Южный Судан: мир из-под палки в государстве-банкроте
От переводчика.
Достаточно отдаленные, но все же аналогии с Донбассом напрашиваются помимо воли. Ибо худой мир лучше доброй ссоры даже тогда, когда выигранное время не используется для строительства
армии и государства, решения насущнейших социальных проблем. Хорошо, что Новороссия не Африка.
Фото: picture alliance
В условиях навязанного мира: солдаты повстанцев охраняют деревню Мадженг в Южном Судане.
http://www.ipg-journal.de/kolumne/artikel/das-stellvertreter-scheitern-1083/
Построение новорожденного государства Южный Судан провалилось. Но Запад упорно игнорирует первые признаки этого краха.
Беттина Рюль, 28.09.2015
В эти дни много говорят о будущем молодых людей в других, чем Европа, частях света. Как выглядят их перспективы, можно обсуждать на примере Южного Судана. Взгляд туда привлекателен по двум причинам: Южный Судан основан только в 2011 году после трех десятилетий войны за независимость. То есть он самое молодое государство на Земле. Но страна из 12 млн жителей молода и в буквальном смысле этого слова: половине ее жителей меньше 16 лет. Рост населения в 4% поддерживает этот тренд на дальнейшее увеличение доли молодых.
Итак, молодое государство с многообещающим будущим? К сожалению, нет. Едва успев образоваться, Южный Судан опять при издыхании, и его население ожидает та же судьба. В первую очередь это наследие множества войн, из которых самая последняя началась в декабре 2013-го. Мирное соглашение, подписанное сторонами конфликта - этносами динка и нуэр в конце августа под международным давлением, было нарушено так же, как и предыдущие семь соглашений о прекращении огня. А до нынешней войны южные суданцы и суданки три десятилетия воевали за свою независимость от теперь просто Судана, а сейчас воюют друг с другом. Совершенные тогда военные преступления и полученные за годы войны [душевные] травмы вызывают ярость, с которой эти народности кидаются друг на друга в ходе нынешней войны. Они калечат и массово убивают друг друга в попытке обоюдного уничтожения.
Цифры сухи как черствый хлеб, но в этом случае они позволяют трезво и в то же время наглядно отразить бедствие и последствия войны. Взгляд на статистику Южного Судана начинается с удивления по поводу, как там вообще могли вырастить шесть миллионов детей, достигших 16 лет. Новорожденные там умирают в 20 раз чаще, чем в Германии: 66 на тысячу родов против немецкого показателя в 3,4 смерти. Самая главная причина столь высокой детской смертности заключается в недоедании. Если младенец не умирает при родах, он начинает голодать дальше. Треть детей в возрасте до 5 лет имеет дефицит веса.
Теперь отвлечемся от шансов на выживание и взглянем на шансы получить образование - ключ к будущему молодых южных суданцев и суданок. Не набирается даже трети подростков (до 15 лет), что могут читать и писать - 27%. То есть свыше двух третей неграмотны. По данным ЮНЕСКО это наихудший показатель в мире. О чем-то большем, чем умении писать-читать, также говорить не приходится: менее 2% взрослых закончили аналог швейцарской или немецкой начальной школы максимум в шесть классов. И так называемые учителя не намного превосходят их своими знаниями: большинство из них сами закончили лишь такую школу, и обладают поверхностными знаниями по своим предметам преподавания. О каких-то педагогических знаниях речи нет вообще. Но самая, пожалуй, большая проблема заключается в языке. Во время затяжной войны за независимость многие жители бежали с территории будущего Южного Судана в просто Судан, то есть фактически в руки врага. Суданское правительство в Хартуме умышленно держало юг страны в условиях неразвития, не строя ни школы, ни больницы. Об университетах нечего было и думать, там даже нет городов, что отвечали бы критериям такого населенного пункта. То есть если кто-то хотел учиться, он вынужден был ехать на север страны и учиться там на арабском языке.
После обретения независимости многие из этих беглецов от войны вернулись обратно "домой", в разрушенную страну без какой-либо инфраструктуры. Эти возвращенцы были хорошо мотивированы и хотели поделиться своими знаниями с оставшимися жителями Южного Судана. Они сплетали из сучьев школьные скамьи, тень под большими деревьями превращали в классные аудитории, и приступали к занятиям, по крайней мере, в сухой сезон. Сезон обильных дождей закрывал "школы" на месяцы. Во многих местах ничего не изменилось и поныне.
