Швамбрания. Национальный вопрос. Часть 2. Про пропаганду среди школьников во время Первой мировой
В общем, благодаря коллеге tash_v нашла эпизоды, которые наличествовали в первой версии "Кондуита и Швамбрании", но были затем выпилены автором. Хотела я начать с еврейского вопроса, который был для маленького Лёвы особенно болезненным, но внезапно увидела вот этот клип:
Депутат Кувычко с кадетами МВД исполняет песню на патриотическую тему. И главное, что это не какая-то самодеятельность, которую прокукарекали и забыли, а потом кто-то выложил, а студийная запись, рассчитанная на массовое распространение. И если это хор кадетов МВД, то есть петь они должны не про аляски с курилами и не про крымы с севастополями, а про борьбу с жуликами и ворами...
В общем, все эти "кувычки" привели меня к выводу, что надо бы опубликовать не вошедшие в окончательную версию "Кондуита и Швамбрании" эпизоды, посвящённые "военно-патриотической" пропаганде среди школьников. Тем более, что нынешние российские власти целенаправленно наступают на все те "грабли", которые стали одной из причин гибели некогда великой империи.
Итак, начнём:
Из главы «Классный командир и ротный наставник» исключено сравнение мельниц с георгиевскими крестами:
"Просторный ветер играет на кладбище в нолики и крестики. Из-за пригорка видны заячьи морды ветряных мельниц. Они награждают гору размашистыми георгиевскими крестами своих крыльев, и горизонт выглядит, как грудь героя. На небольшом плоскогорье скучает военный городок"
Кстати, во время Первой мировой одно время вошло в моду украшение одежды детей георгиевскими ленточками. Для борьбы с профанацией символа боевой награды был даже принят закон, запрещающий навешивать эти самые ленточки на детей:
"....ввиду появления на улицах детей в матросских фуражках с георгиевскими лентами.. полиции иметь наблюдение за недопущением... а у торговцев взять подписку не выпускать в продажу фуражек с такими лентами... так как жалуемые в воздаяние проявления высшей воинской доблести они не могут служить украшением головных уборов." ("Петроградская газета" 12 (25) октября 1914 г.)
В нынешней Российской Федерации эта самая профанация приветствуется на официальном уровне.
Удалены из издания 1955 года присутствовавшие ранее главки «Неприятель в Покровске» и «Дух времени»:
«Неприятель в Покровске
Вскоре пригнали в Покровск первые партии пленных. Это были австрийцы. В серых кэпи, в гетрах и толстых невиданных ботинках, ободранные, запуганные, толпились они у волостного правления. Плотная толпа любопытных беззлобно рассматривала их.
- Австрияки! - кричали мальчишки.
Инспектор повёл нас насладиться назидательным зрелищем - поверженного и пленённого врага. Воинственная рогатка инспекторской бородки раздвинула толпу. Мы прошли вперёд. Голодные смуглые лица покорно глянули на нас. Это и был “неприятель”, настоящий, ненарисованный, живой неприятель, тот самый неприятель, под давлением превосходных сил которого наши войска, как пишут в газетах, отступили и т. д. Несколько секунд мы ещё пыжились, искусственно нагнетая ненависть, но тут же бросили эти попытки…
Ничего, кроме любопытства, не осталось у нас к чернявым пленникам: мадьярам, венгерцам, чехам…
Инспектор плавно и уверенно, как смотритель музея, рассказывал окружающим об Австрии, о её флоре и фауне… Вдруг один из плен
- Прошу у пана звиненья, - заокал он, - ибо зубры у нас не водятся…
Инспектор смутился.
- Ну, как сказать, иногда попадаются всё же, - сказал инспектор просительно.
- Во зверинце, - мягко сказал пленный.
В это время за спиной инспектора Степка Гавря успел променять булку с воблой на пару австрийских погон. Пошла бойкая торговля. Но оглянувшийся инспектор велел тотчас прекратить этот, по его словам, непристойный торг, намекнув, что в кондуит можно попасть и за сношение с неприятелем.
