Государство на страже благополучия граждан
Помню, как в брежневские времена горожан отправляли в сельскую местность на помощь колхозам. Были такие командировки и долгосрочными, до месяца, и кратковременными, на рабочий день. В последнем случае это был сбор веток на корм скоту и сбор картофеля на полях. Оплачивался такой труд в рамках оклада. Но те же итр-работники считали, что за такое непродуктивное использование их трудового потенциала они имеют право взять себе сколько-то из собранного. Как правило, ограничиваясь авоськой (около 5-7 кг. картошки). Тем более весь картофель собрать все равно не успевали и он оставался на полях. Но собранный в поле и отобранный для себя качеством был лучше, чем полугнилой продаваемый в магазинах. Потому что качественно хранить на овощебазах не умели, там все успешно гнило.
Привозили на поля и увозили с них до города на специально фрахтуемых автобусах. Власти знали о том, что работники берут немного картофеля и себе. Потому на въезде в город нередко ставились заградительные кордоны из сотрудников МВД. Они останавливали автобус и обыскивали салон автобуса на предмет авосек с картошкой. Проверяли и рюкзаки у тех, кто имел при их себе. В рюкзаки брали с собой еду на обед, иногда вскладчину на несколько человек. Но рюкзаки в таких случаях тоже досматривались. Найденный при досмотре картофель вываливали в кучи на обочину. Все были уверены что этот картофель на овощебазу не повезут, а распределят между сотрудниками МВД включая их начальство и в лучшем случае направят в столовые мвд формирований.
Но мешочниками таких горожан называть нельзя.
А вот в период Гражданской войны действовало две категории мешочников - профессиональных, занимавшихся по сути спекуляцией для получения прибыли на разнице продуктовых цен в разных областях страны и тех, кто был просто потребителем вымениваемых или купленных продуктов, везших их для своих семей.
Проблема с продовольствие и ценами на основные продукты появилась почти с начала участия России в ПМВ. Но существенный дефицит продуктов народ явственно ощутил в начале Гражданской войны. Уже осенью 1917 г Советская власть объявила хлебную монополию и централизацию распределения продовольствия в стране в начале 1918 г., и ситуация ещё больше обострилась. Эффективно собирать и распределять провизию большевики ещё не могли. Крестьянин за «твёрдые цены» или вовсе бесплатно сдавать хлеб не желал - на вольных рынках или перекупщикам можно было сбыть еду по цене во много раз выше государственной. Мужик сдавал зерно «ходокам» - городским и сельским предпринимателям.
Случалось, что вдруг неопытные и не умевшие сориентироваться в обстановке мешочники-потребители заполняли дороги. Это происходило в голодные и непродолжительные периоды проводимых государством антиспекулятивных кампаний, когда ходоки-профессионалы отсиживались в своих домах. Это же касалось и кратких временных интервалов, когда вынужденно властями вводились послабления для мелких мешочников. Тогда крестьяне и рабочие чуть ли не поголовно бросали поля и станки и отправлялись за хлебом. К этим временам относятся присылаемые из разных уездов в Наркомпрод отчеты продовольственных комитетов, в которых то и дело фигурировали фразы: «Мешочничество всеобщее», «бесконечной вереницей едут мешочники», «жители представляют из себя бродячих кочевников, которые ищут себе хлеба». Однако в большинстве случаев для мешочников-потребителей поиски хлеба заканчивались плачевно: в дороге продовольствие у них отбирали, и они возвращались домой с пустыми руками. От их имени рабочие петроградских заводов писали в ноябре 1918 г. В. И. Ленину и Л. Д. Троцкому: «У нас Красная Армия грабит с живого и мертвого [имеются в виду главным образом заградительные части. - А. Д.]... Кто получит эти несчастные рубли и поедет купить для своего семейства хлеба - обратно возвращается без денег и без хлеба». В итоге все равно продукты в хлебопотребляющие регионы ввозил прежде всего мешочник-спекулянт, умевший приспосабливаться к изменениям обстановки.
