Верхнее платье горожан русского феодального города
Рубаха, штаны, ноговицы и обувь с онучами или копытцами-чулками зачастую составляли в первый период единственную одежду бедных горожан: в ней бывали дома, а в теплую погоду и выходили на улицу. У женщин эта одежда дополнялась куском клетчатой ткани, который надевали поверх рубахи на бедра. Позднее в деревнях эта одежда получила название понёвы. В городах она существовала, как увидим ниже, недолго, и мы не знаем даже ее названия, поскольку понявой в то время называлось самое тонкое полотно. В таких одеждах изображены пляшущие женщины на русальских браслетах XII в. Полы набедренной одежды спереди расходятся, оставляя открытым вышитый подол рубахи. Остальная верхняя одежда, как и позже, была нередко одинаковой у женщин и у мужчин.
Для начальных периодов развития городов сведений о верхней одежде горожан немного. Из древних письменных источников, пожалуй, наиболее подробно говорит о мужской одежде знаменитое «Путешествие Ибн-Фадлана на Волгу». Описывая погребение знатного славянина в г. Болгаре, Ибн-Фадлан отмечает, Что умерший был зарыт во временную могилу в одном «изоре» (т. е., по-видимому, только в штанах, даже без рубахи), пока для него шили роскошные одежды. В день сожжения покойника одели в эти парчовые одежды, из которых автор называет куртку и хафтан. Судя по тому, что куртка была «с пуговицами из золота» (Ибн-Фадлан, с. 80), это была распашная одежда (как позднейшие зипуны), на которую надевался кафтан. Таким образом, уже в этом описании, сделанном иностранцем, привыкшим к совсем другой одежде и, видимо, употребившим привычные ему названия, намечены два вида одежды знатного человека: узкая куртка и надеваемый на нее кафтан. Само это название в ту пору на Руси еще не было принято. В XI в. источники упоминают в качестве верхней одежды свиту. Феодосий печерский надевал на власяницу свиту вотоляну (Пат., с. 9). В. И. Даль производит само это название от глагола «свивать» в значении «одевать», «кутать» (Даль, IV, с. 151. Ср. западнославянское «облек», «облекло»). Свиту как одежду, надеваемую, по-видимому, поверх сорочки, упоминает новгородская берестяная грамота XIII в., к которой мы еще будем обращаться (НБГ, № 141, с. 17 - 19). Хотя свита и упомянута только в связи с мужским костюмом, у нас нет оснований считать ее исключительно мужской одеждой. Во всяком случае, в позднейшие времена свиты носили и мужчины и женщины. О покрое свиты нет точных сведений. Судя по изображениям, верхняя одежда этого типа была длинной - примерно до икр, плотно облегала стан и имела иногда отложной воротник и обшлага. Она могла быть глухой и распашной с красивыми застежками. Полы и обшлага ее могли быть украшены вышивкой. Эта вышитая кайма на полах называлась приполок, а на рукавах - опястье (Арциховский, 1948, с. 247). Распашная свита оставалась, по-видимому, основной верхней одеждой рядовых горожан и во второй период (XIII - XV вв.). Возможно, в свите, а не в рубахе, как думает А. В. Арциховский (1970, с. 291), изобразил себя знаменитый новгородский мастер-литейщик Аврам на Сигтунских вратах Софийского собора. На изображении виден разрез одежды спереди. Нужно думать, что подобные одежды, но со множеством петель и пуговиц носили и высшие слои городского населения. В них одеты, например, молящиеся новгородские бояре на иконе XV в.. Нарядные свиты шили из дорогих тканей и богато украшали (АЮБ III, № 304, стб. 287).Таким образом, свита была в древности распространена на юге и на севере Руси, и простая одежда этого типа была, возможно, народным вариантом аналогичной, но более роскошной одежды знати. Свита, свитка упоминается как одежда горожан и позже, вплоть до середины XIX в., но на протяжении второго - четвертого периодов она становится более характерной для крестьянской одежды. Известная позднее у великорусов и (преимущественно) у украинцев свита - это распашная одежда из плотной ткани, надеваемая поверх рубахи и подпоясываемая поясом. Она могла быть домашней праздничной или уличной летней (в холодное время года на нее надевали еще сермягу или кожух).
В третий период распространяется облегающая короткая верхняя одежда - зипун. В письменных источниках XVI - XVII вв. зипун упоминается чаще, чем свита, причем видно, что были как роскошные, так и простые, грубые зипуны. Гак, Флетчер, описывая одежду русских, упоминает «зипун шелковый до колен» (Флетчер, с. 125). В 1639 г. в г. Алексине у смоленских купцов отняли лазоревый зипун на красной подкладке, с серебряными пуговицами и с зепами - карманами. Названная потерпевшими цена по тому времени очень высока - 5 р. с полтиной (АМГ I, № 159, с. 102). Н. И. Костомаров писал, что у нарядных зипунов рукава делались иногда из другого материала, чем основная часть (Костомаров, с. 65). Но у рядовых горожан зипуны были гораздо менее нарядными. Например, «зипун белой сермяжной» у воронежского посадского человека (TBopУAKV, №2286/1062, с. 251), «зипун сермяжной», «зипун сермяжной смурой» у шуйских ремесленников (АШ, № 22, с. 40-41; № 30, с. 52-53). Последнему указана цена полтина - в 11 раз дешевле роскошного зипуна из г. Алексина. М. Н. Левинсон-Нечаева описала зипун из собраний Оружейной палаты - стеганый, немного расклешенный книзу, с неширокими рукавами того же цвета. Он не имеет роскошной отделки, но полы и подол обшиты галуном (Левинсон-Нечаева, 1954, с. 322). Можно думать, что для простого человека в XVII в. зипун мог служить и домашней, и уличной верхней одеждой наравне с кафтаном. На эту мысль наводит перечисление предметов одежды в сатирической «Повести о Фоме и Ереме». Желая подчеркнуть, что братья одеты примерно одинаково, автор говорит: «На Ереме зипун, на Фоме кафтан; на Ереме шапка, на Фоме колпак; Ерема в лаптях, Фома в поршнях; у Еремы мошна, у Фомы калита; у Еремы пусто, у Фомы ничего» (РДС, с. 43). А богатый человек надевал зипун под кафтан; тогда зипун украшали гораздо скромнее, чем верхнее платье, возможно, лишь в тех местах, которые виднелись из-под кафтана.
Заметим в заключение, что оба названия - и зипун, и кафтан - тюркские и в Россию могли попасть от турок и от татар.
Кафтан был верхней одеждой мужчин и (реже) женщин, комнатной и легкой уличной, а иногда - и зимней («кафтан шубный»). В зависимости от назначения и моды кафтан шили длиннее или короче (до колен или до лодыжек), свободный или в талию, но всегда из плотной, относительно хорошей материи, на подкладке, в подавляющем большинстве случаев распашной, причем правая пола заходила на левую. По борту располагались обычно 8 - 12 пуговиц (или завязок). Трудно сказать, когда именно появился и как распространился на Руси кафтан. Упомянутый нами арабский путешественник X в. называет хафтаном роскошную парчовую верхнюю одежду (переводчик подчеркнул, что это не тюрко-татарский кафтан). Русские же источники до XV в. не знают названия «кафтан». Тем более важно, что в XVI - XVII вв. оно распространяется на очень широкий круг одежд, так что понадобились дополнительные обозначения - русский, турский, польский, венгерский, становой, терлик, емурлук и т. д. (Савваитов, с. 52-54; Левинсон-Нечаева, 1954, с. 309-328; Гиляровская, 1945, с. 69 - 72), указывающие на детали покроя и отделки, связанные с модой. Так, турский кафтан был длинным, свободного покроя, застегивался только у шеи, рукава имел длинные, иногда откидные. Становой кафтан в конце XVII в. был тоже довольно длинный, с широкими рукавами, но скроен в талию (охватывал стан), а внизу - с косыми клиньями; русский кафтан был примерно того же покроя, но клинья имел прямые, так что образовывались фалды; польский и венгерский кафтаны отличались преимущественно покроем рукавов, богатством украшений и нашивок; терлик был довольно коротким, с перехватом в талии (или даже отрезной, со сборами) и имел застежку в виде лифа с клапаном на груди возможно, надевался через голову); емурлук-епанча, как и кебеняк (кибеняк, укр. кобе-няк. - Савваитов, с. 54 - 55), был, собственно, суконным или даже войлочным плащом-дождевиком - длинным, с прямыми длинными рукавами и небольшими сборами на боках. Иногда емурлук пропитывался жиром («емурлук олифленый»).
