Отчет о поездке к киргизам. 2. Орды и роды. Скотоводство. Русское влияние на земледелие. Торговля
С. Г. Рыбаков. Отчет члена-сотрудника С. Рыбакова о поездке к киргизам летом 1896 по поручению Императорского Географического общества. Часть 1-я. Общие наблюдения над современным бытом киргиз // Живая старина: периодическое издание отделения этнографии Императорского Русского географического общества. 1897. Выпуск II.
Часть 1. Часть 2. Часть 3. Часть 4. Часть 5.
Вьючный верблюд и его хозяин. Оренбург, 1908 г. Фото М. А. Круковского
V. Киргизские орды и роды
Мое путешествие имело место в землях так наз. бывших Малой и Средней киргизских орд. Дело в том, что киргизы разделялись до водворения русских порядков на три орды: Большую, Среднюю и Малую; первая занимала восточное положение и граничила с Китаем, Коканом, Ташкентом и Бухарою; Средняя орда размещала свои кочевья от Аральского моря на север к рекам Ишиму и Тоболу; Малая орда занимала земли между Мугоджарскими горами, Каспийским морем, рекою Уралом и Оренбургом. Будучи ближе, чем другие орды, к русским, она больше всего имела сношения с последними и подвергалась их влиянию, особенно в новейшее время. Орды киргизские разделялись на роды, и родовое начало у киргиз очень сильно до настоящего времени: хотя русское правительство старается ослабить его, но и теперь еще случаются большие волнения, ссоры между родами; даже из-за частных ссор целые роды считают своею обязанностью вступиться за своего обиженного или замешанного в ссоре сочлена и устраивают иногда целые сражения, при чем бывает много убитых.
Киргиз - вольный сын степей и до сих пор не знает еще удержу своим порывам, особенно в волостях, далеких от русской власти. Киргиз во всем обязан степи, ею живет и движется, поэтому не знает и не хочет знать другой зависимости.
VI. Скотоводство
Главный источник существования для него - скотоводство, которое существует, впрочем, почти без всяких забот со стороны киргиз; скот сам множится, сам питает себя не только летом, но и зимою, сам оберегает себя, насколько может, от лютости вьюг, все дает киргизу и ничего не требует от него.
В стадах все богатство киргиза, поэтому весь строй его жизни приноровлен к условиям существования скота; между прочим последний должен пастись, переходить с места на место, от этого-то киргиз создал себе такое легкое удобопереносимое жилище, как кибитка.
Для поддержания благосостояния необходимо, чтобы киргиз мог пользоваться приплодом как процентами с основного капитала, если же он начнет расходовать самые стада, основной капитал, он быстро будет беднеть, скот скоро исчезнет, и киргизу останется идти в вечную кабалу к какому-нибудь богачу.
Так как киргиз не заботится о скоте, то у последнего является много врагов, которые могли бы быть менее страшны, если бы человек прилагал какое-нибудь старание об источнике своего существования.
Одним из самых страшных врагов скотоводства среди киргиз являются суровые зимы и мятели, или бураны.
Так как климат в Киргизских степях континентальный, то при нестерпимом зное летом, особенно в горных частях, зимы бывают нередко суровы, многоснежны и буранны.
Все пастбища покрываются твердым глубоким снегом, который плотно придавливает к земле обледенелые травы и таким образом лишает скот возможности «тебеневать». В пояснение этого слова надо сказать, что скот сам добывает себе пищу зимою, выбивая копытом из-под снега траву. Пастьба скота на снежных полях и называется тебеневкой.
«Напрасно лошади, разгребая снег, стучать копытами, - ледяной покров не поддается…» - говорит г. Полферов в книге «Земледелие в Тургайской области». Потери скота в это время достигают иногда ужасающих размеров. Так, по отчету тургайского военного губернатора, в зиму 1879-1880 гг. в тургайских степях от гололедицы, буранов и глубоких снегов погибло 1.528.679 голов разного скота из общего количества 3.652.737, т. е. почти 50%.
