Степан Попов, освоитель Киргизской степи. 1/2
Г. Колмогоров. Торговый дом Поповых в Сибири // Тобольские губернские ведомости. 1857. № 25 (12 октября), 28 (2 ноября).
ОКОНЧАНИЕ
Для всякой отрасли человеческого развития и усовершенствования, во всех подразделениях общественного звания рождаются гении, двигающие вперед - к лучшему - текущий порядок вещей. В истории народов всех веков встречаются имена частных лиц, имевших огромное влияние на современников и на развитие государственных сил - извлечением сокровищ и обыкновенных даров природы, нетронутых часто веки и тысячелетия. Умом, предусмотрительностию, предприимчивостию и пожертвованием огромных капиталов для общей пользы, случается, что лица эти не возбуждают благодарности к себе - ни даже в друзьях и ближних; у нас еще хуже: не порождают ни соревнования, ни подражания. Этого мало: как умственными способностями лица эти выходят из круга обыкновенных людей, то часто на пути своем они встречают насмешки, недоверчивость, зависть, так что невольно вынуждаются бороться с этими огромными препятствиями на каждом шагу. Но они не останавливаются, идут твердо к предположенной цели. Случается, что к старости, истратив умственные и физические силы и капиталы, и обогатив ими сотни других лиц, они умирают в бедности. Недостаток публичности и не развитие умственных способностей воспитанием и образованием в обществе, в особенности большая бессовестность и ухищрения взяточников и казнокрадов, довершают тяжесть бремени, поднятого ими. Грустно, а истинно!..
В Сибири как в стране девственной, удаленной от средоточия умственного развития, лишенной всякого воспитания и мало имеющей способов к образованию, таковых имен непонятых, непризнанных - очень много. Все они достойны были украшать страницы истории промышленности, торговли и общественного преуспеяния страны. <…> Об одних Поповых мы намерены представить здесь легкий очерк.
Во второй половине минувшего столетия жил в Верхотурье Яков Александрович Попов с сыновьями Андреем, Иваном и Алексеем, происходивший, как и большая часть старинных торговых домов в Сибири, из Новгорода. Торговые и промышленные обороты Я. А. Попова простирались на весь приуральский, прикамский и прииртышский край и на всю Сибирь. Он, впоследствии сыновья его, держал многие десятки приказчиков, значительным числом из верхотурцев и тюменцев, а равно из зырян и вогулов. Все эти люди, получив от хозяина, большею частию на свой страх, фабричные, заводские и ремесленные товары и производства, или занимали постоянные лавки в городах и заводах, или разъезжали по деревням и улусам всей почти тогдашней громадной Сибирской губернии и по образовавшимся из нее в 1782 году наместничествам. Все эти товары продавали они большею частию не за деньги, которые были тогда за редкость, а меною на всевозможные сырья - произведения земли и труда, и все это отправляли, увозили и сбывали за деньги в городах и заводах под непосредственным руководством уже самих хозяев, Поповых.
<…>
Разумеется, в начале такого обширного дела неминуемо происходили неудачи и утраты, потому более, что в стране еще варварской, до управления Сибирью Д. И. Чичерина (с 1763 по 1781 год), наполненной разбойниками, даже целыми шайками их, и кормящимися властями - воеводами, комиссарами, приставами - убить, ограбить приказчика с товаром и даже разграбить целый обоз сколько-нибудь ценных вещей почиталось делом обыкновенным. Наконец, открытые набеги киргизов и башкирцев на тогдашние Тюменскую и Исетскую провинции и последних, простирающихся даже до Пермской и Екатеринбургской, лишили Поповых многих хороших приказчиков и вверенных им товаров. Кроме того, ни грабительство властей - взяточников и казнокрадов, ни насмешки соседей и друзей Поповых, верхотурцев и других, ни многие иные даже физические препятствия, ничто не остановило этих деятелей на избранном ими поприще торговли. Со времен Чичерина, когда разбой и грабительство повсюду уменьшились или совсем прекратились, власти, по крайне мере явно, перестали кормиться на счет купцов и торговцев, народ привык к постоянному труду, деятельности и предприимчивости и этим значительно развил свои умственные способности, - с тех пор Поповы стали собирать огромные барыши и доходы. Тогда только явились подражатели им, особенно в Тюмени, Кунгуре, Тобольске, Таре, Шадринске и других городах. Кожевенные и мыловаренные заводы в двух первых городах и изделия из кож вообще предпочитаются и доныне во всей Сибири и на всех азиатских рынках. Развитие всевозможной ремесленности в городах этих, в особенности в Тюмени, единственная, беспримерная торговля и промышленная деятельность всего этого города и округа его, и с тем вместе огромное богатство проистекли значительною частию из предприимчивости Поповых. Они держались чисто экономического правила: чем более будет потребляться произведений земли и труда, и более в улучшенном, изысканном виде, тем более народ станет богатеть, следственно - обогатятся промышленники, торговцы и целый общественный организм. О больших процентах или барышах Поповы не заботились: довольствовались большим сбытом и потреблением всевозможного труда. Расчет был верен: от десяти вещей при продаже они могли получить барыша, от каждой по 1 руб., всего 10 руб., а от сотни таких же вещей, по 25 коп. от каждой - всего 25 руб. Притом же, например, десять вещей работали только десять человек и только они получали от них пользу, а сто вещей работали сто человек, и все имели доход за свой труд… В первом случае только десять сил разработывали природу, в последнем сто сил. Государственное и народное богатство заключается в дешевизне и в большем потреблении произведений в обработанном виде. Поповы понимали это лучше некоторых современников; они обогатили целую громадную страну, государственные доходы, и составили себе многие миллионы капитала.