При всем уважении к деятельности вернувшихся все же стоит сказать об убогости их занятий. В Южном Судане учеба ведется на английском языке, большинство же вернувшихся учились на арабском и едва владеют английским. В ходе визита в одну из таких школ "под деревьями" я разговаривала с ее директором, одновременно учителем английского языка. Считанные минуты спустя мы поняли, что буквально не понимаем друг друга, ибо нам самим нужен переводчик со знанием арабского и английского языков. Ученики в общем то понимают всю безутешность своего положения. Из-за войн большинство их и так потеряло многие годы, 14-летние сидят в первом классе и так далее. Все знали, что растратили без пользы ценные годы, что их будущее буквально утекает сквозь пальцы.
А чем занимается политическая и военная элита этой страны? С декабря 2013 года снова ведет войну. В конце концов президент Салва Киир и лидер мятежников Риек Мачар подписали в августе мирное соглашение. Известно, что в первую очередь США дали отчетливо понять упиравшемуся президенту Кииру, что у него нет никакого другого выбора, кроме как поставить свою подпись под текстом договора. Затем стороны конфликта наглядно показали, как реализуют это навязанное им мирное соглашение. Хотя бои после августовского подписания заметно снизили свою интенсивность, но это отнюдь не мир на всей территории.
Итак, международное сообщество наконец-то поступило правильно, грубым давлением навязав мир Южному Судану? Скорее, нет. Хотя желание учиться на прежних ошибках и на этот раз поступить правильно четко обозначено в столицах Запада. Потому что приходится горько расплачиваться за ошибки, совершенные после окончания войны за независимость. К таким ошибкам относится чересчур снисходительное отношение к элитам Южного Судана, слишком форсированное создание этого государства. Христианско-консервативное, а зачастую и евангелическое лобби, в первую очередь в США, рассматривало якобы христианский Юг как оплот Добра в борьбе против мнимого Зла, персонифицированного в северной части страны, а именно мусульманском государстве, возглавляемом Омаром Баширом. Нет сомнений, что Башир - военный преступник и диктатор. Но "христиане" на Юге ни в чем не уступают ему по части жестокости. Однако преступления, что народности динка и нуэр совершили уже в ходе нынешней войны, в международном восприятии в значительной степени затушеваны.
Не только христианское лобби выступало за основание государства в момент, когда уже была обозрима вся масса наличных проблем. Также и западным дипломатам "христианский юг" казался столь важным в качестве противовеса Омару Баширу и его мусульманскому государству, что они были готовы игнорировать коррупцию, милитаристское понимание южносуданской элитой сущности государства, и военные преступления, совершенные главными действующими лицами. Ведь Усама бен Ладен мог до 1996 года без всяких проблем находиться под крылом Башира, в Судане, который США в 90-е годы внесли в список "государств-негодяев". После терактов 7 августа 1998 года против посольств США в столицах Кении и Танзании США осуществили военные акции против Хартума, подозревая поддержку террористов со стороны Судана. Ракетный удар разрушил фармацевтическую фабрику, после чего Башир порвал отношения с этой западной державой.
В таком идеологическом контексте Запад провернул основание государства Южный Судан, широко поддержав тамошнюю элиту политически и финансово. С 2011 года армия тамошних повстанцев SPLA (Армия освобождения народа Южного Судана), кое как преобразованная в политическую партию, переняла власть в новой столице Джуба. На то, что она не осуществила требовавшуюся демобилизацию повстанческой армии, посмотрели сквозь пальцы. С тем, что перестройка армии в партию по сути так и не была проведена, смирились как с проблемой переходного периода. То, что в новорожденном государстве расцвела лишь коррупция, встретили пожатием плеч.
Если не повторять эти ошибки, то последнее соглашение о мире может стать прочным. Но признаки этого не наблюдаются. Многие наблюдатели указывают на то, что Киир и Мачар подписали соглашение под давлением, и сами едва ли в него верят. Что сторонников этих двух врагов вообще не спрашивали об их мнении. Что в самом Южном Судане почти никто в действительности не выступает за это соглашение. Поэтому вряд ли стоит исходить из предположения, что этот мир сохранится. Вероятно, Южный Судан потерпит крах и на этот раз, вместе с идеями, что придумали для него другие.
