Поездка по Фергане к переселенцам (от Оша до Иркештама). 2/3
И. Левитов. [Дорожные заметки] // Сельский вестник. 1908, №№ 245, 253, 261, 273; 1909, №№ 11, 97, 135, 143, 154, 165, 169, 187.
Другие части: I-IV, V-IX, X-XIV
Суфи-Курган, 1914 г. (Здесь, на Памирском тракте, близ границы России с Китайским Туркестаном, в 1935 г. снимался фильм «Джульбарс»)
V. Поездка по Туркестанскому краю к переселенцам
Выезд с караваном. Пендинская язва. Богарные земли Ошского уезда
Дорогу от Оша до Кашгара я совершил в компании с секретарем кашгарского консульства И. А. Бобровниковым, выехавшим туда в первый раз, по назначению.
Бывший кашгарский консул Н. Петровский, живущий теперь на покое в Ташкенте, указал мне на г. Бобровникова как на прекрасного компаньона для поездки в Кашгар, полезного для меня в том отношении, что г. Бобровникову дана будет охрана казаков, которые высланы для него специально из Кашгара. Знакомство с г. Бобровниковым и дало мне возможность совершить эту поездку с большими удобствами и очень дешево.
Мы условились с г. Бобровниковым собраться в Оше и снарядить свой караван, куда вскоре прибыл отряд казаков, состоявший из 6 человек. Эти 6 казаков обязаны были сопровождать секретаря консульства. Таким образом, у нас образовался сильный конвой. Нам веселее было с казаками подняться по грозным и недоступным высотам Кашгар-Даванского хребта.
В Оше мы собрали весь караван, состоявший из 11 человек и 13 лошадей. Провизию, начиная с хлеба, крупы, соли, и все мельчайшие кухонные принадлежности, как то: тарелки, сковороды, треножники для разведения огня и пр., пришлось возить с собой на двух вьючных лошадях.
В Модах, не доезжая версты или две до деревни, я встретил молоденькую переселенку, лет 16 или 17, с удивительной язвой на лице. Издали мне показалось, что у нее «сибирская язва».
Я помню, когда в 80 годах прошлого столетия я состоял секретарем временного переселенческого комитета в Тюмени, то мне пришлось вместе с доктором Гасиловым осматривать одну партию переселенцев, для посадки на пароход. Доктор Гасилов, свидетельствуя партию, как-то с ужасом остановился возле одной освидетельствованной им переселенки, у которой подобная же язва была на руке, и сказал мне, что ее посадить на пароход нельзя, так как это «сибирская язва». Переселенку пришлось немедленно выделить из партии и отвезти в больничный барак. Я отлично помню, как доктор Гасилов тотчас же вырезал у нее эту маленькую язву и оставил ее в Тюмени, боясь заразить остальную партию.
Здесь же, в Туркестане, оказывается, что подобная болезнь сильно развита, но называется она здесь не сибирской, а «пендинской язвой». Болезнь эта сильно свирепствует в Пендинском приставстве Закаспийской обл., откуда эта переселенческая семья и прибыла. Оттуда, очевидно, переселенцы и занесли ее сюда. Но мне пришлось наблюдать, что болезнь эта распространена по всему Туркестану, так, например, во многих городах, в Ташкенте, Туркестане, Коканде, где я останавливался на более или менее продолжительное время в пути, я наблюдал очень часто русских детей, купающихся днем в городских арыках, и некоторые из детей были покрыты такими же язвами, как на щеке у переселенки. В Асхабаде, например, эту же самую болезнь зовут «асхабадкой», но это - та же пендинская язва, которая не имеет, однако, тех ядовитых свойств, как в Сибири. В некоторых местах Туркестана она свирепствует очень сильно, в других слабее.
Доктора мне передавали, что нельзя лечить эту болезнь, так как она не исследована, но особенность ее заключается в том, что она менее заразительна, чем сибирская язва.
Ослабить распространение этой болезни возможно, только если содержать в чистоте тело. Очень возможно, что от купанья русских людей в холодных и грязных водах туркестанских арыков они и заражаются этой болезнью. Накожные болезни у сартов очень многочисленны, а пендинская язва и есть одна из накожных болезней, которой и страдают очень многие из русских людей в крае. Количество язв на теле от этой «асхабадки» доходит иногда до сотни. Замечательная особенность этой болезни заключается в том, что человек, не бывавший в зараженных пендинской язвой местах Туркестанского края, никогда не заражается, если даже и приходит в соприкосновение с больными. Наоборот, человек, бывавший в этих местностях, и переехавший, допустим, в другую местность или Европейскую Россию, может заболеть этой болезнью даже через ½ года или год по переезде. Он как бы в скрытом виде переносит эту болезнь, которая проявляется только через определенный период времени.
Особенной боли, как мне передавали русские люди, они не чувствуют. Больно только тогда, когда язвы находятся на тех местах тела, которые подвергаются трению обуви или одежды. Язвы вызывают воспаление, сопровождаемое нагноением. Удивительно, что «пендинская язва» никогда не появляется на волосистых частях тела. Люди, хворавшие этой болезнью, никогда не заболевают ею вторично. От этой болезни, как мне передавали, никогда не умирают. Нельзя сказать, чтобы она была мучительна, она только неприятна. Болезнь, когда проходит, оставляет рубец и больше ничего.
Хотя болезнь не исследована, тем не менее существует мнение, что причина болезни в воде или, вернее, исключительно в арычной воде, которую употребляют многие не только для умывания, но и для питья. Кто, приезжая в Туркестан, желает избегнуть этой неприятной болезни, тот должен не только пить, но и умываться прокипяченною водою, а если нельзя добыть прокипяченную воду, то нужно по крайней мере пользоваться водою, обезвреженной карболовой кислотой.
По всему пути от Оша до Суфи-Кургана, по которому пришлось проехать, попадалось очень много богарных земель, но сколько их здесь в действительности, никто не знает, так как назначенная под руководством военного губернатора Ферганы комиссия для приведения в известность земель, ввиду трудности работы, не могла этого выяснить, но приблизительное количество указали мне киргизы, когда я был в Модах.
Моды принадлежат к Ок-Буринской волости. В Модах насчитывается 3.000 человек, а во всем Ошском уезде 30.000 киргиз, 10.000 сартов и немного татар.
Хлебопашеством занимаются в Ошском уезде только 500 человек, все же остальные киргизы кочуют. Таким образом, все земли, принадлежащие почти 30.000 населению кочующих киргиз, находятся в богарном состоянии и годны для колонизационных целей.
До Суфи-Кургана я встречал отдельными хуторами русских людей. Дальше же попадаются, только изредка, русские люди из служащих в таможне, которые производят кое-где богарные посевы. Русских людей пугает слишком горный характер этой местности.
Какое количество богарных земель во всем уезде, не знаю. Количество это, вероятно, изрядное, так как, по исследованиям Аулиэтинского района, 781 киргизских хозяйства занимают территорию в 800.000 десятин, следовательно, Ошский уезд, более обширный, содержит их еще больше.
По официальным же сведениям, в шести волостях оседлого района Ошского уезда в 1906 г. засеяно было озимой пшеницы 10.000 десятин, яровой пшеницы 30.000 дес., риса в одной только Булак-Башинской вол. 756 дес., а прочих хлебов около 13.000 дес. Под клевером было занято 4.000 дес., а под хлопчатником 3¾ тысяч дес. Количество десятин хлопчатника увеличилось в 1906 г. на 68 проц. сравнительно с посевом 1905 г. В 1907 г. количество хлопковых плантаций еще более увеличилось и дошло до крайнего предела. Я выясню со временем, почему невыгодно было Фергане увеличивать так сильно посев хлопка. Во всяком случае, в год моего проезда производство хлопка подверглось страшному кризису, и больше увеличивать посевы его не имелось в виду.