Кафтаны шили обычно с таким расчетом, чтобы они приоткрывали сапоги и не мешали шагу - спереди несколько короче, чем сзади. Воротник был небольшой, стоячий (иногда пристяжной - «козырь») или совсем отсутствовал; тогда было видно богато украшенное ожерелье - пристяжной воротник рубахи или зипуна. Рукава, если они не были откидными, украшались запястьями - богато орнаментированными манжетами, борт - петлицами, кружевом. Источники называют кафтаны из дорогих материй - атласные, бархатные, байберековые, камчатные, объяринные, тафтяные, зуфные, суконные, мухояровые, а также и более скромные: крашенинные, сермяжные, бараньи, козлиные (по большей части у простонародья). Кафтан был настолько распространенной одеждой, что уже в XVI в. в русских городах были специалисты-портные - кафтанники (Чечулин, 1889, с. 339).
Нужно сказать, что кафтаном называлось и вообще всякое верхнее платье, а позднее, когда усилилось влияние западноевропейского костюма, соответствующая «немецкая» одежда - жюстокор - стала называться кафтаном, а надеваемая под нее аналогичная зипуну веста - камзолом. Короткий, в талию кафтан назывался иногда полукафтаньем. Эта разница между длинным, долгорукавным кафтаном и короткополой нижней одеждой - зипуном или камзолом - отчетливо обозначалась еще в XIX в., как явствует из известной басни И. А. Крылова «Тришкин кафтан» (Крылов, с. 105). В зажиточном хозяйстве было помногу кафтанов. Так, среди имущества князя Ю. А. Оболенского в середине XVI в. названы пять кафтанов: «Кафтан на пупках собольих, кушаки цветные с золотом, пуговиц 9, кафтан желт на бельих черевях, - кафтан камка... косой ворот, подложен тафтою, кафтан турской 10 пуговиц серебряных... кафтан косой ворот...» (АФЗиХ III, с. 207 - 214). В конце XVII в. в описи одного богатого приданого (г. Ростов) перечислены десять кафтанов - камчатый на лисицах, турский с золотой нашивкой, атласный зеленый холодный, байберековый шелковый, остальные попроще - два новых бараньих, два суконных, два кумачовых теплых «детинных» (АЮБ III, № 328, стб. 267-269). Интересно, что в приданое давались и детские кафтаны, правда не особенно богатые.
Из предметов одежды, близких по назначению к кафтану, следует назвать сарафан - длинную нарядную мужскую одежду XIV - XVI вв. (ПСРЛ, XI, с. 27), а для XVI - XVII вв. - кабат - теплую одежду с длинными рукавами. Кабат носили только дома и шили поэтому из скромных материй (Левинсон-Нечаева, 1957, с. 309). В XVI в. в придворной среде появилась специальная одежда для верховой езды - чуга, похожая на кафтан, но с перехватом в талии. Эту одежду можно сопоставить с кавказской чохой - первоначально городской одеждой, распространившейся, как думают исследователи, повсеместно у многих народов Северного Кавказа и Закавказья (Студенецкая, с. 261, 263). Проникновение ее на территорию Московского государства объясняется, по-видимому, оживлением политических и культурных связей с Северным Кавказом, когда царь Иван IV женился на княжне Марии Темрюковне.
Не вполне ясной по своим функциям представляется часто упоминаемая в источниках того времени среди предметов одежды ферязь. Чаще всего это была длинная (почти до лодыжек) свободная верхняя одежда с длинными, суживающимися к запястьям рукавами, распашная, застегивавшаяся на три-десять пуговиц или завязок, украшенная длинными нашивными петлями. Ферязь могла быть холодной - на подкладке или теплой - на меху. Судя по тексту источников, ферязь иногда накидывалась поверх кафтана, чуги или полукафтанья, как плащ (бывали ферязи и без рукавов), иногда же надевалась под кафтан, как зипун (Савваитов, с. 157; Гиляровская, с. 41). Возможно, турецкое слово «ферязь» (ферадже, фередже), обозначавшее у турок мужское и женское длинное платье с широкими рукавами, служило названием для нескольких одежд, различавшихся по покрою и функциям. В. О. Ключевский считал, что если у зажиточных людей ферязь надевалась на кафтан, то у простонародья - на рубаху. Дворянин, выходя на улицу, надевал поверх ферязи еще охабень (Ключевский, с. 172).
И кафтан, и зипун, и свита упоминаются изредка и среди одежды горожан середины XIX в.: кафтан - почти повсеместно, зипун - на Севере (в Усть-Сысольске и Вышнем Волочке), свитка - на Юге (в Ефремове и Краснокутске). Иногда видно, что значение этих названий в разных городах неодинаково. Так, в Усть-Сысольске зипун был шерстяным, коротким, коричневым, а в Вышнем Волочке зипуном называли широкий армяк, т. е., вероятно, длинную одежду. В Краснокутске свитка была короткой, а в Ефремове, очевидно, длинной - «вроде шинели без капюшона». Можно предположить, что в XIX в. оба эти вида одежды все более приобретали значение уличной, а непосредственно на рубаху стали надевать жилет.
Жилет представляет, с нашей точки зрения, особый интерес для изучения русской одежды. Дело в том, что эта часть «европейского» костюма позже получила широкое распространение у русских как в городе, так и в деревне. По нашему мнению, причиной такого быстрого и широкого распространения жилета была его чрезвычайная схожесть с древней славянской короткой безрукавной одеждой - кептарем, удержавшимся у украинцев почти до наших дней. Но у русских, насколько нам известно, безрукавной мужской одежды в древности не было. И распространение жилета началось в XIX в., кажется, с тех областей, которые были ближе к украинцам и западным славянам. В середине XIX в. жилет еще не распространился широко. Он упоминается в материалах Географического общества в шести городах: Нов-городе-Северском, Сураже, Ядрине, Пудоже и Боровске (АГО, № 16, л. 6; 33, № 5, л. 3; 25, № 10, л. 9), причем в Боровске особо отмечено, что жилет носит молодежь (АГО 15, № 48, л. 2 об). Вспомним, что из Петербурга и Москвы, а также некоторых других крупных городов сведений не поступило, - а там как раз и носили жилеты. Жилеты делались из довольно плотной яркой материи различных цветов. В высших слоях городского населения было принято носить жилет поверх рубахи (которую в этом случае заправляли в брюки), но под верхней длиннополой одеждой - сибиркой, сюртуком и т. п. В одной жилетке можно было быть только дома, да и то лишь в кругу семьи. Простонародье носило жилетку поверх рубахи, надетой навыпуск, не надевая летом ничего сверху; так ходили дома и на улице. Короче говоря, жилет в этом случае употреблялся так, как традиционный кептарь.
Домашнее платье долго еще оставалось таким же, каким было до Петра. Реформа одежды коснулась в основном городской верхушки - господствующих классов, которые стали носить форменную одежду западноевропейского образца. Принятая тогда в Западной Европе французская мода предписывала ношение мужчинами короткой и узкой облегающей одежды - весты, на которую надевался широкий и длинный жюстокор, украшенный отворотами воротника, фалд, обшлагов, со множеством красивых пуговиц. В России эти две одежды более известны под названием «камзол» и «кафтан». В конце XVIII в. в Петербурге все служащие (кроме военных и почтовых, имевших свои мундиры), а также «именитые граждане» и «знатные мещане» носили мундир Санкт-Петербургской губернии - светло-синий кафтан с блестящими пуговицами (Георги, с. 604) в то время как простонародье одевалось еще в старинное русское верхнее платье.
Среди высших слоев горожан распространилась мода и на гражданское западноевропейское верхнее платье - фраки с открытой грудью и узкими фалдами сзади. Эта одежда преследовалась при Павле, увидевшем в ней признак сочувствия революционной Франции. Побывавший в 1796 г. в Петербурге дмитровский купец И. А. Толченов писал: «Из некоторых странных идей монарха (Павла I. - М. Р.) замечательна в столицах по небывалости та, что строго запрещено носить всякого звания людям фраки и жилеты, а вместо их повелено надевать немецкие кафтаны и длинноватыя камзолы...» (Толченов, 1974, с. 316), т. е. вернуться к моде середины века.