Лишь в последнее время стараниями Тургайского областного правления в области стали производиться обязательные заготовки сена, и положение скотоводства теперь более обеспечено; вместе с тем для скота начали делать изгороди и прикрытия от буранов. Надо сказать, что до настоящего столетия киргизы даже для себя не устраивали зимовок и землянок, в которых они живут теперь зимою, а круглый год кочевали все в тех же легких и доступных для буранов кибитках, и зимою лишь прикрывали их двойным рядом войлока и засыпали снегом; но случалось, что порывы бурана сносили кибитку с места, и все население ее с малыми ребятами оставалось в открытой степи на произвол жестокого ветра.
Кибитка вообще не выносит сильного ветра, и мне летом приходилось видеть тревогу киргиз, когда надвигались огромные грозовые тучи и налетали предвестники бури: киргизы второпях бегали вокруг кибиток и прикрепляли их веревками к запасным колам вокруг.
Стада для киргиз, таким образом, в смысле забот обходятся почти ни во что, и в степи говорят, что одинаково стоит содержать одну лошадь или целый табун, т. е. ничего не стоит, пока раздольная степь одинаково в состоянии обеспечить и одну лошадь, и целые табуны.
Киргизы содержат и разводят следующих животных: лошадей, крупный рогатый скот, верблюдов, овец и коз. Лошадь и верблюд оказывают наиболее услуг киргизу, они доставляют ему главные перевозочные средства; лошади неважной породы, но выносливы. Порода не улучшается оттого, что киргизы слишком рано, на 3-м году, начинают ими пользоваться, ездить верхом, возить тяжести.
Лошадь по уму ставится обыкновенно выше, чем верблюд, последнее животное считается глупым увальнем. Но если лошадь умнее, то верблюд, бесспорно, способнее: в тех случаях, когда лошадь выбьется из сил, отказывается служить, верблюд преспокойно продолжает работу или везет на себе и в телеге огромные тяжести как ни в чем не бывало, и так послушно, спокойно идет себе по степи, часто безводной, гордо и высоко неся свою голову и посматривая по сторонам взором, исполненным некоторой трагичности. Собственно, особенной глупости верблюд не обнаруживает, и только то, что он вообще порядочный увалень, хотя в экстренных случаях может бежать и очень быстро, и что он так всецело предал себя к услугам человека и так послушно исполняет все его требования, что он менее опрятен и благообразен, чем лошадь, - эти обстоятельства, вероятно, и составили ему репутацию более глупого животного сравнительно с лошадью. Между тем верблюд в степи незаменимый спутник человека.
О скотоводстве в Тургайской области составлена целая обстоятельная книга г. А. И. Добро[с]мысловым и издана в Оренбурге Тургайским статистическим комитетом в 1895 г.
Так киргиз главные средства существования получает от скота, но нисколько не трудясь для этого, а все получая даром, живет жизнью праздной.
VII. Земледелие
Другой источник существования у киргиз - это земледелие, но им занимается лишь некоторая часть киргизского племени, преимущественно в северных волостях Тургайской и других областей, там, где оказывается плодородная земля.
В приаральских и прикаспийских песках едва ли когда будут заниматься киргизы земледелием, и кочевой образ жизни надолго останется для них единственно подходящим образом жизни. Но вообще говоря, киргизы, как это ни будет неожиданно, может быть, для многих, несмотря на то, что кочевники, уже давно занимаются земледелием и обнаруживают к этому занятию большие склонности.
Возникновение земледелия среди киргиз Тургайской области имеет двоякий источник: земледелие появилось, во-первых, под влиянием русских, во-вторых, по собственному почину киргиз там, где о русском влиянии не могло быть и речи.
Под русскими влияниями, со времени водворения в тургайских степях русских поселенцев, земледельческая деятельность между кочевниками стала заметно развиваться в двух северных уездах области - Актюбинском и Кустанайском, где местные условия ей благоприятствовали.
