По Южному Алтаю. 2. Деревни Печищенская, Белая, Фыкалка. Известие о каменщиках
Г. И. Спасский. Путешествие по Южным Алтайским горам в 1809 году // Сибирский вестник, издаваемый Григорием Спасским. Ч. 3, 4, 1818; ч. 8, 1819 (примечания).
НАЧАЛО
Г. И. Спасский. Вид Курчумского снежного хребта от деревни Верх-Бухтарминской, в Сибири
Д. Верх-Бухтарминская, 7 июня
Поутру очень рано отправились мы из Коробишенской. Спутники мои должны были избрать особую дорогу. Они поехали левым берегом Бухтармы как удобнейшим для провоза тарадаек с провизиею и горными инструментами - а я пустился по правому берегу, в сопровождении одного из жителей деревни Коробишенской и некоторого рудокопа, которой, будучи вооружен и имея при себе двух охотничьих собак, почти безотлучно был со мною во все время путешествия по Южным Алтайским горам.
В самой деревне сели мы на небольшую лодку и переехали на правой берег. Лодка наша быстрым течением воды более версты увлечена была вниз, несмотря на искусство гребца, а лошади, пущенные по здешнему обыкновению вплавь, и собаки пристали к берегу гораздо еще далее. Отважность и проворство двух молодых каменщиков, управлявших лошадьми при переправе их через реку, были неимоверны. Они плыли подле их, держась за гриву, и то погружались во глубину воды, то выплывали всем телом на поверхность. Весело кончили они сей путь, для них обыкновенный, но для всякого другого опасный, и тот же час на нашей лодке возвратились к своим домам.
Горы, лежащие по обеим берегам Бухтармы, состоят из гранита, гнейса и сланца, перерезываемых кварцом и известью. По левому берегу идут они от реки в некотором расстоянии и представляют удобный путь для проезда, а по правому часто примыкаются к самой воде утесистыми скалами. Здесь дорога или, лучше сказать, тропинка, способная только для верховой езды, беспрестанно принимает новые положения: иногда опускается она до горизонта реки или, извиваясь наподобие улитки, восходит на высоту гор. Вместе с сею переменою и путешественник подвергается различным впечатлениям. Страх объемлет его при подошве гор под навесившимися камнями, как будто ожидавшими его для своего падения, и, напротив, приходит он в восхищение, когда с высот усматривает новые прелестные местоположения.
Многие обрушившиеся камни лежат на берегу, другие в самой реке, выставляясь из нее углообразными конечностями или скрываясь под тонким слоем воды. В первом случае должен путешественник проезжать близь их с немалым затруднением; в последнем они делают пороги, неприступные для отважнейшего плавателя. Вода, низвергаясь с камней, производит немалой шум. Издали сходствует он с тем, какой мы слышим, приближаясь к многолюдному городу. - Сие уподобление применить можно не только к сему месту, но и ко многим другим в верховьях горных рек, где течение их обыкновенно сопровождается шумом, особенно во время низкого стояния воды.
В 15 верстах от Коробишенской и в 5 от д. Верх-Бухтарминской, горы от правого берега Бухтармы отклонились на восток. - Здесь-то открывается та очаровательная картина, какой я не видал еще подобной и которую может изобразить одна только кисть, живописующая земную поверхность. Путешественник совсем неожиданно, и как бы сверхъестественною силою переносится из дикой натуры на сие место, где соединено все изящное и великое для чувства. Взор его объемлет в одно время множество беспределенных и неисчислимых предметов. Здесь расстилается под его ногами одна из прекраснейших долин, оживляемая шумом стремящейся чрез нее быстрой горной реки и украшенная ковром зелени. С первого взгляда кажется, что долина сия, будучи окружена со всех сторон горами, уподобляется обширному амфитеатру, но рассматривая в подробности, находишь, что горы различную имеют высоту и направление и разделены большими пространствами. С западной и восточной стороны простираются они двумя грядами, которые, приближаясь к Бухтарме, понижаются, как будто не смея взирать на величественный Курчумский хребет, гордо между ими возвышающийся.
Сей хребет составляет главнейший предмет в картине, которую никакая кисть и никакое перо в точности изобразить не может, и приобщенный здесь вид представляет одни только разве слабые ее оттенки. На челе Курчумского хребта возвышаются огромные камни, беспорядочно лежащие. Образование их кажется различно соответственно сторонам, с которых на них смотрят. Отсюда уподобляются они огромным развалинам, с торчащими во множестве пирамидами и заострениями. Все сии камни, равно как и самой хребет гор, сколько глаза могут его видеть, покрыты снегом. Ослепительная белизна снега делает разительную противоположность с ясным небом и облаками, позади гор оканчивающими горизонт, с мрачными камнями и вечнозеленеющими на скатах гор деревами.
В полуденной стороне долины, на правом берегу Бухтармы и при подошве высокого гранитного хребта находится деревня Верх-Бухтарминская, или Печищенская, населенная каменщиками. Первое название свое получила она от реки, подле ее протекающей, последнее от пещер, подобных печным устьям, видимых в берегу реки поблизости сей деревни. В д. Верх-Бухтарминской обитают до 20 семейств добрых и гостеприимных каменщиков. Подле деревни вниз по течению реки в нескольких бедных юртах живут киргизы: летом пасут они лошадей и рогатой скот, а зимою помогают жителям в домашних работах и чрез то снискивают себе с семействами пропитание. Сии киргизы, имея всю возможность жить в домах, не хотят расстаться с своими юртами. Они терпеливо переносят жесточайшие зимние морозы и не завидуют покойной жизни каменщиков. Вот как трудно преодолеть силу привычки!
Хотя мы ехали очень тихо и часто останавливались, однако же гораздо прежде спутников наших сюда достигли. Против самой деревни переправились они через Бухтарму. Я велел расположиться им для отдыха близь киргизских юрт; тут же разбили мы и свои палатки. На виде можно заметить наш стан. Мы простояли здесь более суток.
Д. Белая, 9 июня
Лиственничный, или Листвяжной хребет, начинаясь подле реки Бухтармы, идет вдоль правого ее берега до самой реки Черной высокою грядою, иногда оканчивающеюся острыми сопками. Название свое имеет он от лиственниц, которые в большем числе на нем произрастают, нежели пихты, сосны, тополи, березы и другие деревья. Лиственничный хребет простирается в длину около 60, a в ширину до 15 верст. От начала своего до устья реки Белой, которая его перерезывает, называется он Малым, далее до самого окончания своего - Большим Листвяжным хребтом. Оба сии наименования произошли от различной высоты гор. Главную массу первого из них составляет гранит, глинистой сланец и сланцоватой известковой камень с кварцовыми прожилками, a второго гранит и зеленоватой трап.