В середине XIX в. корреспонденты Географического общества отмечали, что городская верхушка («благородные») если не носила мундиров, то одевалась согласно последней (по их понятиям) западноевропейской моде, законодателем которой по-прежнему был Париж.
Мы уже говорили, что использованные нами источники упоминают поневу лишь изредка, и то как материал, но никогда - как одежду. Однако на древних изображениях поневу можно различить (Рыбаков, 1967, с. 97 - 99). Думается, что понева, так широко распространенная среди сельского населения Древней Руси, обязательно должна была существовать и среди горожанок на первом этапе развития городов, рост которых, как не раз уже говорилось, шел преимущественно за счет сельского населения. Но по каким-то причинам эта одежда в городах не удержалась, быстро и бесследно исчезла. И городские ремесленники-поневники обслуживали в основном сельское население. Как мог идти процесс исчезновения поневы в городах, позволяет представить интересное наблюдение В. Ю. Крупянской, относящееся к гораздо более позднему периоду. Женщина, вывезенная в молодой еще тогда город Нижний Тагил в 1820-х годах из Тульской губ. (где, заметим, в XIX в. были распространены и сарафан и понева - ИЭАР, карта 40), и в Тагиле носила традиционный южнорусский костюм, в том числе поньку (по описанию это была понева с прошвой), но эта одежда не удержалась, и позже женщины-тулянки в Нижнем Тагиле носили сарафаны (Крупянская, Полищук, с. 120).
У феодалов и, вероятно, у верхушки городского населения в IX - XIII вв. женской одеждой, надеваемой поверх рубахи, было платье (древнее название этой одежды неизвестно) из дорогих материй ярких цветов. Платье, как и рубаха, было, судя по изображениям, узким, облегающим фигуру, и подпоясывалось цветным поясом.
Трудно сказать, когда в точности появилась такая в дальнейшем распространенная женская одежда, надеваемая поверх рубахи, как сарафан. Особые затруднения создаются еще тем, что сам этот (не русский) термин первоначально относился в русских источниках XIV в., как уже сказано, к мужской одежде и в дальнейшем сосуществовал с несколькими другими терминами, обозначавшими один и тот же тип одежды. В документах XV в. сарафан не упоминается. Но начиная с XVI в. таких упоминаний много. В первом из них - духовной князя Ю.А.Оболенского (1547 - 1565 гг.) - среди мужской одежды - кафтанов и терликов - находим «сарафанец шелк желт... на нем 23 пуговицы обвираны золоты да серебряны» (АФЗиХ II, с. 207 - 214). В том же завещании названо много женской одежды, но среди нее сарафан (или сарафанец) не встречается. Нет такого названия и ни в одной из духовных грамот удельных и великих князей XIV - XVI вв. Вместе с тем известна женская накладная одежда того же времени, называвшаяся ферязь, сукман, шубка (Куфтин, с. ПО - 120). Впоследствии эти и другие термины (шушун, костолан, носов) сосуществовали с термином «сарафан», служа названиями женской комнатной одежды, которую носили поверх рубашки. Термин «сарафан» для мужской одежды во второй половине XVII в. не употреблялся. Таким образом, очевидно, что сарафаном стали называть женскую одежду, существовавшую ранее, а вероятно и какие-то новые виды ее, созданные в городах под влиянием одежды зажиточных классов и служилых людей и оттуда распространившиеся в деревню (Куфтин, с. ПО - 115, Маслова, с. 642 - 643). Предположения Б. А. Куфтина о том, что одежда, позже названная сарафаном, могла развиться из первоначального комплекса женской одежды с поневой (из набедренной одежды, получившей лиф и лямки, или из наплечной одежды, удлинившейся, а иногда и утратившей рукава), что изменения эти могли начаться еще в период освоения славянами северных областей позднейшей России и протекать под влиянием одежды южно- и западнославянских, летто-литовских, финно-угорских, скандинавских и даже (опосредствованно) западноевропейских народов, например населения Франции (Куфтин, с. 113, 117), представляются обоснованными, но, оставаясь в пределах наших источников, нельзя этих предположений ни подтвердить, ни опровергнуть, поскольку в нашем распоряжении нет подлинных вещей XIII - XVI вв. или достоверных изображений их, на которых был бы ясно виден покрой.
В Домострое сарафан упоминается несколько раз (Д., ст. 30 - 39; ДЗ, ст. 67), причем в свадебном чине это именно женская одежда. В дальнейшем в течение XVI и XVII вв. число упоминаний сарафана постепенно увеличивается, а в XVIII - XIX вв. сарафан повсеместно был основной одеждой русских горожанок как на севере, так и на юге России. Однако картина распространения этой одежды неясна прежде всего потому, что сам термин распространялся медленнее, чем обозначаемая им одежда. Думается, что упоминаемые источниками женские шубы и шубки, в особенности последние, были одеждой того же типа, что сарафан. Название «шубка» сохранилось за сарафанами еще и в XIX в. во Владимирской, Московской, Рязанской, Калужской, Тульской и многих других губерниях (ИЭАР, карта 43). В начале XVI в. в упомянутой нами духовной грамоте княгини Юлиании Волоцкой названо три теплых шубы на различных дорогих мехах и семь шуб без меха, сделанных из разных шерстяных материй. Таково же примерно соотношение и в духовной князя Оболенского - одна меховая шуба и четыре шубки без меха. В начале XVI в. в одном завещании упомянута «шубка женская зелена»; такая же зимняя суконная - «брюкишна» - шубка была заложена в 1576 г. В XVII в. соотношение остается прежним. В документах, где указана цена вещей, ясно видна разница между дорогой теплой шубой и относительно дешевой холодной шубкой. В приходной книге Дорогобужского монастыря (1603 - 1604 гг.) последняя даже названа «шубенкой» и стоила менее трех алтын (ДДГ, № 87, с. 349-350; АЮ, № 415, с. 444-445; АФЗ и X, II, № 207, с. 212; АЮ; № 248, с. 266). Шуянка М. Ф. Зубова отдала за долг в 3 р. пять шубок - три тафтяных и одну киндячную холодные и одну крашенинную теплую (АШ, № 137, с. 246 - 247). Средняя цена получается 20 алтын за шубку. Но, если учесть, что теплая должна была стоить дороже, цены холодных получаются и того меньше. В конце XVII в. хорошая меховая одежда стоила десятки рублей. Так, в приданом, которое давали в 1696 г. за сестрой братья Нестеровы, богатая шуба, украшенная золотым кружевом, оценена в 24 р. 50 к. 2 д. Там же упомянуты еще две шубы - «осинового» и «василькового» цвета, стоившие почти втрое дешевле (АЮБ, III, № 334-VI, стб. 312-314). Не идет ли в этом случае речь о сарафанах? На ту же мысль наводят и случаи, когда шубы (например, в описи приданого из г. Быхова, 1695 г.) перечислены через одну с телогреями (АЮБ, III, № 334 - VIII, стб. 298 - 300), поскольку известно, что позже телогрею носили с сарафаном (как мужчины - зипун с кафтаном). Возможно, в приданое давали несколько дорогих костюмов, каждый из которых включал телогрею и сарафан.
Несколько раз встречено в документах еще одно из названий сарафана - саян: в г. Егорьевске в 1660 г. и в Старом Быхове в 1663 г. В первом случае речь шла о шелковых одеждах - тафтяной и атласной, во втором - о синей суконной (АЮБ, III, № 928 - I, стб. 260-261; АМГ, III, № 627, с. 524).
Из наших источников видно, что сарафаном, или шубкой (оба термина, по мнению исследователей, восточного происхождения), называлась женская комнатная одежда в виде цельного платья (с рукавами или чаще без рукавов) или высокой юбки на лямках, накладная (надеваемая через голову) или распашная (застегивавшаяся спереди на пуговицы, иногда очень красивые и дорогие). Из-под сарафана могли быть видны расшитые ворот, рукава и подол верхней рубахи - спидницы.
