Г. В. Колмогоров. Челоказаки и ташкенцы (в Киргизских степях). 2/2
Колмогоров. Челоказаки и ташкенцы (в Киргизских степях) // Северная пчела. 1857. № 122 (6 июня), 123 (7 июня).
НАЧАЛО
С водворением русским правительством оседлости в степях, челоказаки и ташкенцы, как более склонные к постоянной жизни, в значительном числе поселились во всех округах среди казаков, а также в пограничных городах и редутах, или нанялись в работники к богатым казакам. Так, например, в Каркаралах, в Кокбектах, на Копале и в других округах купили у казаков или построили себе домы, и живут с семействами, в каждом округе от сорока до семидесяти человек, а также и в постоянных юртах за крепостями почти всех округов. В Аягузе они построили и населили целую слободу с мечетью, по реке Букапке (Кокбектинского округа), от двадцати до сорока верст от округа и далее к озеру Зайсану, основали несколько деревень, и одну даже с мечетью. Около Каратала и укрепления Верного на реках Каратал и Или также селятся они или среди казаков, или отдельными деревеньками. Немногие из них, в последние годы, вместе с казаками, принялись за хлебопашество, ремесла и другие мирные занятия, промысла и торговлю: благодетельные плоды порядка и власти прививаются скорее к благоразумнейшим из них. В нынешних областях Сибирских Киргизов и Семипалатинской вообще бродяг этих, мы полагаем, в настоящее время до нескольких десятков тысяч человек [Г. Броневский, в Записках о киргизах, говорит: «Бухарцы, ташкенцы, коканцы, ногайцы и кашкарцы, последствием кровавых мятежей, часто у них происходящих, и беспорядочного правления ханов, оставив свое отечество, по приглашению киргизских солтанов жительствуют по волостям. Этот народ, из желания корысти, пускается на обманы у простодушных киргиз. Число упомянутых выходцев из чужих краев хотя невозможно определить, однако, вероятно, их много, ибо видны они во всех волостях» (Отеч. зап. 1830 г., май, № 121, стр. 162 и 163.).].
Но вообще большинство челоказаков и ташкенцев живет тунеядством и на счет простодушных киргизов. Мало, что они вообще ленивы, как азиятцы и магометане, враги усильного труда и налогов, но они мало оправдывают заботливость и снисхождение к ним нашего правительства и всегда действуют в видах подрыва казенных интересов. Часть из них истые враги порядка, вводимого в степях нашим правительством, и неохотно поддаются влиянию цивилизации. На это мы приведем свежий пример. В конце лета 1852 года несколько аулов киргизов Каралицкого округа, по какому-то неудовольствию и возбуждаемые челоказаками и ташкенцами, бежали с своих кочевьев. Местные власти, не могши их удержать, дали о том знать Аягузскому приказу, а этот Кокбектинскому. Заседатель Дужан, взяв пятьдесят кокбектинских строевых казаков и набрав дорогою киргизов до такого же числа, в пять суток нагнал беглецов в Альджанских горах, остановившихся для отдыха скота и окруживших себя цепью для безопасности. Время было к вечеру. Люди и лошади Дужана во все время преследования ели и отдыхали мало, да и самые горы препятствовали быстро действовать [Альджанские горы, лежащие в границах Аягузского округа, стоят утесами и отвесными скалами от 100 до 200 сажен вышиною. Они не много имеют удобных спусков в равнину, образуя таким образом природную крепость. На вершинах их есть долины с прекрасною травою, овраги с хорошим лесом и ключи с превосходною водою. Летом здесь находятся отличные пастбища для скота.]