Дух времени
На уроке истории учитель говорит:
- Турки, как и все мусульмане, отличаются бесчеловечной жестокостью, кровожадностью и зверством. Их священная книга Коран учит убивать христиан без всякой жалости, ибо чем больше “неверных” христиан убьёт турок, тем больше грехов ему простится. Но в сегодняшней войне турок перещеголяли в зверствах куль-тур-ные немцы. Они, немцы, варварски разрушили…
Класс оборачивается и укоризненно смотрит на Куфельда: Куфельд - немец. Класс возмущённо смотрит на Реклинга. Реклинг - тоже немец. Класс грозно смотрит на Крейберга, на Виркеля, на Фрицлера… Крейберг, Виркель, Фрицлер - все немцы. Враги! - неприятель в классе!
- А евреи? - спрашивает вдруг хитрый Гешка Крейберг. - А евреи? Правда, говорят, тоже кровожадны, Кирилл Михалыч? И продают Россию…
Теперь весь класс смотрит на меня. Я краснею так мучительно, что мне кажется, будто хлынувшая в лицо кровь уже прорвалась сквозь кожу щек наружу.
- Это не относится к уроку, - отвечает учитель. - Сегодня мы говорим не о них.
Во время перемены классная доска, - эта чёрная трибуна и вечевой колокол класса, - покрывается крупными надписями: “Бей немчуру!”, “Фрейберг - немец, перец, колбаса…”, “Все жиды - изменники”.
Следующий урок - закон божий. После звонка приходит, как всегда перед этим предметом, инспектор. Он подходит к моей парте.
- Язычники, изыдите! - кричит инспектор. - Дежурный, изгони нечестивых из храма!
Я с немцами покидаю класс.
Немцев не приняли в нашу войну. Их не допустили в гимназическую армию. Гимназия воюет с лютеранской школой. У нас своя армия, у них - своя. Бом происходят три раза в неделю на Сапсаевом пустыре. Обе стороны располагают земляными укреплениями, фортами, траншеями, флотом, свободно плавающим по Сапсаевой луже, бабками, начиненными порохом, рогатками и деревянными мечами. Мартыненко-Биндюг - наш главнокомандующий. У немцев есть даже настоящий Вильгельм. Вилька Фертель - сын шапочника. На озере происходят ожесточённые сражения. Мы яростно играем в великое кровопролитие. Впрочем, вражда настоящая и кровь тоже. Начальство знает об этой войне, но проявляет тактичное попустительство.
- Дети, знаете, очень чутко улавливают дух времени, - глубокомысленно твердят взрослые.
Дух времени, очень тяжелый дух, пропитывает всю гимназию».
Кстати, нетрудно догадаться, кем был по происхождению пленный австрияк, если гимназисты-"малороссы" легко нашли с ним общий язык.
В следующей главе «Нас обучают войне» скорректирован такой эпизод:
«Позади всех шел, спотыкаясь в огромных сапогах и путаясь в шинели, маленький тщедушный солдатик. Он старался попасть в ногу, быстро семенил, подскакивал и отставал. Гимназисты узнали в нем отца моего одноклассника Карлушки Виркеля.
- Вот так вояка! - кричали гимназисты. - У нас в классе его сын учится. Вот стоит, немчик.
Молодой ефрейтор крикнул отстающему Виркелю:
- Ей, Франц, подбери шванц!
Все захохотали. Виркель подобрал шинель руками и вприпрыжку, судорожно вытянув шею, пытался настичь свою роту. Публика смеялась. Карлушка стоял, опустив голову. Красные пятна ползли по его лицу.
- Ужасно неуклюжий народ эти немцы! - сказала толстая начальница женской гимназии. - Твой отец ведь немец? - спросила она Карлушку.
- Мой отец русский солдат! - сказал Карлушка.
- Врёт! - заорали гимназисты. - Немец он.
- Мой отец солдат, - повторил Карлушка.
- Твой отец немец, мобилизованный в русскую армию, - строго поправила начальница.
Дома меня ждал с нетерпением Оська.
- Ты знаешь, - сказал я. - Война, это, оказывается, ни капельки не красиво».
В окончательной версии упоминание о национальном происхождении неуклюжего солдатика убрано.
В главе «Братишки-солдатики» наличествовал следующий «чёрно-юмористический» фрагмент:
«… фронтовики <…> слушали патриотические речи. <…> Большинство были совсем легко раненые. Дамы даже негодовали.
- Нет, это право же возмутительно, - разочарованно шептались они, - одни пустяковые царапины… хоть бы один тяжелый случай! Небось, себе Саратов добыл трех почти безнадежных… Кошмарно! Кошмарно!»