Сарафан шили в большинстве случаев из красивых цветных материй (простейшие - из крашенины, богатые - из дорогих привозных тканей). Украшали их галуном, кружевом, драгоценными пуговицами (по подсчетам П. Савваитова, сарафан мог иметь 13 - 15 пуговиц - Савваитов, с. 179), реже - вышивкой (Маслова, 1978, с. 16). Источники упоминают, например, «шубку женскую холодную, атлас красный, круживо кованое золотное» (АЮБ, II, № 126 - XV, стб. 20). «Кунтыш камчатный, круживо золото и серебряно, огонки бобровые» - так обозначает роспись приданого XVII в. богатый, отороченный мехом сарафан (АЮБ, III, № 328 - IV, стб. 266 - 267). В другой подобной же росписи упомянуты два сарафана - дорогой «шушун сукна красного с нарядом» и гораздо более дешевый «крашенинник с нарядом» (АГО I, on. 1, № 3, л. 21 об.). В приданом волоцкой княжны конца XV в. находим шубы красного, багряного и светло-зеленого цвета из дорогого фландрского и английского сукна (ДДГ, № 27, с. 349 - 350). Суконный сарафан - «шубка женская зелена брюкишна» - встречается и в документах XVI в. (АЮ, № 248, с. 266). Вместе с тем в доме довольно зажиточного феодала в XVIII в. могли быть и относительно дешевые крашенинные сарафаны (АЮБ III, № 329, стб. 271). Наблюдаемая в источниках XV - XVII вв. неточность разграничения терминов «сарафан» и «шуба», как видно, существовала и в более позднее время. Еще в середине прошлого столетия в некоторых северных городах сарафаном называлась как комнатная одежда на проймах, с «золотым» поясом, так и аналогичная по покрою распашная (но, видимо, все же с рукавами) уличная одежда, которая зимой делалась на вате (Семевский, 1864, с. 82; 1870, с. 127).
В XVIII в. продолжалось широкое распространение сарафана в городах и проникновение его в деревню. Во всяком случае, на рисунках XVIII - начала XIX в. горожанки изображены в летнее время почти всегда в сарафанах, и не только на лубочных листках, но и на картинах академических русских и иностранных художников (Комелова, рис. 3, 8, 11, 15, 21, 27 и др.).
В середине XIX в. сарафан был наиболее распространенной традиционной одеждой горожанок во всей Европейской России, но наряду с ним появилась одежда нового типа, которая начала вытеснять «сарафанный» комплекс одежды.
Корреспонденты Географического общества из Кадникова, Вышнего Волочка, Михайлова специально оговаривали, что сарафан и вообще традиционную для того времени одежду носят преимущественно пожилые или бедные, молодые же «с осторожностью подражают моде». А мода тогдашняя для горожанок среднего достатка заключалась в ношении парочки - юбки и кофты, преимущественно из ситца, реже - кисейных. Так одевались, например, в Мезени, Валуйках, Дедюхине, Мензелинске. В некоторых городах (Торжке, Пудоже, Корчеве, Ирбите, Мензелинске, Новгороде-Северском) носили уже и платья - из кисеи, ситца и других фабричных материй. Корреспондент Географического общества писал из Вышнего Волочка, что «только самые бедные девицы и пожилые женщины носят древнюю русскую одежду, большинство же одевается по самой последней моде». Но эта «последняя» мода в малых городах обычно значительно отставала от больших городов, и, наверное, более прав был корреспондент из г. Ефремова, когда писал, что это мода прошлого года, а то и еще более давняя (АГО 41, № 2, л. 4; 42, № 15, л. 12).
На примере распространения сарафана мы можем проследить влияние города на окрестное сельское население. В деревню сарафан проникал медленно и преимущественно в северных губерниях. На всю территорию Европейской России эта одежда так и не распространилась, хотя тенденция к тому наблюдается ясно. В середине и второй половине XIX в. поднимается как бы вторая волна заимствования городской моды, и за несколько десятков лет все виды традиционной одежды (в том числе и ставший уже традиционным сарафан) вытесняются парочкой - одеждой нового городского типа (ИЭАР, карты 38, 39).
В некоторых городах комплект женской одежды с сарафаном удержался до последних десятилетий XIX в. В 1870 г. член Географического общества А. П. Шевяков наблюдал в г. Галиче Костромской губ. среди зажиточных горожан не только сохранность, но даже своеобразный расцвет этой старинной одежды, которая считалась весьма представительной, надевалась в праздники и при различных ритуалах, например, при сватовстве и вообще при всех свадебных торжествах (Шевяков; АГО 116, оп. 1, № 24) (см. также цветную вклейку).
Наконец, женской комнатной и отчасти уличной одеждой в конце рассматриваемого нами периода становится юбка, делавшаяся из красивых, богато орнаментированных материй. В росписи богатого приданого конца XVII в. значится «юбка тафтяная зеленая, юбка стаметная новая зеленая, юбка с бустрогом носильная выбойчатая» (АЮБ III, № 328-IV, стб. 266-267). Последняя, очевидно, служила повседневной одеждой и была сшита не из шелка, а из обыкновенной набивной ткани - выбойки. П. Савваитов считал, что упоминаемый в источниках «саян» мог быть не только распашным сарафаном, но и юбкой, которая придерживалась проймами или помочами (Савваитов, с. 125). В этом случае ясно проступает генетическая близость сарафана и юбки.
Плечевой одеждой горожанки была душегрея - короткая (по большей части без рукавов) распашная кофта, собранная сзади во множество сборок, охватывающих талию пышным кольцом (Гиляровская, с. 43).
В Пудоже в XIX в. душегрейка шилась из штофа или из той же материи, что и сарафан, и имела сзади 18 - 20 «зборов» (АГО, 25, № 30, л. 15). В г. Торопце аналогичная «короткая шубейка», надевавшаяся поверх сарафана, называлась шугай. Так же называлась она и в Дедюхине (АГО, 32, № 17, л. 1, 1849 г.; 29, № 29, л. 15). Душегрейки носили и в Нижнем Тагиле в начале XIX в. (ХОПГ, с. 225). В Галиче их крыли парчой и отделывали бахромой (КС, III, с. 20 - 21).
Вариантом душегреи был появившийся в XVII в. бострог (бустрог) - безрукавка со сборами, которую шили обычно из недорогих материй (например, выбойки) и носили, судя по упоминаниям в источниках, не с сарафаном, а с юбкой. Подобно сарафану, бострог был первоначально мужской одеждой вроде куртки из сукна или даже парчи, с рукавами и нарядными пуговицами (СРЯ I, с. 302). В мужской одежде это название не удержалось, а женская юбка с бострогом, превратившимся в кофту с рукавами (ОРК XVIII в., с. 354 - 355), развилась в «парочку», о которой уже говорилось.
Другая верхняя женская одежда, о которой уже сказано, называлась телогрея. Она также надевалась поверх сарафана и была похожа на него по покрою, но имела длинные, сужавшиеся к кисти рукава, иногда откидные. Телогрея была распашной, застегивалась на множество пуговиц (от 14 до 24-х). Шили ее из шелковых материй, на шелковой же подкладке или на меху. Телогрея была распространена уже в середине XVI в. Во всяком случае, А. Курбский упрекал царя Ивана Грозного в том, что тот, вместо того чтобы отвечать по существу, смешивает важное и бытовые подробности, пишет «о постелях, о телогреях» (ПКГ, с. 115). Эта одежда бывала очень нарядной. «Телогрея куфтя-ная камчатная цветная, ал шолк да жолт, кружево кованое золотое, пуговицы серебряны позолочены», - читаем в описи приданого, перечисляющей и еще три столь же роскошные телогреи червчатого и алого (т. е. различных оттенков красного) цвета (АШ, № 103, с. 125 - 188). Но в целом телогрея встречается в документах XVII в. не часто, реже, чем другие предметы женской одежды. Богатая телогрея, украшенная золотным кружевом «с городами», могла стоить даже дороже шубы - 35 р. 11 а. 4 д., телогреи попроще стоили в конце XVII в. 8 - 9 р. (АЮБ, III, № 336 - VI, стб. 313 - 314). Иногда телогреи подбивались мехом. У простонародья телогрею, видимо, заменяла более простая короткая одежда - шушун, упоминаемая в середине XIX в. Самым южным из русских городов, где носили в середине XIX в. телогрею, был Новозыбков. Здесь она называлась холодник, была длиной по пояс и имела длинные рукава (АГО 46, № 14, л. 4 об.). В Новозыбкове бытовал и длинный холодник (вероятно, одна из форм сарафана).