В 1918 г. нелегальное снабжение неравномерно распространилось по территории страны. Мешочников-профессионалов в этом году стало явно меньше на севере страны, ибо удаленность от хлебных районов создавала в дороге трудности, для многих непреодолимые; в центральных губерниях, наоборот, их численность резко выросла. В Петрограде мешочников «спекулятивного типа» насчитывалось 30 тыс., в Курской губернии - 150 тыс., в Калужской - около 300 тыс. Причем каждый из них привозил из очередной поездки в среднем по десять пудов продовольствия.
Речь выше шла о двух основных формах мешочничества. Что касается разновидностей нелегального снабжения, то самой распространенной из них оказывалось ходачество от каких-либо коллективов с документами, выданными этими же коллективами. При новой власти передвижение на более или менее дальнее расстояние без солидной «бумаги» и в одиночку становилось попросту невозможным.
В конце 1917 - 1918 гг. определилось многообразие всевозможных разновидностей потребительского и спекулятивного мешочничества. Судя по материалам периодической печати, именно в этот период за каждой из этих разновидностей закрепилось определенное название. Устойчивость понятийного аппарата лишний раз подтверждает устойчивость и распространенность явления. Например, некоторые вольные добытчики хлеба переносили продукты в чемоданах под видом ручной клади и назывались чемоданщиками. Они не держали в руках мешков, но официальными органами относились к разряду мешочников и по существу таковыми являлись. Среди них оказался однажды сам Нестор Махно. Отправляясь летом 1918 г. с Украины в Москву, он закупил целый чемодан булок и был очень рад, когда ему, смешавшись с толпой обывателей, удалось это богатство пронести мимо заградительного поста на вокзале в столице. Интересно, что чемоданщиками были исключительно мешочники-потребители. Это следует из воспоминаний того же Махно. Нестор Иванович пишет: «Показалась Москва... Публика в вагоне заворошилась. Каждый, кто имел у себя чемодан, вытирал его, так как в нем было у кого пуд, у кого полпуда муки, которая от встрясок вагона дала о себе знать: выскакивала мелкой пылью из сумок, сквозь замочные щели чемодана».
Виды мешочничества современники определяли также в соответствии со способами передвижения его представителей. В этом отношении на первом месте стоит вагонничество - путешествовали в вагонах или на их крышах (не следует путать с вагонничеством 1917 года). Часто упоминается в источниках гужевое мешочничество, иначе - обозничество. Термины «речное» или «озерное» по отношению к мешочничеству не применялись; наверное, из-за многообразия средств передвижения по рекам и озерам (говорили: путешественники на пароходах, баржах, лодках, плотах).
В то же время группы мешочников получали те или иные названия в зависимости от того, какой товар они везли в деревни или вывозили из нее. Под мешочниками в первую очередь понимали людей, перевозивших в мешках муку. Кроме того, к ним относили так называемых кусочников - потребителей, перевозивших «хлеб в кусках»; кусочниками в народе называли также тех посредников, которые продавали на рынках хлеб, доставляемый мешочниками. По мере усиления натурализации хозяйства разрасталось лоскутничество; этим термином обозначали мелкий обмен подержанных мануфактурных изделий на продукты питания. Существовали так называемые «картофельные мешочники» - весьма многочисленные, поскольку картофель все чаще заменял хлеб. В северо-западных губерниях распространился промысел такого рода: крестьяне привозили в Петроград по 20-40 бутылей молока и там разносили его по квартирам. Мешки ими - как и чемоданщиками - не применялись, но все равно их именовали мешочниками.
При этом способы добычи провизии в деревнях были разными - не только обмен или покупка. Многие горожане, не имевшие денег и товаров для обмена, нанимались батраками в хозяйства крестьян; полученные за работу мешки с хлебом они отвозили своим домашним. Тут речь идет о еще одной разновидности потребительского мешочничества.