Листвяжный хребет служил убежищем для каменщиков во время их своевольства. Они, преследуемые правосудием, укрывались в самые неприступнейшие места и пещеры, которых здесь довольно, особенно в горах известковых, и некоторые из пещер по обширности своей весьма к тому удобны, как то на реке Черной при устье Архипихи, где доныне еще видимы остатки прежнего жительства. Иногда в сих пещерах находится земля, проникнутая селитрою. Оная земля белизною бывает подобна соли, также серовато-белая и синевато-белая. Таковы пещеры в 15 верстах от деревни Верх-Бухтарминской, находящиеся между левым берегом Бухтармы и правым речки Согорной, при устье реки Белой. Пещеры сии имеют глубины от одного до 4 аршин.
Отъехав от деревни Верх-Бухтарминской на небольшое расстояние, поднялись мы на возвышенную степь, напояемую ручьями, вытекающими из Малого Листвяжного хребта. - С правой стороны простирается сей хребет, а с левой горы, идущие от правого берега Бухтармы по разным речкам, каковы суть Язовая, Поскочи и Околеиха, по которым некогда также жили каменщики. - Сии последние горы утесисты, высоки и неприступны. Одни только люди, увлеченные склонностью пустынножительства, могли избрать столь дикие места для своего жилища. Здесь царствует вечный мрак, и благотворные лучи солнца не освещают никогда сих ущелий. Места ужасные не только для человека, но и для всякого животного! Часто промышленники находят здесь самых диких зверей зимою задавленных снегом, a летом раздробленных на части, при падении с утесистых скал. Речка Поскочи получила свое имя, как сказывают, от огромных камней, в ней лежащих, чрез которые при проезде речкою лошадь должна беспрестанно скакать, с немалою опасностию для седока; Околеиха же, заслуживающая сие название по преимущественной пред прочими местами дикости и неприступности своей, получила оное собственно от того, что на ней укрывался некоторый каменщик, прозывавшийся Околеевым.
Достойно примечания, что в урочищах, где живут каменщики, почти все реки, горы и другие достопамятности имеют русские имена, не так, как в других местах Сибири, где сохранились оные большею частию из глубокой древности. Если бы сии места прежде каменщиков не были обитаемы - чему, однако же, противное свидетельствуют древние здесь могилы, - то по крайней мере звериные промыслы должны были всегда привлекать сюда окрестных жителей, a в сем случае могли бы родиться и названия, которому, вероятно, одолжены за оные и многие места в Сибири: там нет ни одного уголка земли, где бы всякой примечательный предмет не имел названия.
Надобно думать, что скрытность, в какой старались быть каменщики при первоначальном здесь поселении, препятствовала им узнавать от других, под какими именами здешние местоположения прежде их были известны, но необходимость заставила с ними знакомиться и изобретать названия, дабы не быть в неведении о предметах столь к ним близких.
В 15 верстах от Верх-Бухтарминской течет шумная речка Соврасовка и Листвяжный хребет отклонился к полудню. Переехав несколько раз чрез Соврасовку, мы поднялись на высокую гору и потом спустились опять на приятную ровнину, орошаемую рекою Белою. Сия река хотя не очень обширна, но чрезвычайно быстра и для переправы опасна. Она вытекает из Маральего озера, близь деревни Фыкалки, и впадает в Бухтарму близь д. Белой. Мы переехали чрез реку Белую вброд, против самой сей деревни. Она лежит в 22 верстах от Верх-Бухтарминской при окончании Малого Листвяжного хребта и при начале Большого. В ней находится 16 дворов жителей, каменщиков. Сия деревня примечательна тем, что отсюда река Белая, поворачивая наполдень, проходит сквозь Листвяжный хребет, где в междугории открывается кеглеобразная сопка Курчумского хребта, покрытая снегом и придающая сему месту значительный вид.
Д. Фыкалка, 11 июня
На другой день отправились мы из Белой в Фыкалку. Небо было ясно и погода стояла благоприятная, но испарения, поднимающиеся из северных уклонов островерхих гор, или сопок, возвещали ее перемену. Сибирские жители выражаются о сем явлении, что сопки топятся. В самом деле, кажется издалека, что пары выходят из гор наподобие дыма. Замечено, что если они поднимаются вверьх, то будет следовать дурная погода, a если ложатся, то ето служит предвещанием хорошей погоды. - Горизонт помрачался более и более; наконец все горы от самых вершин до оснований их и самая ровнина покрылись столь густым туманом, что далее десяти шагов нельзя было различать предметов.
Подъезжая к Фыкалке, вместо прекраснейшего зрелища, какое образует Листвяжный хребет с окружающими горами - представленный на приобщенном здесь виде, - открылось нам море тумана, не имеющее ни дна, ни берегов, и самое селение не прежде усмотрели, как будучи уже в нем. Следствием сего тумана был проливной дождь, продолжавшийся чрез остальное время дня и во всю ночь, a по горам выпал снег; так называемая Щебенюха отличалась белизною от всех прочих гор. Поутру наступила опять хорошая погода и продолжалась во все время пребывания нашего на Листвяжном хребте, куда мы отправились для разработки открытого на полуденной его покатости рудного прииска.
Деревня Фыкалка лежит на долине, заключенной двумя хребтами гор: с правой стороны находится Большой Листвяжный хребет, a с левой - сопровождающий реку Белую. Между ими синеются в отдаленности белки Катунские. На Листвяжном хребте стоит уединенно острая и круглая сопка, покрытая снегом и щебнем, подавшим повод к названию ее Щебенюхою. Хотя она выше всех окружных гор, однако же высота ее не достигает снежной линии. Множество лежащего на сопке сей гранита, разрушившегося в мелкой щебень, доказывает, что она прежде более возвышена была, нежели ныне. Фыкалка отстоит в 25 верстах от д. Белой. Она имеет только 12 домов, которые расположены по обеим берегам ручья, впадающего поблизости в реку Белую, и поелику составляет одно из первых селений ясашных крестьян, или каменщиков, о которых несколько раз уже было мною упомянуто, то я намерен сообщить об них здесь некоторые подробности.