Достаточно отдаленные, но все же аналогии с Донбассом напрашиваются помимо воли. Ибо худой мир лучше доброй ссоры даже тогда, когда выигранное время не используется для строительства
армии и государства, решения насущнейших социальных проблем. Хорошо, что Новороссия не Африка.
Фото: picture alliance
В условиях навязанного мира: солдаты повстанцев охраняют деревню Мадженг в Южном Судане.
http://www.ipg-journal.de/kolumne/artikel/das-stellvertreter-scheitern-1083/
Построение новорожденного государства Южный Судан провалилось. Но Запад упорно игнорирует первые признаки этого краха.
Беттина Рюль, 28.09.2015
В эти дни много говорят о будущем молодых людей в других, чем Европа, частях света. Как выглядят их перспективы, можно обсуждать на примере Южного Судана. Взгляд туда привлекателен по двум причинам: Южный Судан основан только в 2011 году после трех десятилетий войны за независимость. То есть он самое молодое государство на Земле. Но страна из 12 млн жителей молода и в буквальном смысле этого слова: половине ее жителей меньше 16 лет. Рост населения в 4% поддерживает этот тренд на дальнейшее увеличение доли молодых.
Итак, молодое государство с многообещающим будущим? К сожалению, нет. Едва успев образоваться, Южный Судан опять при издыхании, и его население ожидает та же судьба. В первую очередь это наследие множества войн, из которых самая последняя началась в декабре 2013-го. Мирное соглашение, подписанное сторонами конфликта - этносами динка и нуэр в конце августа под международным давлением, было нарушено так же, как и предыдущие семь соглашений о прекращении огня. А до нынешней войны южные суданцы и суданки три десятилетия воевали за свою независимость от теперь просто Судана, а сейчас воюют друг с другом. Совершенные тогда военные преступления и полученные за годы войны [душевные] травмы вызывают ярость, с которой эти народности кидаются друг на друга в ходе нынешней войны. Они калечат и массово убивают друг друга в попытке обоюдного уничтожения.
Цифры сухи как черствый хлеб, но в этом случае они позволяют трезво и в то же время наглядно отразить бедствие и последствия войны. Взгляд на статистику Южного Судана начинается с удивления по поводу, как там вообще могли вырастить шесть миллионов детей, достигших 16 лет. Новорожденные там умирают в 20 раз чаще, чем в Германии: 66 на тысячу родов против немецкого показателя в 3,4 смерти. Самая главная причина столь высокой детской смертности заключается в недоедании. Если младенец не умирает при родах, он начинает голодать дальше. Треть детей в возрасте до 5 лет имеет дефицит веса.
Теперь отвлечемся от шансов на выживание и взглянем на шансы получить образование - ключ к будущему молодых южных суданцев и суданок. Не набирается даже трети подростков (до 15 лет), что могут читать и писать - 27%. То есть свыше двух третей неграмотны. По данным ЮНЕСКО это наихудший показатель в мире. О чем-то большем, чем умении писать-читать, также говорить не приходится: менее 2% взрослых закончили аналог швейцарской или немецкой начальной школы максимум в шесть классов. И так называемые учителя не намного превосходят их своими знаниями: большинство из них сами закончили лишь такую школу, и обладают поверхностными знаниями по своим предметам преподавания. О каких-то педагогических знаниях речи нет вообще. Но самая, пожалуй, большая проблема заключается в языке. Во время затяжной войны за независимость многие жители бежали с территории будущего Южного Судана в просто Судан, то есть фактически в руки врага. Суданское правительство в Хартуме умышленно держало юг страны в условиях неразвития, не строя ни школы, ни больницы. Об университетах нечего было и думать, там даже нет городов, что отвечали бы критериям такого населенного пункта. То есть если кто-то хотел учиться, он вынужден был ехать на север страны и учиться там на арабском языке.
После обретения независимости многие из этих беглецов от войны вернулись обратно "домой", в разрушенную страну без какой-либо инфраструктуры. Эти возвращенцы были хорошо мотивированы и хотели поделиться своими знаниями с оставшимися жителями Южного Судана. Они сплетали из сучьев школьные скамьи, тень под большими деревьями превращали в классные аудитории, и приступали к занятиям, по крайней мере, в сухой сезон. Сезон обильных дождей закрывал "школы" на месяцы. Во многих местах ничего не изменилось и поныне.