<…>
С первых годов настоящего столетия они вступили в ряд деятелей в кяхтинской торговле с Китаем и вывозили чаев на огромные суммы, что продолжали и сыновья Ивана Алексеевича Ф. И. и С. И. Поповы до 1830 годов.
Кроме этой торговой деятельности, Поповы имели свои обширные кожевенные заводы в Верхотурье и в Тюмени, и впоследствии в Томске и Семиполатинске, послужившие образцами при развитии и усовершенствовании кожевенного производства для всей Тюмени и Кунгура, а потом и для других городов.
<…>
Сыновей Ивана Яковлевича - Федота и Степана Поповых - в 1810 годах мы встречаем откупщиками значительной части городов Сибири, и после голицынского откупа, живущих: первого в Томске, а второго - в Семиполатинске. Кроме откупного дела, они вели обширную торговлю в Кяхте, в Киргизских степях, Чугучаке, Кульдже и Средней Азии. Кожевенное производство их процветало в обширных размерах. До 1823 года оба брата состояли в одном капитале, а в этом году разделились и условились, во избежание соперничества и столкновений между приказчиками своими, преимущественно заниматься торговыми операциями: Фед. Ив. в Кяхте, вообще в Восточной Сибири и северной части Томской губернии, Ст. Ив. - вообще в Средней Азии и в здешних китайских городах, в Киргизских степях и в губерниях Тобольской, Пермской, Оренбургской и остальной части Томской. Условие это строго соблюдалось до самой кончины Фед. Иван., и каждый брат действовал, так сказать, в своей части отдельно. А как предприимчивость этих деятелей составила эпоху не только в истории Сибири, но и в истории всей России, эпоху, имевшую благодетельное влияние на общество и на развитие государственных сил, то мы считаем долгом сказать особо о каждом брате отдельно.
<…>
Степан Попов, как мы заметили выше, жил в Семипалатинске, и известен своею деятельностию и предприимчивостию еще более, нежели брат его. Имея обширные кожевенные заводы тоже на заимке близ Семипалатинска, Степан Иванович вел торговые дела в прииртышских и приобских странах, на всей линии и Приуралье, а равно в Киргизских степях и Средней Азии. Он постепенно приучал повсюду и русских, и инородцев к большему потреблению хлопчатобумажных, полушерстяных и шерстяных фабричных произведений, с получением за товар, в случае неимения денег, всевозможными сырыми произведениями земли и труда. Торговля эта производилась и производится, кроме мены на произведения земли и труда, задачею под пары [Вид займа, который был распространен в Западной Сибири. Через год после получения заем необходимо было вернуть натурой - товарными парами из 1 пуда нетопленого сала и 1 воловьей или коровьей кожи. Под каждую такую пару в середине 1850-х гг. ссужалось 1,5 руб. Обычно условия договора содержали опцион, по которому заемщик имел право (например, при падеже скота) погасить задолженность не парами, а наличными деньгами в удвоенной сумме (3 руб. вместо пары), товарами или вещами соответствующей стоимости. См. заметку Г. В. Колмогорова «Особенности займа в Сибири» в газете «Золотое руно», 1857, № 18. - rus_turk.] и под баранов на года [Об задаче товаров под баранов на года, см. нашу статью «О промышленности и торговле в Киргизских степях Сибирского ведомства» в Вестнике Имп. Русского геогр. общ. за 1855 год, кн. 1-я.]. Караваны ходили ежегодно, иногда и по два раза в год, в Чугучак, Кульджу, Ташкент и Бухару, и за кожи и другие русские товары Попов получал от киргизов главнейшею частию скот, пушной товар, кожи, овчины, мерлушки, кошмы и многие грубые произведения, всем известные; из среднеазиатских ханств - тамошние хлопчатобумажные ткани - дабы, бязи и выбойки, хлопчатую бумагу в хлопке и пряже, часть шелка, ягоды - урюк, кишмиш, грецкие орехи и проч., а из китайских городов, кроме многих мелочей и также хлопчатобумажных и шелковых тканей, преимущественно чай байховый и в большом количестве кирпичный, потребляемый в громадном числе в степях и во всей Сибири. Единственными деятелями этой торговли в степях и Средней Азии были, разумеется, магометане, приказчики Попова, небогатые купцы и мещане семипалатинские и усть-каменогорские, а также ташкенцы и челоказаки. Эти же лица и часть русских приказчиков разъезжали с азиятскими и русскими товарами по всем нынешним округам - Бийскому, Каинскому, Барнаульскому, Омскому и Ишимскому, по линии и по всем заводам и рудникам Алтайского горного округа. На меновых дворах усть-каменогорском и семипалатинском построены были целые корпуса лавок и кладовых (существующих и доныне), в которых лежали на складах всевозможные товары и из которых отправлялись они и в степь, и Азию, и вовнутрь Империи на верблюдах и возах. Обозы Попова в Макарьевскую, а в особенности Ирбитскую ярмарки, в которых продавались сибирские, киргизские и среднеазиатские и покупались русские и иностранные товары, следовали в числе нескольких десятков тысяч подвод вперед и обратно. От киргизов - всякий скот на ногах, кожи рогатого скота, бараньи (старых баранов) и конские, отличающиеся величиной и толщиной, и сало, а от русских - масло, пушный товар, мед и воск (особенно из бухтарминского и усть-каменогорского краев) составляли для Попова самую выгодную статью при продаже: они давали почти ежегодно рубль на рубль. Поэтому, хотя существовала в степях баранта (разбой) в сильной степени, случались беспечные приказчики - как азиатцы и магометане, и неблагонадежные - в особенности из ташкенцев и челоказаков, и товары и скот подвергались грабежу и различным утратам на огромные суммы; но большие барыши и надежда на лучшие времена не останавливали Попова в избранном им роде торговли и в стремлении к улучшениям.
