Афин. Нет ни одной причины считать, что это было не так. Именно из таких "феодальных" областей, рабы и поступали на рабские рынки Эгейского моря.
Советские историки всячески старались затушевать любые аналогии между зависимым населением земледельческих областей древней Греции и средневековым крестьянством. Хотя даже такой корифей исторического материализма, как профессор Тюменев А.И. писал в 1935 году, что главную массу эксплуатируемого населения континентальных областей Греции составляли мелкие производители, прикрепленные к земле земледельцы, состоявшие по сути в крепостнической зависимости от своих господ (3). Фактически рабство процветало только в торговых городах и примыкающих к ним областях, где был развитый товарный рынок. Ведь содержание раба могло иметь смысл только в том случае, если его труд приносил денежный доход.
Но в то же время массовое рабство не могло существовать и без тех областей, откуда рабы поставлялись. А это были, конечно, в основном негреческие, варварские страны, слабо охваченные бурным процессом развития товарного производства. В таких областях процветал самый обыкновенный "феодализм", то есть власть военной аристократии над массой бесправного населения, причем это население естественно всегда было избыточным по сравнению с наличной землей.
Сами условия тогдашнего мира были таковы, что позволяли существовать громадному рынку рабов. Отсталые земледельческие области производили население с избытком. И этот избыток в стационарном состоянии должен был постоянно уничтожаться войнами, голодом, болезнями и тому подобными явлениями, поддерживающими экологическую устойчивость популяции людей. Так продолжалось на протяжении многих тысячелетий жизни человечества "в гармонии с природой". Рабский рынок Средиземноморья, когда он появился и начал интенсивно развиваться, стал лишь одним из способов утилизации избыточного населения.
Афины и подобные им рабовладельческие полисы были лишь островками экономического процветания среди океана голода и нищеты, который служил им источником дешевой рабсилы. В этом плане, кстати, у них много общего с экономическими центрами современного мира.
Античную Грецию часто почитают в качестве истока "западной цивилизации". Но нет никаких оснований считать, что рост, начавшийся в регионе Северного моря в XVI в. н.э. и благодаря которому Европа приобрела экономическое господство над миром, каким-то образом связан с древнегреческими делами пусть даже на культурном или каком-то еще "ментальном" уровне. Это совершенно другая историческая эпоха, другая географическая локация, другой этнический субстрат, решительно все другое. А воображаемую "цивилизационную общность" при желании можно найти и с древними египтянами и вообще кого угодно с кем угодно. Измышления о "западной цивилизации" - не более пошлая беллетристика.
Казалось бы, ну нашли скелеты, что ж такого, дело житейское. Мало ли кого там в древности во время войн убивали и закапывали, еще и не такое бывало. Ту же Трою сами греки разорили.
Конечно, бывало всякое. Но известно, что именно в этот период никакие чужеземцы не пытались захватить Афины. Человеческими жертвоприношениями греки не увлекались. Но что же тогда происходило под мирным небом Аттики?
А происходили на самом деле очень интересные процессы. Это были времена когда, согласно свидетельствам античных историков, могущество аристократии в Афинах впервые пошатнулось под натиском демоса, т.е. народных масс.
Все дело в том, что Афины оказались тогда в центре бурно развивавшейся морской средиземноморской торговли. Теперь, чтобы приобрести серьезное богатство уже не надо было покрывать себя и потомков неувядающей славой в грабительских походах против вражеских городов. Но если у тебя был корабль и много рабов, можно было продавать произведенное в Аттике оливковое масло по всему побережью Средиземного моря, получая взамен недавно изобретенное чудо - круглые звонкие кусочки металла, на которые можно было купить все что угодно, включая даже расположение богов.
Хорошо, когда у тебя есть корабль и рабы. А что делать если корабля у тебя нет, а из рабов только жена да тёща? В этом случае можно было выращивать оливковые деревья и продавать масло тем, у кого есть корабли. Ну, или на худой конец делать под масло глиняные амфоры. Но чтобы разбогатеть нужно было, как теперь говорят, "кредитное плечо", то есть заемные средства. А занять деньги можно было у тех, у кого они были, т.е. у аристократов, которые тоже не чуждались новых веяний. И вся Аттика бросилась занимать деньги. Под залог имущества. А так как из имущества у грека зачастую было только бренное тело, то в ход шло и оно. Вот как об этом пишет Плутарх:
"Весь простой народ был в долгу у богатых: одни обрабатывали землю, платя богатым шестую часть урожая; их называли «гектеморами»...; другие брали у богатых в долг деньги под залог тела; их заимодавцы имели право обратить в рабство.... Многие вынуждены были продавать даже собственных детей (никакой закон не воспрещал этого) и бежать из отечества из-за жестокости заимодавцев."