Известие о каменщиках
Сибирские жители, горные в тамошних странах урочища вообще разумеют под словом камень и говорят о обитателях тех мест, что они живут в камню или за камнем. От сего-то обыкновения произошло и название каменщиков, известных также под именем ясашных крестьян.
Каменщики, подобно швейцарам, населяют самые гористые места Южной Сибири и состоят в черте Томской губернии Бийского уезда. Они некоторым образом пользуются правами двух сословий, крестьян и ясашных, и управляются Бийским земским судом чрез особого чиновника, пребывающего в Семипалатинской крепости, и учрежденным на общем положении в одном из их селений волостным правлением.
Сначала платили они подать в казну по примеру ясашных народов зверем, по сему самому и названы были ясашными; но впоследствие времени, по некоторым уважениям, подать сия переменилась в денежную, которую платят они и поныне, имея, впрочем, всю возможность вносить первую, ибо места, ими занимаемые, изобилуют зверями и они промышляют их не с меньшим успехом самых кочующих народов, и притом здешние соболи очень высокой доброты. Число сих ясашных по первоначальной переписи, бывшей при обложении их податью, простиралось одного мужеского пола до 300 человек [По последней 7 ревизии, считается их мужеского пола 313, a женского 314 душ.].
Первое в здешней стране поселение, около 50 лет назад, состояло только из четырех человек, удалившихся сюда из набожной склонности. Они основали жилище свое на реке Ульбе, по ту сторону хребта, называемого Холзун; но как один из их товарищей был пойман и убежище их открылось, то они все, опасаясь подобной же участи, перешли оттуда в безмолвные и дикие ущелины бухтарминские. Но и тут, по врожденной ли склонности к общежитию или, может быть, и по нужде в пропитании себя, не могли они оставаться в совершенной неизвестности. Они мало-помалу начали показываться в ближайших русских селениях, и особенно в тех, где наиболее жители склонны к старообрядческому расколу. Набожность и смирение их, истинное или лицемерное, привлекали к ним жителей. Сверх уважения себе снискивали они от них обильное пропитание и, изображая убежища свои сколько возможно в приманчивом виде, склоняли их на свою сторону к побегам. - Многие из жителей, будучи ослеплены соблазнительными их повествованиями, оставляли свои домы и переселялись с женами и детьми в тамошную страну, в то время пустую и неведомую.
В непродолжительное время собралось довольное число новых там жителей, и наиболее крестьян. Они построили себе хижины по берегам Бухтармы, Белой, Язовой и других рек, где дикость натуры соединена с некоторыми удобствами водить домашний скот и заниматься земледелием. Жилища их со всех сторон ограждены были высочайшими горами и реками быстрыми и многоводными. Они жили мирно, соблюдая строго святость веры и закона. Земля никогда не возделанная щедро вознаграждала труды земледельцев; звероловство обещало несметные богатства промышленникам. - Одним словом, они были бы совершенно счастливы, если бы не было между товарищами их людей неспокойных.
Правительство хотя и принимало против сих беглецов некоторые меры, но оные по неприступности и неизвестности их жилищ не могли быть верны и действительны. Между тем распространявшиеся об них слухи беспрерывно привлекали к ним новых пришельцев, которые большею частию были уже беглые солдаты, заводские служители, наказанные и ненаказанные преступники и другие подобные тем люди. По мере водворения их увеличивались всякого рода беспорядки, какие только произвести может вольность необузданная. Следовали насильства, кражи и даже убийства. Вместе с сим открылся ощутительной недостаток в женщинах по числу мужчин: началися похищения жен и дочерей; раздоры и преступления заступили место тишины и благоустройства. - Преступники оставались без наказания или преследуемы бывали мщением обиженных. Никто не был обеспечен в собственности своей. Безначалие пагубно даже в самом малом обществе!
Все сии последствия обратили на сих горных жителей особенное внимание местного начальства, часто были отправляемы для преследования их воинские команды; но дикие ущелины защищали их от всяких поисков, и команды большею частию возвращались без успеха. - Китайцы также неравнодушно взирали на обиды, наносимые от каменщиков киргизам, живущим за Иртышем, но предприятия их были бесполезны. Киргизы, однако же, сами старались не быть в долгу: они очень умели им платить обидами за обиды.
Таково было положение каменщиков. Некоторые из них, невинные в худых поступках своих развратных товарищей, начали уже и с своей стороны помышлять о безопасности. Следствием того было наказание по общему приговору обличенных в преступлениях. Один раз будто бы произведено было наказание следующим необыкновенным образом: два преступника прикреплены были к небольшим плотам и пущены по быстрой Бухтарме: им дано было по шесту для избавления себя от потопления, если бы встретилась к тому возможность, и по одному хлебу для пищи; и действительно, один из них утонул, а другой без дальнего вреда пристал к берегу. Но как и сей пример не мог восстановить желаемого порядка, то обратились уже они к самым беспокойным головам, каковы были Быков и Загуменной. Они постарались изловить сих отважных каменщиков со всеми сообщниками и приговорили их к наказанию. Счастливый только случай мог их от оного избавить. - В самое то время, когда собран был народ и готовилось им наказание, приезжает сверх всякого чаяния китайский пограничной чиновник со многими вооруженными людьми; тут один из каменщиков каким-то образом подстрелил вооруженного воина (тчурчута). Оздобленной сим поступком чиновник приказывает окружить их со всех сторон и, узнав о причине скопища, требует немедленно освободить осужденных, если сами они не хотят подвергнуться той же участи, какую готовили осужденным. Сколько ни представляли каменщики о неумышленном убийстве тчурчута и заслуженном наказании их товарищами, однако же чиновник не хотел того слушать и не прежде оставил их, пока они не исполнили его приказание. Быков и Загуменной с своими сообщниками, освободясь от предстоявшей им беды, начали опять продолжать свое ремесло и старались об отмщении нанесенного им бесславия.