В начале нынешнего столетия во всей Сибири, кроме церквей и монастырей и немногих казенных и частных зданий в Тобольске, Иркутске и Барнауле, не было ни одного каменного дома. Все крепости на линии, не исключая и самого Омска, были не что иное, как землянки и мазанки (о казачьих станицах и редутах и говорить нечего). Крепости эти окружены были, как и ныне, земляным валом от набегов киргизов. Форштаты только что начинались; в них жили почти в землянках и домишках только женатые солдаты и казаки. В городах и крепостях пожары были беспрерывно, и огонь часто истреблял буквально все жилища. От пожаров страдали и казна и частные люди; но все-таки снова строили деревянные дома. Главнейшим неудобством при постройке каменных зданий почиталась дороговизна извести, которая для Тюмени и Тобольска сплавлялась единственно из Верхотурских гор, как и бутовой камень для фундаментов. Далее с изгибом Иртыша, например от Тобольска до Омска, пространство свыше 800 верст, нужно тянуть суда с известью против течения или перевозить ее сухопутно, что увеличивало ее цену, так что в Омске она обходилась свыше 50 коп. за пуд, по тогдашним ценам. Степан Попов, заведши в Семипалатинске кожевенные заводы, первый отыскал известь, необходимую для выделки кож на месте. Во время приездов Тобольск и Омск он подал мысль, что выгоднее для правительства, хотя в крепостях, в особенности в Омске, построить каменные церкви, казармы и другие казенные помещения, как более безопасные от пожаров. Скоро были начаты постройки в Омске каменных зданий. Предположено изыскать известь вверх по Иртышу, не прибегая к верхотурской. Попов предложил свои услуги. Около 60 верст ниже Семиполатинска, выдаются огромными мысами в Иртыш увалы и холмы, от 10 до 20 сажень вышиною, состоящие из белого камня (где при заселении линии построен был редут Белокаменский). Это - целые горы чистейшего известкового камня, покрытые песчано-глинистой землей и поросшие густейшим сосновым лесом. Правительственные лица осматривали, соображали, составляли сметы и пришли к заключению, что выработанная и сплавленная в Омск, в нарочно построенных здесь судах или барках, известка обойдется не дешевле верхотурской. Попов, получая для своего завода известь отсюда и из гор подле самого Усть-Каменогорска, обязался выработывать и доставлять ее в Омск, в потребном количестве для построек, ценою всего по 12 коп. за пуд; а как известковые месторождения эти включались в границы земель казачьего войска, то Попов выговорил себе право беспрепятственно добывать известь, и для себя и для вольной продажи, в течение десяти лет. Он имел в виду, при распространении каменных построек казенных и частных во всей прииртышской стране, продавать известь и от того иметь хороший доход.
Соль получалась в то время для всей Западной Сибири, и частию для Пермской губернии, исключительно из Ямышевского соляного озера. Она доставлялась сплавом и большею частию гужом во все казенные запасные магазины и стоила казне, средним числом, за пуд от 50 до 60 коп. ежегодно. Цена тоже огромная по тогдашнему времени. Самосадочная соль эта качеством своим изменялась в дождливые годы и при перевозке значительно утекала. Попов представил правительству проэкт добывать соль из Коряковского соляного озера, близ редута Коряковского, как лучшую ямышевской, менее изменяющуюся качеством в дожди и менее истекающую (соль эта едва ли уступает знаменитой эльтонской соли), и сплавлять ее по Иртышу исключительно в Омск и Тобольск, и по Туре и Нице в Красную слободу Пермской губернии. Он также представил правительству проэкт и о том, чтобы соляное управление и продажу соли передать в частные руки на праве откупа. Исчислив подробно казенные расходы для охранения озер, для выломки соли, сплава, развозки и продажи ее, и для иного сложного соляного управления вообще, он, без возвышения цен при продаже, представил для выгод казны больший доход на сумму до 500 тысяч рублей ежегодно. Степан Попов, как винный откупщик, имел в виду, главнейшим образом, соль продавать при питейных домах, в особо устраиваемых при этих заведениях стойках, теми же сидельцами и целовальниками; потому что люди эти только по праздникам или пред праздниками бывают значительно заняты продажей питей, а остальное время проводят в совершенной праздности, особенно в деревнях [В Средней Сибири оседлость в странах лесистых, значительно пустынных удалена на 200-300 верст от городов (о северной полосе мы уже не говорим). В летнюю пору можно ловить здесь великое множество всякой рыбы и птицы, но они ловятся только для продовольствия, лишнее, испорченное бросают. Случается, что убитая скотина к празднику не съедается: или съестся в испорченном виде, или, опять, бросится (продать, разумеется, некому - у всякого есть свое). Многие продукты - грибы, ягоды и проч., и овощи - впрок часто не просаливаются. Скоту почти вовсе не дается соль. Ехать в город за этой потребностью 200-300 верст в летнюю рабочую пору - невозможно, запасать ее в большом количестве каждому семейству - часто не хватает и денег; покупать у богача-соседа значительно дорого. Южные уезды Западной Сибири и Киргизские степи богаты самосадочной озерной солью, до бесчисленного количества. Мы плачивали в степях киргизам на соленых озерах по 1 коп. сер. за пуд хорошей соли.]