Тургайская область 50-ю параллелью делится на две резко отличающаяся одна от другой части - на северную с двумя уездами - Актюбинским и Кустанайским, и южную - с уездами Тургайским и Иргизским.
Северная часть области, благодаря отрогам Урала, носящим здесь название Мугоджарских и Губерлинских гор, представляется возвышенной, с большим числом речек и озер, берега которых покрыты тальником или камышом. Общий вид ее не так однообразен, как в других местах среднеазиатских степей: почва состоит преимущественно из глины и песку, покрытых пластом чернозема, который ближе к Оренбургской губ., составляющей северо-западную границу области, делается толще, и по мере приближения к югу совсем исчезает.
С 70-х годов текущего столетия, т. е. со времени появления русских поселенцев, и начинается, собственно, развитие в степи земледельческой промышленности. Русские скоро рассеялись по аулам и, выбирая более удобные для земледелия места, стали производить усиленные распашки земель, вызывая подражание со стороны киргиз. И киргизы с таким усердием занялись новой промышленностью, что являются теперь даже более значительными землепашцами по количеству засеваемой земли, чем русские.
Из всеподданнейшего отчета Тургайского губернатора за 1894 г. можно видеть, что в этом году собрано хлеба на пашнях русских 2.258.241 пуд, а на киргизских пашнях 6.051.363 пуда, т. е. почти в три раза более, хотя это не говорит еще об обеспечении хлебом всего киргизского населения, так как на одну русскую семью приходится пудов собранного хлеба 383, а на кибитку киргизскую 86,1 пуда тем не менее в Кустанайском, по крайней мере, уезде самые крупные земледельцы-киргизы, и лучшею пшеницею считается киргизская. В интересах истины надо сказать, что киргизы не самостоятельно обрабатывают пашни, а с помощью все тех же русских поселенцев, которые из-за нужды идут к ним часто в работники или обрабатывают землю исполу, причем зерно обыкновенно киргизское, а труд - русский. Надобно к этому добавить, что сильно эксплоатируют киргизы-богачи нужду и бедность русских поселенцев.
В южной части области земледелие, напротив, возникло самостоятельно, по почину киргиз.
По этому поводу рассказывают трогательную историю, как один киргиз по имени Сеит-Кул претерпел большие страдания из-за идеи водворить земледелие среди соплеменников (см. статью Сейдалина 2-го в «Записках Оренбургского отдела Императ. Географ. общ.», 1870 г.).
Киргиз Сеит-Кул из кипчагского рода, живший от 1770 г. по 1830 г., был настоящим пионером хлебопашества между киргизами в бассейне реки Тургая. По преданию, он отличался умом и предприимчивостью и с детства поражал своею изобретательностью. Он не мирился с зависимостью своего племени от чужеземного народа и задался мыслью сделать свой народ независимым. Когда он искал в глубине Азии свободных мест для своего народа, он был поражен благосостоянием оседлых жителей посещенных им стран благодаря занятию главным образом земледелием, которое он и решил ввести среди своих соплеменников. Первые опыты увенчались успехом. Сеит-Кул основал нечто вроде земледельческой колонии и бодро отстаивал ее от нападения кочевников, занимавшихся взаимным грабежом. Число его последователей увеличивалось, а чтобы положить прочное основание оседлости, в которой Сеит-Кул видел залог благополучия для киргиз, он задумал устроить поселение в виде торгового рынка для сбыта продуктов земледелия. Но преждевременная смерть помешала ему исполнить этот план. Сеит-Кул был убит мятежниками во время намаза, молитвы. Он мог избежать опасности, но не хотел нарушить молитву, считая такой поступок малодушным. Вот какой замечательный человек, носитель культуры появлялся среди киргиз.
Его последователи мысль о поселении оставили, но земледелием продолжали заниматься, и оно не прекращается в бассейне р. Тургая и до настоящего времени, хотя, по первобытности своей и ограниченности местностей удобных для хлебопашества, нуждается во многих улучшениях. Но, бесспорно, оно возникло и существует вне всяких русских влияний.