После сего происшествия каменщики, осудившие отважнейших своих товарищей, никак уже не могли надеяться, чтобы восстановлено было cпoкойство; к тому присоединилось еще новое бедствие - неурожай хлеба в тамошней стране, продолжавшийся сряду три лета. Они ничего уже столько не желали, как оставить сии места, сделавшиеся для них ужасными, и возвратиться в прежние свои жилища; но страх заслуженного ими наказания от того их удерживал. Наконец решились они прибегнуть под покровительство китайцев. Вследствие того собралось несколько семей, числом 60 человек, отправились к пограничному китайскому форпосту Чингистаю, отстоящему в 55 верстах от нынешней деревни Фыкалки. Сперва остановясь в некотором расстоянии от сего форпоста, послали они туда 6 человек из своих товарищей, дабы узнать мнение тамошнего ноёна, или пограничного чиновника, о предпринятом ими намерении. Но как посланные были там задержаны, то они, не ожидая более их возвращения, вздумали явиться все к ноену с женами своими и детьми. По прибытии же их в Чингистай, немедленно препровождены они были за присмотром тчурчутов в Хобдо, китайский город в Татарии.
Они были отправлены туда на верховых лошадях, которыми снабдил их ноен, и ехали большею частию местами гористыми. Пробыв в дороге почти месяц, приехали они в Хобдо и были представлены тамошнему начальнику, который по отобрании от них сведений приказал поместить их всех вместе в некоторое здание, род казармы, a может быть, и в тюрму. Там содержались они довольно времени под строгим надзором, получая, однако же, достаточное содержание; потом были освобождены и им объявлено о полученном от богдо-хана из Пекина указе, что он не согласен на принятие их в число своих подданных; но в уважение бедности их приказал наделить их пищею и отправить на прежнее место, откуда они приехали. После сего немедленно были они отправлены таким же образом и тою дорогою, какою ехали в Хобдо: им даны были лошади для вершной езды, также бараны и сарачинское пшено для пропитания.
Они очень обрадовались такому решению своей судьбы, ибо частовременно совершаемые пред глазами их казни произвели в них худое понятие о китайском народе и правлении. С удивлением заметили они, что там наказывался не только вор, но и тот, у кого украдено, по мере его оплошности.
По возвращении их, хотя китайские пограничные чиновники и оказывали им покровительство и они смело прибегали под защиту их от всех наносимых притеснений, как собратиями их беглыми, так и соседственными киргизами. Но все сие не могло, однако же, отвратить всех внутренних беспокойств; опасность быть пойманными и наказанными также не переставала их мучить. Таковой образ жизни, сопро<вож>даемый еще всегдашними насилиями и страхом, и при том достигшие к ним слухи о беспредельном милосердии Императрицы Екатерины Алексеевны пробудили глас совести не только у каменщиков более благомыслящих, но и у всех прочих. Они единодушно согласились оставить своевольную жизнь и предаться власти законной. С сим намерением отправили они из общества своего некоторого беглого драгуна, по прозванию Быкова, в Бухтарминский рудник как ближайшее удобное место. Благоразумное и благосклонное принятие, сделанное Быкову от управлявшего тем рудником некоторого горного чиновника, побудило после того вместе с Быковым выехать туда и других каменщиков для подтверждения общего их желания. Чиновник, приняв желание каменщиков, не умедлил о сем важном событии довести до сведения начальства, и по надлежащем удостоверении было о том представлено на Высочайшее усмотрение Государыни Императрицы. Не тщетна была надежда сих людей, совращенных порочною склонностию и заблуждением с пути, предписанного законом: милость Монаршая, изображенная в Высочайшем рескрипте, данном бывшему сибирскому генерал-губернатору Пилю в 15 день сентября 1791 года, присоединила их к числу верноподданных, под именем ясашных.
Милость, дарованная сим людям, прекратила совершенно все между ими замешательства и восстановила благоустройство и согласие. Они оставили ужасные скалы и ущелины, сих безмолвных свидетелей преступлений и беспорядков своевольной жизни, и поселились в местах, представляющих все возможные в тамошнем стране удобства как для сообщения одного места с другим, так для землепашества и скотоводства, где и поныне живут. Селения их по берегам Бухтармы следующие: Осочиха, Быкова, Сенная, Коробишенская и Верх-Бухтарминская; a в прочих местах главнейшие Малонарымская, Язовая, Белая и Фыкалка. В каждом почти селении находится молитвенной дом, но ни в одном из них церкви нет, ибо все вообще жители преданы старообрядству. Некоторые избранные из своих же собратий старики и книжники исполняют все требы и священнослужение. Для венчания только свадеб ездят они в Бухтарминскую крепость. На виде представлен особой обряд, наблюдаемой каменщиками при свадьбах. Они встречают и провожают новобрачных с ружейною пальбою. Невеста сверх большого покрывала надевает на голову мужскую шляпу.
Домы каменщиков таковы же, как и в прочих местах Сибири, где достаточно строевого леса. Я ничего не заметил ни в образе жизни их, ни в домашнем обиходе, ни в других обстоятельствах особенного от сибирских старожилов. Одно только отличает каменщиков от сих последних и что, вероятно, получили они от независимой своей жизни и упражнения в звероловстве: ето смелость их, проворство и некоторая грубость в нравах, придающие им воинственной вид, тем более заметной, что они большею частию ездят верхом вооруженные винтовкою, на случай безопасности от хищных зверей, которых в тамошней стране очень много.
Обыкновенное занятие каменщиков составляет землепашество, скотоводство и промысел зверей. Они занимаются и торговлею с китайскими подданными, охраняющими границу, и с киргизами. Оная производится меною: получаемые ими от первых товары суть те, которые выдаются китайским служащим людям вместо денежного жалованья. - Таковы суть обыкновенно: китайки, шелк, фарфоровые, глиняные и деревянные чашки, ножи, огнива, кирпичной чай и проч. Иногда же, что ныне очень редко, выменивают они серебро и шелковые ткани, как то: канчи, род гарнитуру, канфы, подобные атласу, и фанзы очень низкой доброты. - От киргизов же получают лошадей и рогатой скот, седла, узды, войлока, или, по-сибирски, кошмы, армяки и армячину из верблюжьей шерсти и бумажные ткани, называемые дабами и бязями, и проч.
Каменщики же тем и другим променивают на помянутые товары наиболее юфтевые кожи, железные ловушки, называемые капканами, топоры, ножи и другие железные вещи, также соль и муку.
Вот сведения, собранные мною о каменщиках, или ясашных крестьянах, которые жилищами своими в высоких и неприступных горах Южной Сибири уподобляются обитателям Альпийских гор и, может быть, еще превосходят их крепким сложением тела, простотою нравов и гостеприимством, столь уже ныне редким между простым народом во всех местах, кроме России и Сибири.