Наконец, после августа 1918 г. появляются совершенно новые вариации изучаемого явления - полуторапудничество, отпускничество, двухпудничество; имеется в виду допущение властью перевозки полутора и двух пудов продуктов во время рабочих отпусков. Эти версии мешочничества возникали по причине заключения периодических перемирий на фронтах войны государства с мешочниками.
По мешочникам информация заимствована преимущественно отсюда https://gorky.media/fragments/spekulyativnyj-front/?
Привозили на поля и увозили с них до города на специально фрахтуемых автобусах. Власти знали о том, что работники берут немного картофеля и себе. Потому на въезде в город нередко ставились заградительные кордоны из сотрудников МВД. Они останавливали автобус и обыскивали салон автобуса на предмет авосек с картошкой. Проверяли и рюкзаки у тех, кто имел при их себе. В рюкзаки брали с собой еду на обед, иногда вскладчину на несколько человек. Но рюкзаки в таких случаях тоже досматривались. Найденный при досмотре картофель вываливали в кучи на обочину. Все были уверены что этот картофель на овощебазу не повезут, а распределят между сотрудниками МВД включая их начальство и в лучшем случае направят в столовые мвд формирований.
Но мешочниками таких горожан называть нельзя.
А вот в период Гражданской войны действовало две категории мешочников - профессиональных, занимавшихся по сути спекуляцией для получения прибыли на разнице продуктовых цен в разных областях страны и тех, кто был просто потребителем вымениваемых или купленных продуктов, везших их для своих семей.
Проблема с продовольствие и ценами на основные продукты появилась почти с начала участия России в ПМВ. Но существенный дефицит продуктов народ явственно ощутил в начале Гражданской войны. Уже осенью 1917 г Советская власть объявила хлебную монополию и централизацию распределения продовольствия в стране в начале 1918 г., и ситуация ещё больше обострилась. Эффективно собирать и распределять провизию большевики ещё не могли. Крестьянин за «твёрдые цены» или вовсе бесплатно сдавать хлеб не желал - на вольных рынках или перекупщикам можно было сбыть еду по цене во много раз выше государственной. Мужик сдавал зерно «ходокам» - городским и сельским предпринимателям.
Случалось, что вдруг неопытные и не умевшие сориентироваться в обстановке мешочники-потребители заполняли дороги. Это происходило в голодные и непродолжительные периоды проводимых государством антиспекулятивных кампаний, когда ходоки-профессионалы отсиживались в своих домах. Это же касалось и кратких временных интервалов, когда вынужденно властями вводились послабления для мелких мешочников. Тогда крестьяне и рабочие чуть ли не поголовно бросали поля и станки и отправлялись за хлебом. К этим временам относятся присылаемые из разных уездов в Наркомпрод отчеты продовольственных комитетов, в которых то и дело фигурировали фразы: «Мешочничество всеобщее», «бесконечной вереницей едут мешочники», «жители представляют из себя бродячих кочевников, которые ищут себе хлеба». Однако в большинстве случаев для мешочников-потребителей поиски хлеба заканчивались плачевно: в дороге продовольствие у них отбирали, и они возвращались домой с пустыми руками. От их имени рабочие петроградских заводов писали в ноябре 1918 г. В. И. Ленину и Л. Д. Троцкому: «У нас Красная Армия грабит с живого и мертвого [имеются в виду главным образом заградительные части. - А. Д.]... Кто получит эти несчастные рубли и поедет купить для своего семейства хлеба - обратно возвращается без денег и без хлеба». В итоге все равно продукты в хлебопотребляющие регионы ввозил прежде всего мешочник-спекулянт, умевший приспосабливаться к изменениям обстановки.
В 1918 г. нелегальное снабжение неравномерно распространилось по территории страны. Мешочников-профессионалов в этом году стало явно меньше на севере страны, ибо удаленность от хлебных районов создавала в дороге трудности, для многих непреодолимые; в центральных губерниях, наоборот, их численность резко выросла. В Петрограде мешочников «спекулятивного типа» насчитывалось 30 тыс., в Курской губернии - 150 тыс., в Калужской - около 300 тыс. Причем каждый из них привозил из очередной поездки в среднем по десять пудов продовольствия.