О земледелии у киргиз упоминает и Левшин в соч. «Описание киргиз-кайсацких орд и степей», Спб., 1832 (Ч. 3-я, стр. 199), не отмечая при этом никаких русских влияний. Хотя он говорит, что хлебопашеством занимается весьма малая часть сего народа, но вместе прибавляет, что в Большой орде земледельцев много, особенно в той ее части, которая кочует около Ташкента и Туркестана.
VIII. К вопросу о русских влияниях в земледелии киргиз
Тот же автор приводит другое свидетельство, что в XVIII стол. у киргиз было земледелие, - свидетельство, устанавливающее уже русское влияние. Он сообщает, что около 1764 г. «султан (впоследствии хан) Средней киргизской орды Аблай просил правительство русское о присылке к нему 10 человек хлебопашцев, которые бы могли выучить земледелию его киргизов. Екатерина повелела сию просьбу исполнить, взяв, однако ж, от Аблая надежных аманатов, которые бы могли обеспечивать свободу посланных к нему россиян» (там же, часть 2-я, стр. 243).
Таким образом, в более южных местностях Киргизских степей земледелие развивалось под влиянием среднеазиатских народов: сартов, таджиков, хивинцев и др. и с точки зрения русских имело самостоятельное происхождение, в северных уездах получило толчок и жизненную силу под русскими влияниями.
Для тех, кто склонны отрицать положительное значение русских влияний в этих местностях и признавать за киргизским земледелием лишь естественноисторическое, органическое развитие, можно привести ряд фактов, которые значительно ослабляют правдоподобность этой точки зрения.
В северных уездах Тургайской области еще недавно, 25 или 30 лет тому назад, киргизы не знали никаких сельскохозяйственных работ; но в 70-х годах текущего столетия появились первые русские поселенцы в Кустанайском уезде Тургайской области, и с этим временем совпадает начало земледелия у киргиз; если указывают на то, что киргизское земледелие развивается преимущественно в тех волостях, где нет русских поселенцев, то это не отрицает влияния русских переселенцев, потому что все это совершается в одной и той же местности; некоторые утверждают, что русские переселенцы не могли оказывать положительного влияния на земледелие киргиз, потому что вносили только хищнические приемы обработки земли, беспорядочно засевали участки земли там и сям, не заботились об удобрении их, истощали вконец и затем бросали, и таким образом делали бесплодными большие площади земли; эти же приемы обработки усваивались, будто бы, и киргизами; но и это обстоятельство не имеет убедительной силы по занимающему нас вопросу: ведя хищническое хозяйство, переселенцы во всяком случае приносили с собой знание лучших приемов и способов обработки земли, которые отсутствовали у киргиз; затем, хищничество в земледельческом хозяйстве нельзя ставить всецело в вину переселенцам, - оно в значительной степени обусловливается характером края, столь изобилующего хорошими свободными землями так, что каждый мог пахать где и сколько хотел: какая надобность переселенцам удобрять землю, когда она и без того хорошо родит и когда всякий участок земли можно заменять другим, свежим? Хищническими инстинктами в хозяйстве увлекаются здесь не только русские крестьяне, но и прославленные культуртрегеры - немцы: мне известны около некоторых уездных городов Оренбургской губ. заимки немцев-докторов, которые, засевая 200 и более десятин, и не думали заниматься удобрением земли, а лет через 4-5 меняли заимки на новые; также немцы-колонисты вблизи Оренбурга и Тургайской области, переселившиеся туда из Херсонской губ. и купившие большое число десятин земли в собственность, говорили мне (летом 1896 г.), что не удобряют земли, хотя она их собственная: зачем-де удобрять землю, когда она и так родит, да и нет возможности удобрять ее при большом числе засеваемых десятин.