VI. Уничтожение культурных земель переселенцами Туркестанского края
Теперь я перейду к одному чрезвычайно важному государственному вопросу, касающемуся не одного только Ошского уезда, но всего Туркестанского края, на который я хотел бы обратить особое внимание. Я буду душевно рад, если мои слова проверят, и если они окажутся верными, нужно принять соответственные меры, чтобы не дать возможности распространить это зло и далее на весь Туркестанский край,
Я как путешественник, много видавший на своем веку, прямо заявляю, что то безобразие, которое наши крестьяне творят в Туркестане, я нигде в мире не видывал, а если бы феллахи Египта или брамины Индии позволили бы себе такие безобразия там, какие позволяют себе наши крестьяне в Туркестанском крае, то их бы прямо изгоняли из своей среды как вредных членов общества.
Дело в том, как я уже заметил, для наших крестьян гораздо удобнее, выгоднее и легче обрабатывать богарные, но не поливные земли. Предложите вы любому мусульманину, на выбор, небольшой участок поливной земли и громадный участок богарной, то он, несомненно, выберет себе поливной участок, так как мусульмане понимают ценность орошаемой земли, тогда как у русских людей наоборот. Поливные земли не были никогда в руках у наших крестьян, и поэтому они не умеют с ними обходиться и не ценят их. Это ведет к очень печальным последствиям. Мне пришлось столкнуться в Ошском уезде с чудовищным фактом, где русские люди в некоторых поселках превратили орошаемые участки в неорошаемые.
В Рождественском поселке Ошского уезда было 20 дворов, которые стали жаловаться на недостаток богарных земель. Им разрешено было в 1907 г. свободно распахивать государственные земли в урочище Кара-тепэ. На свободных землях, оставшихся за границами отведенных туземцам наделов этого урочища, образовался новый поселок из 35 семей самовольных переселенцев, которые хлопочут теперь у правительства, чтобы оно истратило для них на орошение 5½ тысяч рублей, думая улучшить этим свое положение. Теперь посмотрим, насколько выгодно для государства затрачивать зря целую уйму денег на орошение, не подготовив предварительно крестьян к уходу за поливными участками.
На обратном пути из Китая, когда мне пришлось уже подольше останавливаться в орошенных поселках, я убедился, как, с культурной точки зрения, неправильно ведут свое хозяйство новоселы. Известно, что туземное население обращает все свое внимание только на орошенные участки. Ценятся только орошаемые участки, и местные жители всеми силами стараются увеличивать площадь орошаемых земель, удлиняя как можно больше арыки, дабы оплодотворить как можно больше бесплодных земель. За арыками устроен особый надзор под управлением аксакалов, или надзирателей. У русских же людей замечается обратное явление. Русские новоселы стараются превратить орошаемые участки в неорошаемые.
По всей линии Среднеазиатской жел. дор., где расселились русские люди и где основано много новых поселков, мы замечаем печальное явление, что переселенцы в большинстве случаев забрасывают свои поливные участки или же распахивают их без полива. Тяжело видеть и убеждаться в том, что культура наших крестьян стоит гораздо ниже местной туземной. Туземец-сарт бережет свой поливной участок пуще зеницы ока, тогда как русский человек находит для себя удобнее сеять так, как он привык у себя дома, не разбирая в чем дело, не понимая даже, как много поколений трудилось над тем, чтобы создать себе такое орошение.
То же самое мне пришлось наблюдать во многих местах Сибири, где ценные выписные сельскохозяйственные машины были заброшены крестьянами, и они вновь стали обрабатывать свои поля допотопными орудиями производства, к которым они и их деды привыкли. Объясняется это тем, что достаточно выскочить какому-нибудь винтику в машине, и она в глазах крестьянина теряет свою ценность, ибо некому в деревне чинить ее. То же самое замечаем мы и в русских участках Туркестанского края.
Русскому крестьянину трудно сразу перейти к обработке земель с такой высокой культурой. Поэтому я того мнения, что сразу, пока они не подготовлены, не следует давать крестьянам поливные участки, а устраивать их сначала на богарных землях, где они снимут, как у себя дома, первые урожаи без орошения. Потом, и то понемногу, когда пообвыкнут и познакомятся, тогда они в состоянии будут использовать и орошаемые участки.
Доказательством того, как неумело обходятся крестьяне с поливными участками, служит тот факт, что в трех основных участках (поселки): Константиновском, Черняевском и Кауфмановском, которые заселены русскими переселенцами почти 15 лет тому назад и где размер поливных пашен, по официальным сведениям, не считая усадебных земель, равнялся вначале 2.032 десятинам, количество это мало-помалу стало уменьшаться, так что во всех вышеупомянутых трех поселках орошаемых земель осталось теперь только 1.221 десятина. Остальные же 811 десятин они стали засевать без полива. Забрасывая орошаемые участки, переселенцы стали зато увеличивать разработку близлежащих богарных земель на счет орошаемых. Много из орошаемых земель заросло у них уже камышом, и переселенцы не думают даже о том, как бы сберечь орошаемые поля. Это печальное явление русской жизни на окраинах заставляет призадуматься и принять энергичные меры по обследованию и выяснению вопроса о том, какое количество всех поливных участков переселенцы забросили по всей Среднеазиатской жел. дор. Подобный образ действия наших крестьян является в глазах местных мусульман вандализмом, то есть дикостью.
Таким образом, мы видим, что не только в Ошском уезде, но и во всем Туркестане, где работают новоселы, количество культурных земель начинает уменьшаться, и русские люди могут со временем ввести здесь такое же хищническое хозяйство, какое они ведут у себя дома. Этот крайне печальный факт я объясняю не тем, что новоселы любят заниматься хищничеством, а просто их незнанием и неумением обходиться с высокообработанными почвами. Что этим мы можем сильно навредить себе и убить все хозяйство Туркестанского края, - это не подлежит никакому сомнению. Происходит оно отчасти и оттого, что туда самовольно переселяются; но в то же время я знаю массу переселенцев, допущенных правительством, тем не менее занимающихся и на казенных землях таким же хищничеством, как и на киргизских и на сартовских участках.
Какое бы чудное поливное поле вы б ни отвели переселенцу, раз у него есть под боком богарное поле, он немедленно бросает лучший участок или сдает его в аренду какому-нибудь мусульманину, а сам начинает сеять на богаре. Я видал много участков с превосходными поливными пашнями, которые переданы казной переселенцам, но последние сдали их в аренду киргизам или сартам, а сами арендуют богарные участки. Для новоселов это очень выгодная сделка на первый взгляд; за свой поливной участок он получит от любого мусульманина в несколько раз дороже, нежели ему обходится аренда такого же богарного участка.
Из вышеприведенного мы видим, что одно невежество гонит новоселов на это сумасбродство. Следовательно, необходимо их обучить, как обходиться с поливными участками. Необходимо, чтобы во всех школах Туркестанского края, рядом с Законом Божьим, преподавалось бы детям, как обходиться с арыками, каналами и выяснить им значение и способ обработки этих земель и различие их урожайности.
Откуда могут переселенцы знать, как обрабатывать культурные поля, когда дома они никогда не слыхали об орошаемых полях, и не только ныне живущие крестьяне, но их деды и прадеды ничего подобного не видывали.
Переселенцам гораздо удобнее вспахать так, как дома.
Единственное средство, по-моему, это подготовить подрастающее поколение переселенцев к приемам высоких культур, а это возможно только в школах, сначала на моделях, а потом на практике. Учителя народных школ Туркест. края должны обязательно быть практически подготовленными к объяснению детям орошения, а летом обязаны совершать с детьми поездки по лучшим оросительным системам. В особенности поучительно было бы для детей знакомство с Гиндукушским водохранилищем в Мургабском Государевом имении и с распределением всей оросительной системы каналов, где инженерное искусство занимает такое высокое место. Следовало бы также ассигновать особые суммы на поездки туркестанских учителей с крестьянскими детьми по самым лучшим культурным имениям Туркестана; в противном случае у нас вырастет целое поколение крестьян-хищников.
VII. Мусульманская организация в подготовке почвы для орошения в Туркестан. крае
Для многих из ваших крестьян совершенно неизвестно, как подготовляют мусульмане Туркестана свои орошаемые участки под пашню. Мне придется поэтому в нескольких словах объяснить это.