. Проэкт Попова об извести был принят правительством с малыми изменениями, проэкт о соли - только отчасти. С Поповым заключены контракты на выломку, обжиг и доставку извести в Омск, по 12 коп. за пуд, в количестве до 100 тысяч пудов, и на выломку и доставку коряковской соли в вышеозначенные города и слободу, только в течение двух лет, в каждый по 200 тыс. пуд., по 30 коп. за пуд. Это было в 1810 году. Подряд для казны был очень выгоден как состоявшийся по уменьшенным ценам, и Попову принес бы хорошие выгоды. Но, к несчастию его, случилось народное бедствие: летом 1811 года небывалый разлив Иртыша лишил возможности казаков собрать хлеб и приготовить сено для своего скота; киргизы тогда еще не имели понятия о сенокошении; свободных состояний русских, кроме крепостей, на линии еще не было. Осенью бедствие довершила гололедица [После сильного дождя, в Сибири на значительных пространствах вдруг настает мороз и земля покрывается льдом, так что не только верблюды, рогатый скот и бараны, но и лошади не в силах бывают пробивать копытами лед, чтобы доставать траву. Русское водворение в степях и распоряжения местного правительства ныне почти устраняют это бедствие.], так что от Усть-Каменогорска почти до самого Омска весь скот у казаков и киргизов окончательно погиб; табуны лошадей и рогатого скота Попова не избегли общей участи. Киргизы с оставшимся скотом откочевали - или вовнутрь степей, почти тоже на верную гибель от баранты, или вовнутрь Томской губернии. На линии не только нельзя было нанять лошадей для перевозки леса на постройку судов и барок, необходимых для сплава извести и соли, а равно и для перевозки всего этого с мест выломки к Иртышу, но и почту возить было не на чем - ее доставляли казаки пешком от редута до редута. Набеги и баранта от киргизов усилились, так что и казачьи редуты не были в безопасности; казаки были на ногах, с оружием в руках денно и нощно. Работников на месте невозможно было достать ни за какие деньги: их надо было нанимать из крестьян во внутренних округах Тобольской и Томской губерний, лошадей привелось покупать в Тарском, Ишимском и Каинском округах, хлеб и мясо для пищи рабочим привозить оттуда же, сено получать из Бийского и Каинского округов, верст за 200 и более. Воз сена в Семипалатинске и Корякове стоил свыше 40 руб., пуд хлеба и мяса от 2 до 3 руб., тогда как до этого бедствия все это стоило алтыны и гривны. Попов на своей операции потерял до 500 тысяч руб., но стране доставлена польза: с тех пор известь казачье войско начало выламывать, обжигать и продавать в свою пользу и доставлять ее не только в Омск и Тобольск, сплавом по Иртышу, но и в значительную часть Томской губернии. Ныне на самом известковом кряже построен редут - Известковой, и приготовление извести производится взрывом пороха и каторжными, помещающимися в особом остроге, при которых квартирует и рота солдат. Соль из Коряковского озера также начало выламывать само правительство и сплавлять на особых судах до Тобольска. Киргизы, казаки, крестьяне и множество других свободных состояний, вызванных Поповым для работ, значительно обогатились, и последние, увидев благодатность страны в следующий год и хорошие заработки, поселились с семействами и в городах, и отдельными деревнями.
Второе бедствие настигло Попова в 1823 и 1824 годах: это - разграбление его больших караванов, шедших в Кульджу и Бухару, сначала самими киргизами, под предводительством известного предприимчивого разбойника Сержана, а потом коканцами. Степан Попов лишился в них товара и скота на сумму свыше 800 тысяч рублей. За вверенные товары эти, под векселя, приказчики татары, а равно и взявшие в кредит, разумеется, оказались все несостоятельными к платежу на сумму более 480 тысяч руб. До 1842 года векселя эти еще переписывались, а далее не стало и этого соблюдаться. Хотя у всех их есть и поныне дома, часть скота и некоторая движимость, и Попов мог бы формально приступить ко взысканиям, продать эти дома с публичных торгов, - но он этого не хотел.
По временам Попов поставлял также провиант для некоторых частей войск, а на 1827 год он взял подряд этот почти на всю пропорцию на весь корпус. В 1820-1824 годах, цена существовала на хлеб в обеих губерниях, Тобольской и Томской, от 2 до 3 рублей асс. за четверть. В 1825 и 1826 годах цена эта возвысилась от неурожаев в большей части означенных губерний от 3 руб. 50 коп. до 7 руб. за четверть. Мелочные подрядчики в пропорцию 1827 г. в общей сложности не хотели брать менее 8 руб. за четверть. Попов согласился взять среднюю цену по 7 руб. за четверть, с доставкою во все складочные провиантские магазины. В начале года цена на хлеб снова начала возвышаться и в первые месяцы достигла до 1 руб. 20 коп., а в некоторых местностях и до 1 руб. 40 коп. за пуд. В лето 1827 г. постиг большую часть страны новый неурожай, так что самые хлебородные округа - Бийский, Каинский, Ялуторовский, Ишимский и Курганский - не могли продавать хлеб дешевле 2 руб. и 2 руб. 50 к. за пуд, или от 14 до 17 руб. 50 коп. за четверть. Были волости и деревни, в которых у крестьян не оставалось хлеба для посевов. Несчастие доходило до того, что для продовольствия усть-каменогорских и семипалатинских батальонов и некоторых линейных казачьих полков хлеб доставлялся подрядчиком Поповых на переменных из Барнаульского и Бийского округов. В подряде этом, в общей массе Степан Иванович понес убытку свыше 500 тысяч руб. ассигн. Зато он изыскивал, покупал, сплавлял и перевозил хлеб из таких глухих уголков и местностей, в которых до этого случая не сеяли его более, как только для годового своего продовольствия; возить на продажу в города за отдаленностию и продавать по ничтожным ценам крестьяне считали бесполезным для себя. Подряд вызвал и эти глухие и дальние от городов местности к новой деятельности, к производству большего количества хлеба. - Попов не унывал от неудач.