Цитаты взяты отсюда.
В общем, песенка эта отнюдь не про 21 век. Это какая-то реконструкция событий столетней давности, только на новом технологическом уровне.
Click to viewДепутат Кувычко с кадетами МВД исполняет песню на патриотическую тему. И главное, что это не какая-то самодеятельность, которую прокукарекали и забыли, а потом кто-то выложил, а студийная запись, рассчитанная на массовое распространение. И если это хор кадетов МВД, то есть петь они должны не про аляски с курилами и не про крымы с севастополями, а про борьбу с жуликами и ворами...
В общем, все эти "кувычки" привели меня к выводу, что надо бы опубликовать не вошедшие в окончательную версию "Кондуита и Швамбрании" эпизоды, посвящённые "военно-патриотической" пропаганде среди школьников. Тем более, что нынешние российские власти целенаправленно наступают на все те "грабли", которые стали одной из причин гибели некогда великой империи.
Итак, начнём:
Из главы «Классный командир и ротный наставник» исключено сравнение мельниц с георгиевскими крестами:
"Просторный ветер играет на кладбище в нолики и крестики. Из-за пригорка видны заячьи морды ветряных мельниц. Они награждают гору размашистыми георгиевскими крестами своих крыльев, и горизонт выглядит, как грудь героя. На небольшом плоскогорье скучает военный городок"
Кстати, во время Первой мировой одно время вошло в моду украшение одежды детей георгиевскими ленточками. Для борьбы с профанацией символа боевой награды был даже принят закон, запрещающий навешивать эти самые ленточки на детей:
"....ввиду появления на улицах детей в матросских фуражках с георгиевскими лентами.. полиции иметь наблюдение за недопущением... а у торговцев взять подписку не выпускать в продажу фуражек с такими лентами... так как жалуемые в воздаяние проявления высшей воинской доблести они не могут служить украшением головных уборов." ("Петроградская газета" 12 (25) октября 1914 г.)
В нынешней Российской Федерации эта самая профанация приветствуется на официальном уровне.
Удалены из издания 1955 года присутствовавшие ранее главки «Неприятель в Покровске» и «Дух времени»:
«Неприятель в Покровске
Вскоре пригнали в Покровск первые партии пленных. Это были австрийцы. В серых кэпи, в гетрах и толстых невиданных ботинках, ободранные, запуганные, толпились они у волостного правления. Плотная толпа любопытных беззлобно рассматривала их.
- Австрияки! - кричали мальчишки.
Инспектор повёл нас насладиться назидательным зрелищем - поверженного и пленённого врага. Воинственная рогатка инспекторской бородки раздвинула толпу. Мы прошли вперёд. Голодные смуглые лица покорно глянули на нас. Это и был “неприятель”, настоящий, ненарисованный, живой неприятель, тот самый неприятель, под давлением превосходных сил которого наши войска, как пишут в газетах, отступили и т. д. Несколько секунд мы ещё пыжились, искусственно нагнетая ненависть, но тут же бросили эти попытки…
Ничего, кроме любопытства, не осталось у нас к чернявым пленникам: мадьярам, венгерцам, чехам…
Инспектор плавно и уверенно, как смотритель музея, рассказывал окружающим об Австрии, о её флоре и фауне… Вдруг один из плен
- Прошу у пана звиненья, - заокал он, - ибо зубры у нас не водятся…
Инспектор смутился.
- Ну, как сказать, иногда попадаются всё же, - сказал инспектор просительно.
- Во зверинце, - мягко сказал пленный.
В это время за спиной инспектора Степка Гавря успел променять булку с воблой на пару австрийских погон. Пошла бойкая торговля. Но оглянувшийся инспектор велел тотчас прекратить этот, по его словам, непристойный торг, намекнув, что в кондуит можно попасть и за сношение с неприятелем.
Дух времени
На уроке истории учитель говорит:
- Турки, как и все мусульмане, отличаются бесчеловечной жестокостью, кровожадностью и зверством. Их священная книга Коран учит убивать христиан без всякой жалости, ибо чем больше “неверных” христиан убьёт турок, тем больше грехов ему простится. Но в сегодняшней войне турок перещеголяли в зверствах куль-тур-ные немцы. Они, немцы, варварски разрушили…
Класс оборачивается и укоризненно смотрит на Куфельда: Куфельд - немец. Класс возмущённо смотрит на Реклинга. Реклинг - тоже немец. Класс грозно смотрит на Крейберга, на Виркеля, на Фрицлера… Крейберг, Виркель, Фрицлер - все немцы. Враги! - неприятель в классе!