Весь Туркестанский край, за исключением горной полосы, куда я намерен был проехать из Ошского уезда, пользуется с незапамятных времен водою, имеющейся поблизости рек, речек и родников, и выпускает ее при помощи целой сети канав, или, как их здесь называют, арыков, по землям, предназначенным для посева. Проводится вода на пашню потому, что в Туркестане, где дождей летом совсем не бывает, без полива никакая растительность невозможна. Политая таким образом земля называется орошенной, или поливной землей.
Чтобы пользоваться водою для поливки своего участка, существует у мусульман особое право, строго установленное шариатом. Мусульмане не имеют права поливать свою землю водою из общего водохранилища в том количестве, какое им желательно и необходимо.
У нас весь достаток крестьянина в земле. Чем больше у крестьянина земли, тем он богаче, тогда как у мусульман Туркестана вся ценность кроется в воде. Чем больше у мусульманина воды, тем он богаче. Чудные, плодороднейшие лессовые земли в Туркестане вы можете достать сколько угодно, но они там, до тех пор пока вы их не оросили, никакой ценности не имеют. Наши крестьяне делят землю по количеству душ каждого двора, тогда как у мусульман делится не земля, а вода по количеству душ или едоков каждой деревни.
Представим себе какого-нибудь мусульманина-сарта, который, живя в Туркестане, [если] имел бы право черпать себе воды сколько ему угодно, из общих арыков или речек, где она хранится, то он был бы там богачом. Вся трудность туркестанского хозяйства - это провести воду и устроить себе раз навсегда источник, откуда можно было бы впускать к себе воду. Чтобы провести воду, для этого требуется долголетняя работа многих сел, а когда вода уже проведена, то каждая община обязана чистить каждую весну и поправлять все канавы, по которым вода, иногда за сотню верст, проводится к ним в деревни. За единицу работы принято считать в Туркестане кош. Под последним названием понимается пара волов, запряженных в соху, с одним рабочим и мотыкой.
Так же, как у нас о величине рабочей силы деревни судят по количеству лошадиных сил всех хозяйств, так точно у них о количестве этой силы судят по количеству кош.
Как только настала пора пахать, вся деревня оживает. Арык-аксакалы, или заведующие распределением воды в каналах, оповещают об этом всю деревню, чтобы к такому-то дню, часу и месту явиться всем кошам, принимавшим участие в поправлении всей оросительной системы. По количеству высланных кошей, каждый хозяин получает соответственное количество земли для обработки; чем больше кошей, тем большая площадь земли отводится этому хозяину. У хозяина, у которого нет не только полного коша, но даже и доли коша, тот хозяин ничего не получает. Такой хозяин лишается у мусульман права на орошенные земли.
У нас бывают общие переделы общественной земли раз в 12 лет, у мусульман же производятся переделы каждый год. Представим себе такой случай. В прошлом году, допустим, хозяин выслал 10 кошей и получил 10 кошевых участков. [Если] в течение года у него пал весь скот, то в будущем году он уже теряет право на полевой участок, так как он не может принять участия, не имея скота, в общей работе исправления водной системы. У мусульман земледелец, по законам шариата, теряет свое право на участок, раз он его только не обработал в продолжение года.
В высшей степени интересно проследить весною за мусульманскими деревнями Туркестана, когда они приступают к полевым работам. Я приехал туда летом и не захватил уже начала работ, но мне передавали, что там происходит такое же оживление, как в наших деревнях во время переделов. Все собираются на сборный пункт, указанный аксакалом, и приступают к общей жеребьевке участков. Вся пашня делится ровно на столько участков, сколько кошей вышло на работу.
Мусульманские общественники строго следят за тем, чтобы участки по ценности были бы все равны, и чтобы никого не обидеть. Раздел же участков, производимый жеребьевкой, производится следующим образом.
Для этого сарты бросают в полу какого-нибудь общественника свой жеребьек, с обозначением количества выставленных им кош, а потом все эти жеребья смешивают и раскладывают по участкам. Смотря по тому, на какой участок попал его значок, соответствующий хозяин обязан его обработать в этом же году. Хозяевам, выставившим несколько кош, отводится несколько участков, но смежных между собою. Наши крестьяне стараются захватить как можно больше земли, а мусульмане Туркестана - как можно больше воды. Арык-аксакалы во время лета следят за тем, чтобы пустить по канавам столько воды, сколько полагается для засеянного участка или, вернее, сколько возможно, глядя по количеству воды, находящейся в водохранилище. Арык-аксакалы не пускают воду одновременно всем, так как столько воды не хватит, а почередно, и строго следят за тем, чтобы все остальные хозяева отнюдь не смели бы отводить себе воду по своим канавкам. Арык-аксакалы, впуская кому-нибудь воду на участок, строго следят, чтобы все остальные хозяева заделывали бы на это время свои канавки, куда вода не должна проникать.
Чтобы понять Туркестан и оригинальную мусульманскую жизнь, необходимо изучить его оросительную систему. Орошение - это святая святых всего Туркестана. Веками и трудами многих поколений создавалась эта система. Уничтожьте орошение - и вся жизнь Туркестана прекратится. Много победоносных войн Тимура (Тамерлана) и других азиатских завоевателей объясняется только тем, что они умели отрезать воду от главных центров азиатской деятельности, уничтожив орошение; неприступные крепости сдавались тотчас же, как только жизненная влага, поддерживающая жизнь всего Туркестана, была отрезана от этих центров.
Оросительных систем в Туркестане много. Существуют системы больших рек со многими разветвлениями, существуют и маленькие системы. Здесь не место их перечислять, но все-таки я дам в нескольких словах описание общего типа, как они устраиваются.
Всякая оросительная система состоит обыкновенно из огромного водохранилища, которое сдерживается или дамбой, или обыкновенной плотиной. Водомер указывает уровень воды этого резервуара, где копится вода и откуда она выпускается по арыкам. Так, напр., если посмотрим на грандиознейшее в этом отношении сооружение оросительной системы в Государевом Мургабском имении, то увидим громадную Гиндукушскую плотину, откуда вода падает из водохранилища в виде водопада и выпускается регулятором через канал № 1, откуда она разливается на большое пространство, так называемое второе водохранилище. Отсюда через небольшой канал вода опять разливается в целое озеро, замкнутое с одной стороны искусственной дамбой и естественным берегом, откуда она проходит через новый регулятор и попадает уже в магистральный канал. Из магистрального (главного) канала вода уже разветвляется по целой сети меньших каналов, а эти каналы распадаются уже на массу маленьких арыков с продольными и боковыми плотинами, при помощи которых вода уже проводится на участки, требующие орошения.
Если б Россия за время своей 40-летней деятельности в Туркестане обратила б серьезное внимание на орошение, то нет никакого сомнения, что она б могла явиться серьезнейшим конкурентом на мировом хлопковом рынке и переполнить народные карманы и государственную казну таким количеством золота, что не куда было бы его девать, так же, как и в Америке… В настоящее же время мы не только не вывозим этого продукта, но его не хватает для внутреннего спроса, т. е. для своих фабрик.
Уже одно то, что крестьяне забрасывают свои поливные участки, доказывает, что дело поставлено у нас неправильно, что в народ не проникли еще знания по одному из важнейших вопросов нашей государственной жизни. Темнота народа в этом отношении наводит на грустные и тяжелые мысли о том, как могли бы богатеть и преуспевать эти же темные люди, если б они серьезно вдумались, как нужно беречь орошение и расширять, но не сокращать его. В этом-то и несчастие, что крестьяне, самовольно приехавшие и осевшие здесь, которых в любую минуту можно удалить, никогда не постараются изучить и присмотреться, как улучшить свои земли и использовать их как можно целесообразнее. Если б крестьяне серьезно приучились бы к одному только орошению Туркестана, то нет никакого сомнения, что Россия богатела бы не хуже Америки. У России есть, слава Богу, место, где развернуться, мало только энергичных людей, которые бы стойко преследовали настоящие пути к ее действительному возрождению.