. Дужан в тот вечер ничего не мог предпринять, потому что цепь беглецов составляли люди, вооруженные ружьями, говорившие бухарским наречием и знавшие русский язык. Это были челоказаки и ташкенцы. Они, впрочем, объявили, что поутру вступят в переговоры с Дужаном. Но вместо того в полночь, оставив юрты и коши (маленькие юрты) и разведенные огни, они снова бежали. (Беглецы вообще направляли путь по таким местностям, на которых в то время не кочевали волости.) Дужан снова погнался за ними немедленно, но лошади его едва передвигали ноги, и уже около полудня аягузский заседатель пригнал еще до двухсот киргизских лошадей, которые, однако ж, пробежав более пятидесяти верст, не были свежими. Но, несмотря на это, вскоре начали попадаться в степи брошенные усталые бараны и рогатый скот, юрты и пр., все сколько-нибудь тяжелое имущество. Верст за пятьдесят примерно от ночлега стали догонять и самих беглецов, которые не переставали бросать остальной скот и юрты. Казаки, под которыми были лошади быстрее и сильнее на вид, догоняли бегущих. Они видели, как с малолетными детьми, посаженными в пазухи чапанов (род халата) мужчин и женщин, сидевших на верблюдах и на лошадях, беглецы неслись по степи, гоня перед собой уже один табун лошадей и верблюдов, бросая даже часть ношенного платья. Ночь, совершенное бессилие лошадей в невозможность достать свежих прекратили преследование. Беглецы на лошадях и верблюдах, пересекши где-то Копальскую дорогу, ушли в дальние степи, вероятно, в Коканское или Бухарское владение.
Но для Киргизских степей как страны девственной и для киргизов как для народа патриархального, челоказаки и ташкенцы еще не столько вредны, сколько были бы они нетерпимы в европейском и христианском обществе. Люди эти в большей или меньшей степени имеют понятие о земледелии, о ремеслах, о некоторых искусствах, о промышленности, о торговле и об устройстве общественной жизни. Невозможно, чтобы они не внесли с собою и хотя невольно не внушили киргизам этих понятий и не сообщили им лучших идей о жизни. Правда, лень и ненависть к христианам преобладают в большинстве их, но все же некоторые из них, благоразумные люди, в душе своей сознают превосходство европейцев, проистекающее от труда и порядка, в чем мы имели случаи лично убедиться. Меньшинство выходцев этих, полагаем, было немалою причиною значительного смягчения нравов киргизов в последнее минувшее полустолетие и постепенного подданства их нашим государям, наконец, беспрекословного допущения в степях русской оседлости и водворения некоторых ремесл, земледелия в обширном объеме и понятий о торговле. Доказательством этой мысли служит и то, как заметили мы выше, что с первыми домами русских они сами начали строить и покупать домы в округах и основывать отдельные деревни; вместе с казаками взялись за пашню, сенокошение, рыболовство, извоз, ремесла и проч. Конечно, качества эти приписываем мы более бродягам, происходящим из оседлых азиятских стран и, хотя малою частию, происхождения европейского и даже христианского. Для большего убеждения, на последнее обстоятельство приведем один пример.
Во время жительства нашего в Кокбектах в 1851 году, при занятии торговлею, доставкою провианта в заграничные округи и проч., мы занимали квартиру рядом с домом одного челоказака. Человек этот, лет пятидесяти от роду, имел чисто североевропейскую физиономию, белое круглое румяное лицо, русую бороду и волосы и светло-голубые глаза. Женатый на двух женах, он имел много детей, и с успехом занимается торговлею. Впрочем, челоказаков с такими физиономиями очень много повсюду, и все они не знают татарской грамоты. Напротив, люди, имеющие облик лица азиятский, по большей части разумеют эту грамоту. В соседе мы и прежде подозревали, по многим случаям, европейское происхождение, а следующее обстоятельство уверило нас в этом еще более. В мае 1851 года происходило освящение кокбектинской церкви, устроенной из дома казачьей школы и стоящей на пригорке, чрез ручей, прямо насупротив нашей квартиры. Освящение церкви - событие для Кокбектов и всего края было многознаменательное. Поставили на дом кресты; на перекладине двух столбов повесили колокола; все русское и христианское народонаселение (есть довольно католиков и лютеран), от чиновника и офицера до беднейшего казака и солдата, приготовилось к празднеству, как к Пасхе. Хозяйки наварили пива и меду и