Ну, это просто нытье неудачников. Однако самое главное читаем дальше:
"Но огромное большинство, и к тому же люди большой физической силы, собирались и уговаривали друг друга не оставаться равнодушными зрителями, а выбрать себе одного вожака, надежного человека и освободить должников, пропустивших срок уплаты, а землю переделить и совершенно изменить государственный строй."
Вот тут-то становится понятным происхождение скелетов. В Афинах развернулась ожесточенная классовая борьба. Монополия на насилие пока еще принадлежала аристократам, но уже появилась общественная сила - демос, которая хотела и могла взять свое. Может быть те парни были восставшими рабами (не восставших рабов нет смысла убивать, они денег стоят) или свободными бунтовщиками, а может быть это были сторонники какого-то аристократического рода, как полагают археологи. Мы вряд ли узнаем точно какая политическая сила их убивала. Одно можно сказать наверняка - то были их классовые враги.
Так в муках и кровавых разборках рождалась знаменитая афинская рабовладельческая демократия.
Как раз примерно в то время, чтобы замаливать свои грехи афиняне пригласили с Крита известного религиозного деятеля и мудреца Эпименида. Рассказывали, что когда Эпименид осмотрел морской порт Афин Мунихию он произнес такую фразу: "Как слеп человек по отношению к будущему! Если бы афиняне предвидели, сколько горя причинит это место государству, они своими собственными зубами выели бы его!"
Античная эпоха Средиземноморья, начавшаяся, пожалуй, где-то во времена реформ Солона и завершившаяся падением Рима восхищает уже многие поколения европейцев. Небывалый расцвет искусств, философии, литературы, формирование грандиозной Римской империи, установившей единый порядок и закон во всех цивиизованных землях от Атлантического океана до гор Персии - все это, конечно, невозможно обойти вниманием.
Несомненно, что античная эпоха была временем быстрого экономического роста. Но как был устроен механизм этого роста?
Нам хорошо известно, что в VII-IV в. до н.э. товарное производство оливкового масла на частных плантациях приобрело колоссальное значение в экономике Эллады. В этом отношении безусловным лидером была Аттика - область прилегающая к Афинам. Аттика мало пригодна для выращивания зерновых, но зато очень хорошо подходит для разведения оливковых деревьев. Масло быстро стало главным экспортным продуктом Афин, другое продовольствие в основном импортировалось.
Несомненно, культура оливковых деревьев уходит корнями в глубину тысячелетий, но в условиях натурального хозяйства, пока товарный рынок еще не окреп, жить питаясь одними сезонными маслинами было вряд ли возможно. Масло, конечно, может храниться круглый год, но этот продукт не может составлять полноценного питания и требует какого-то дополнения. Поэтому в прежние времена, которые еще называют "тёмными веками" или гомеровской эпохой в истории Греции, у греков существовало более диверсифицированное хозяйство, в большей степени ориентированое на скотоводство, чем на выращивание оливковых деревьев. В некоторой степени занимались греки и хлебопашеством, даже в Аттике. Но общая продуктивность такого хозяйства, хотя оно и позволяло жить греку, была не велика.
Фукидид точно пишет об этих временах: "Действительно, существующей теперь торговли тогда еще не было, да и всякого межплеменного общения на море и на суше. И земли свои возделывали настолько лишь, чтобы прокормиться. Они [эллины] не имели лишних достатков и не делали древесных насаждений (ведь нельзя было предвидеть, не нападет ли враг и не отнимет ли все добро, тем более что поселения не были укреплены)."
Конечно, вряд ли дело было только в опасениях со стороны врагов, хотя и этот фактор немаловажен. Доходную оливковую рощу создать не так просто. Выращенное из косточки дерево начинает плодоносить лишь через 12-13 лет. Правда, уже в древности продуктивные сорта олив размножали вегетативным способом. Развитие дерева при этом происходит быстрее. Но в любом случае, чтобы начать собирать хорошие урожаи нужно ждать не менее 35 лет.