Материалы о населенных пунктах Томской губернии:
https://rus-turk.livejournal.com/tag/.Томская%20губерния
(ссылка временная; после создания указателя публикаций ее планируется обновить)
НАЧАЛО
Г. И. Спасский. Вид Курчумского снежного хребта от деревни Верх-Бухтарминской, в Сибири
Д. Верх-Бухтарминская, 7 июня
Поутру очень рано отправились мы из Коробишенской. Спутники мои должны были избрать особую дорогу. Они поехали левым берегом Бухтармы как удобнейшим для провоза тарадаек с провизиею и горными инструментами - а я пустился по правому берегу, в сопровождении одного из жителей деревни Коробишенской и некоторого рудокопа, которой, будучи вооружен и имея при себе двух охотничьих собак, почти безотлучно был со мною во все время путешествия по Южным Алтайским горам.
В самой деревне сели мы на небольшую лодку и переехали на правой берег. Лодка наша быстрым течением воды более версты увлечена была вниз, несмотря на искусство гребца, а лошади, пущенные по здешнему обыкновению вплавь, и собаки пристали к берегу гораздо еще далее. Отважность и проворство двух молодых каменщиков, управлявших лошадьми при переправе их через реку, были неимоверны. Они плыли подле их, держась за гриву, и то погружались во глубину воды, то выплывали всем телом на поверхность. Весело кончили они сей путь, для них обыкновенный, но для всякого другого опасный, и тот же час на нашей лодке возвратились к своим домам.
Горы, лежащие по обеим берегам Бухтармы, состоят из гранита, гнейса и сланца, перерезываемых кварцом и известью. По левому берегу идут они от реки в некотором расстоянии и представляют удобный путь для проезда, а по правому часто примыкаются к самой воде утесистыми скалами. Здесь дорога или, лучше сказать, тропинка, способная только для верховой езды, беспрестанно принимает новые положения: иногда опускается она до горизонта реки или, извиваясь наподобие улитки, восходит на высоту гор. Вместе с сею переменою и путешественник подвергается различным впечатлениям. Страх объемлет его при подошве гор под навесившимися камнями, как будто ожидавшими его для своего падения, и, напротив, приходит он в восхищение, когда с высот усматривает новые прелестные местоположения.
Многие обрушившиеся камни лежат на берегу, другие в самой реке, выставляясь из нее углообразными конечностями или скрываясь под тонким слоем воды. В первом случае должен путешественник проезжать близь их с немалым затруднением; в последнем они делают пороги, неприступные для отважнейшего плавателя. Вода, низвергаясь с камней, производит немалой шум. Издали сходствует он с тем, какой мы слышим, приближаясь к многолюдному городу. - Сие уподобление применить можно не только к сему месту, но и ко многим другим в верховьях горных рек, где течение их обыкновенно сопровождается шумом, особенно во время низкого стояния воды.
В 15 верстах от Коробишенской и в 5 от д. Верх-Бухтарминской, горы от правого берега Бухтармы отклонились на восток. - Здесь-то открывается та очаровательная картина, какой я не видал еще подобной и которую может изобразить одна только кисть, живописующая земную поверхность. Путешественник совсем неожиданно, и как бы сверхъестественною силою переносится из дикой натуры на сие место, где соединено все изящное и великое для чувства. Взор его объемлет в одно время множество беспределенных и неисчислимых предметов. Здесь расстилается под его ногами одна из прекраснейших долин, оживляемая шумом стремящейся чрез нее быстрой горной реки и украшенная ковром зелени. С первого взгляда кажется, что долина сия, будучи окружена со всех сторон горами, уподобляется обширному амфитеатру, но рассматривая в подробности, находишь, что горы различную имеют высоту и направление и разделены большими пространствами. С западной и восточной стороны простираются они двумя грядами, которые, приближаясь к Бухтарме, понижаются, как будто не смея взирать на величественный Курчумский хребет, гордо между ими возвышающийся.
Сей хребет составляет главнейший предмет в картине, которую никакая кисть и никакое перо в точности изобразить не может, и приобщенный здесь вид представляет одни только разве слабые ее оттенки. На челе Курчумского хребта возвышаются огромные камни, беспорядочно лежащие. Образование их кажется различно соответственно сторонам, с которых на них смотрят. Отсюда уподобляются они огромным развалинам, с торчащими во множестве пирамидами и заострениями. Все сии камни, равно как и самой хребет гор, сколько глаза могут его видеть, покрыты снегом. Ослепительная белизна снега делает разительную противоположность с ясным небом и облаками, позади гор оканчивающими горизонт, с мрачными камнями и вечнозеленеющими на скатах гор деревами.
В полуденной стороне долины, на правом берегу Бухтармы и при подошве высокого гранитного хребта находится деревня Верх-Бухтарминская, или Печищенская, населенная каменщиками. Первое название свое получила она от реки, подле ее протекающей, последнее от пещер, подобных печным устьям, видимых в берегу реки поблизости сей деревни. В д. Верх-Бухтарминской обитают до 20 семейств добрых и гостеприимных каменщиков. Подле деревни вниз по течению реки в нескольких бедных юртах живут киргизы: летом пасут они лошадей и рогатой скот, а зимою помогают жителям в домашних работах и чрез то снискивают себе с семействами пропитание. Сии киргизы, имея всю возможность жить в домах, не хотят расстаться с своими юртами. Они терпеливо переносят жесточайшие зимние морозы и не завидуют покойной жизни каменщиков. Вот как трудно преодолеть силу привычки!
Хотя мы ехали очень тихо и часто останавливались, однако же гораздо прежде спутников наших сюда достигли. Против самой деревни переправились они через Бухтарму. Я велел расположиться им для отдыха близь киргизских юрт; тут же разбили мы и свои палатки. На виде можно заметить наш стан. Мы простояли здесь более суток.
Д. Белая, 9 июня
Лиственничный, или Листвяжной хребет, начинаясь подле реки Бухтармы, идет вдоль правого ее берега до самой реки Черной высокою грядою, иногда оканчивающеюся острыми сопками. Название свое имеет он от лиственниц, которые в большем числе на нем произрастают, нежели пихты, сосны, тополи, березы и другие деревья. Лиственничный хребет простирается в длину около 60, a в ширину до 15 верст. От начала своего до устья реки Белой, которая его перерезывает, называется он Малым, далее до самого окончания своего - Большим Листвяжным хребтом. Оба сии наименования произошли от различной высоты гор. Главную массу первого из них составляет гранит, глинистой сланец и сланцоватой известковой камень с кварцовыми прожилками, a второго гранит и зеленоватой трап.