ОКОНЧАНИЕ
Того же автора:
• Челоказаки и ташкенцы (в Киргизских степях)
О Семипалатинске, Усть-Каменогорске, Корякове (Павлодаре) и других населенных пунктах Семипалатинской области:
https://rus-turk.livejournal.com/548880.html
Об Омске и других населенных пунктах Акмолинской области:
https://rus-turk.livejournal.com/539774.html
ОКОНЧАНИЕ
Для всякой отрасли человеческого развития и усовершенствования, во всех подразделениях общественного звания рождаются гении, двигающие вперед - к лучшему - текущий порядок вещей. В истории народов всех веков встречаются имена частных лиц, имевших огромное влияние на современников и на развитие государственных сил - извлечением сокровищ и обыкновенных даров природы, нетронутых часто веки и тысячелетия. Умом, предусмотрительностию, предприимчивостию и пожертвованием огромных капиталов для общей пользы, случается, что лица эти не возбуждают благодарности к себе - ни даже в друзьях и ближних; у нас еще хуже: не порождают ни соревнования, ни подражания. Этого мало: как умственными способностями лица эти выходят из круга обыкновенных людей, то часто на пути своем они встречают насмешки, недоверчивость, зависть, так что невольно вынуждаются бороться с этими огромными препятствиями на каждом шагу. Но они не останавливаются, идут твердо к предположенной цели. Случается, что к старости, истратив умственные и физические силы и капиталы, и обогатив ими сотни других лиц, они умирают в бедности. Недостаток публичности и не развитие умственных способностей воспитанием и образованием в обществе, в особенности большая бессовестность и ухищрения взяточников и казнокрадов, довершают тяжесть бремени, поднятого ими. Грустно, а истинно!..
В Сибири как в стране девственной, удаленной от средоточия умственного развития, лишенной всякого воспитания и мало имеющей способов к образованию, таковых имен непонятых, непризнанных - очень много. Все они достойны были украшать страницы истории промышленности, торговли и общественного преуспеяния страны. <…> Об одних Поповых мы намерены представить здесь легкий очерк.
Во второй половине минувшего столетия жил в Верхотурье Яков Александрович Попов с сыновьями Андреем, Иваном и Алексеем, происходивший, как и большая часть старинных торговых домов в Сибири, из Новгорода. Торговые и промышленные обороты Я. А. Попова простирались на весь приуральский, прикамский и прииртышский край и на всю Сибирь. Он, впоследствии сыновья его, держал многие десятки приказчиков, значительным числом из верхотурцев и тюменцев, а равно из зырян и вогулов. Все эти люди, получив от хозяина, большею частию на свой страх, фабричные, заводские и ремесленные товары и производства, или занимали постоянные лавки в городах и заводах, или разъезжали по деревням и улусам всей почти тогдашней громадной Сибирской губернии и по образовавшимся из нее в 1782 году наместничествам. Все эти товары продавали они большею частию не за деньги, которые были тогда за редкость, а меною на всевозможные сырья - произведения земли и труда, и все это отправляли, увозили и сбывали за деньги в городах и заводах под непосредственным руководством уже самих хозяев, Поповых.
<…>
Разумеется, в начале такого обширного дела неминуемо происходили неудачи и утраты, потому более, что в стране еще варварской, до управления Сибирью Д. И. Чичерина (с 1763 по 1781 год), наполненной разбойниками, даже целыми шайками их, и кормящимися властями - воеводами, комиссарами, приставами - убить, ограбить приказчика с товаром и даже разграбить целый обоз сколько-нибудь ценных вещей почиталось делом обыкновенным. Наконец, открытые набеги киргизов и башкирцев на тогдашние Тюменскую и Исетскую провинции и последних, простирающихся даже до Пермской и Екатеринбургской, лишили Поповых многих хороших приказчиков и вверенных им товаров. Кроме того, ни грабительство властей - взяточников и казнокрадов, ни насмешки соседей и друзей Поповых, верхотурцев и других, ни многие иные даже физические препятствия, ничто не остановило этих деятелей на избранном ими поприще торговли. Со времен Чичерина, когда разбой и грабительство повсюду уменьшились или совсем прекратились, власти, по крайне мере явно, перестали кормиться на счет купцов и торговцев, народ привык к постоянному труду, деятельности и предприимчивости и этим значительно развил свои умственные способности, - с тех пор Поповы стали собирать огромные барыши и доходы. Тогда только явились подражатели им, особенно в Тюмени, Кунгуре, Тобольске, Таре, Шадринске и других городах. Кожевенные и мыловаренные заводы в двух первых городах и изделия из кож вообще предпочитаются и доныне во всей Сибири и на всех азиатских рынках. Развитие всевозможной ремесленности в городах этих, в особенности в Тюмени, единственная, беспримерная торговля и промышленная деятельность всего этого города и округа его, и с тем вместе огромное богатство проистекли значительною частию из предприимчивости Поповых. Они держались чисто экономического правила: чем более будет потребляться произведений земли и труда, и более в улучшенном, изысканном виде, тем более народ станет богатеть, следственно - обогатятся промышленники, торговцы и целый общественный организм. О больших процентах или барышах Поповы не заботились: довольствовались большим сбытом и потреблением всевозможного труда. Расчет был верен: от десяти вещей при продаже они могли получить барыша, от каждой по 1 руб., всего 10 руб., а от сотни таких же вещей, по 25 коп. от каждой - всего 25 руб. Притом же, например, десять вещей работали только десять человек и только они получали от них пользу, а сто вещей работали сто человек, и все имели доход за свой труд… В первом случае только десять сил разработывали природу, в последнем сто сил. Государственное и народное богатство заключается в дешевизне и в большем потреблении произведений в обработанном виде. Поповы понимали это лучше некоторых современников; они обогатили целую громадную страну, государственные доходы, и составили себе многие миллионы капитала.
<…>
С первых годов настоящего столетия они вступили в ряд деятелей в кяхтинской торговле с Китаем и вывозили чаев на огромные суммы, что продолжали и сыновья Ивана Алексеевича Ф. И. и С. И. Поповы до 1830 годов.