Оливковые деревья в районе Спарты, Пелопоннес (фото V в. до н.э. из интернета)
Зато эти усилия окупались с лихвой: ни один способ использования земли в Аттике не мог дать такой выход продукта, который давали оливковые деревья. Чем больше оливковых деревьев, тем больше можно было получить масла. Таким образом, повышение продуктивности угодий могло быть достигнуто при помощи некоторого труда по преобразованию природы. Но это и есть главное условие роста - экологическая возможность повышения продуктивности путем труда. В древнем Египте и Месопотамии такую возмжность давали мелиорация и орошение, в Китае эпохи Чжоу - рисоводство и опять же орошение. Греки же нашли собственный способ - расширение плантаций олив.
Однако вырабатывать масло в больших количествах имеет смысл лишь тогда, когда его можно продать. Другими словами, должен существовать эффективно действующий рынок. Только в этом случае инвестиции в оливковые рощи могли оказаться достаточно привлекательными. Лишь когда начал складываться товарный рынок, закладка оливковых плантаций оказалась способом разбогатеть, но при этом повышалась и общая продуктивность области.
Но что могло случиться такого в VII веке до н.э., что придало мощный импульс развитию товарного рынка? Можно не сомневаться, что, решающую роль в этом деле сыграло появление именно в это время стандартной монеты. Геродот утверждал, что чеканить монету придумали в Лидии, соседнем с Грецией континентальном царстве Малой Азии, причем он отмечает, что одновременно с чеканкой монет лидийцы научились продавать товары в розницу. Это важное замечание. Монетная система позволила легко и удобно приобретать разные товары. Как следует из замечания Геродота, тогда это было совершенно ясное и очевидное преимущество. Было понимание, что прежде розничной торговли не было, а потом она появилась. Это примерно как мы сегодня осознаем, что в недалеком прошлом не было, скажем, автомобилей, но они появились и жизнь стала совсем другой.
Как бы там ни было, широко использовать стандартную монету начали именно греки. Деньги манили к себе. Они давали благополучие, удобство, роскошь, силу и власть. Именно изобретение стандартной монеты открыло по-настоящему широкую дорогу для товарного обмена.
Причем особым преимуществом здесь опять же обладали Афины. Серебряные рудники Лавриона давали достаточно сырья, чтобы афинская денежная система со временем стала доминирующей не только в Элладе, но и во всем восточном Средиземноморье.
Афинская серебряная тетрадрахма, одна из самых распространенных монет античности. Слева от совы изображена оливковая ветвь.
В отличие от той же ирригации, которая нуждается иногда в грандиозных гидротехнических проектах, разведение оливковых деревьев, как способ радикально поднять продуктивность угодий, имеет важное преимущество. Им может заниматься владелец относительно небольшого участка земли. В Аттике, даже в период расцвета Афин, преобладал мелкий и средний земельный собственник. Введенный Солоном имущественный ценз предусматривал разделение граждан Афин на четыре категории: феты, зевгиты, всадники и группа наиболее зажиточных граждан, которые назывались пентакосиомедимнами. Принадлежность к той или иной категории определялась оцениваемом в зерне доходом от земельного участка, принадлежащего гражданину. Граждане, принадлежавшие к наиболее массовой категории - зевгиты владели приблизительно 3-4 га садов или 12-20 га пахотной земли; смешанное хозяйство зерновое и садовое хозяйство вряд ли превосходило 10 га. Хозяйства пентакосеомедимнов давали доход более 500 медимнов зерна и не превышали 30-50 га. В середине V в до н.э. нельзя было набрать и тысячи граждан, которые могли бы купить и содержать коня для службы в кавалерии.(1)
Морские суда позволяли очень дешево перевозить внушительные грузы на огромные расстояния. Это расширяло спрос на масло и способствовало еще большему развитию специализации на оливковых деревьях. Специализация на масличной культуре и импорт зерна, сильно подталкивали рост общего количества товарного продовольствия, а значит и рост городского населения. Благодаря морской торговле появилось международное разделение труда. Греция продавала оливковое масло и вино, а, в Грецию везли, например, пшеницу. Таким образом уже на этом этапе сформировался международный товарный рынок продовольствия. Специализация земледелия сама по себе позволяла значительно повысить его продуктивность.