Листвяжный хребет служил убежищем для каменщиков во время их своевольства. Они, преследуемые правосудием, укрывались в самые неприступнейшие места и пещеры, которых здесь довольно, особенно в горах известковых, и некоторые из пещер по обширности своей весьма к тому удобны, как то на реке Черной при устье Архипихи, где доныне еще видимы остатки прежнего жительства. Иногда в сих пещерах находится земля, проникнутая селитрою. Оная земля белизною бывает подобна соли, также серовато-белая и синевато-белая. Таковы пещеры в 15 верстах от деревни Верх-Бухтарминской, находящиеся между левым берегом Бухтармы и правым речки Согорной, при устье реки Белой. Пещеры сии имеют глубины от одного до 4 аршин.
Отъехав от деревни Верх-Бухтарминской на небольшое расстояние, поднялись мы на возвышенную степь, напояемую ручьями, вытекающими из Малого Листвяжного хребта. - С правой стороны простирается сей хребет, а с левой горы, идущие от правого берега Бухтармы по разным речкам, каковы суть Язовая, Поскочи и Околеиха, по которым некогда также жили каменщики. - Сии последние горы утесисты, высоки и неприступны. Одни только люди, увлеченные склонностью пустынножительства, могли избрать столь дикие места для своего жилища. Здесь царствует вечный мрак, и благотворные лучи солнца не освещают никогда сих ущелий. Места ужасные не только для человека, но и для всякого животного! Часто промышленники находят здесь самых диких зверей зимою задавленных снегом, a летом раздробленных на части, при падении с утесистых скал. Речка Поскочи получила свое имя, как сказывают, от огромных камней, в ней лежащих, чрез которые при проезде речкою лошадь должна беспрестанно скакать, с немалою опасностию для седока; Околеиха же, заслуживающая сие название по преимущественной пред прочими местами дикости и неприступности своей, получила оное собственно от того, что на ней укрывался некоторый каменщик, прозывавшийся Околеевым.
Достойно примечания, что в урочищах, где живут каменщики, почти все реки, горы и другие достопамятности имеют русские имена, не так, как в других местах Сибири, где сохранились оные большею частию из глубокой древности. Если бы сии места прежде каменщиков не были обитаемы - чему, однако же, противное свидетельствуют древние здесь могилы, - то по крайней мере звериные промыслы должны были всегда привлекать сюда окрестных жителей, a в сем случае могли бы родиться и названия, которому, вероятно, одолжены за оные и многие места в Сибири: там нет ни одного уголка земли, где бы всякой примечательный предмет не имел названия.
Надобно думать, что скрытность, в какой старались быть каменщики при первоначальном здесь поселении, препятствовала им узнавать от других, под какими именами здешние местоположения прежде их были известны, но необходимость заставила с ними знакомиться и изобретать названия, дабы не быть в неведении о предметах столь к ним близких.
В 15 верстах от Верх-Бухтарминской течет шумная речка Соврасовка и Листвяжный хребет отклонился к полудню. Переехав несколько раз чрез Соврасовку, мы поднялись на высокую гору и потом спустились опять на приятную ровнину, орошаемую рекою Белою. Сия река хотя не очень обширна, но чрезвычайно быстра и для переправы опасна. Она вытекает из Маральего озера, близь деревни Фыкалки, и впадает в Бухтарму близь д. Белой. Мы переехали чрез реку Белую вброд, против самой сей деревни. Она лежит в 22 верстах от Верх-Бухтарминской при окончании Малого Листвяжного хребта и при начале Большого. В ней находится 16 дворов жителей, каменщиков. Сия деревня примечательна тем, что отсюда река Белая, поворачивая наполдень, проходит сквозь Листвяжный хребет, где в междугории открывается кеглеобразная сопка Курчумского хребта, покрытая снегом и придающая сему месту значительный вид.
Д. Фыкалка, 11 июня
На другой день отправились мы из Белой в Фыкалку. Небо было ясно и погода стояла благоприятная, но испарения, поднимающиеся из северных уклонов островерхих гор, или сопок, возвещали ее перемену. Сибирские жители выражаются о сем явлении, что сопки топятся. В самом деле, кажется издалека, что пары выходят из гор наподобие дыма. Замечено, что если они поднимаются вверьх, то будет следовать дурная погода, a если ложатся, то ето служит предвещанием хорошей погоды. - Горизонт помрачался более и более; наконец все горы от самых вершин до оснований их и самая ровнина покрылись столь густым туманом, что далее десяти шагов нельзя было различать предметов.
Подъезжая к Фыкалке, вместо прекраснейшего зрелища, какое образует Листвяжный хребет с окружающими горами - представленный на приобщенном здесь виде, - открылось нам море тумана, не имеющее ни дна, ни берегов, и самое селение не прежде усмотрели, как будучи уже в нем. Следствием сего тумана был проливной дождь, продолжавшийся чрез остальное время дня и во всю ночь, a по горам выпал снег; так называемая Щебенюха отличалась белизною от всех прочих гор. Поутру наступила опять хорошая погода и продолжалась во все время пребывания нашего на Листвяжном хребте, куда мы отправились для разработки открытого на полуденной его покатости рудного прииска.
Деревня Фыкалка лежит на долине, заключенной двумя хребтами гор: с правой стороны находится Большой Листвяжный хребет, a с левой - сопровождающий реку Белую. Между ими синеются в отдаленности белки Катунские. На Листвяжном хребте стоит уединенно острая и круглая сопка, покрытая снегом и щебнем, подавшим повод к названию ее Щебенюхою. Хотя она выше всех окружных гор, однако же высота ее не достигает снежной линии. Множество лежащего на сопке сей гранита, разрушившегося в мелкой щебень, доказывает, что она прежде более возвышена была, нежели ныне. Фыкалка отстоит в 25 верстах от д. Белой. Она имеет только 12 домов, которые расположены по обеим берегам ручья, впадающего поблизости в реку Белую, и поелику составляет одно из первых селений ясашных крестьян, или каменщиков, о которых несколько раз уже было мною упомянуто, то я намерен сообщить об них здесь некоторые подробности.