Рабинович М.Г. Очерки материальной культуры русского феодального города. АН СССР, Ин-т этнографии им. Н.Н. Миклухо-Маклая. - М.: Наука, 1988.
http://www.booksite.ru/fulltext/rab/ino/vich/index.htm
Для начальных периодов развития городов сведений о верхней одежде горожан немного. Из древних письменных источников, пожалуй, наиболее подробно говорит о мужской одежде знаменитое «Путешествие Ибн-Фадлана на Волгу». Описывая погребение знатного славянина в г. Болгаре, Ибн-Фадлан отмечает, Что умерший был зарыт во временную могилу в одном «изоре» (т. е., по-видимому, только в штанах, даже без рубахи), пока для него шили роскошные одежды. В день сожжения покойника одели в эти парчовые одежды, из которых автор называет куртку и хафтан. Судя по тому, что куртка была «с пуговицами из золота» (Ибн-Фадлан, с. 80), это была распашная одежда (как позднейшие зипуны), на которую надевался кафтан. Таким образом, уже в этом описании, сделанном иностранцем, привыкшим к совсем другой одежде и, видимо, употребившим привычные ему названия, намечены два вида одежды знатного человека: узкая куртка и надеваемый на нее кафтан. Само это название в ту пору на Руси еще не было принято. В XI в. источники упоминают в качестве верхней одежды свиту. Феодосий печерский надевал на власяницу свиту вотоляну (Пат., с. 9). В. И. Даль производит само это название от глагола «свивать» в значении «одевать», «кутать» (Даль, IV, с. 151. Ср. западнославянское «облек», «облекло»). Свиту как одежду, надеваемую, по-видимому, поверх сорочки, упоминает новгородская берестяная грамота XIII в., к которой мы еще будем обращаться (НБГ, № 141, с. 17 - 19). Хотя свита и упомянута только в связи с мужским костюмом, у нас нет оснований считать ее исключительно мужской одеждой. Во всяком случае, в позднейшие времена свиты носили и мужчины и женщины. О покрое свиты нет точных сведений. Судя по изображениям, верхняя одежда этого типа была длинной - примерно до икр, плотно облегала стан и имела иногда отложной воротник и обшлага. Она могла быть глухой и распашной с красивыми застежками. Полы и обшлага ее могли быть украшены вышивкой. Эта вышитая кайма на полах называлась приполок, а на рукавах - опястье (Арциховский, 1948, с. 247). Распашная свита оставалась, по-видимому, основной верхней одеждой рядовых горожан и во второй период (XIII - XV вв.). Возможно, в свите, а не в рубахе, как думает А. В. Арциховский (1970, с. 291), изобразил себя знаменитый новгородский мастер-литейщик Аврам на Сигтунских вратах Софийского собора. На изображении виден разрез одежды спереди. Нужно думать, что подобные одежды, но со множеством петель и пуговиц носили и высшие слои городского населения. В них одеты, например, молящиеся новгородские бояре на иконе XV в.. Нарядные свиты шили из дорогих тканей и богато украшали (АЮБ III, № 304, стб. 287).Таким образом, свита была в древности распространена на юге и на севере Руси, и простая одежда этого типа была, возможно, народным вариантом аналогичной, но более роскошной одежды знати. Свита, свитка упоминается как одежда горожан и позже, вплоть до середины XIX в., но на протяжении второго - четвертого периодов она становится более характерной для крестьянской одежды. Известная позднее у великорусов и (преимущественно) у украинцев свита - это распашная одежда из плотной ткани, надеваемая поверх рубахи и подпоясываемая поясом. Она могла быть домашней праздничной или уличной летней (в холодное время года на нее надевали еще сермягу или кожух).
В третий период распространяется облегающая короткая верхняя одежда - зипун. В письменных источниках XVI - XVII вв. зипун упоминается чаще, чем свита, причем видно, что были как роскошные, так и простые, грубые зипуны. Гак, Флетчер, описывая одежду русских, упоминает «зипун шелковый до колен» (Флетчер, с. 125). В 1639 г. в г. Алексине у смоленских купцов отняли лазоревый зипун на красной подкладке, с серебряными пуговицами и с зепами - карманами. Названная потерпевшими цена по тому времени очень высока - 5 р. с полтиной (АМГ I, № 159, с. 102). Н. И. Костомаров писал, что у нарядных зипунов рукава делались иногда из другого материала, чем основная часть (Костомаров, с. 65). Но у рядовых горожан зипуны были гораздо менее нарядными. Например, «зипун белой сермяжной» у воронежского посадского человека (TBopУAKV, №2286/1062, с. 251), «зипун сермяжной», «зипун сермяжной смурой» у шуйских ремесленников (АШ, № 22, с. 40-41; № 30, с. 52-53). Последнему указана цена полтина - в 11 раз дешевле роскошного зипуна из г. Алексина. М. Н. Левинсон-Нечаева описала зипун из собраний Оружейной палаты - стеганый, немного расклешенный книзу, с неширокими рукавами того же цвета. Он не имеет роскошной отделки, но полы и подол обшиты галуном (Левинсон-Нечаева, 1954, с. 322). Можно думать, что для простого человека в XVII в. зипун мог служить и домашней, и уличной верхней одеждой наравне с кафтаном. На эту мысль наводит перечисление предметов одежды в сатирической «Повести о Фоме и Ереме». Желая подчеркнуть, что братья одеты примерно одинаково, автор говорит: «На Ереме зипун, на Фоме кафтан; на Ереме шапка, на Фоме колпак; Ерема в лаптях, Фома в поршнях; у Еремы мошна, у Фомы калита; у Еремы пусто, у Фомы ничего» (РДС, с. 43). А богатый человек надевал зипун под кафтан; тогда зипун украшали гораздо скромнее, чем верхнее платье, возможно, лишь в тех местах, которые виднелись из-под кафтана.
Заметим в заключение, что оба названия - и зипун, и кафтан - тюркские и в Россию могли попасть от турок и от татар.
Кафтан был верхней одеждой мужчин и (реже) женщин, комнатной и легкой уличной, а иногда - и зимней («кафтан шубный»). В зависимости от назначения и моды кафтан шили длиннее или короче (до колен или до лодыжек), свободный или в талию, но всегда из плотной, относительно хорошей материи, на подкладке, в подавляющем большинстве случаев распашной, причем правая пола заходила на левую. По борту располагались обычно 8 - 12 пуговиц (или завязок). Трудно сказать, когда именно появился и как распространился на Руси кафтан. Упомянутый нами арабский путешественник X в. называет хафтаном роскошную парчовую верхнюю одежду (переводчик подчеркнул, что это не тюрко-татарский кафтан). Русские же источники до XV в. не знают названия «кафтан». Тем более важно, что в XVI - XVII вв. оно распространяется на очень широкий круг одежд, так что понадобились дополнительные обозначения - русский, турский, польский, венгерский, становой, терлик, емурлук и т. д. (Савваитов, с. 52-54; Левинсон-Нечаева, 1954, с. 309-328; Гиляровская, 1945, с. 69 - 72), указывающие на детали покроя и отделки, связанные с модой. Так, турский кафтан был длинным, свободного покроя, застегивался только у шеи, рукава имел длинные, иногда откидные. Становой кафтан в конце XVII в. был тоже довольно длинный, с широкими рукавами, но скроен в талию (охватывал стан), а внизу - с косыми клиньями; русский кафтан был примерно того же покроя, но клинья имел прямые, так что образовывались фалды; польский и венгерский кафтаны отличались преимущественно покроем рукавов, богатством украшений и нашивок; терлик был довольно коротким, с перехватом в талии (или даже отрезной, со сборами) и имел застежку в виде лифа с клапаном на груди возможно, надевался через голову); емурлук-епанча, как и кебеняк (кибеняк, укр. кобе-няк. - Савваитов, с. 54 - 55), был, собственно, суконным или даже войлочным плащом-дождевиком - длинным, с прямыми длинными рукавами и небольшими сборами на боках. Иногда емурлук пропитывался жиром («емурлук олифленый»).