Вспомним, что в 1870 г. Америка имела всего 7500 десятин земель, пригодных для хлопководства, а в 1880 г. количество это достигло уже 375.000 дес., и с этого года количество это стало расти гигантскими шагами. Вскоре образовалась масса акционерных оросительных обществ, и в 1889 г. в Соед. Штатах Сев. Америки имелось ужо 54.136 ферм с 1.346.000 дес. орошенных земель, так что в среднем каждое хозяйство имело 24 десятины поливной земли. В последующее десятилетие количество это опять удвоилось, и государственная казна в начале XX столетия не знала уже, куда девать и как направить столько золота, которое стало уже отягощать банки государственного казначейства.
Мы уже видели, что главное затруднение при орошении в Туркестане заключается в том, что каждый хозяин в зависимости от своей общины при орошении своего участка. Гораздо больше удобств я замечал в Японии, а в особенности на Формозе, вскоре после занятия японцами этого острова, куда приезжал при мне американец для прокладки артезианских колодцев для орошения. Колодцы эти обыкновенно по глубине не превышают 40 сажен, а при бурении таких глубоких колодцев распространены главным обратом 4-х-дюймовые трубы, очень часто из простого бамбука или камыша. Успех этих колодцев зависит только от правильной прокладки и надзора за содержанием труб. Артезианский колодец может свободно оросить площадь участка от 40 до 60 десятин. При большем же количестве воды один артезианский колодезь достаточен для орошения площади в 300 десятин.
<Глава VIII в «Сельском вестнике» не публиковалась>
Дорожные заметки
IX. Значение скотоводческо-земледельческих поселков для Ферганы
Из Суфи-Кургана нам пришлось уже подыматься ежедневно все выше и выше в горы, чтобы добраться до китайской границы, где построена наша крепость Иркештам. В Ташкенте наш бывш. консул Н. Петровский нас предупредил, что в Суфи-Кургане двоится путь на Иркештам, и нам, безусловно, удобнее и безопаснее ехать Алайской долиной, но не через Терек-Даван.
Лично для меня проезд Алайской долиной имел громадное значение не только большим удобством и безопасностью, но и знакомством со скотоводческим хозяйством наших киргиз, или каракиргиз, с которыми мне еще никогда не приходилось знакомиться. Чтобы понять, какое громадное государственное значение имеет путь не только Алайской долиной, но и Терек-Даваном, необходимо иметь предварительно ясное понятие о значении для России одной из богатейших провинций Китая, а именно Кашгарии.
Из всех провинций Китая одна только Кашгария поставлена в такие условия, что из европейских держав Россия и Англия в состоянии в недалеком будущем поднять все экономическое значение этой богатой области, и больше - никто. Важный козырь России пред Англией заключается в том, что границы России соприкасаются с Кашгарией, тогда как Англия может торговать с этой областью через недоступные горы Индии, Кашмира, Тибета и т. д. Но всем же остальном Китае соперничают все великие державы, тогда как в одной только Кашгарии ни одна держава не может оспаривать нашего превосходства. Выгоды естественных условий, при которых мы одни только в состоянии развить всю торгово-промышленную деятельность этой богатой китайской области, - все на нашей стороне. Благодаря этим счастливым условиям, Россия может широко развить фабричную деятельность по снабжению хлопком всего московского района доставкой хлопка не из одного только Русского Туркестана, но и из Кашгарии.
Те богатства и то величие, которые Россия может себе создать своим Туркестаном, я лучше опишу для читателей «Сельск. вестника» в следующих очерках, а пока я их познакомлю с киргизским хозяйством Алайской долины, с которым мне пришлось познакомиться в пути.
Приехать в Кашгарию со стороны России возможно тремя путями: от Суфи-Кургана, через Алай или Терек-Даван, или же со стороны Семиреченской области, через Нарын в Туругарт и Кашгарию. Но, въезжая в Кашгарию по всем трем путям, вы сталкиваетесь по дороге с киргизским хозяйством. Необходимо выяснить себе предварительно роль киргиз в нашем народном хозяйстве, и тогда легко понять влияние Кашгарии на нашу Фергану, и вот почему я предпринял объезд всех путей в Кашгарию.
Путь через Алай имеет громадное стратегическое значение, но не торговое. Спора нет, что как стратегическая дорога она очень важна, но из этого не следует, что не нужно обращать внимание на путь через Терек-Даван, который находится в таком же состоянии, как он был и при Александре Македонском, когда он находился в этой местности.
Лично для меня, ничего не понимающего в стратегии, путь через Терек-Даван кажется в тысячу раз важнее, нежели путь через Алай. На обратном пути из Кашгара, когда я выясню предварительно читателям «Сельск. вест.» картину хозяйства этой местности, ясно станет, почему путь через Терек-Даван имеет такое важное торговое значение для нас со всем «Застенным Китаем». Коли на дорогу через Алай пришлось, может быть, затратить миллион р., то для приведения в порядок пути через Терек-Даван понадобится, вероятно, не более 30 или 50.000 р., не больше, и этим правительство наше могло бы доказать всему мусульманскому миру как Китая, так и России, что интересы мусульман так же близки его сердцу, как и свои собственные стратегические интересы. Упорядочение пути через Терек-Даван и Нарын значит не только открыть новые рынки для Ферганы и Семиреченск. обл., но вместе с тем пробить два новых окна для всероссийской торговли.
Если казаки предпочитают ездить таким невозможным, допотопным путем через Терек-Даван, предпочитая его всем удобствам хорошего шоссе по Алаю, уж это одно может убедить наше правительство, как необходимо немедленно приступить к работам по терек-даванскому пути. Не прокладывать новые пути нужно, а только прочистить оба пути, как через Терек-Даван и Нарын, и это будет равнозначаще с прочисткой двух областей, как Ферганы и Семиречья, от всей затхлой и удушливой атмосферы, господствовавшей здесь до нашего появления при ханах. Вот почему так важно русским людям обратить серьезное внимание не на один только Алай.
Алайская долина занимает пространство в 300.000 десятин, а богатством своего растительного покрова напоминает собою богатство альпийских лугов. Эта долина привлекает к себе массу киргизских родов, куда прикочевывают на лето не только киргизы нашей Ферганской области, но частью и киргизы из Китайского Туркестана. Насколько я мог заметить, что чем выше мы подымались, начиная с Кокана, в горы, тем довольнее были переселенцы своим переездом на эти новые места. Чем выше в горах, тем лучше чувствуют себя русские крестьяне. Они не страдают в горах от невыносимой жары туркестанских долин, как Заравшана, Амударьи и т. д. Осмотрите поселки Благовещенский, Николаевский в Ошском уезде, и вы убедитесь, что хворают русские переселенцы там гораздо меньше. Желтая лихорадка там редкий гость. Тем более переселенцам наших северных губерний горный климат Заалайского хребта гораздо здоровее. Чем ближе я стал приближаться к Алайской долине, тем мне виднее стало, что масса трав не может быть использована киргизами и остается зря.
Администрация наша не обратила до сих пор настоящего внимания не только на эту долину, но и на все горы и возвышенности, ведущие к этой долине. У нас в Туркестанском крае насчитывают теперь не менее 50.000 самовольных переселенцев, которые не знают, как и куда пристроиться. Алайская долина представляет собою прекрасное место, где можно основать земледельческо-скотоводческие поселки, которые [бы] гармонировали и удовлетворяли природе русских людей.
В следующих очерках я выясню, почему скотоводческо-земледельческие поселки важнее для Туркестанского края, нежели одни земледельческие. Алайская долина обратила невольно мое внимание, так как я мог там убедиться, какая масса пастбищ пропадает зря. Необходимо твердо помнить, что скот в Фергане намного дороже, нежели в Сибири. Фергана пользуется всегда пригоняемым извне скотом, а именно из Семиречья через Нарынское ущелье и из Каратегина в Бухаре. Поэтому и значение русских скотоводческих поселков имеет громадное значение для края.