Как видим, никаких "чудес" в экономическом возвышении Греции не было, только удачное сочетание условий.
Грецию той поры, а тем более ее отдельные полисы нельзя уже рассматривать изолированно. Тот же хлеб, без которого Афины не могли бы существовать, поступал даже не из равнинных областей Греции. Он шел из куда более отдаленного региона, а именно из Боспора Киммерийского, так называли древние греки Керченский пролив (тот самый, где сейчас мост) и прилегающие к нему области Крыма и Таманского полуострова с дельтой Кубани.
Демосфен в своей известной речи против Лептина назвал примерную цифру хлебного импорта Афин из Боспорского царства: 400 тыс. медимнов в год, что приблизительно соответствует 16 тыс. тонн. Эта цифра интересна сама по себе. Но Демосфен добавил еще более любопытную деталь: это количество хлеба составляло половину всего хлебного импорта по морю. Есть и другие свидетельства того, что имено из Боспора в Грецию шел очень мощный поток хлеба.
Но почему именно Боспор? Почему не Фракия, не Анатолия, не Колхида? Почему не страны плодородного полумесяца, где зародилось земледелие? Почему не Египет, наконец, с его исключительным плодородием и огромным производством зерна? А дело в том, что для торговли необходимо не просто производство зерна, а товарное производство зерна. То есть производство сверх того, что потребляется самими земледельцами. В древних земледельческих районах, плотно населенных оседлыми племенами, возможности товарного производства были крайне ограничены. Ведь в экологически равновесном состоянии вся земля была уже занята и поделена на мелкие владения, которые давали примерно столько продукта, сколько было нужно земледельцам, чтобы не умереть от голода.
Чтобы выращивать хлеб на продажу необходимо обрабатывать крупные участки и собирать с них урожай, который существенно превосходит потребление людей, непосредственно работающих на этой земле, не важно: рабы это, зависимые поселенцы или свободные землевладельцы, самостоятельно работающие в полях. Подобные условия могли появиться только там, где земледелие начиналось одновременно и развитием товарного рынка, где сразу создавались крупные владения, способные давать товарную продукцию. Именно таким регионом была плодородная дельта Кубани. Здесь была граница, где земледельческие племена меотов соприкасались с владениями скифов и сарматов, занимавшихся кочевым скотоводческим хозяйством.
Одним из наиболее продвинутых меотских племен были синды, обитавшие на Таманском полуострове и по низовьям Кубани. Советские археологи изучили города синдов, такие, например, как Семибратнее городище. Как недавно выяснилось, это была столица царства синдов, греки называли ее Лабрис. Это была добротная каменная крепость с высокими стенами и башнями. В V в. до н.э. государство синдов было довольно значительным и, как сообщает Геродот, вело постоянные войны со скифскими племенами.
Семибратнее городище в низовьях Кубани
Ясно, что такой народ земледельцев, живущий в постоянной борьбе с кочевниками, был далек от экологического равновесия и не испытывал дефицита в земельных ресурсах. Земли в низовьях Кубани было намного больше, чем людей, способных эту землю обрабатывать. Хотя Боспор Киммерийский с точки зрения греков был страной ужасного холода, но для существующих тогда сортов пшеницы, кубанская земля подходила вполне. Поэтому, как только на берегах Боспора стали появляться первые греческие колонии, синды тут же вступили в торговые отношения с греками, сбывая им излишки хлеба. Чтобы вырастить такие излишки достаточно было лишь запахать больше земли. Соседствуя с колонистами синдская знать быстро перенимала греческую культуру, а вместе с тем росло и потребление греческих товаров.
Вопрос состоял только в том, как защититься от скифских набегов. И тут на помощь пришли опять же греки. В V в. до н.э. в Синдике развернулась ожесточенная борьба между прогреческой партией и теми, кто не хотел подчиняться тиранам греческих полисов на берегах Боспора. Очевидно, союз с эллинами сулил большие выгоды в области заморской торговли, в то же время подчинение боспорским архонтам подрывало позиции местной знати.