Кафтаны шили обычно с таким расчетом, чтобы они приоткрывали сапоги и не мешали шагу - спереди несколько короче, чем сзади. Воротник был небольшой, стоячий (иногда пристяжной - «козырь») или совсем отсутствовал; тогда было видно богато украшенное ожерелье - пристяжной воротник рубахи или зипуна. Рукава, если они не были откидными, украшались запястьями - богато орнаментированными манжетами, борт - петлицами, кружевом. Источники называют кафтаны из дорогих материй - атласные, бархатные, байберековые, камчатные, объяринные, тафтяные, зуфные, суконные, мухояровые, а также и более скромные: крашенинные, сермяжные, бараньи, козлиные (по большей части у простонародья). Кафтан был настолько распространенной одеждой, что уже в XVI в. в русских городах были специалисты-портные - кафтанники (Чечулин, 1889, с. 339).
Нужно сказать, что кафтаном называлось и вообще всякое верхнее платье, а позднее, когда усилилось влияние западноевропейского костюма, соответствующая «немецкая» одежда - жюстокор - стала называться кафтаном, а надеваемая под нее аналогичная зипуну веста - камзолом. Короткий, в талию кафтан назывался иногда полукафтаньем. Эта разница между длинным, долгорукавным кафтаном и короткополой нижней одеждой - зипуном или камзолом - отчетливо обозначалась еще в XIX в., как явствует из известной басни И. А. Крылова «Тришкин кафтан» (Крылов, с. 105). В зажиточном хозяйстве было помногу кафтанов. Так, среди имущества князя Ю. А. Оболенского в середине XVI в. названы пять кафтанов: «Кафтан на пупках собольих, кушаки цветные с золотом, пуговиц 9, кафтан желт на бельих черевях, - кафтан камка... косой ворот, подложен тафтою, кафтан турской 10 пуговиц серебряных... кафтан косой ворот...» (АФЗиХ III, с. 207 - 214). В конце XVII в. в описи одного богатого приданого (г. Ростов) перечислены десять кафтанов - камчатый на лисицах, турский с золотой нашивкой, атласный зеленый холодный, байберековый шелковый, остальные попроще - два новых бараньих, два суконных, два кумачовых теплых «детинных» (АЮБ III, № 328, стб. 267-269). Интересно, что в приданое давались и детские кафтаны, правда не особенно богатые.
Из предметов одежды, близких по назначению к кафтану, следует назвать сарафан - длинную нарядную мужскую одежду XIV - XVI вв. (ПСРЛ, XI, с. 27), а для XVI - XVII вв. - кабат - теплую одежду с длинными рукавами. Кабат носили только дома и шили поэтому из скромных материй (Левинсон-Нечаева, 1957, с. 309). В XVI в. в придворной среде появилась специальная одежда для верховой езды - чуга, похожая на кафтан, но с перехватом в талии. Эту одежду можно сопоставить с кавказской чохой - первоначально городской одеждой, распространившейся, как думают исследователи, повсеместно у многих народов Северного Кавказа и Закавказья (Студенецкая, с. 261, 263). Проникновение ее на территорию Московского государства объясняется, по-видимому, оживлением политических и культурных связей с Северным Кавказом, когда царь Иван IV женился на княжне Марии Темрюковне.
Не вполне ясной по своим функциям представляется часто упоминаемая в источниках того времени среди предметов одежды ферязь. Чаще всего это была длинная (почти до лодыжек) свободная верхняя одежда с длинными, суживающимися к запястьям рукавами, распашная, застегивавшаяся на три-десять пуговиц или завязок, украшенная длинными нашивными петлями. Ферязь могла быть холодной - на подкладке или теплой - на меху. Судя по тексту источников, ферязь иногда накидывалась поверх кафтана, чуги или полукафтанья, как плащ (бывали ферязи и без рукавов), иногда же надевалась под кафтан, как зипун (Савваитов, с. 157; Гиляровская, с. 41). Возможно, турецкое слово «ферязь» (ферадже, фередже), обозначавшее у турок мужское и женское длинное платье с широкими рукавами, служило названием для нескольких одежд, различавшихся по покрою и функциям. В. О. Ключевский считал, что если у зажиточных людей ферязь надевалась на кафтан, то у простонародья - на рубаху. Дворянин, выходя на улицу, надевал поверх ферязи еще охабень (Ключевский, с. 172).
И кафтан, и зипун, и свита упоминаются изредка и среди одежды горожан середины XIX в.: кафтан - почти повсеместно, зипун - на Севере (в Усть-Сысольске и Вышнем Волочке), свитка - на Юге (в Ефремове и Краснокутске). Иногда видно, что значение этих названий в разных городах неодинаково. Так, в Усть-Сысольске зипун был шерстяным, коротким, коричневым, а в Вышнем Волочке зипуном называли широкий армяк, т. е., вероятно, длинную одежду. В Краснокутске свитка была короткой, а в Ефремове, очевидно, длинной - «вроде шинели без капюшона». Можно предположить, что в XIX в. оба эти вида одежды все более приобретали значение уличной, а непосредственно на рубаху стали надевать жилет.
Жилет представляет, с нашей точки зрения, особый интерес для изучения русской одежды. Дело в том, что эта часть «европейского» костюма позже получила широкое распространение у русских как в городе, так и в деревне. По нашему мнению, причиной такого быстрого и широкого распространения жилета была его чрезвычайная схожесть с древней славянской короткой безрукавной одеждой - кептарем, удержавшимся у украинцев почти до наших дней. Но у русских, насколько нам известно, безрукавной мужской одежды в древности не было. И распространение жилета началось в XIX в., кажется, с тех областей, которые были ближе к украинцам и западным славянам. В середине XIX в. жилет еще не распространился широко. Он упоминается в материалах Географического общества в шести городах: Нов-городе-Северском, Сураже, Ядрине, Пудоже и Боровске (АГО, № 16, л. 6; 33, № 5, л. 3; 25, № 10, л. 9), причем в Боровске особо отмечено, что жилет носит молодежь (АГО 15, № 48, л. 2 об). Вспомним, что из Петербурга и Москвы, а также некоторых других крупных городов сведений не поступило, - а там как раз и носили жилеты. Жилеты делались из довольно плотной яркой материи различных цветов. В высших слоях городского населения было принято носить жилет поверх рубахи (которую в этом случае заправляли в брюки), но под верхней длиннополой одеждой - сибиркой, сюртуком и т. п. В одной жилетке можно было быть только дома, да и то лишь в кругу семьи. Простонародье носило жилетку поверх рубахи, надетой навыпуск, не надевая летом ничего сверху; так ходили дома и на улице. Короче говоря, жилет в этом случае употреблялся так, как традиционный кептарь.
Домашнее платье долго еще оставалось таким же, каким было до Петра. Реформа одежды коснулась в основном городской верхушки - господствующих классов, которые стали носить форменную одежду западноевропейского образца. Принятая тогда в Западной Европе французская мода предписывала ношение мужчинами короткой и узкой облегающей одежды - весты, на которую надевался широкий и длинный жюстокор, украшенный отворотами воротника, фалд, обшлагов, со множеством красивых пуговиц. В России эти две одежды более известны под названием «камзол» и «кафтан». В конце XVIII в. в Петербурге все служащие (кроме военных и почтовых, имевших свои мундиры), а также «именитые граждане» и «знатные мещане» носили мундир Санкт-Петербургской губернии - светло-синий кафтан с блестящими пуговицами (Георги, с. 604) в то время как простонародье одевалось еще в старинное русское верхнее платье.
Среди высших слоев горожан распространилась мода и на гражданское западноевропейское верхнее платье - фраки с открытой грудью и узкими фалдами сзади. Эта одежда преследовалась при Павле, увидевшем в ней признак сочувствия революционной Франции. Побывавший в 1796 г. в Петербурге дмитровский купец И. А. Толченов писал: «Из некоторых странных идей монарха (Павла I. - М. Р.) замечательна в столицах по небывалости та, что строго запрещено носить всякого звания людям фраки и жилеты, а вместо их повелено надевать немецкие кафтаны и длинноватыя камзолы...» (Толченов, 1974, с. 316), т. е. вернуться к моде середины века.
В середине XIX в. корреспонденты Географического общества отмечали, что городская верхушка («благородные») если не носила мундиров, то одевалась согласно последней (по их понятиям) западноевропейской моде, законодателем которой по-прежнему был Париж.