Известие о каменщиках
Сибирские жители, горные в тамошних странах урочища вообще разумеют под словом камень и говорят о обитателях тех мест, что они живут в камню или за камнем. От сего-то обыкновения произошло и название каменщиков, известных также под именем ясашных крестьян.
Каменщики, подобно швейцарам, населяют самые гористые места Южной Сибири и состоят в черте Томской губернии Бийского уезда. Они некоторым образом пользуются правами двух сословий, крестьян и ясашных, и управляются Бийским земским судом чрез особого чиновника, пребывающего в Семипалатинской крепости, и учрежденным на общем положении в одном из их селений волостным правлением.
Сначала платили они подать в казну по примеру ясашных народов зверем, по сему самому и названы были ясашными; но впоследствие времени, по некоторым уважениям, подать сия переменилась в денежную, которую платят они и поныне, имея, впрочем, всю возможность вносить первую, ибо места, ими занимаемые, изобилуют зверями и они промышляют их не с меньшим успехом самых кочующих народов, и притом здешние соболи очень высокой доброты. Число сих ясашных по первоначальной переписи, бывшей при обложении их податью, простиралось одного мужеского пола до 300 человек [По последней 7 ревизии, считается их мужеского пола 313, a женского 314 душ.].
Первое в здешней стране поселение, около 50 лет назад, состояло только из четырех человек, удалившихся сюда из набожной склонности. Они основали жилище свое на реке Ульбе, по ту сторону хребта, называемого Холзун; но как один из их товарищей был пойман и убежище их открылось, то они все, опасаясь подобной же участи, перешли оттуда в безмолвные и дикие ущелины бухтарминские. Но и тут, по врожденной ли склонности к общежитию или, может быть, и по нужде в пропитании себя, не могли они оставаться в совершенной неизвестности. Они мало-помалу начали показываться в ближайших русских селениях, и особенно в тех, где наиболее жители склонны к старообрядческому расколу. Набожность и смирение их, истинное или лицемерное, привлекали к ним жителей. Сверх уважения себе снискивали они от них обильное пропитание и, изображая убежища свои сколько возможно в приманчивом виде, склоняли их на свою сторону к побегам. - Многие из жителей, будучи ослеплены соблазнительными их повествованиями, оставляли свои домы и переселялись с женами и детьми в тамошную страну, в то время пустую и неведомую.
В непродолжительное время собралось довольное число новых там жителей, и наиболее крестьян. Они построили себе хижины по берегам Бухтармы, Белой, Язовой и других рек, где дикость натуры соединена с некоторыми удобствами водить домашний скот и заниматься земледелием. Жилища их со всех сторон ограждены были высочайшими горами и реками быстрыми и многоводными. Они жили мирно, соблюдая строго святость веры и закона. Земля никогда не возделанная щедро вознаграждала труды земледельцев; звероловство обещало несметные богатства промышленникам. - Одним словом, они были бы совершенно счастливы, если бы не было между товарищами их людей неспокойных.
Правительство хотя и принимало против сих беглецов некоторые меры, но оные по неприступности и неизвестности их жилищ не могли быть верны и действительны. Между тем распространявшиеся об них слухи беспрерывно привлекали к ним новых пришельцев, которые большею частию были уже беглые солдаты, заводские служители, наказанные и ненаказанные преступники и другие подобные тем люди. По мере водворения их увеличивались всякого рода беспорядки, какие только произвести может вольность необузданная. Следовали насильства, кражи и даже убийства. Вместе с сим открылся ощутительной недостаток в женщинах по числу мужчин: началися похищения жен и дочерей; раздоры и преступления заступили место тишины и благоустройства. - Преступники оставались без наказания или преследуемы бывали мщением обиженных. Никто не был обеспечен в собственности своей. Безначалие пагубно даже в самом малом обществе!
Все сии последствия обратили на сих горных жителей особенное внимание местного начальства, часто были отправляемы для преследования их воинские команды; но дикие ущелины защищали их от всяких поисков, и команды большею частию возвращались без успеха. - Китайцы также неравнодушно взирали на обиды, наносимые от каменщиков киргизам, живущим за Иртышем, но предприятия их были бесполезны. Киргизы, однако же, сами старались не быть в долгу: они очень умели им платить обидами за обиды.
Таково было положение каменщиков. Некоторые из них, невинные в худых поступках своих развратных товарищей, начали уже и с своей стороны помышлять о безопасности. Следствием того было наказание по общему приговору обличенных в преступлениях. Один раз будто бы произведено было наказание следующим необыкновенным образом: два преступника прикреплены были к небольшим плотам и пущены по быстрой Бухтарме: им дано было по шесту для избавления себя от потопления, если бы встретилась к тому возможность, и по одному хлебу для пищи; и действительно, один из них утонул, а другой без дальнего вреда пристал к берегу. Но как и сей пример не мог восстановить желаемого порядка, то обратились уже они к самым беспокойным головам, каковы были Быков и Загуменной. Они постарались изловить сих отважных каменщиков со всеми сообщниками и приговорили их к наказанию. Счастливый только случай мог их от оного избавить. - В самое то время, когда собран был народ и готовилось им наказание, приезжает сверх всякого чаяния китайский пограничной чиновник со многими вооруженными людьми; тут один из каменщиков каким-то образом подстрелил вооруженного воина (тчурчута). Оздобленной сим поступком чиновник приказывает окружить их со всех сторон и, узнав о причине скопища, требует немедленно освободить осужденных, если сами они не хотят подвергнуться той же участи, какую готовили осужденным. Сколько ни представляли каменщики о неумышленном убийстве тчурчута и заслуженном наказании их товарищами, однако же чиновник не хотел того слушать и не прежде оставил их, пока они не исполнили его приказание. Быков и Загуменной с своими сообщниками, освободясь от предстоявшей им беды, начали опять продолжать свое ремесло и старались об отмщении нанесенного им бесславия.
После сего происшествия каменщики, осудившие отважнейших своих товарищей, никак уже не могли надеяться, чтобы восстановлено было cпoкойство; к тому присоединилось еще новое бедствие - неурожай хлеба в тамошней стране, продолжавшийся сряду три лета. Они ничего уже столько не желали, как оставить сии места, сделавшиеся для них ужасными, и возвратиться в прежние свои жилища; но страх заслуженного ими наказания от того их удерживал. Наконец решились они прибегнуть под покровительство китайцев. Вследствие того собралось несколько семей, числом 60 человек, отправились к пограничному китайскому форпосту Чингистаю, отстоящему в 55 верстах от нынешней деревни Фыкалки. Сперва остановясь в некотором расстоянии от сего форпоста, послали они туда 6 человек из своих товарищей, дабы узнать мнение тамошнего ноёна, или пограничного чиновника, о предпринятом ими намерении. Но как посланные были там задержаны, то они, не ожидая более их возвращения, вздумали явиться все к ноену с женами своими и детьми. По прибытии же их в Чингистай, немедленно препровождены они были за присмотром тчурчутов в Хобдо, китайский город в Татарии.