- А евреи? - спрашивает вдруг хитрый Гешка Крейберг. - А евреи? Правда, говорят, тоже кровожадны, Кирилл Михалыч? И продают Россию…
Теперь весь класс смотрит на меня. Я краснею так мучительно, что мне кажется, будто хлынувшая в лицо кровь уже прорвалась сквозь кожу щек наружу.
- Это не относится к уроку, - отвечает учитель. - Сегодня мы говорим не о них.
Во время перемены классная доска, - эта чёрная трибуна и вечевой колокол класса, - покрывается крупными надписями: “Бей немчуру!”, “Фрейберг - немец, перец, колбаса…”, “Все жиды - изменники”.
Следующий урок - закон божий. После звонка приходит, как всегда перед этим предметом, инспектор. Он подходит к моей парте.
- Язычники, изыдите! - кричит инспектор. - Дежурный, изгони нечестивых из храма!
Я с немцами покидаю класс.
Немцев не приняли в нашу войну. Их не допустили в гимназическую армию. Гимназия воюет с лютеранской школой. У нас своя армия, у них - своя. Бом происходят три раза в неделю на Сапсаевом пустыре. Обе стороны располагают земляными укреплениями, фортами, траншеями, флотом, свободно плавающим по Сапсаевой луже, бабками, начиненными порохом, рогатками и деревянными мечами. Мартыненко-Биндюг - наш главнокомандующий. У немцев есть даже настоящий Вильгельм. Вилька Фертель - сын шапочника. На озере происходят ожесточённые сражения. Мы яростно играем в великое кровопролитие. Впрочем, вражда настоящая и кровь тоже. Начальство знает об этой войне, но проявляет тактичное попустительство.
- Дети, знаете, очень чутко улавливают дух времени, - глубокомысленно твердят взрослые.
Дух времени, очень тяжелый дух, пропитывает всю гимназию».
Кстати, нетрудно догадаться, кем был по происхождению пленный австрияк, если гимназисты-"малороссы" легко нашли с ним общий язык.
В следующей главе «Нас обучают войне» скорректирован такой эпизод:
«Позади всех шел, спотыкаясь в огромных сапогах и путаясь в шинели, маленький тщедушный солдатик. Он старался попасть в ногу, быстро семенил, подскакивал и отставал. Гимназисты узнали в нем отца моего одноклассника Карлушки Виркеля.
- Вот так вояка! - кричали гимназисты. - У нас в классе его сын учится. Вот стоит, немчик.
Молодой ефрейтор крикнул отстающему Виркелю:
- Ей, Франц, подбери шванц!
Все захохотали. Виркель подобрал шинель руками и вприпрыжку, судорожно вытянув шею, пытался настичь свою роту. Публика смеялась. Карлушка стоял, опустив голову. Красные пятна ползли по его лицу.
- Ужасно неуклюжий народ эти немцы! - сказала толстая начальница женской гимназии. - Твой отец ведь немец? - спросила она Карлушку.
- Мой отец русский солдат! - сказал Карлушка.
- Врёт! - заорали гимназисты. - Немец он.
- Мой отец солдат, - повторил Карлушка.
- Твой отец немец, мобилизованный в русскую армию, - строго поправила начальница.
Дома меня ждал с нетерпением Оська.
- Ты знаешь, - сказал я. - Война, это, оказывается, ни капельки не красиво».
В окончательной версии упоминание о национальном происхождении неуклюжего солдатика убрано.
В главе «Братишки-солдатики» наличествовал следующий «чёрно-юмористический» фрагмент:
«… фронтовики <…> слушали патриотические речи. <…> Большинство были совсем легко раненые. Дамы даже негодовали.
- Нет, это право же возмутительно, - разочарованно шептались они, - одни пустяковые царапины… хоть бы один тяжелый случай! Небось, себе Саратов добыл трех почти безнадежных… Кошмарно! Кошмарно!»
Цитаты взяты отсюда.
В общем, песенка эта отнюдь не про 21 век. Это какая-то реконструкция событий столетней давности, только на новом технологическом уровне.