приготовили множество кушанья, словом, распорядились, как водится на святой Руси при подобных случаях. Из Усть-Каменогорска приехали благочинный и другие духовные лица и много купцов; не забыли выписать оттуда же музыкантов и пр. Все были в праздничных одеждах, на всех лицах сияла радость. Киргизы обоего пола из ближайших аулов и многие богатые и почетные из всего округа приехали на праздник. Старший солтан и заседатели (киргизы), их волостные управители и даже мулла (определенный от правительства), в официальных и праздничных одеждах, стали близ церкви. Киргизы обоего пола, числом до нескольких тысяч, окружили церковь в отдалении. Звук колоколов, впервые от века огласивший долину (Кокбекты построены близ конца живописной долины) и окрестные холмы, восторженно отозвался в сердцах христиан и неверных. Сосед наш, с нашими приказчиками (один был христианин), с своими женами и детьми, стоял у забора насупротив самой церкви. Когда духовная процессия, с хоругвями, крестами и иконами, при подобающем трезвоне, пошла вокруг церкви, у соседа полились из глаз непритворные слезы; он стал на колени, много раз произносил «Аллах, Аллах!» и шептал, казалось, молитвы. Это обстоятельство сообщил нам русский приказчик на другой день. С этого времени мы еще более стали сладить за соседом и открыли, почти несомненно, что он если не был чисто немецкого происхождения, то имел понятие о немецком языке.
С безусловным владычеством Корана неразрывно соединены стеснение уму и труду, открыт и разгул страстям и дикой мести, что подтвердилось и в киргизском народе. И лишь только проникло в него христианство, даже тайными, робкими путями, немедленно зародились благодетельные начала труда, порядка, власти, бесценные достоинства для человечества, неразлучные со всеблагим учением Божественного Спасителя. И давно ли в Киргизских степях начали водворяться русские, всего с небольшим тридцать лет, а какие плоды с тех пор вкушает это полудикое человечество! Там, где аул и единственное его богатство, скот, подвергались ежедневно убийству и грабежу; где киргиз засыпал богачом, а вставал байгушем, нищим; где лилась потоками кровь и убелялась степь костями погибшего в баранте скота - там аул этот ныне спит спокойно, хозяин богатеет и утопает в довольстве, иноверцы (христиане) свободно разъезжают вдвоем и поодиночке, без всякого оружия, в повозках и верхом из одного аула в другой, из одной волости в другую, из округа в округ, не опасаясь быть ни ограбленными, ни плененными и проданными в вечную неволю. Старики киргизы, очевидцы страшных сцен, раздиравших сердце в междоусобных разбоях, барантах, показывая ныне горы и урочища, где совершались эти сцены, где погибли сотни их братий и ближних всякого пола и возраста, где пали барантовые тысячи скота, с каким-то восторженным чувством и со слезами на глазах припоминают минувшее безотрадное время и сравнивают с ним настоящее свое спокойствие и счастие, и умилительно взывают к Аллаху за Виновника этого счастия… Словом, народонаселение и единственное, быть может, в мире скотоводство, по многочисленности всякого скота, возрастают ныне изумительно быстро. Богатство, всеобщее довольство в жизни, даже европейские потребности становятся заметными и в юртах киргизов. Переворот нравов и понятий в киргизском народе совершается ощутительно и к лучшему с каждым днем.
После этого ясно, что под владычеством Корана народы не могут достигнуть настоящей цивилизации. Мы убеждены, что народы Азии погрязают и будут погрязать в диком варварстве своем еще веки, тысячелетия (несмотря ни на какое попечительство) до тех пор, пока исламисм пребудет в ней господствующим началом, пока христианство не займет в ней всех ступеней правительства.
Другие материалы о челоказаках (чолоказаках, челаказаках, чалаказаках, чалоказаках, шала-казахах):
• П. П. Семенов-Тян-Шанский. Мемуары. Т. 2: [Путешествие в Среднюю Азию, 1856-1857 гг.]