ОКОНЧАНИЕ
Материалы о населенных пунктах Ферганской области:
https://rus-turk.livejournal.com/593631.html
Другие части: I-IV, V-IX, X-XIV
Суфи-Курган, 1914 г. (Здесь, на Памирском тракте, близ границы России с Китайским Туркестаном, в 1935 г. снимался фильм «Джульбарс»)
V. Поездка по Туркестанскому краю к переселенцам
Выезд с караваном. Пендинская язва. Богарные земли Ошского уезда
Дорогу от Оша до Кашгара я совершил в компании с секретарем кашгарского консульства И. А. Бобровниковым, выехавшим туда в первый раз, по назначению.
Бывший кашгарский консул Н. Петровский, живущий теперь на покое в Ташкенте, указал мне на г. Бобровникова как на прекрасного компаньона для поездки в Кашгар, полезного для меня в том отношении, что г. Бобровникову дана будет охрана казаков, которые высланы для него специально из Кашгара. Знакомство с г. Бобровниковым и дало мне возможность совершить эту поездку с большими удобствами и очень дешево.
Мы условились с г. Бобровниковым собраться в Оше и снарядить свой караван, куда вскоре прибыл отряд казаков, состоявший из 6 человек. Эти 6 казаков обязаны были сопровождать секретаря консульства. Таким образом, у нас образовался сильный конвой. Нам веселее было с казаками подняться по грозным и недоступным высотам Кашгар-Даванского хребта.
В Оше мы собрали весь караван, состоявший из 11 человек и 13 лошадей. Провизию, начиная с хлеба, крупы, соли, и все мельчайшие кухонные принадлежности, как то: тарелки, сковороды, треножники для разведения огня и пр., пришлось возить с собой на двух вьючных лошадях.
В Модах, не доезжая версты или две до деревни, я встретил молоденькую переселенку, лет 16 или 17, с удивительной язвой на лице. Издали мне показалось, что у нее «сибирская язва».
Я помню, когда в 80 годах прошлого столетия я состоял секретарем временного переселенческого комитета в Тюмени, то мне пришлось вместе с доктором Гасиловым осматривать одну партию переселенцев, для посадки на пароход. Доктор Гасилов, свидетельствуя партию, как-то с ужасом остановился возле одной освидетельствованной им переселенки, у которой подобная же язва была на руке, и сказал мне, что ее посадить на пароход нельзя, так как это «сибирская язва». Переселенку пришлось немедленно выделить из партии и отвезти в больничный барак. Я отлично помню, как доктор Гасилов тотчас же вырезал у нее эту маленькую язву и оставил ее в Тюмени, боясь заразить остальную партию.
Здесь же, в Туркестане, оказывается, что подобная болезнь сильно развита, но называется она здесь не сибирской, а «пендинской язвой». Болезнь эта сильно свирепствует в Пендинском приставстве Закаспийской обл., откуда эта переселенческая семья и прибыла. Оттуда, очевидно, переселенцы и занесли ее сюда. Но мне пришлось наблюдать, что болезнь эта распространена по всему Туркестану, так, например, во многих городах, в Ташкенте, Туркестане, Коканде, где я останавливался на более или менее продолжительное время в пути, я наблюдал очень часто русских детей, купающихся днем в городских арыках, и некоторые из детей были покрыты такими же язвами, как на щеке у переселенки. В Асхабаде, например, эту же самую болезнь зовут «асхабадкой», но это - та же пендинская язва, которая не имеет, однако, тех ядовитых свойств, как в Сибири. В некоторых местах Туркестана она свирепствует очень сильно, в других слабее.
Доктора мне передавали, что нельзя лечить эту болезнь, так как она не исследована, но особенность ее заключается в том, что она менее заразительна, чем сибирская язва.
Ослабить распространение этой болезни возможно, только если содержать в чистоте тело. Очень возможно, что от купанья русских людей в холодных и грязных водах туркестанских арыков они и заражаются этой болезнью. Накожные болезни у сартов очень многочисленны, а пендинская язва и есть одна из накожных болезней, которой и страдают очень многие из русских людей в крае. Количество язв на теле от этой «асхабадки» доходит иногда до сотни. Замечательная особенность этой болезни заключается в том, что человек, не бывавший в зараженных пендинской язвой местах Туркестанского края, никогда не заражается, если даже и приходит в соприкосновение с больными. Наоборот, человек, бывавший в этих местностях, и переехавший, допустим, в другую местность или Европейскую Россию, может заболеть этой болезнью даже через ½ года или год по переезде. Он как бы в скрытом виде переносит эту болезнь, которая проявляется только через определенный период времени.
Особенной боли, как мне передавали русские люди, они не чувствуют. Больно только тогда, когда язвы находятся на тех местах тела, которые подвергаются трению обуви или одежды. Язвы вызывают воспаление, сопровождаемое нагноением. Удивительно, что «пендинская язва» никогда не появляется на волосистых частях тела. Люди, хворавшие этой болезнью, никогда не заболевают ею вторично. От этой болезни, как мне передавали, никогда не умирают. Нельзя сказать, чтобы она была мучительна, она только неприятна. Болезнь, когда проходит, оставляет рубец и больше ничего.
Хотя болезнь не исследована, тем не менее существует мнение, что причина болезни в воде или, вернее, исключительно в арычной воде, которую употребляют многие не только для умывания, но и для питья. Кто, приезжая в Туркестан, желает избегнуть этой неприятной болезни, тот должен не только пить, но и умываться прокипяченною водою, а если нельзя добыть прокипяченную воду, то нужно по крайней мере пользоваться водою, обезвреженной карболовой кислотой.
По всему пути от Оша до Суфи-Кургана, по которому пришлось проехать, попадалось очень много богарных земель, но сколько их здесь в действительности, никто не знает, так как назначенная под руководством военного губернатора Ферганы комиссия для приведения в известность земель, ввиду трудности работы, не могла этого выяснить, но приблизительное количество указали мне киргизы, когда я был в Модах.
Моды принадлежат к Ок-Буринской волости. В Модах насчитывается 3.000 человек, а во всем Ошском уезде 30.000 киргиз, 10.000 сартов и немного татар.
Хлебопашеством занимаются в Ошском уезде только 500 человек, все же остальные киргизы кочуют. Таким образом, все земли, принадлежащие почти 30.000 населению кочующих киргиз, находятся в богарном состоянии и годны для колонизационных целей.
До Суфи-Кургана я встречал отдельными хуторами русских людей. Дальше же попадаются, только изредка, русские люди из служащих в таможне, которые производят кое-где богарные посевы. Русских людей пугает слишком горный характер этой местности.
Какое количество богарных земель во всем уезде, не знаю. Количество это, вероятно, изрядное, так как, по исследованиям Аулиэтинского района, 781 киргизских хозяйства занимают территорию в 800.000 десятин, следовательно, Ошский уезд, более обширный, содержит их еще больше.
По официальным же сведениям, в шести волостях оседлого района Ошского уезда в 1906 г. засеяно было озимой пшеницы 10.000 десятин, яровой пшеницы 30.000 дес., риса в одной только Булак-Башинской вол. 756 дес., а прочих хлебов около 13.000 дес. Под клевером было занято 4.000 дес., а под хлопчатником 3¾ тысяч дес. Количество десятин хлопчатника увеличилось в 1906 г. на 68 проц. сравнительно с посевом 1905 г. В 1907 г. количество хлопковых плантаций еще более увеличилось и дошло до крайнего предела. Я выясню со временем, почему невыгодно было Фергане увеличивать так сильно посев хлопка. Во всяком случае, в год моего проезда производство хлопка подверглось страшному кризису, и больше увеличивать посевы его не имелось в виду.