Они были отправлены туда на верховых лошадях, которыми снабдил их ноен, и ехали большею частию местами гористыми. Пробыв в дороге почти месяц, приехали они в Хобдо и были представлены тамошнему начальнику, который по отобрании от них сведений приказал поместить их всех вместе в некоторое здание, род казармы, a может быть, и в тюрму. Там содержались они довольно времени под строгим надзором, получая, однако же, достаточное содержание; потом были освобождены и им объявлено о полученном от богдо-хана из Пекина указе, что он не согласен на принятие их в число своих подданных; но в уважение бедности их приказал наделить их пищею и отправить на прежнее место, откуда они приехали. После сего немедленно были они отправлены таким же образом и тою дорогою, какою ехали в Хобдо: им даны были лошади для вершной езды, также бараны и сарачинское пшено для пропитания.
Они очень обрадовались такому решению своей судьбы, ибо частовременно совершаемые пред глазами их казни произвели в них худое понятие о китайском народе и правлении. С удивлением заметили они, что там наказывался не только вор, но и тот, у кого украдено, по мере его оплошности.
По возвращении их, хотя китайские пограничные чиновники и оказывали им покровительство и они смело прибегали под защиту их от всех наносимых притеснений, как собратиями их беглыми, так и соседственными киргизами. Но все сие не могло, однако же, отвратить всех внутренних беспокойств; опасность быть пойманными и наказанными также не переставала их мучить. Таковой образ жизни, сопро<вож>даемый еще всегдашними насилиями и страхом, и при том достигшие к ним слухи о беспредельном милосердии Императрицы Екатерины Алексеевны пробудили глас совести не только у каменщиков более благомыслящих, но и у всех прочих. Они единодушно согласились оставить своевольную жизнь и предаться власти законной. С сим намерением отправили они из общества своего некоторого беглого драгуна, по прозванию Быкова, в Бухтарминский рудник как ближайшее удобное место. Благоразумное и благосклонное принятие, сделанное Быкову от управлявшего тем рудником некоторого горного чиновника, побудило после того вместе с Быковым выехать туда и других каменщиков для подтверждения общего их желания. Чиновник, приняв желание каменщиков, не умедлил о сем важном событии довести до сведения начальства, и по надлежащем удостоверении было о том представлено на Высочайшее усмотрение Государыни Императрицы. Не тщетна была надежда сих людей, совращенных порочною склонностию и заблуждением с пути, предписанного законом: милость Монаршая, изображенная в Высочайшем рескрипте, данном бывшему сибирскому генерал-губернатору Пилю в 15 день сентября 1791 года, присоединила их к числу верноподданных, под именем ясашных.
Милость, дарованная сим людям, прекратила совершенно все между ими замешательства и восстановила благоустройство и согласие. Они оставили ужасные скалы и ущелины, сих безмолвных свидетелей преступлений и беспорядков своевольной жизни, и поселились в местах, представляющих все возможные в тамошнем стране удобства как для сообщения одного места с другим, так для землепашества и скотоводства, где и поныне живут. Селения их по берегам Бухтармы следующие: Осочиха, Быкова, Сенная, Коробишенская и Верх-Бухтарминская; a в прочих местах главнейшие Малонарымская, Язовая, Белая и Фыкалка. В каждом почти селении находится молитвенной дом, но ни в одном из них церкви нет, ибо все вообще жители преданы старообрядству. Некоторые избранные из своих же собратий старики и книжники исполняют все требы и священнослужение. Для венчания только свадеб ездят они в Бухтарминскую крепость. На виде представлен особой обряд, наблюдаемой каменщиками при свадьбах. Они встречают и провожают новобрачных с ружейною пальбою. Невеста сверх большого покрывала надевает на голову мужскую шляпу.
Домы каменщиков таковы же, как и в прочих местах Сибири, где достаточно строевого леса. Я ничего не заметил ни в образе жизни их, ни в домашнем обиходе, ни в других обстоятельствах особенного от сибирских старожилов. Одно только отличает каменщиков от сих последних и что, вероятно, получили они от независимой своей жизни и упражнения в звероловстве: ето смелость их, проворство и некоторая грубость в нравах, придающие им воинственной вид, тем более заметной, что они большею частию ездят верхом вооруженные винтовкою, на случай безопасности от хищных зверей, которых в тамошней стране очень много.
Обыкновенное занятие каменщиков составляет землепашество, скотоводство и промысел зверей. Они занимаются и торговлею с китайскими подданными, охраняющими границу, и с киргизами. Оная производится меною: получаемые ими от первых товары суть те, которые выдаются китайским служащим людям вместо денежного жалованья. - Таковы суть обыкновенно: китайки, шелк, фарфоровые, глиняные и деревянные чашки, ножи, огнива, кирпичной чай и проч. Иногда же, что ныне очень редко, выменивают они серебро и шелковые ткани, как то: канчи, род гарнитуру, канфы, подобные атласу, и фанзы очень низкой доброты. - От киргизов же получают лошадей и рогатой скот, седла, узды, войлока, или, по-сибирски, кошмы, армяки и армячину из верблюжьей шерсти и бумажные ткани, называемые дабами и бязями, и проч.
Каменщики же тем и другим променивают на помянутые товары наиболее юфтевые кожи, железные ловушки, называемые капканами, топоры, ножи и другие железные вещи, также соль и муку.
Вот сведения, собранные мною о каменщиках, или ясашных крестьянах, которые жилищами своими в высоких и неприступных горах Южной Сибири уподобляются обитателям Альпийских гор и, может быть, еще превосходят их крепким сложением тела, простотою нравов и гостеприимством, столь уже ныне редким между простым народом во всех местах, кроме России и Сибири.
Материалы о населенных пунктах Томской губернии:
https://rus-turk.livejournal.com/tag/.Томская%20губерния
(ссылка временная; после создания указателя публикаций ее планируется обновить)