Прогреческий царь Гекатей был свергнут, но при помощи греков ему удалось вернуть себе трон. Правда, архонт Пантикапея Сатир вынудил его взять в жены свою (т.е. Сатира) бывшую жену. Видимо рассчитывая таким образом прибрать к рукам царство старика. Жену же самого Гекатея, которую звали Тиргатао, заточили в некий замок. Однако, та была не лыком шита и ей удалось бежать к своим родственникам. Там она вышла замуж за вождя одного из меотских племен и начала войну, возможно, рассчитывая посадить на трон своего сына от Гекатея. Чем закончилась эта история доподлинно неизвестно. Но в конечном итоге сын Сатира Левкон I присоединил Синдику (т.е. страну синдов) к своим владениям. Об этом свидетельствует надпись на греческом языке, найденная в 1993 году в Семибратнем городище.
Мраморная плита из Лабриса с эпитафией Левкона I
Таким путем плодородная долина Кубани была присоединена к Боспору. По-видимому именно это позволило Левкону монополизировать хлебную торговлю с Афинами. Незадолго до присоединения Синдики Левкон I захватил также греческую колонию Феодосию на южном побережье Крыма. Так и образовалось обширное Боспорское царство, котороое было достаточно могущественным и, благодаря хлебному и рыбному экспорту, вполне финансово устойчивым, чтобы противостоять любой угрозе со стороны скифских племен. После этого уже ничего не мешало аграрной экспансии в низовьях Кубани и, возможно, даже Дона.
Диодор Сицилийский сообщал, между прочим, что боспорский царь Евмел оказал в свое время большую милость каллатийцам, то есть жителям греческой колонии на западном побережье Черного моря. У каллатийцев были какие-то проблемы с Лисимахом, сподвижником Александра Македонского и правителем Фракии, захватившем власть в этой стране после смерти знаменитого полководца. Более чем тысяче каллатийцев пришлось покинуть родной город, но их приютили на Боспоре. Евмел наделил их земельными участками в области Псоя. Где точно находилась эта самая Псоя доподлинно неизвестно, но это могли быть как низовья Кубани, так и Дона.
Ирригация по-видимому широко применялась в долине Кубани. Страбон рассказывает в своей Географии, как один из боспорских царей Фарнак, для того, чтобы привести к покорности племя дандариев, очистил какой-то старый канал, провел через него реку Гипанис (Кубань) в страну дандариев и затопил ее. Фарнак был современником Юлия Цезаря, кстати, это победой над ним хвастался Цезарь в Сенате словами «veni, vidi, vici». Но если старые каналы были во времена Фарнака, значит, вероятно, что в прежнее время, расцвета хлебной торговли с Афинами, они были новые. В дополнение к освоению новых земель, ирригация была еще одним способом поднять товарное производство хлеба.
Условия для товарного производства хлеба в Боспоре сложились потому, что здесь, на краю ойкумены, в соседстве с кочевниками, было достаточно земли, которую можно было захватывать и создавать крупные хозяйства, сразу ориентированные на рынок. В старых же земледельческих областях, свободной земли не было. Крестьяне, жившие на своих мелких наделах, кормились натуральным хозяйством. У них не было и не могло быть излишков, которые можно было бы продать. Зато эти области могли в изобилии поставлять другой товар.
Морская торговля превратила Афины и подобные им торговые города Греции в крупнейший центр цивилизации, с богатейшей культурой. Но она же сделала Афины и крупнейшим рынком рабов. Вряд ли в континентальных странах рабство могло бы приобрести такой же размах, как на морских побережьях. Раб уведенный по суше мог бежать и вернуться в родные края. Раб же, увезенный морским путем, убежать не мог. Особенно если попадал на какой-нибудь остров. Эллада - абсолютно морская страна, с большим количеством островов. Поэтому нет ничего удивительного в том, что именно здесь с развитием товарного рынка, рабство приобрело особый размах.
Эллины, считали себя исключительным народом, что вроде бы наглядно подтверждалось экономическим могуществом. Эта исключительность, разумеется, всецело приписывалась национальным и культурным особенностям греков. Для варваров же, как считал Аристотель рабство - вполне естественное состояние.