При всем уважении к деятельности вернувшихся все же стоит сказать об убогости их занятий. В Южном Судане учеба ведется на английском языке, большинство же вернувшихся учились на арабском и едва владеют английским. В ходе визита в одну из таких школ "под деревьями" я разговаривала с ее директором, одновременно учителем английского языка. Считанные минуты спустя мы поняли, что буквально не понимаем друг друга, ибо нам самим нужен переводчик со знанием арабского и английского языков. Ученики в общем то понимают всю безутешность своего положения. Из-за войн большинство их и так потеряло многие годы, 14-летние сидят в первом классе и так далее. Все знали, что растратили без пользы ценные годы, что их будущее буквально утекает сквозь пальцы.
А чем занимается политическая и военная элита этой страны? С декабря 2013 года снова ведет войну. В конце концов президент Салва Киир и лидер мятежников Риек Мачар подписали в августе мирное соглашение. Известно, что в первую очередь США дали отчетливо понять упиравшемуся президенту Кииру, что у него нет никакого другого выбора, кроме как поставить свою подпись под текстом договора. Затем стороны конфликта наглядно показали, как реализуют это навязанное им мирное соглашение. Хотя бои после августовского подписания заметно снизили свою интенсивность, но это отнюдь не мир на всей территории.
Итак, международное сообщество наконец-то поступило правильно, грубым давлением навязав мир Южному Судану? Скорее, нет. Хотя желание учиться на прежних ошибках и на этот раз поступить правильно четко обозначено в столицах Запада. Потому что приходится горько расплачиваться за ошибки, совершенные после окончания войны за независимость. К таким ошибкам относится чересчур снисходительное отношение к элитам Южного Судана, слишком форсированное создание этого государства. Христианско-консервативное, а зачастую и евангелическое лобби, в первую очередь в США, рассматривало якобы христианский Юг как оплот Добра в борьбе против мнимого Зла, персонифицированного в северной части страны, а именно мусульманском государстве, возглавляемом Омаром Баширом. Нет сомнений, что Башир - военный преступник и диктатор. Но "христиане" на Юге ни в чем не уступают ему по части жестокости. Однако преступления, что народности динка и нуэр совершили уже в ходе нынешней войны, в международном восприятии в значительной степени затушеваны.
Не только христианское лобби выступало за основание государства в момент, когда уже была обозрима вся масса наличных проблем. Также и западным дипломатам "христианский юг" казался столь важным в качестве противовеса Омару Баширу и его мусульманскому государству, что они были готовы игнорировать коррупцию, милитаристское понимание южносуданской элитой сущности государства, и военные преступления, совершенные главными действующими лицами. Ведь Усама бен Ладен мог до 1996 года без всяких проблем находиться под крылом Башира, в Судане, который США в 90-е годы внесли в список "государств-негодяев". После терактов 7 августа 1998 года против посольств США в столицах Кении и Танзании США осуществили военные акции против Хартума, подозревая поддержку террористов со стороны Судана. Ракетный удар разрушил фармацевтическую фабрику, после чего Башир порвал отношения с этой западной державой.
В таком идеологическом контексте Запад провернул основание государства Южный Судан, широко поддержав тамошнюю элиту политически и финансово. С 2011 года армия тамошних повстанцев SPLA (Армия освобождения народа Южного Судана), кое как преобразованная в политическую партию, переняла власть в новой столице Джуба. На то, что она не осуществила требовавшуюся демобилизацию повстанческой армии, посмотрели сквозь пальцы. С тем, что перестройка армии в партию по сути так и не была проведена, смирились как с проблемой переходного периода. То, что в новорожденном государстве расцвела лишь коррупция, встретили пожатием плеч.
Если не повторять эти ошибки, то последнее соглашение о мире может стать прочным. Но признаки этого не наблюдаются. Многие наблюдатели указывают на то, что Киир и Мачар подписали соглашение под давлением, и сами едва ли в него верят. Что сторонников этих двух врагов вообще не спрашивали об их мнении. Что в самом Южном Судане почти никто в действительности не выступает за это соглашение. Поэтому вряд ли стоит исходить из предположения, что этот мир сохранится. Вероятно, Южный Судан потерпит крах и на этот раз, вместе с идеями, что придумали для него другие.