Кроме этой торговой деятельности, Поповы имели свои обширные кожевенные заводы в Верхотурье и в Тюмени, и впоследствии в Томске и Семиполатинске, послужившие образцами при развитии и усовершенствовании кожевенного производства для всей Тюмени и Кунгура, а потом и для других городов.
<…>
Сыновей Ивана Яковлевича - Федота и Степана Поповых - в 1810 годах мы встречаем откупщиками значительной части городов Сибири, и после голицынского откупа, живущих: первого в Томске, а второго - в Семиполатинске. Кроме откупного дела, они вели обширную торговлю в Кяхте, в Киргизских степях, Чугучаке, Кульдже и Средней Азии. Кожевенное производство их процветало в обширных размерах. До 1823 года оба брата состояли в одном капитале, а в этом году разделились и условились, во избежание соперничества и столкновений между приказчиками своими, преимущественно заниматься торговыми операциями: Фед. Ив. в Кяхте, вообще в Восточной Сибири и северной части Томской губернии, Ст. Ив. - вообще в Средней Азии и в здешних китайских городах, в Киргизских степях и в губерниях Тобольской, Пермской, Оренбургской и остальной части Томской. Условие это строго соблюдалось до самой кончины Фед. Иван., и каждый брат действовал, так сказать, в своей части отдельно. А как предприимчивость этих деятелей составила эпоху не только в истории Сибири, но и в истории всей России, эпоху, имевшую благодетельное влияние на общество и на развитие государственных сил, то мы считаем долгом сказать особо о каждом брате отдельно.
<…>
Степан Попов, как мы заметили выше, жил в Семипалатинске, и известен своею деятельностию и предприимчивостию еще более, нежели брат его. Имея обширные кожевенные заводы тоже на заимке близ Семипалатинска, Степан Иванович вел торговые дела в прииртышских и приобских странах, на всей линии и Приуралье, а равно в Киргизских степях и Средней Азии. Он постепенно приучал повсюду и русских, и инородцев к большему потреблению хлопчатобумажных, полушерстяных и шерстяных фабричных произведений, с получением за товар, в случае неимения денег, всевозможными сырыми произведениями земли и труда. Торговля эта производилась и производится, кроме мены на произведения земли и труда, задачею под пары [Вид займа, который был распространен в Западной Сибири. Через год после получения заем необходимо было вернуть натурой - товарными парами из 1 пуда нетопленого сала и 1 воловьей или коровьей кожи. Под каждую такую пару в середине 1850-х гг. ссужалось 1,5 руб. Обычно условия договора содержали опцион, по которому заемщик имел право (например, при падеже скота) погасить задолженность не парами, а наличными деньгами в удвоенной сумме (3 руб. вместо пары), товарами или вещами соответствующей стоимости. См. заметку Г. В. Колмогорова «Особенности займа в Сибири» в газете «Золотое руно», 1857, № 18. - rus_turk.] и под баранов на года [Об задаче товаров под баранов на года, см. нашу статью «О промышленности и торговле в Киргизских степях Сибирского ведомства» в Вестнике Имп. Русского геогр. общ. за 1855 год, кн. 1-я.]. Караваны ходили ежегодно, иногда и по два раза в год, в Чугучак, Кульджу, Ташкент и Бухару, и за кожи и другие русские товары Попов получал от киргизов главнейшею частию скот, пушной товар, кожи, овчины, мерлушки, кошмы и многие грубые произведения, всем известные; из среднеазиатских ханств - тамошние хлопчатобумажные ткани - дабы, бязи и выбойки, хлопчатую бумагу в хлопке и пряже, часть шелка, ягоды - урюк, кишмиш, грецкие орехи и проч., а из китайских городов, кроме многих мелочей и также хлопчатобумажных и шелковых тканей, преимущественно чай байховый и в большом количестве кирпичный, потребляемый в громадном числе в степях и во всей Сибири. Единственными деятелями этой торговли в степях и Средней Азии были, разумеется, магометане, приказчики Попова, небогатые купцы и мещане семипалатинские и усть-каменогорские, а также ташкенцы и челоказаки. Эти же лица и часть русских приказчиков разъезжали с азиятскими и русскими товарами по всем нынешним округам - Бийскому, Каинскому, Барнаульскому, Омскому и Ишимскому, по линии и по всем заводам и рудникам Алтайского горного округа. На меновых дворах усть-каменогорском и семипалатинском построены были целые корпуса лавок и кладовых (существующих и доныне), в которых лежали на складах всевозможные товары и из которых отправлялись они и в степь, и Азию, и вовнутрь Империи на верблюдах и возах. Обозы Попова в Макарьевскую, а в особенности Ирбитскую ярмарки, в которых продавались сибирские, киргизские и среднеазиатские и покупались русские и иностранные товары, следовали в числе нескольких десятков тысяч подвод вперед и обратно. От киргизов - всякий скот на ногах, кожи рогатого скота, бараньи (старых баранов) и конские, отличающиеся величиной и толщиной, и сало, а от русских - масло, пушный товар, мед и воск (особенно из бухтарминского и усть-каменогорского краев) составляли для Попова самую выгодную статью при продаже: они давали почти ежегодно рубль на рубль. Поэтому, хотя существовала в степях баранта (разбой) в сильной степени, случались беспечные приказчики - как азиатцы и магометане, и неблагонадежные - в особенности из ташкенцев и челоказаков, и товары и скот подвергались грабежу и различным утратам на огромные суммы; но большие барыши и надежда на лучшие времена не останавливали Попова в избранном им роде торговли и в стремлении к улучшениям.