• Н. А. Абрамов. Областный город Семипалатинск
• А. К. Гейнс. Киргизские очерки
• Л. К. Полторацкая. Бременская экспедиция в Семипалатинской области
НАЧАЛО
С водворением русским правительством оседлости в степях, челоказаки и ташкенцы, как более склонные к постоянной жизни, в значительном числе поселились во всех округах среди казаков, а также в пограничных городах и редутах, или нанялись в работники к богатым казакам. Так, например, в Каркаралах, в Кокбектах, на Копале и в других округах купили у казаков или построили себе домы, и живут с семействами, в каждом округе от сорока до семидесяти человек, а также и в постоянных юртах за крепостями почти всех округов. В Аягузе они построили и населили целую слободу с мечетью, по реке Букапке (Кокбектинского округа), от двадцати до сорока верст от округа и далее к озеру Зайсану, основали несколько деревень, и одну даже с мечетью. Около Каратала и укрепления Верного на реках Каратал и Или также селятся они или среди казаков, или отдельными деревеньками. Немногие из них, в последние годы, вместе с казаками, принялись за хлебопашество, ремесла и другие мирные занятия, промысла и торговлю: благодетельные плоды порядка и власти прививаются скорее к благоразумнейшим из них. В нынешних областях Сибирских Киргизов и Семипалатинской вообще бродяг этих, мы полагаем, в настоящее время до нескольких десятков тысяч человек [Г. Броневский, в Записках о киргизах, говорит: «Бухарцы, ташкенцы, коканцы, ногайцы и кашкарцы, последствием кровавых мятежей, часто у них происходящих, и беспорядочного правления ханов, оставив свое отечество, по приглашению киргизских солтанов жительствуют по волостям. Этот народ, из желания корысти, пускается на обманы у простодушных киргиз. Число упомянутых выходцев из чужих краев хотя невозможно определить, однако, вероятно, их много, ибо видны они во всех волостях» (Отеч. зап. 1830 г., май, № 121, стр. 162 и 163.).].
Но вообще большинство челоказаков и ташкенцев живет тунеядством и на счет простодушных киргизов. Мало, что они вообще ленивы, как азиятцы и магометане, враги усильного труда и налогов, но они мало оправдывают заботливость и снисхождение к ним нашего правительства и всегда действуют в видах подрыва казенных интересов. Часть из них истые враги порядка, вводимого в степях нашим правительством, и неохотно поддаются влиянию цивилизации. На это мы приведем свежий пример. В конце лета 1852 года несколько аулов киргизов Каралицкого округа, по какому-то неудовольствию и возбуждаемые челоказаками и ташкенцами, бежали с своих кочевьев. Местные власти, не могши их удержать, дали о том знать Аягузскому приказу, а этот Кокбектинскому. Заседатель Дужан, взяв пятьдесят кокбектинских строевых казаков и набрав дорогою киргизов до такого же числа, в пять суток нагнал беглецов в Альджанских горах, остановившихся для отдыха скота и окруживших себя цепью для безопасности. Время было к вечеру. Люди и лошади Дужана во все время преследования ели и отдыхали мало, да и самые горы препятствовали быстро действовать [Альджанские горы, лежащие в границах Аягузского округа, стоят утесами и отвесными скалами от 100 до 200 сажен вышиною. Они не много имеют удобных спусков в равнину, образуя таким образом природную крепость. На вершинах их есть долины с прекрасною травою, овраги с хорошим лесом и ключи с превосходною водою. Летом здесь находятся отличные пастбища для скота.]. Дужан в тот вечер ничего не мог предпринять, потому что цепь беглецов составляли люди, вооруженные ружьями, говорившие бухарским наречием и знавшие русский язык. Это были челоказаки и ташкенцы. Они, впрочем, объявили, что поутру вступят в переговоры с Дужаном. Но вместо того в полночь, оставив юрты и коши (маленькие юрты) и разведенные огни, они снова бежали. (Беглецы вообще направляли путь по таким местностям, на которых в то время не кочевали волости.) Дужан снова погнался за ними немедленно, но лошади его едва передвигали ноги, и уже около полудня аягузский заседатель пригнал еще до двухсот киргизских лошадей, которые, однако ж, пробежав более пятидесяти верст, не были свежими. Но, несмотря на это, вскоре начали попадаться в степи брошенные усталые бараны и рогатый скот, юрты и пр., все сколько-нибудь тяжелое имущество. Верст за пятьдесят примерно от ночлега стали догонять и самих беглецов, которые не переставали бросать остальной скот и юрты. Казаки, под которыми были лошади быстрее и сильнее на вид, догоняли бегущих. Они видели, как с малолетными детьми, посаженными в пазухи чапанов (род халата) мужчин и женщин, сидевших на верблюдах и на лошадях, беглецы неслись по степи, гоня перед собой уже один табун лошадей и верблюдов, бросая даже часть ношенного платья. Ночь, совершенное бессилие лошадей в невозможность достать свежих прекратили преследование. Беглецы на лошадях и верблюдах, пересекши где-то Копальскую дорогу, ушли в дальние степи, вероятно, в Коканское или Бухарское владение.