VI. Уничтожение культурных земель переселенцами Туркестанского края
Теперь я перейду к одному чрезвычайно важному государственному вопросу, касающемуся не одного только Ошского уезда, но всего Туркестанского края, на который я хотел бы обратить особое внимание. Я буду душевно рад, если мои слова проверят, и если они окажутся верными, нужно принять соответственные меры, чтобы не дать возможности распространить это зло и далее на весь Туркестанский край,
Я как путешественник, много видавший на своем веку, прямо заявляю, что то безобразие, которое наши крестьяне творят в Туркестане, я нигде в мире не видывал, а если бы феллахи Египта или брамины Индии позволили бы себе такие безобразия там, какие позволяют себе наши крестьяне в Туркестанском крае, то их бы прямо изгоняли из своей среды как вредных членов общества.
Дело в том, как я уже заметил, для наших крестьян гораздо удобнее, выгоднее и легче обрабатывать богарные, но не поливные земли. Предложите вы любому мусульманину, на выбор, небольшой участок поливной земли и громадный участок богарной, то он, несомненно, выберет себе поливной участок, так как мусульмане понимают ценность орошаемой земли, тогда как у русских людей наоборот. Поливные земли не были никогда в руках у наших крестьян, и поэтому они не умеют с ними обходиться и не ценят их. Это ведет к очень печальным последствиям. Мне пришлось столкнуться в Ошском уезде с чудовищным фактом, где русские люди в некоторых поселках превратили орошаемые участки в неорошаемые.
В Рождественском поселке Ошского уезда было 20 дворов, которые стали жаловаться на недостаток богарных земель. Им разрешено было в 1907 г. свободно распахивать государственные земли в урочище Кара-тепэ. На свободных землях, оставшихся за границами отведенных туземцам наделов этого урочища, образовался новый поселок из 35 семей самовольных переселенцев, которые хлопочут теперь у правительства, чтобы оно истратило для них на орошение 5½ тысяч рублей, думая улучшить этим свое положение. Теперь посмотрим, насколько выгодно для государства затрачивать зря целую уйму денег на орошение, не подготовив предварительно крестьян к уходу за поливными участками.
На обратном пути из Китая, когда мне пришлось уже подольше останавливаться в орошенных поселках, я убедился, как, с культурной точки зрения, неправильно ведут свое хозяйство новоселы. Известно, что туземное население обращает все свое внимание только на орошенные участки. Ценятся только орошаемые участки, и местные жители всеми силами стараются увеличивать площадь орошаемых земель, удлиняя как можно больше арыки, дабы оплодотворить как можно больше бесплодных земель. За арыками устроен особый надзор под управлением аксакалов, или надзирателей. У русских же людей замечается обратное явление. Русские новоселы стараются превратить орошаемые участки в неорошаемые.
По всей линии Среднеазиатской жел. дор., где расселились русские люди и где основано много новых поселков, мы замечаем печальное явление, что переселенцы в большинстве случаев забрасывают свои поливные участки или же распахивают их без полива. Тяжело видеть и убеждаться в том, что культура наших крестьян стоит гораздо ниже местной туземной. Туземец-сарт бережет свой поливной участок пуще зеницы ока, тогда как русский человек находит для себя удобнее сеять так, как он привык у себя дома, не разбирая в чем дело, не понимая даже, как много поколений трудилось над тем, чтобы создать себе такое орошение.
То же самое мне пришлось наблюдать во многих местах Сибири, где ценные выписные сельскохозяйственные машины были заброшены крестьянами, и они вновь стали обрабатывать свои поля допотопными орудиями производства, к которым они и их деды привыкли. Объясняется это тем, что достаточно выскочить какому-нибудь винтику в машине, и она в глазах крестьянина теряет свою ценность, ибо некому в деревне чинить ее. То же самое замечаем мы и в русских участках Туркестанского края.
Русскому крестьянину трудно сразу перейти к обработке земель с такой высокой культурой. Поэтому я того мнения, что сразу, пока они не подготовлены, не следует давать крестьянам поливные участки, а устраивать их сначала на богарных землях, где они снимут, как у себя дома, первые урожаи без орошения. Потом, и то понемногу, когда пообвыкнут и познакомятся, тогда они в состоянии будут использовать и орошаемые участки.
Доказательством того, как неумело обходятся крестьяне с поливными участками, служит тот факт, что в трех основных участках (поселки): Константиновском, Черняевском и Кауфмановском, которые заселены русскими переселенцами почти 15 лет тому назад и где размер поливных пашен, по официальным сведениям, не считая усадебных земель, равнялся вначале 2.032 десятинам, количество это мало-помалу стало уменьшаться, так что во всех вышеупомянутых трех поселках орошаемых земель осталось теперь только 1.221 десятина. Остальные же 811 десятин они стали засевать без полива. Забрасывая орошаемые участки, переселенцы стали зато увеличивать разработку близлежащих богарных земель на счет орошаемых. Много из орошаемых земель заросло у них уже камышом, и переселенцы не думают даже о том, как бы сберечь орошаемые поля. Это печальное явление русской жизни на окраинах заставляет призадуматься и принять энергичные меры по обследованию и выяснению вопроса о том, какое количество всех поливных участков переселенцы забросили по всей Среднеазиатской жел. дор. Подобный образ действия наших крестьян является в глазах местных мусульман вандализмом, то есть дикостью.
Таким образом, мы видим, что не только в Ошском уезде, но и во всем Туркестане, где работают новоселы, количество культурных земель начинает уменьшаться, и русские люди могут со временем ввести здесь такое же хищническое хозяйство, какое они ведут у себя дома. Этот крайне печальный факт я объясняю не тем, что новоселы любят заниматься хищничеством, а просто их незнанием и неумением обходиться с высокообработанными почвами. Что этим мы можем сильно навредить себе и убить все хозяйство Туркестанского края, - это не подлежит никакому сомнению. Происходит оно отчасти и оттого, что туда самовольно переселяются; но в то же время я знаю массу переселенцев, допущенных правительством, тем не менее занимающихся и на казенных землях таким же хищничеством, как и на киргизских и на сартовских участках.
Какое бы чудное поливное поле вы б ни отвели переселенцу, раз у него есть под боком богарное поле, он немедленно бросает лучший участок или сдает его в аренду какому-нибудь мусульманину, а сам начинает сеять на богаре. Я видал много участков с превосходными поливными пашнями, которые переданы казной переселенцам, но последние сдали их в аренду киргизам или сартам, а сами арендуют богарные участки. Для новоселов это очень выгодная сделка на первый взгляд; за свой поливной участок он получит от любого мусульманина в несколько раз дороже, нежели ему обходится аренда такого же богарного участка.
Из вышеприведенного мы видим, что одно невежество гонит новоселов на это сумасбродство. Следовательно, необходимо их обучить, как обходиться с поливными участками. Необходимо, чтобы во всех школах Туркестанского края, рядом с Законом Божьим, преподавалось бы детям, как обходиться с арыками, каналами и выяснить им значение и способ обработки этих земель и различие их урожайности.
Откуда могут переселенцы знать, как обрабатывать культурные поля, когда дома они никогда не слыхали об орошаемых полях, и не только ныне живущие крестьяне, но их деды и прадеды ничего подобного не видывали.
Переселенцам гораздо удобнее вспахать так, как дома.
Единственное средство, по-моему, это подготовить подрастающее поколение переселенцев к приемам высоких культур, а это возможно только в школах, сначала на моделях, а потом на практике. Учителя народных школ Туркест. края должны обязательно быть практически подготовленными к объяснению детям орошения, а летом обязаны совершать с детьми поездки по лучшим оросительным системам. В особенности поучительно было бы для детей знакомство с Гиндукушским водохранилищем в Мургабском Государевом имении и с распределением всей оросительной системы каналов, где инженерное искусство занимает такое высокое место. Следовало бы также ассигновать особые суммы на поездки туркестанских учителей с крестьянскими детьми по самым лучшим культурным имениям Туркестана; в противном случае у нас вырастет целое поколение крестьян-хищников.
VII. Мусульманская организация в подготовке почвы для орошения в Туркестан. крае
Для многих из ваших крестьян совершенно неизвестно, как подготовляют мусульмане Туркестана свои орошаемые участки под пашню. Мне придется поэтому в нескольких словах объяснить это.