В начале нынешнего столетия во всей Сибири, кроме церквей и монастырей и немногих казенных и частных зданий в Тобольске, Иркутске и Барнауле, не было ни одного каменного дома. Все крепости на линии, не исключая и самого Омска, были не что иное, как землянки и мазанки (о казачьих станицах и редутах и говорить нечего). Крепости эти окружены были, как и ныне, земляным валом от набегов киргизов. Форштаты только что начинались; в них жили почти в землянках и домишках только женатые солдаты и казаки. В городах и крепостях пожары были беспрерывно, и огонь часто истреблял буквально все жилища. От пожаров страдали и казна и частные люди; но все-таки снова строили деревянные дома. Главнейшим неудобством при постройке каменных зданий почиталась дороговизна извести, которая для Тюмени и Тобольска сплавлялась единственно из Верхотурских гор, как и бутовой камень для фундаментов. Далее с изгибом Иртыша, например от Тобольска до Омска, пространство свыше 800 верст, нужно тянуть суда с известью против течения или перевозить ее сухопутно, что увеличивало ее цену, так что в Омске она обходилась свыше 50 коп. за пуд, по тогдашним ценам. Степан Попов, заведши в Семипалатинске кожевенные заводы, первый отыскал известь, необходимую для выделки кож на месте. Во время приездов Тобольск и Омск он подал мысль, что выгоднее для правительства, хотя в крепостях, в особенности в Омске, построить каменные церкви, казармы и другие казенные помещения, как более безопасные от пожаров. Скоро были начаты постройки в Омске каменных зданий. Предположено изыскать известь вверх по Иртышу, не прибегая к верхотурской. Попов предложил свои услуги. Около 60 верст ниже Семиполатинска, выдаются огромными мысами в Иртыш увалы и холмы, от 10 до 20 сажень вышиною, состоящие из белого камня (где при заселении линии построен был редут Белокаменский). Это - целые горы чистейшего известкового камня, покрытые песчано-глинистой землей и поросшие густейшим сосновым лесом. Правительственные лица осматривали, соображали, составляли сметы и пришли к заключению, что выработанная и сплавленная в Омск, в нарочно построенных здесь судах или барках, известка обойдется не дешевле верхотурской. Попов, получая для своего завода известь отсюда и из гор подле самого Усть-Каменогорска, обязался выработывать и доставлять ее в Омск, в потребном количестве для построек, ценою всего по 12 коп. за пуд; а как известковые месторождения эти включались в границы земель казачьего войска, то Попов выговорил себе право беспрепятственно добывать известь, и для себя и для вольной продажи, в течение десяти лет. Он имел в виду, при распространении каменных построек казенных и частных во всей прииртышской стране, продавать известь и от того иметь хороший доход.
Соль получалась в то время для всей Западной Сибири, и частию для Пермской губернии, исключительно из Ямышевского соляного озера. Она доставлялась сплавом и большею частию гужом во все казенные запасные магазины и стоила казне, средним числом, за пуд от 50 до 60 коп. ежегодно. Цена тоже огромная по тогдашнему времени. Самосадочная соль эта качеством своим изменялась в дождливые годы и при перевозке значительно утекала. Попов представил правительству проэкт добывать соль из Коряковского соляного озера, близ редута Коряковского, как лучшую ямышевской, менее изменяющуюся качеством в дожди и менее истекающую (соль эта едва ли уступает знаменитой эльтонской соли), и сплавлять ее по Иртышу исключительно в Омск и Тобольск, и по Туре и Нице в Красную слободу Пермской губернии. Он также представил правительству проэкт и о том, чтобы соляное управление и продажу соли передать в частные руки на праве откупа. Исчислив подробно казенные расходы для охранения озер, для выломки соли, сплава, развозки и продажи ее, и для иного сложного соляного управления вообще, он, без возвышения цен при продаже, представил для выгод казны больший доход на сумму до 500 тысяч рублей ежегодно. Степан Попов, как винный откупщик, имел в виду, главнейшим образом, соль продавать при питейных домах, в особо устраиваемых при этих заведениях стойках, теми же сидельцами и целовальниками; потому что люди эти только по праздникам или пред праздниками бывают значительно заняты продажей питей, а остальное время проводят в совершенной праздности, особенно в деревнях [В Средней Сибири оседлость в странах лесистых, значительно пустынных удалена на 200-300 верст от городов (о северной полосе мы уже не говорим). В летнюю пору можно ловить здесь великое множество всякой рыбы и птицы, но они ловятся только для продовольствия, лишнее, испорченное бросают. Случается, что убитая скотина к празднику не съедается: или съестся в испорченном виде, или, опять, бросится (продать, разумеется, некому - у всякого есть свое). Многие продукты - грибы, ягоды и проч., и овощи - впрок часто не просаливаются. Скоту почти вовсе не дается соль. Ехать в город за этой потребностью 200-300 верст в летнюю рабочую пору - невозможно, запасать ее в большом количестве каждому семейству - часто не хватает и денег; покупать у богача-соседа значительно дорого. Южные уезды Западной Сибири и Киргизские степи богаты самосадочной озерной солью, до бесчисленного количества. Мы плачивали в степях киргизам на соленых озерах по 1 коп. сер. за пуд хорошей соли.]