Но для Киргизских степей как страны девственной и для киргизов как для народа патриархального, челоказаки и ташкенцы еще не столько вредны, сколько были бы они нетерпимы в европейском и христианском обществе. Люди эти в большей или меньшей степени имеют понятие о земледелии, о ремеслах, о некоторых искусствах, о промышленности, о торговле и об устройстве общественной жизни. Невозможно, чтобы они не внесли с собою и хотя невольно не внушили киргизам этих понятий и не сообщили им лучших идей о жизни. Правда, лень и ненависть к христианам преобладают в большинстве их, но все же некоторые из них, благоразумные люди, в душе своей сознают превосходство европейцев, проистекающее от труда и порядка, в чем мы имели случаи лично убедиться. Меньшинство выходцев этих, полагаем, было немалою причиною значительного смягчения нравов киргизов в последнее минувшее полустолетие и постепенного подданства их нашим государям, наконец, беспрекословного допущения в степях русской оседлости и водворения некоторых ремесл, земледелия в обширном объеме и понятий о торговле. Доказательством этой мысли служит и то, как заметили мы выше, что с первыми домами русских они сами начали строить и покупать домы в округах и основывать отдельные деревни; вместе с казаками взялись за пашню, сенокошение, рыболовство, извоз, ремесла и проч. Конечно, качества эти приписываем мы более бродягам, происходящим из оседлых азиятских стран и, хотя малою частию, происхождения европейского и даже христианского. Для большего убеждения, на последнее обстоятельство приведем один пример.
Во время жительства нашего в Кокбектах в 1851 году, при занятии торговлею, доставкою провианта в заграничные округи и проч., мы занимали квартиру рядом с домом одного челоказака. Человек этот, лет пятидесяти от роду, имел чисто североевропейскую физиономию, белое круглое румяное лицо, русую бороду и волосы и светло-голубые глаза. Женатый на двух женах, он имел много детей, и с успехом занимается торговлею. Впрочем, челоказаков с такими физиономиями очень много повсюду, и все они не знают татарской грамоты. Напротив, люди, имеющие облик лица азиятский, по большей части разумеют эту грамоту. В соседе мы и прежде подозревали, по многим случаям, европейское происхождение, а следующее обстоятельство уверило нас в этом еще более. В мае 1851 года происходило освящение кокбектинской церкви, устроенной из дома казачьей школы и стоящей на пригорке, чрез ручей, прямо насупротив нашей квартиры. Освящение церкви - событие для Кокбектов и всего края было многознаменательное. Поставили на дом кресты; на перекладине двух столбов повесили колокола; все русское и христианское народонаселение (есть довольно католиков и лютеран), от чиновника и офицера до беднейшего казака и солдата, приготовилось к празднеству, как к Пасхе. Хозяйки наварили пива и меду и приготовили множество кушанья, словом, распорядились, как водится на святой Руси при подобных случаях. Из Усть-Каменогорска приехали благочинный и другие духовные лица и много купцов; не забыли выписать оттуда же музыкантов и пр. Все были в праздничных одеждах, на всех лицах сияла радость. Киргизы обоего пола из ближайших аулов и многие богатые и почетные из всего округа приехали на праздник. Старший солтан и заседатели (киргизы), их волостные управители и даже мулла (определенный от правительства), в официальных и праздничных одеждах, стали близ церкви. Киргизы обоего пола, числом до нескольких