Мы уже говорили, что использованные нами источники упоминают поневу лишь изредка, и то как материал, но никогда - как одежду. Однако на древних изображениях поневу можно различить (Рыбаков, 1967, с. 97 - 99). Думается, что понева, так широко распространенная среди сельского населения Древней Руси, обязательно должна была существовать и среди горожанок на первом этапе развития городов, рост которых, как не раз уже говорилось, шел преимущественно за счет сельского населения. Но по каким-то причинам эта одежда в городах не удержалась, быстро и бесследно исчезла. И городские ремесленники-поневники обслуживали в основном сельское население. Как мог идти процесс исчезновения поневы в городах, позволяет представить интересное наблюдение В. Ю. Крупянской, относящееся к гораздо более позднему периоду. Женщина, вывезенная в молодой еще тогда город Нижний Тагил в 1820-х годах из Тульской губ. (где, заметим, в XIX в. были распространены и сарафан и понева - ИЭАР, карта 40), и в Тагиле носила традиционный южнорусский костюм, в том числе поньку (по описанию это была понева с прошвой), но эта одежда не удержалась, и позже женщины-тулянки в Нижнем Тагиле носили сарафаны (Крупянская, Полищук, с. 120).
У феодалов и, вероятно, у верхушки городского населения в IX - XIII вв. женской одеждой, надеваемой поверх рубахи, было платье (древнее название этой одежды неизвестно) из дорогих материй ярких цветов. Платье, как и рубаха, было, судя по изображениям, узким, облегающим фигуру, и подпоясывалось цветным поясом.
Трудно сказать, когда в точности появилась такая в дальнейшем распространенная женская одежда, надеваемая поверх рубахи, как сарафан. Особые затруднения создаются еще тем, что сам этот (не русский) термин первоначально относился в русских источниках XIV в., как уже сказано, к мужской одежде и в дальнейшем сосуществовал с несколькими другими терминами, обозначавшими один и тот же тип одежды. В документах XV в. сарафан не упоминается. Но начиная с XVI в. таких упоминаний много. В первом из них - духовной князя Ю.А.Оболенского (1547 - 1565 гг.) - среди мужской одежды - кафтанов и терликов - находим «сарафанец шелк желт... на нем 23 пуговицы обвираны золоты да серебряны» (АФЗиХ II, с. 207 - 214). В том же завещании названо много женской одежды, но среди нее сарафан (или сарафанец) не встречается. Нет такого названия и ни в одной из духовных грамот удельных и великих князей XIV - XVI вв. Вместе с тем известна женская накладная одежда того же времени, называвшаяся ферязь, сукман, шубка (Куфтин, с. ПО - 120). Впоследствии эти и другие термины (шушун, костолан, носов) сосуществовали с термином «сарафан», служа названиями женской комнатной одежды, которую носили поверх рубашки. Термин «сарафан» для мужской одежды во второй половине XVII в. не употреблялся. Таким образом, очевидно, что сарафаном стали называть женскую одежду, существовавшую ранее, а вероятно и какие-то новые виды ее, созданные в городах под влиянием одежды зажиточных классов и служилых людей и оттуда распространившиеся в деревню (Куфтин, с. ПО - 115, Маслова, с. 642 - 643). Предположения Б. А. Куфтина о том, что одежда, позже названная сарафаном, могла развиться из первоначального комплекса женской одежды с поневой (из набедренной одежды, получившей лиф и лямки, или из наплечной одежды, удлинившейся, а иногда и утратившей рукава), что изменения эти могли начаться еще в период освоения славянами северных областей позднейшей России и протекать под влиянием одежды южно- и западнославянских, летто-литовских, финно-угорских, скандинавских и даже (опосредствованно) западноевропейских народов, например населения Франции (Куфтин, с. 113, 117), представляются обоснованными, но, оставаясь в пределах наших источников, нельзя этих предположений ни подтвердить, ни опровергнуть, поскольку в нашем распоряжении нет подлинных вещей XIII - XVI вв. или достоверных изображений их, на которых был бы ясно виден покрой.
В Домострое сарафан упоминается несколько раз (Д., ст. 30 - 39; ДЗ, ст. 67), причем в свадебном чине это именно женская одежда. В дальнейшем в течение XVI и XVII вв. число упоминаний сарафана постепенно увеличивается, а в XVIII - XIX вв. сарафан повсеместно был основной одеждой русских горожанок как на севере, так и на юге России. Однако картина распространения этой одежды неясна прежде всего потому, что сам термин распространялся медленнее, чем обозначаемая им одежда. Думается, что упоминаемые источниками женские шубы и шубки, в особенности последние, были одеждой того же типа, что сарафан. Название «шубка» сохранилось за сарафанами еще и в XIX в. во Владимирской, Московской, Рязанской, Калужской, Тульской и многих других губерниях (ИЭАР, карта 43). В начале XVI в. в упомянутой нами духовной грамоте княгини Юлиании Волоцкой названо три теплых шубы на различных дорогих мехах и семь шуб без меха, сделанных из разных шерстяных материй. Таково же примерно соотношение и в духовной князя Оболенского - одна меховая шуба и четыре шубки без меха. В начале XVI в. в одном завещании упомянута «шубка женская зелена»; такая же зимняя суконная - «брюкишна» - шубка была заложена в 1576 г. В XVII в. соотношение остается прежним. В документах, где указана цена вещей, ясно видна разница между дорогой теплой шубой и относительно дешевой холодной шубкой. В приходной книге Дорогобужского монастыря (1603 - 1604 гг.) последняя даже названа «шубенкой» и стоила менее трех алтын (ДДГ, № 87, с. 349-350; АЮ, № 415, с. 444-445; АФЗ и X, II, № 207, с. 212; АЮ; № 248, с. 266). Шуянка М. Ф. Зубова отдала за долг в 3 р. пять шубок - три тафтяных и одну киндячную холодные и одну крашенинную теплую (АШ, № 137, с. 246 - 247). Средняя цена получается 20 алтын за шубку. Но, если учесть, что теплая должна была стоить дороже, цены холодных получаются и того меньше. В конце XVII в. хорошая меховая одежда стоила десятки рублей. Так, в приданом, которое давали в 1696 г. за сестрой братья Нестеровы, богатая шуба, украшенная золотым кружевом, оценена в 24 р. 50 к. 2 д. Там же упомянуты еще две шубы - «осинового» и «василькового» цвета, стоившие почти втрое дешевле (АЮБ, III, № 334-VI, стб. 312-314). Не идет ли в этом случае речь о сарафанах? На ту же мысль наводят и случаи, когда шубы (например, в описи приданого из г. Быхова, 1695 г.) перечислены через одну с телогреями (АЮБ, III, № 334 - VIII, стб. 298 - 300), поскольку известно, что позже телогрею носили с сарафаном (как мужчины - зипун с кафтаном). Возможно, в приданое давали несколько дорогих костюмов, каждый из которых включал телогрею и сарафан.
Несколько раз встречено в документах еще одно из названий сарафана - саян: в г. Егорьевске в 1660 г. и в Старом Быхове в 1663 г. В первом случае речь шла о шелковых одеждах - тафтяной и атласной, во втором - о синей суконной (АЮБ, III, № 928 - I, стб. 260-261; АМГ, III, № 627, с. 524).
Из наших источников видно, что сарафаном, или шубкой (оба термина, по мнению исследователей, восточного происхождения), называлась женская комнатная одежда в виде цельного платья (с рукавами или чаще без рукавов) или высокой юбки на лямках, накладная (надеваемая через голову) или распашная (застегивавшаяся спереди на пуговицы, иногда очень красивые и дорогие). Из-под сарафана могли быть видны расшитые ворот, рукава и подол верхней рубахи - спидницы.