. Проэкт Попова об извести был принят правительством с малыми изменениями, проэкт о соли - только отчасти. С Поповым заключены контракты на выломку, обжиг и доставку извести в Омск, по 12 коп. за пуд, в количестве до 100 тысяч пудов, и на выломку и доставку коряковской соли в вышеозначенные города и слободу, только в течение двух лет, в каждый по 200 тыс. пуд., по 30 коп. за пуд. Это было в 1810 году. Подряд для казны был очень выгоден как состоявшийся по уменьшенным ценам, и Попову принес бы хорошие выгоды. Но, к несчастию его, случилось народное бедствие: летом 1811 года небывалый разлив Иртыша лишил возможности казаков собрать хлеб и приготовить сено для своего скота; киргизы тогда еще не имели понятия о сенокошении; свободных состояний русских, кроме крепостей, на линии еще не было. Осенью бедствие довершила гололедица [После сильного дождя, в Сибири на значительных пространствах вдруг настает мороз и земля покрывается льдом, так что не только верблюды, рогатый скот и бараны, но и лошади не в силах бывают пробивать копытами лед, чтобы доставать траву. Русское водворение в степях и распоряжения местного правительства ныне почти устраняют это бедствие.], так что от Усть-Каменогорска почти до самого Омска весь скот у казаков и киргизов окончательно погиб; табуны лошадей и рогатого скота Попова не избегли общей участи. Киргизы с оставшимся скотом откочевали - или вовнутрь степей, почти тоже на верную гибель от баранты, или вовнутрь Томской губернии. На линии не только нельзя было нанять лошадей для перевозки леса на постройку судов и барок, необходимых для сплава извести и соли, а равно и для перевозки всего этого с мест выломки к Иртышу, но и почту возить было не на чем - ее доставляли казаки пешком от редута до редута. Набеги и баранта от киргизов усилились, так что и казачьи редуты не были в безопасности; казаки были на ногах, с оружием в руках денно и нощно. Работников на месте невозможно было достать ни за какие деньги: их надо было нанимать из крестьян во внутренних округах Тобольской и Томской губерний, лошадей привелось покупать в Тарском, Ишимском и Каинском округах, хлеб и мясо для пищи рабочим привозить оттуда же, сено получать из Бийского и Каинского округов, верст за 200 и более. Воз сена в Семипалатинске и Корякове стоил свыше 40 руб., пуд хлеба и мяса от 2 до 3 руб., тогда как до этого бедствия все это стоило алтыны и гривны. Попов на своей операции потерял до 500 тысяч руб., но стране доставлена польза: с тех пор известь казачье войско начало выламывать, обжигать и продавать в свою пользу и доставлять ее не только в Омск и Тобольск, сплавом по Иртышу, но и в значительную часть Томской губернии. Ныне на самом известковом кряже построен редут - Известковой, и приготовление извести производится взрывом пороха и каторжными, помещающимися в особом остроге, при которых квартирует и рота солдат. Соль из Коряковского озера также начало выламывать само правительство и сплавлять на особых судах до Тобольска. Киргизы, казаки, крестьяне и множество других свободных состояний, вызванных Поповым для работ, значительно обогатились, и последние, увидев благодатность страны в следующий год и хорошие заработки, поселились с семействами и в городах, и отдельными деревнями.
Второе бедствие настигло Попова в 1823 и 1824 годах: это - разграбление его больших караванов, шедших в Кульджу и Бухару, сначала самими киргизами, под предводительством известного предприимчивого разбойника Сержана, а потом коканцами. Степан Попов лишился в них товара и скота на сумму свыше 800 тысяч рублей. За вверенные товары эти, под векселя, приказчики татары, а равно и взявшие в кредит, разумеется, оказались все несостоятельными к платежу на сумму более 480 тысяч руб. До 1842 года векселя эти еще переписывались, а далее не стало и этого соблюдаться. Хотя у всех их есть и поныне дома, часть скота и некоторая движимость, и Попов мог бы формально приступить ко взысканиям, продать эти дома с публичных торгов, - но он этого не хотел.
По временам Попов поставлял также провиант для некоторых частей войск, а на 1827 год он взял подряд этот почти на всю пропорцию на весь корпус. В 1820-1824 годах, цена существовала на хлеб в обеих губерниях, Тобольской и Томской, от 2 до 3 рублей асс. за четверть. В 1825 и 1826 годах цена эта возвысилась от неурожаев в большей части означенных губерний от 3 руб. 50 коп. до 7 руб. за четверть. Мелочные подрядчики в пропорцию 1827 г. в общей сложности не хотели брать менее 8 руб. за четверть. Попов согласился взять среднюю цену по 7 руб. за четверть, с доставкою во все складочные провиантские магазины. В начале года цена на хлеб снова начала возвышаться и в первые месяцы достигла до 1 руб. 20 коп., а в некоторых местностях и до 1 руб. 40 коп. за пуд. В лето 1827 г. постиг большую часть страны новый неурожай, так что самые хлебородные округа - Бийский, Каинский, Ялуторовский, Ишимский и Курганский - не могли продавать хлеб дешевле 2 руб. и 2 руб. 50 к. за пуд, или от 14 до 17 руб. 50 коп. за четверть. Были волости и деревни, в которых у крестьян не оставалось хлеба для посевов. Несчастие доходило до того, что для продовольствия усть-каменогорских и семипалатинских батальонов и некоторых линейных казачьих полков хлеб доставлялся подрядчиком Поповых на переменных из Барнаульского и Бийского округов. В подряде этом, в общей массе Степан Иванович понес убытку свыше 500 тысяч руб. ассигн. Зато он изыскивал, покупал, сплавлял и перевозил хлеб из таких глухих уголков и местностей, в которых до этого случая не сеяли его более, как только для годового своего продовольствия; возить на продажу в города за отдаленностию и продавать по ничтожным ценам крестьяне считали бесполезным для себя. Подряд вызвал и эти глухие и дальние от городов местности к новой деятельности, к производству большего количества хлеба. - Попов не унывал от неудач.
ОКОНЧАНИЕ
Того же автора:
• Челоказаки и ташкенцы (в Киргизских степях)
О Семипалатинске, Усть-Каменогорске, Корякове (Павлодаре) и других населенных пунктах Семипалатинской области:
https://rus-turk.livejournal.com/548880.html
Об Омске и других населенных пунктах Акмолинской области:
https://rus-turk.livejournal.com/539774.html