Весь Туркестанский край, за исключением горной полосы, куда я намерен был проехать из Ошского уезда, пользуется с незапамятных времен водою, имеющейся поблизости рек, речек и родников, и выпускает ее при помощи целой сети канав, или, как их здесь называют, арыков, по землям, предназначенным для посева. Проводится вода на пашню потому, что в Туркестане, где дождей летом совсем не бывает, без полива никакая растительность невозможна. Политая таким образом земля называется орошенной, или поливной землей.
Чтобы пользоваться водою для поливки своего участка, существует у мусульман особое право, строго установленное шариатом. Мусульмане не имеют права поливать свою землю водою из общего водохранилища в том количестве, какое им желательно и необходимо.
У нас весь достаток крестьянина в земле. Чем больше у крестьянина земли, тем он богаче, тогда как у мусульман Туркестана вся ценность кроется в воде. Чем больше у мусульманина воды, тем он богаче. Чудные, плодороднейшие лессовые земли в Туркестане вы можете достать сколько угодно, но они там, до тех пор пока вы их не оросили, никакой ценности не имеют. Наши крестьяне делят землю по количеству душ каждого двора, тогда как у мусульман делится не земля, а вода по количеству душ или едоков каждой деревни.
Представим себе какого-нибудь мусульманина-сарта, который, живя в Туркестане, [если] имел бы право черпать себе воды сколько ему угодно, из общих арыков или речек, где она хранится, то он был бы там богачом. Вся трудность туркестанского хозяйства - это провести воду и устроить себе раз навсегда источник, откуда можно было бы впускать к себе воду. Чтобы провести воду, для этого требуется долголетняя работа многих сел, а когда вода уже проведена, то каждая община обязана чистить каждую весну и поправлять все канавы, по которым вода, иногда за сотню верст, проводится к ним в деревни. За единицу работы принято считать в Туркестане кош. Под последним названием понимается пара волов, запряженных в соху, с одним рабочим и мотыкой.
Так же, как у нас о величине рабочей силы деревни судят по количеству лошадиных сил всех хозяйств, так точно у них о количестве этой силы судят по количеству кош.
Как только настала пора пахать, вся деревня оживает. Арык-аксакалы, или заведующие распределением воды в каналах, оповещают об этом всю деревню, чтобы к такому-то дню, часу и месту явиться всем кошам, принимавшим участие в поправлении всей оросительной системы. По количеству высланных кошей, каждый хозяин получает соответственное количество земли для обработки; чем больше кошей, тем большая площадь земли отводится этому хозяину. У хозяина, у которого нет не только полного коша, но даже и доли коша, тот хозяин ничего не получает. Такой хозяин лишается у мусульман права на орошенные земли.
У нас бывают общие переделы общественной земли раз в 12 лет, у мусульман же производятся переделы каждый год. Представим себе такой случай. В прошлом году, допустим, хозяин выслал 10 кошей и получил 10 кошевых участков. [Если] в течение года у него пал весь скот, то в будущем году он уже теряет право на полевой участок, так как он не может принять участия, не имея скота, в общей работе исправления водной системы. У мусульман земледелец, по законам шариата, теряет свое право на участок, раз он его только не обработал в продолжение года.
В высшей степени интересно проследить весною за мусульманскими деревнями Туркестана, когда они приступают к полевым работам. Я приехал туда летом и не захватил уже начала работ, но мне передавали, что там происходит такое же оживление, как в наших деревнях во время переделов. Все собираются на сборный пункт, указанный аксакалом, и приступают к общей жеребьевке участков. Вся пашня делится ровно на столько участков, сколько кошей вышло на работу.
Мусульманские общественники строго следят за тем, чтобы участки по ценности были бы все равны, и чтобы никого не обидеть. Раздел же участков, производимый жеребьевкой, производится следующим образом.
Для этого сарты бросают в полу какого-нибудь общественника свой жеребьек, с обозначением количества выставленных им кош, а потом все эти жеребья смешивают и раскладывают по участкам. Смотря по тому, на какой участок попал его значок, соответствующий хозяин обязан его обработать в этом же году. Хозяевам, выставившим несколько кош, отводится несколько участков, но смежных между собою. Наши крестьяне стараются захватить как можно больше земли, а мусульмане Туркестана - как можно больше воды. Арык-аксакалы во время лета следят за тем, чтобы пустить по канавам столько воды, сколько полагается для засеянного участка или, вернее, сколько возможно, глядя по количеству воды, находящейся в водохранилище. Арык-аксакалы не пускают воду одновременно всем, так как столько воды не хватит, а почередно, и строго следят за тем, чтобы все остальные хозяева отнюдь не смели бы отводить себе воду по своим канавкам. Арык-аксакалы, впуская кому-нибудь воду на участок, строго следят, чтобы все остальные хозяева заделывали бы на это время свои канавки, куда вода не должна проникать.
Чтобы понять Туркестан и оригинальную мусульманскую жизнь, необходимо изучить его оросительную систему. Орошение - это святая святых всего Туркестана. Веками и трудами многих поколений создавалась эта система. Уничтожьте орошение - и вся жизнь Туркестана прекратится. Много победоносных войн Тимура (Тамерлана) и других азиатских завоевателей объясняется только тем, что они умели отрезать воду от главных центров азиатской деятельности, уничтожив орошение; неприступные крепости сдавались тотчас же, как только жизненная влага, поддерживающая жизнь всего Туркестана, была отрезана от этих центров.
Оросительных систем в Туркестане много. Существуют системы больших рек со многими разветвлениями, существуют и маленькие системы. Здесь не место их перечислять, но все-таки я дам в нескольких словах описание общего типа, как они устраиваются.
Всякая оросительная система состоит обыкновенно из огромного водохранилища, которое сдерживается или дамбой, или обыкновенной плотиной. Водомер указывает уровень воды этого резервуара, где копится вода и откуда она выпускается по арыкам. Так, напр., если посмотрим на грандиознейшее в этом отношении сооружение оросительной системы в Государевом Мургабском имении, то увидим громадную Гиндукушскую плотину, откуда вода падает из водохранилища в виде водопада и выпускается регулятором через канал № 1, откуда она разливается на большое пространство, так называемое второе водохранилище. Отсюда через небольшой канал вода опять разливается в целое озеро, замкнутое с одной стороны искусственной дамбой и естественным берегом, откуда она проходит через новый регулятор и попадает уже в магистральный канал. Из магистрального (главного) канала вода уже разветвляется по целой сети меньших каналов, а эти каналы распадаются уже на массу маленьких арыков с продольными и боковыми плотинами, при помощи которых вода уже проводится на участки, требующие орошения.
Если б Россия за время своей 40-летней деятельности в Туркестане обратила б серьезное внимание на орошение, то нет никакого сомнения, что она б могла явиться серьезнейшим конкурентом на мировом хлопковом рынке и переполнить народные карманы и государственную казну таким количеством золота, что не куда было бы его девать, так же, как и в Америке… В настоящее же время мы не только не вывозим этого продукта, но его не хватает для внутреннего спроса, т. е. для своих фабрик.
Уже одно то, что крестьяне забрасывают свои поливные участки, доказывает, что дело поставлено у нас неправильно, что в народ не проникли еще знания по одному из важнейших вопросов нашей государственной жизни. Темнота народа в этом отношении наводит на грустные и тяжелые мысли о том, как могли бы богатеть и преуспевать эти же темные люди, если б они серьезно вдумались, как нужно беречь орошение и расширять, но не сокращать его. В этом-то и несчастие, что крестьяне, самовольно приехавшие и осевшие здесь, которых в любую минуту можно удалить, никогда не постараются изучить и присмотреться, как улучшить свои земли и использовать их как можно целесообразнее. Если б крестьяне серьезно приучились бы к одному только орошению Туркестана, то нет никакого сомнения, что Россия богатела бы не хуже Америки. У России есть, слава Богу, место, где развернуться, мало только энергичных людей, которые бы стойко преследовали настоящие пути к ее действительному возрождению.