тысяч, окружили церковь в отдалении. Звук колоколов, впервые от века огласивший долину (Кокбекты построены близ конца живописной долины) и окрестные холмы, восторженно отозвался в сердцах христиан и неверных. Сосед наш, с нашими приказчиками (один был христианин), с своими женами и детьми, стоял у забора насупротив самой церкви. Когда духовная процессия, с хоругвями, крестами и иконами, при подобающем трезвоне, пошла вокруг церкви, у соседа полились из глаз непритворные слезы; он стал на колени, много раз произносил «Аллах, Аллах!» и шептал, казалось, молитвы. Это обстоятельство сообщил нам русский приказчик на другой день. С этого времени мы еще более стали сладить за соседом и открыли, почти несомненно, что он если не был чисто немецкого происхождения, то имел понятие о немецком языке.
С безусловным владычеством Корана неразрывно соединены стеснение уму и труду, открыт и разгул страстям и дикой мести, что подтвердилось и в киргизском народе. И лишь только проникло в него христианство, даже тайными, робкими путями, немедленно зародились благодетельные начала труда, порядка, власти, бесценные достоинства для человечества, неразлучные со всеблагим учением Божественного Спасителя. И давно ли в Киргизских степях начали водворяться русские, всего с небольшим тридцать лет, а какие плоды с тех пор вкушает это полудикое человечество! Там, где аул и единственное его богатство, скот, подвергались ежедневно убийству и грабежу; где киргиз засыпал богачом, а вставал байгушем, нищим; где лилась потоками кровь и убелялась степь костями погибшего в баранте скота - там аул этот ныне спит спокойно, хозяин богатеет и утопает в довольстве, иноверцы (христиане) свободно разъезжают вдвоем и поодиночке, без всякого оружия, в повозках и верхом из одного аула в другой, из одной волости в другую, из округа в округ, не опасаясь быть ни ограбленными, ни плененными и проданными в вечную неволю. Старики киргизы, очевидцы страшных сцен, раздиравших сердце в междоусобных разбоях, барантах, показывая ныне горы и урочища, где совершались эти сцены, где погибли сотни их братий и ближних всякого пола и возраста, где пали барантовые тысячи скота, с каким-то восторженным чувством и со слезами на глазах припоминают минувшее безотрадное время и сравнивают с ним настоящее свое спокойствие и счастие, и умилительно взывают к Аллаху за Виновника этого счастия… Словом, народонаселение и единственное, быть может, в мире скотоводство, по многочисленности всякого скота, возрастают ныне изумительно быстро. Богатство, всеобщее довольство в жизни, даже европейские потребности становятся заметными и в юртах киргизов. Переворот нравов и понятий в киргизском народе совершается ощутительно и к лучшему с каждым днем.
После этого ясно, что под владычеством Корана народы не могут достигнуть настоящей цивилизации. Мы убеждены, что народы Азии погрязают и будут погрязать в диком варварстве своем еще веки, тысячелетия (несмотря ни на какое попечительство) до тех пор, пока исламисм пребудет в ней господствующим началом, пока христианство не займет в ней всех ступеней правительства.
Другие материалы о челоказаках (чолоказаках, челаказаках, чалаказаках, чалоказаках, шала-казахах):
• П. П. Семенов-Тян-Шанский. Мемуары. Т. 2: [Путешествие в Среднюю Азию, 1856-1857 гг.]
• Н. А. Абрамов. Областный город Семипалатинск
• А. К. Гейнс. Киргизские очерки
• Л. К. Полторацкая. Бременская экспедиция в Семипалатинской области