Чудовищные корни путинщины. Мрак и смрад - он всё пожрал и крови-сока уж нет давно.
МАВЗОЛЕЙ
Его в ряду с афинским храмом
Учли учёные глупцы.
Он мрак, одетый будто в мрамор,
Смрад, оттопыривший торцы.
Он жрец, чужой и безпощадный.
Что кровь ему и сцены мук?
Сначала - серый и дощатый,
Потом - холодный, как хирург.
Он смотрит, царствуя над нами,
В булыжный отсвет мостовой,
Блестя скуластыми углами
Во тьме полуночи пустой.
Он всё пожрал - и крови-сока
Уж нет давно. Но дышит гад,
Питаясь призрачным потоком
Теней, ласкающих фасад.
Отполирован морг, но тесен -
Весьма велик нетленный муж,
Чьи клетки в мiр простёрли плесень
По почве и лохмотьям душ.
Не площадь - мёртвая планета,
Не слышен ропот или стон.
О, погаси ж реактор этот,
Пролившись карою, бетон!
Алексей Широпаев
Его в ряду с афинским храмом
Учли учёные глупцы.
Он мрак, одетый будто в мрамор,
Смрад, оттопыривший торцы.
Он жрец, чужой и безпощадный.
Что кровь ему и сцены мук?
Сначала - серый и дощатый,
Потом - холодный, как хирург.
Он смотрит, царствуя над нами,
В булыжный отсвет мостовой,
Блестя скуластыми углами
Во тьме полуночи пустой.
Он всё пожрал - и крови-сока
Уж нет давно. Но дышит гад,
Питаясь призрачным потоком
Теней, ласкающих фасад.
Отполирован морг, но тесен -
Весьма велик нетленный муж,
Чьи клетки в мiр простёрли плесень
По почве и лохмотьям душ.
Не площадь - мёртвая планета,
Не слышен ропот или стон.
О, погаси ж реактор этот,
Пролившись карою, бетон!
Алексей Широпаев