Прическа и борода горожан русского феодального города
Большое значение придавалось также прическе и убранству лица. Мужчины в первый и второй периоды развития городов (в IX - XV вв.) носили относительно длинные (иногда до плеч) волосы, которые причесывали по-разному (например, в Новгороде заплетали в одну косу) или подстригали, как говорили позже, «в кружок» и «в скобку». В областях, соседствовавших с Украиной и Польшей, выбривали на макушке «гуменцо» даже в XIX в. В XVI - XVII вв. в среде городской знати распространился обычай коротко стричь волосы, связанный с ношением тафьи.
Представление о том, что все мужчины в допетровское время обязательно носили бороды, кажется преувеличенным. До XVI в. ношение бороды, как и темный цвет одежды, не было обязательным даже для духовенства (Гиляровская, с. 103 - 105). На древних книжных иллюстрациях часты изображения безбородых мужчин (в частности, новгородский биричь - лицо должностное - также без бороды). Все же бороду до XVIII в. носило, видимо, большинство мужчин. В одном акте XVII в. перечислены приметы нескольких десятков шуян. Более двух третей из них носили бороды (писец дополнял, велика или мала борода и какого цвета); о безбородых сказано, кто бреет бороду, кто «сечет» (вероятно, подстригает) (АШ № 51, с. 95 - 96). Носить бороду, скорее всего, было принято у людей солидных, на возрасте. Мужчины помоложе могли и не носить бороды. Бороду и волосы полагалось отпускать также опальным. В случаях не стриглись, не брились и не причесывались. Можно думать, что в более ранние времена это было вообще знаком печали, траура.
Введя обязательное бритье бород для дворян и военных, Петр I разрешил мужчинам, принадлежавшим к другим сословиям, носить бороду; но за такое разрешение с более зажиточных взимался единовременный взнос, свидетельством об уплате которого являлся специальный жетон с надписью: «За бороду деньги взяты».
Девушки носили волосы либо распущенными, либо заплетали их в одну косу не туго, так как красивой считалась толстая и длинная коса; иногда волосы завивали - «гладковолосая девка» по тогдашним представлениям могла принести вред окружающим. (Об этом упоминали некоторые заговоры) (АГО 2, № 65, л. 8 об.). «Бабья» прическа - обычно две заплетенные косы. Но были и иные моды: собирать в пучок незаплетенные волосы, а в Новгороде одно время женщины даже брили головы, но это порицалось церковью (Ключевский, 1867, с. 192). Во всех случаях, как уже сказано, волосы женщин тщательно закрывались головным убором.
Очень стойкой оказалась манера женщин злоупотреблять косметикой - белилами, сурьмой и пр. Еще в XVI в. Флетчер заметил, что белила покрывают лица русских женщин сплошь, а сурьмой наведены глаза, брови (Флетчер, с. 125). «Белила, румяна и сурьма, - писал на два с половиной столетия позже о московских мещанках В. Г. Белинский, - составляют неотъемлемую часть их самих, точно так же, как стеклянные глаза, безжизненное лицо и черные зубы. Это мещанство есть везде, где только есть русский город, даже большое торговое село» (Белинский, с. 69). Подобные сведения, но без такой эмоциональной окраски поступали в Географическое общество из некоторых северных русских городов в середине XIX в., о чем уже говорилось.
Однако эта столь сильно возмущавшая В. Г. Белинского манера была свойственна не одним мещанкам. Из «Евгения Онегина» мы узнаем, что белилами не гнушались и дворянки («Все белится Лукерья Львовна»,- - сказано о какой-то московской барыне (глава VII, строфа 45)). На то, что всякие косметические снадобья были в большом ходу, указывают частые находки в культурном слое городов XVIII - первой половины XIX в. характерных аптечных банок для этих притираний. Такая порожняя банка даже служила А. С. Пушкину чернильницей.
Рабинович М.Г. Очерки материальной культуры русского феодального города. АН СССР, Ин-т этнографии им. Н.Н. Миклухо-Маклая. - М.: Наука, 1988.
http://www.booksite.ru/fulltext/rab/ino/vich/index.htm
Представление о том, что все мужчины в допетровское время обязательно носили бороды, кажется преувеличенным. До XVI в. ношение бороды, как и темный цвет одежды, не было обязательным даже для духовенства (Гиляровская, с. 103 - 105). На древних книжных иллюстрациях часты изображения безбородых мужчин (в частности, новгородский биричь - лицо должностное - также без бороды). Все же бороду до XVIII в. носило, видимо, большинство мужчин. В одном акте XVII в. перечислены приметы нескольких десятков шуян. Более двух третей из них носили бороды (писец дополнял, велика или мала борода и какого цвета); о безбородых сказано, кто бреет бороду, кто «сечет» (вероятно, подстригает) (АШ № 51, с. 95 - 96). Носить бороду, скорее всего, было принято у людей солидных, на возрасте. Мужчины помоложе могли и не носить бороды. Бороду и волосы полагалось отпускать также опальным. В случаях не стриглись, не брились и не причесывались. Можно думать, что в более ранние времена это было вообще знаком печали, траура.
Введя обязательное бритье бород для дворян и военных, Петр I разрешил мужчинам, принадлежавшим к другим сословиям, носить бороду; но за такое разрешение с более зажиточных взимался единовременный взнос, свидетельством об уплате которого являлся специальный жетон с надписью: «За бороду деньги взяты».
Девушки носили волосы либо распущенными, либо заплетали их в одну косу не туго, так как красивой считалась толстая и длинная коса; иногда волосы завивали - «гладковолосая девка» по тогдашним представлениям могла принести вред окружающим. (Об этом упоминали некоторые заговоры) (АГО 2, № 65, л. 8 об.). «Бабья» прическа - обычно две заплетенные косы. Но были и иные моды: собирать в пучок незаплетенные волосы, а в Новгороде одно время женщины даже брили головы, но это порицалось церковью (Ключевский, 1867, с. 192). Во всех случаях, как уже сказано, волосы женщин тщательно закрывались головным убором.
Очень стойкой оказалась манера женщин злоупотреблять косметикой - белилами, сурьмой и пр. Еще в XVI в. Флетчер заметил, что белила покрывают лица русских женщин сплошь, а сурьмой наведены глаза, брови (Флетчер, с. 125). «Белила, румяна и сурьма, - писал на два с половиной столетия позже о московских мещанках В. Г. Белинский, - составляют неотъемлемую часть их самих, точно так же, как стеклянные глаза, безжизненное лицо и черные зубы. Это мещанство есть везде, где только есть русский город, даже большое торговое село» (Белинский, с. 69). Подобные сведения, но без такой эмоциональной окраски поступали в Географическое общество из некоторых северных русских городов в середине XIX в., о чем уже говорилось.
Однако эта столь сильно возмущавшая В. Г. Белинского манера была свойственна не одним мещанкам. Из «Евгения Онегина» мы узнаем, что белилами не гнушались и дворянки («Все белится Лукерья Львовна»,- - сказано о какой-то московской барыне (глава VII, строфа 45)). На то, что всякие косметические снадобья были в большом ходу, указывают частые находки в культурном слое городов XVIII - первой половины XIX в. характерных аптечных банок для этих притираний. Такая порожняя банка даже служила А. С. Пушкину чернильницей.
Рабинович М.Г. Очерки материальной культуры русского феодального города. АН СССР, Ин-т этнографии им. Н.Н. Миклухо-Маклая. - М.: Наука, 1988.
http://www.booksite.ru/fulltext/rab/ino/vich/index.htm