Афины - одно из тех мест, где рабство получило большое развитие уже в раннюю эпоху. Рабами владела большая часть афинских граждан. Тот же Аристотель рассматривал остутствие раба у эллина, как некую аномалию - "безрабье". В комедиях Аристофана и Менандра рабы фигурируют в хозяйствах даже бедных крестьян, в том числе и в таких ситуациях, где без них с точки зрения сюжета можно было бы и обойтись. Мысль о том, что рабы должны возделывать землю неоднократно встречается в афинской литературе. Столь же часто повсторяется общее суждение, что рабы "есть у всех". Наличие раба в повседневной жизни, и в сельском хозяйстве считалось нормой. (2)
Существует глубоко укоренившееся, но в корне ошибочное представление, будто бы это положение с рабами, сложившееся в Аттике - крупнейшем центре тогдашней мировой торговли, распространялось на всю Грецию, и даже на все Средиземноморье. Аттика отнюдь не была типичной страной того времени. Наоборот, это была из ряда вон выходящая страна, феномен, сосредоточение экономического могущества. Но дело тут, разумеется было не в какой-то особой сключительности афинян или их политического строя, а только лишь в удачном стечении исторических и географических обстоятельств.
Вопреки распространенным стереотипам, не вся Греция имеет гористый ландшафт. В этой стране присутствуют и значительные равнины, весьма удобные для выращивания зерновых культур. Та же Спарта расположена в относительно ровной долине на юге Пелопонеса. Более обширные равнины имеются на севере Греции в Фессалии. Здесь ничего не изменилось со времен тёмных веков. В Фессалии безраздельно правила аристократия, собиравшая оброк с зависимого, прикрепленного к земле населения - пенестов. Как и спартанские илоты, фессалийские пенесты обрабатывали свои мелкие наделы земли и пользовались относительной хозяйственной свободой. То есть по своему социальному положению и, так сказать, роли в общественном производстве, они ничем не отличались от средневековых крестьян. Можно уверенно полагать, что точно такой же строй, в котором военизированная элита владела областями того или иного размера с податным населением, существовал повсеместно в античном мире, и исключением тут были только торговые полисы, наподобие Афин. Нет ни одной причины считать, что это было не так. Именно из таких "феодальных" областей, рабы и поступали на рабские рынки Эгейского моря.
Советские историки всячески старались затушевать любые аналогии между зависимым населением земледельческих областей древней Греции и средневековым крестьянством. Хотя даже такой корифей исторического материализма, как профессор Тюменев А.И. писал в 1935 году, что главную массу эксплуатируемого населения континентальных областей Греции составляли мелкие производители, прикрепленные к земле земледельцы, состоявшие по сути в крепостнической зависимости от своих господ (3). Фактически рабство процветало только в торговых городах и примыкающих к ним областях, где был развитый товарный рынок. Ведь содержание раба могло иметь смысл только в том случае, если его труд приносил денежный доход.
Но в то же время массовое рабство не могло существовать и без тех областей, откуда рабы поставлялись. А это были, конечно, в основном негреческие, варварские страны, слабо охваченные бурным процессом развития товарного производства. В таких областях процветал самый обыкновенный "феодализм", то есть власть военной аристократии над массой бесправного населения, причем это население естественно всегда было избыточным по сравнению с наличной землей.
Сами условия тогдашнего мира были таковы, что позволяли существовать громадному рынку рабов. Отсталые земледельческие области производили население с избытком. И этот избыток в стационарном состоянии должен был постоянно уничтожаться войнами, голодом, болезнями и тому подобными явлениями, поддерживающими экологическую устойчивость популяции людей. Так продолжалось на протяжении многих тысячелетий жизни человечества "в гармонии с природой". Рабский рынок Средиземноморья, когда он появился и начал интенсивно развиваться, стал лишь одним из способов утилизации избыточного населения.
Афины и подобные им рабовладельческие полисы были лишь островками экономического процветания среди океана голода и нищеты, который служил им источником дешевой рабсилы. В этом плане, кстати, у них много общего с экономическими центрами современного мира.
Античную Грецию часто почитают в качестве истока "западной цивилизации". Но нет никаких оснований считать, что рост, начавшийся в регионе Северного моря в XVI в. н.э. и благодаря которому Европа приобрела экономическое господство над миром, каким-то образом связан с древнегреческими делами пусть даже на культурном или каком-то еще "ментальном" уровне. Это совершенно другая историческая эпоха, другая географическая локация, другой этнический субстрат, решительно все другое. А воображаемую "цивилизационную общность" при желании можно найти и с древними египтянами и вообще кого угодно с кем угодно. Измышления о "западной цивилизации" - не более пошлая беллетристика.