Речь выше шла о двух основных формах мешочничества. Что касается разновидностей нелегального снабжения, то самой распространенной из них оказывалось ходачество от каких-либо коллективов с документами, выданными этими же коллективами. При новой власти передвижение на более или менее дальнее расстояние без солидной «бумаги» и в одиночку становилось попросту невозможным.
В конце 1917 - 1918 гг. определилось многообразие всевозможных разновидностей потребительского и спекулятивного мешочничества. Судя по материалам периодической печати, именно в этот период за каждой из этих разновидностей закрепилось определенное название. Устойчивость понятийного аппарата лишний раз подтверждает устойчивость и распространенность явления. Например, некоторые вольные добытчики хлеба переносили продукты в чемоданах под видом ручной клади и назывались чемоданщиками. Они не держали в руках мешков, но официальными органами относились к разряду мешочников и по существу таковыми являлись. Среди них оказался однажды сам Нестор Махно. Отправляясь летом 1918 г. с Украины в Москву, он закупил целый чемодан булок и был очень рад, когда ему, смешавшись с толпой обывателей, удалось это богатство пронести мимо заградительного поста на вокзале в столице. Интересно, что чемоданщиками были исключительно мешочники-потребители. Это следует из воспоминаний того же Махно. Нестор Иванович пишет: «Показалась Москва... Публика в вагоне заворошилась. Каждый, кто имел у себя чемодан, вытирал его, так как в нем было у кого пуд, у кого полпуда муки, которая от встрясок вагона дала о себе знать: выскакивала мелкой пылью из сумок, сквозь замочные щели чемодана».
Виды мешочничества современники определяли также в соответствии со способами передвижения его представителей. В этом отношении на первом месте стоит вагонничество - путешествовали в вагонах или на их крышах (не следует путать с вагонничеством 1917 года). Часто упоминается в источниках гужевое мешочничество, иначе - обозничество. Термины «речное» или «озерное» по отношению к мешочничеству не применялись; наверное, из-за многообразия средств передвижения по рекам и озерам (говорили: путешественники на пароходах, баржах, лодках, плотах).
В то же время группы мешочников получали те или иные названия в зависимости от того, какой товар они везли в деревни или вывозили из нее. Под мешочниками в первую очередь понимали людей, перевозивших в мешках муку. Кроме того, к ним относили так называемых кусочников - потребителей, перевозивших «хлеб в кусках»; кусочниками в народе называли также тех посредников, которые продавали на рынках хлеб, доставляемый мешочниками. По мере усиления натурализации хозяйства разрасталось лоскутничество; этим термином обозначали мелкий обмен подержанных мануфактурных изделий на продукты питания. Существовали так называемые «картофельные мешочники» - весьма многочисленные, поскольку картофель все чаще заменял хлеб. В северо-западных губерниях распространился промысел такого рода: крестьяне привозили в Петроград по 20-40 бутылей молока и там разносили его по квартирам. Мешки ими - как и чемоданщиками - не применялись, но все равно их именовали мешочниками.
При этом способы добычи провизии в деревнях были разными - не только обмен или покупка. Многие горожане, не имевшие денег и товаров для обмена, нанимались батраками в хозяйства крестьян; полученные за работу мешки с хлебом они отвозили своим домашним. Тут речь идет о еще одной разновидности потребительского мешочничества.
Наконец, после августа 1918 г. появляются совершенно новые вариации изучаемого явления - полуторапудничество, отпускничество, двухпудничество; имеется в виду допущение властью перевозки полутора и двух пудов продуктов во время рабочих отпусков. Эти версии мешочничества возникали по причине заключения периодических перемирий на фронтах войны государства с мешочниками.
По мешочникам информация заимствована преимущественно отсюда https://gorky.media/fragments/spekulyativnyj-front/?
