Рабоче-крестьянское
Вернулась домой после стандартного рабочего дня. Надо, думаю, настроение себе поднять. Пошла в сад и нарезала роз с кустов. Вот:
Заодно травку прополола.Говорят, физический труд избавляет от глупых мыслей о смысле жизни. Я после работы часто начинаю думать о смысле, точнее, о бессмысленности окружающей реальности.
У нас ведь на работе как: берем благое начинанание, внедряем его со скрипом и проворотом, а потом ужасаемся результатам.
Неделю назад в нашей поликлинике было решено бороться за чистоту. А то скоро к нам с проверкой приедут из министерства здравоохрЕнения и слегка удивятся. По этому поводу заведующая поликлиникой позвонила приходящей уборщице и провела с ней беседу на повышенных тонах. Уборщица изменившимся лицом бежала пруду потребовала, чтобы ей четко обозначили фронт работ. Кушетки надо с места сдвигать, простонали мы в унисон, хотя бы раз в неделю-две. Ну и по верхам пыль сметать раз в полгода. Но кушетки - это святое.
Сегодня под наконец-то отодвинутой от стены кушеткой наш терапевт нашел двух дохлых мышей. Собственно, не прикоснувшаяся к ним уборщица формально права - про мышей уговору не было. Но начинать рабочий день в помещении с двумя трупами - плохая примета. К тому же доктор как гуманист и человек интеллигентный первым делом обвинил в их смерти себя. "Mea culpa, - прошептал он, - я раньше в ящике хранил шоколад, печеньки всякие... все убрал...они, наверное, от голода умерли... я ж не со зла...".
Я предложила использовать грызунов в пропагандистских целях. А именно - прибить трупики к двери моего кабинета и понизу пустить надпись:"Они пришли к медсестре без предварительной записи. А ты назначил очередь, пациент?!" Но широкая общественность меня не поддержала.
Заведующая набрала побольше воздуха в грудь и отправилась звонить уборщице. Педиатр строго-настрого запретила кому-либо двигать кушетку в ее комнате. "Если там, у стены, чего и лежит, - твердо сказала она, - я об этом знать не хочу". Наша коллега из Южной Америки с присущей эмоциональностью отвела душу на мужике, запершем три машины на стоянке: ее, мою и какого-то неосторожного пациента. Кстати, три машины - это рекорд. Даже жаль, что по итогам воспитания добрым словом чувак оглох на оба уха. Мышей подбросили соседям по торговому центру похоронили с почестями.
А я вернулась домой, обкорнала цветущие кусты и налила в бокал красного сухого ( Саша из Италии привез).
Выдохнула, расслабилась. После 20 лет работы в израильской общественной медицине меня продолжают удивлять только живые люди, но отнюдь не дохлые мыши.
Заодно травку прополола.Говорят, физический труд избавляет от глупых мыслей о смысле жизни. Я после работы часто начинаю думать о смысле, точнее, о бессмысленности окружающей реальности.
У нас ведь на работе как: берем благое начинанание, внедряем его со скрипом и проворотом, а потом ужасаемся результатам.
Неделю назад в нашей поликлинике было решено бороться за чистоту. А то скоро к нам с проверкой приедут из министерства здравоохрЕнения и слегка удивятся. По этому поводу заведующая поликлиникой позвонила приходящей уборщице и провела с ней беседу на повышенных тонах. Уборщица изменившимся лицом бежала пруду потребовала, чтобы ей четко обозначили фронт работ. Кушетки надо с места сдвигать, простонали мы в унисон, хотя бы раз в неделю-две. Ну и по верхам пыль сметать раз в полгода. Но кушетки - это святое.
Сегодня под наконец-то отодвинутой от стены кушеткой наш терапевт нашел двух дохлых мышей. Собственно, не прикоснувшаяся к ним уборщица формально права - про мышей уговору не было. Но начинать рабочий день в помещении с двумя трупами - плохая примета. К тому же доктор как гуманист и человек интеллигентный первым делом обвинил в их смерти себя. "Mea culpa, - прошептал он, - я раньше в ящике хранил шоколад, печеньки всякие... все убрал...они, наверное, от голода умерли... я ж не со зла...".
Я предложила использовать грызунов в пропагандистских целях. А именно - прибить трупики к двери моего кабинета и понизу пустить надпись:"Они пришли к медсестре без предварительной записи. А ты назначил очередь, пациент?!" Но широкая общественность меня не поддержала.
Заведующая набрала побольше воздуха в грудь и отправилась звонить уборщице. Педиатр строго-настрого запретила кому-либо двигать кушетку в ее комнате. "Если там, у стены, чего и лежит, - твердо сказала она, - я об этом знать не хочу". Наша коллега из Южной Америки с присущей эмоциональностью отвела душу на мужике, запершем три машины на стоянке: ее, мою и какого-то неосторожного пациента. Кстати, три машины - это рекорд. Даже жаль, что по итогам воспитания добрым словом чувак оглох на оба уха. Мышей подбросили соседям по торговому центру похоронили с почестями.
А я вернулась домой, обкорнала цветущие кусты и налила в бокал красного сухого ( Саша из Италии привез).
Выдохнула, расслабилась. После 20 лет работы в израильской общественной медицине меня продолжают удивлять только живые люди, но отнюдь не дохлые мыши.