Вспомним, что в 1870 г. Америка имела всего 7500 десятин земель, пригодных для хлопководства, а в 1880 г. количество это достигло уже 375.000 дес., и с этого года количество это стало расти гигантскими шагами. Вскоре образовалась масса акционерных оросительных обществ, и в 1889 г. в Соед. Штатах Сев. Америки имелось ужо 54.136 ферм с 1.346.000 дес. орошенных земель, так что в среднем каждое хозяйство имело 24 десятины поливной земли. В последующее десятилетие количество это опять удвоилось, и государственная казна в начале XX столетия не знала уже, куда девать и как направить столько золота, которое стало уже отягощать банки государственного казначейства.
Мы уже видели, что главное затруднение при орошении в Туркестане заключается в том, что каждый хозяин в зависимости от своей общины при орошении своего участка. Гораздо больше удобств я замечал в Японии, а в особенности на Формозе, вскоре после занятия японцами этого острова, куда приезжал при мне американец для прокладки артезианских колодцев для орошения. Колодцы эти обыкновенно по глубине не превышают 40 сажен, а при бурении таких глубоких колодцев распространены главным обратом 4-х-дюймовые трубы, очень часто из простого бамбука или камыша. Успех этих колодцев зависит только от правильной прокладки и надзора за содержанием труб. Артезианский колодец может свободно оросить площадь участка от 40 до 60 десятин. При большем же количестве воды один артезианский колодезь достаточен для орошения площади в 300 десятин.
<Глава VIII в «Сельском вестнике» не публиковалась>
Дорожные заметки
IX. Значение скотоводческо-земледельческих поселков для Ферганы
Из Суфи-Кургана нам пришлось уже подыматься ежедневно все выше и выше в горы, чтобы добраться до китайской границы, где построена наша крепость Иркештам. В Ташкенте наш бывш. консул Н. Петровский нас предупредил, что в Суфи-Кургане двоится путь на Иркештам, и нам, безусловно, удобнее и безопаснее ехать Алайской долиной, но не через Терек-Даван.
Лично для меня проезд Алайской долиной имел громадное значение не только большим удобством и безопасностью, но и знакомством со скотоводческим хозяйством наших киргиз, или каракиргиз, с которыми мне еще никогда не приходилось знакомиться. Чтобы понять, какое громадное государственное значение имеет путь не только Алайской долиной, но и Терек-Даваном, необходимо иметь предварительно ясное понятие о значении для России одной из богатейших провинций Китая, а именно Кашгарии.
Из всех провинций Китая одна только Кашгария поставлена в такие условия, что из европейских держав Россия и Англия в состоянии в недалеком будущем поднять все экономическое значение этой богатой области, и больше - никто. Важный козырь России пред Англией заключается в том, что границы России соприкасаются с Кашгарией, тогда как Англия может торговать с этой областью через недоступные горы Индии, Кашмира, Тибета и т. д. Но всем же остальном Китае соперничают все великие державы, тогда как в одной только Кашгарии ни одна держава не может оспаривать нашего превосходства. Выгоды естественных условий, при которых мы одни только в состоянии развить всю торгово-промышленную деятельность этой богатой китайской области, - все на нашей стороне. Благодаря этим счастливым условиям, Россия может широко развить фабричную деятельность по снабжению хлопком всего московского района доставкой хлопка не из одного только Русского Туркестана, но и из Кашгарии.
Те богатства и то величие, которые Россия может себе создать своим Туркестаном, я лучше опишу для читателей «Сельск. вестника» в следующих очерках, а пока я их познакомлю с киргизским хозяйством Алайской долины, с которым мне пришлось познакомиться в пути.
Приехать в Кашгарию со стороны России возможно тремя путями: от Суфи-Кургана, через Алай или Терек-Даван, или же со стороны Семиреченской области, через Нарын в Туругарт и Кашгарию. Но, въезжая в Кашгарию по всем трем путям, вы сталкиваетесь по дороге с киргизским хозяйством. Необходимо выяснить себе предварительно роль киргиз в нашем народном хозяйстве, и тогда легко понять влияние Кашгарии на нашу Фергану, и вот почему я предпринял объезд всех путей в Кашгарию.
Путь через Алай имеет громадное стратегическое значение, но не торговое. Спора нет, что как стратегическая дорога она очень важна, но из этого не следует, что не нужно обращать внимание на путь через Терек-Даван, который находится в таком же состоянии, как он был и при Александре Македонском, когда он находился в этой местности.
Лично для меня, ничего не понимающего в стратегии, путь через Терек-Даван кажется в тысячу раз важнее, нежели путь через Алай. На обратном пути из Кашгара, когда я выясню предварительно читателям «Сельск. вест.» картину хозяйства этой местности, ясно станет, почему путь через Терек-Даван имеет такое важное торговое значение для нас со всем «Застенным Китаем». Коли на дорогу через Алай пришлось, может быть, затратить миллион р., то для приведения в порядок пути через Терек-Даван понадобится, вероятно, не более 30 или 50.000 р., не больше, и этим правительство наше могло бы доказать всему мусульманскому миру как Китая, так и России, что интересы мусульман так же близки его сердцу, как и свои собственные стратегические интересы. Упорядочение пути через Терек-Даван и Нарын значит не только открыть новые рынки для Ферганы и Семиреченск. обл., но вместе с тем пробить два новых окна для всероссийской торговли.
Если казаки предпочитают ездить таким невозможным, допотопным путем через Терек-Даван, предпочитая его всем удобствам хорошего шоссе по Алаю, уж это одно может убедить наше правительство, как необходимо немедленно приступить к работам по терек-даванскому пути. Не прокладывать новые пути нужно, а только прочистить оба пути, как через Терек-Даван и Нарын, и это будет равнозначаще с прочисткой двух областей, как Ферганы и Семиречья, от всей затхлой и удушливой атмосферы, господствовавшей здесь до нашего появления при ханах. Вот почему так важно русским людям обратить серьезное внимание не на один только Алай.
Алайская долина занимает пространство в 300.000 десятин, а богатством своего растительного покрова напоминает собою богатство альпийских лугов. Эта долина привлекает к себе массу киргизских родов, куда прикочевывают на лето не только киргизы нашей Ферганской области, но частью и киргизы из Китайского Туркестана. Насколько я мог заметить, что чем выше мы подымались, начиная с Кокана, в горы, тем довольнее были переселенцы своим переездом на эти новые места. Чем выше в горах, тем лучше чувствуют себя русские крестьяне. Они не страдают в горах от невыносимой жары туркестанских долин, как Заравшана, Амударьи и т. д. Осмотрите поселки Благовещенский, Николаевский в Ошском уезде, и вы убедитесь, что хворают русские переселенцы там гораздо меньше. Желтая лихорадка там редкий гость. Тем более переселенцам наших северных губерний горный климат Заалайского хребта гораздо здоровее. Чем ближе я стал приближаться к Алайской долине, тем мне виднее стало, что масса трав не может быть использована киргизами и остается зря.
Администрация наша не обратила до сих пор настоящего внимания не только на эту долину, но и на все горы и возвышенности, ведущие к этой долине. У нас в Туркестанском крае насчитывают теперь не менее 50.000 самовольных переселенцев, которые не знают, как и куда пристроиться. Алайская долина представляет собою прекрасное место, где можно основать земледельческо-скотоводческие поселки, которые [бы] гармонировали и удовлетворяли природе русских людей.
В следующих очерках я выясню, почему скотоводческо-земледельческие поселки важнее для Туркестанского края, нежели одни земледельческие. Алайская долина обратила невольно мое внимание, так как я мог там убедиться, какая масса пастбищ пропадает зря. Необходимо твердо помнить, что скот в Фергане намного дороже, нежели в Сибири. Фергана пользуется всегда пригоняемым извне скотом, а именно из Семиречья через Нарынское ущелье и из Каратегина в Бухаре. Поэтому и значение русских скотоводческих поселков имеет громадное значение для края.
ОКОНЧАНИЕ
Материалы о населенных пунктах Ферганской области:
https://rus-turk.livejournal.com/593631.html