Сарафан шили в большинстве случаев из красивых цветных материй (простейшие - из крашенины, богатые - из дорогих привозных тканей). Украшали их галуном, кружевом, драгоценными пуговицами (по подсчетам П. Савваитова, сарафан мог иметь 13 - 15 пуговиц - Савваитов, с. 179), реже - вышивкой (Маслова, 1978, с. 16). Источники упоминают, например, «шубку женскую холодную, атлас красный, круживо кованое золотное» (АЮБ, II, № 126 - XV, стб. 20). «Кунтыш камчатный, круживо золото и серебряно, огонки бобровые» - так обозначает роспись приданого XVII в. богатый, отороченный мехом сарафан (АЮБ, III, № 328 - IV, стб. 266 - 267). В другой подобной же росписи упомянуты два сарафана - дорогой «шушун сукна красного с нарядом» и гораздо более дешевый «крашенинник с нарядом» (АГО I, on. 1, № 3, л. 21 об.). В приданом волоцкой княжны конца XV в. находим шубы красного, багряного и светло-зеленого цвета из дорогого фландрского и английского сукна (ДДГ, № 27, с. 349 - 350). Суконный сарафан - «шубка женская зелена брюкишна» - встречается и в документах XVI в. (АЮ, № 248, с. 266). Вместе с тем в доме довольно зажиточного феодала в XVIII в. могли быть и относительно дешевые крашенинные сарафаны (АЮБ III, № 329, стб. 271). Наблюдаемая в источниках XV - XVII вв. неточность разграничения терминов «сарафан» и «шуба», как видно, существовала и в более позднее время. Еще в середине прошлого столетия в некоторых северных городах сарафаном называлась как комнатная одежда на проймах, с «золотым» поясом, так и аналогичная по покрою распашная (но, видимо, все же с рукавами) уличная одежда, которая зимой делалась на вате (Семевский, 1864, с. 82; 1870, с. 127).
В XVIII в. продолжалось широкое распространение сарафана в городах и проникновение его в деревню. Во всяком случае, на рисунках XVIII - начала XIX в. горожанки изображены в летнее время почти всегда в сарафанах, и не только на лубочных листках, но и на картинах академических русских и иностранных художников (Комелова, рис. 3, 8, 11, 15, 21, 27 и др.).
В середине XIX в. сарафан был наиболее распространенной традиционной одеждой горожанок во всей Европейской России, но наряду с ним появилась одежда нового типа, которая начала вытеснять «сарафанный» комплекс одежды.
Корреспонденты Географического общества из Кадникова, Вышнего Волочка, Михайлова специально оговаривали, что сарафан и вообще традиционную для того времени одежду носят преимущественно пожилые или бедные, молодые же «с осторожностью подражают моде». А мода тогдашняя для горожанок среднего достатка заключалась в ношении парочки - юбки и кофты, преимущественно из ситца, реже - кисейных. Так одевались, например, в Мезени, Валуйках, Дедюхине, Мензелинске. В некоторых городах (Торжке, Пудоже, Корчеве, Ирбите, Мензелинске, Новгороде-Северском) носили уже и платья - из кисеи, ситца и других фабричных материй. Корреспондент Географического общества писал из Вышнего Волочка, что «только самые бедные девицы и пожилые женщины носят древнюю русскую одежду, большинство же одевается по самой последней моде». Но эта «последняя» мода в малых городах обычно значительно отставала от больших городов, и, наверное, более прав был корреспондент из г. Ефремова, когда писал, что это мода прошлого года, а то и еще более давняя (АГО 41, № 2, л. 4; 42, № 15, л. 12).
На примере распространения сарафана мы можем проследить влияние города на окрестное сельское население. В деревню сарафан проникал медленно и преимущественно в северных губерниях. На всю территорию Европейской России эта одежда так и не распространилась, хотя тенденция к тому наблюдается ясно. В середине и второй половине XIX в. поднимается как бы вторая волна заимствования городской моды, и за несколько десятков лет все виды традиционной одежды (в том числе и ставший уже традиционным сарафан) вытесняются парочкой - одеждой нового городского типа (ИЭАР, карты 38, 39).
В некоторых городах комплект женской одежды с сарафаном удержался до последних десятилетий XIX в. В 1870 г. член Географического общества А. П. Шевяков наблюдал в г. Галиче Костромской губ. среди зажиточных горожан не только сохранность, но даже своеобразный расцвет этой старинной одежды, которая считалась весьма представительной, надевалась в праздники и при различных ритуалах, например, при сватовстве и вообще при всех свадебных торжествах (Шевяков; АГО 116, оп. 1, № 24) (см. также цветную вклейку).
Наконец, женской комнатной и отчасти уличной одеждой в конце рассматриваемого нами периода становится юбка, делавшаяся из красивых, богато орнаментированных материй. В росписи богатого приданого конца XVII в. значится «юбка тафтяная зеленая, юбка стаметная новая зеленая, юбка с бустрогом носильная выбойчатая» (АЮБ III, № 328-IV, стб. 266-267). Последняя, очевидно, служила повседневной одеждой и была сшита не из шелка, а из обыкновенной набивной ткани - выбойки. П. Савваитов считал, что упоминаемый в источниках «саян» мог быть не только распашным сарафаном, но и юбкой, которая придерживалась проймами или помочами (Савваитов, с. 125). В этом случае ясно проступает генетическая близость сарафана и юбки.
Плечевой одеждой горожанки была душегрея - короткая (по большей части без рукавов) распашная кофта, собранная сзади во множество сборок, охватывающих талию пышным кольцом (Гиляровская, с. 43).
В Пудоже в XIX в. душегрейка шилась из штофа или из той же материи, что и сарафан, и имела сзади 18 - 20 «зборов» (АГО, 25, № 30, л. 15). В г. Торопце аналогичная «короткая шубейка», надевавшаяся поверх сарафана, называлась шугай. Так же называлась она и в Дедюхине (АГО, 32, № 17, л. 1, 1849 г.; 29, № 29, л. 15). Душегрейки носили и в Нижнем Тагиле в начале XIX в. (ХОПГ, с. 225). В Галиче их крыли парчой и отделывали бахромой (КС, III, с. 20 - 21).
Вариантом душегреи был появившийся в XVII в. бострог (бустрог) - безрукавка со сборами, которую шили обычно из недорогих материй (например, выбойки) и носили, судя по упоминаниям в источниках, не с сарафаном, а с юбкой. Подобно сарафану, бострог был первоначально мужской одеждой вроде куртки из сукна или даже парчи, с рукавами и нарядными пуговицами (СРЯ I, с. 302). В мужской одежде это название не удержалось, а женская юбка с бострогом, превратившимся в кофту с рукавами (ОРК XVIII в., с. 354 - 355), развилась в «парочку», о которой уже говорилось.
Другая верхняя женская одежда, о которой уже сказано, называлась телогрея. Она также надевалась поверх сарафана и была похожа на него по покрою, но имела длинные, сужавшиеся к кисти рукава, иногда откидные. Телогрея была распашной, застегивалась на множество пуговиц (от 14 до 24-х). Шили ее из шелковых материй, на шелковой же подкладке или на меху. Телогрея была распространена уже в середине XVI в. Во всяком случае, А. Курбский упрекал царя Ивана Грозного в том, что тот, вместо того чтобы отвечать по существу, смешивает важное и бытовые подробности, пишет «о постелях, о телогреях» (ПКГ, с. 115). Эта одежда бывала очень нарядной. «Телогрея куфтя-ная камчатная цветная, ал шолк да жолт, кружево кованое золотое, пуговицы серебряны позолочены», - читаем в описи приданого, перечисляющей и еще три столь же роскошные телогреи червчатого и алого (т. е. различных оттенков красного) цвета (АШ, № 103, с. 125 - 188). Но в целом телогрея встречается в документах XVII в. не часто, реже, чем другие предметы женской одежды. Богатая телогрея, украшенная золотным кружевом «с городами», могла стоить даже дороже шубы - 35 р. 11 а. 4 д., телогреи попроще стоили в конце XVII в. 8 - 9 р. (АЮБ, III, № 336 - VI, стб. 313 - 314). Иногда телогреи подбивались мехом. У простонародья телогрею, видимо, заменяла более простая короткая одежда - шушун, упоминаемая в середине XIX в. Самым южным из русских городов, где носили в середине XIX в. телогрею, был Новозыбков. Здесь она называлась холодник, была длиной по пояс и имела длинные рукава (АГО 46, № 14, л. 4 об.). В Новозыбкове бытовал и длинный холодник (вероятно, одна из форм сарафана).
Рабинович М.Г. Очерки материальной культуры русского феодального города. АН СССР, Ин-т этнографии им. Н.Н. Миклухо-Маклая. - М.: Наука, 1988.
http://www.booksite.ru/fulltext/rab/ino/vich/index.htm