Таким образом, обвинение русских поселенцев в хищничестве при возделывании степей Тургайской области в значительной степени ослабляется, и самое хищничество несомненно исчезнет, когда будет осуществлено в этом крае надлежащее поземельное устройство, тем более что хищнические инстинкты не коренятся в самой природе русских переселенцев, а вызываются условиями страны.
Подъем киргизского земледелия объясняют влиянием голодных годов - так наз. куянжилов [Годы Зайца. - rus_turk.], повторяющихся каждые 11-12 лет; по общим наблюдениям (между прочим, по свидетельству тургайского военного губернатора в «Обзоре» за 1882 г.), земледелие стало развиваться быстрыми шагами со времени гибельных для киргизского скотоводства 1879 и 1880 г.; на этом основании некоторые прямо признают, что только куянжил 1879-1880 г. влиял на развитие земледелия у киргиз, независимо от русских влияний, но забывают при этом, что куянжилы были постоянно и прежде, но до появления в крае русских земледельцев не содействовали возникновению и усилению киргизского земледелия; прежде эти куянжилы не убеждали киргиз в шаткости благосостояния, основанного на скотоводстве, но именно пример русских поселенцев мог показать обедневшим после голодного года киргизам, что и при ничтожном количестве скота, с двумя-тремя лошадьми или быками можно еще существовать, если обратиться к земледелию; напротив, оставаясь с таким числом скота при скотоводческом образе жизни, приходилось переходить в разряд бедняков - байгушей или джатаков. Куянжил 1879-80 гг., мне кажется, мог явиться побуждением к занятию земледелием только в связи с примером земледельческого образа жизни русских поселенцев.
Русское влияние связывается также в том обстоятельстве, что, как удостоверяет военный губернатор Тургайской области (Обзор за 1885 г.), киргизы Илецкого (Актюбинского) уезда «избыток хлеба, особенно проса, доставляют на продажу в Оренбург и прилинейные селения». Земледелие у киргиз этого соседнего с Оренбургом уезде, далеко превышая личную потребность киргиз в хлебе, развилось благодаря близости такого крупного места сбыта, как Оренбург. Вообще замечено, что земледелие стоит на большей высоте у киргиз тех волостей, которые соседят с русскими волостями, напр., по западной границе Кустанайского уезда, прилегающей к казачьим землям Оренбургской губ.
Влияния русских поселенцев нельзя не признать и в том, что киргизы почти повсеместно пашут уже не старыми киргизскими плугами (тис), а теми же сабанами, какими пашет окрестное русское население, хотя при этом нельзя забывать, что много содействовала распространенно среди киргиз усовершенствованных сельскохозяйственных орудий сама областная администрация, которая в 1890 г. приобрела на остатки от земского сбора сенокосилку для ознакомления киргиз с этого рода машинами; этот опыт имел блестящий успех: уже в начале 1893 г. у киргиз Буртинской волости (близ Оренбурга) было до 30 собственных сенокосилок; кроме того, 28 сенокосилок приходилось на другие волости Кустанайского и Актюбинского уездов; в том же году Областное правление приобрело для раздачи киргизам еще 43 сенокосилки на средства Особого комитета.
Киргизы привыкают постепенно приготовлять землю к посеву с осени; начали сеять высокие сорта хлеба, напр., полтавскую пшеницу, тогда как раньше они сеяли только просо; качество и налив киргизской пшеницы улучшился заметно со времени переселения в область русских, которые принесли с собою лучшие сорта хлебов - полтавскую пшеницу, кубанку; богатые киргизы охотно покупают разного рода сельскохозяйственные машины: плуги, молотилки и т. п.
Этих и подобных данных, которые можно найти в «Обзорах» Тургайской области (прилож. ко Всеподданн. отчетам тург. военн. губернатора за разные годы), - достаточно, мне кажется, для того, чтобы признать, что возникновение и развитие киргизского земледелия в северных уездах Тургайской области происходило под непосредственным воздействием русских, и в том числе переселенцев, а теорию естественноисторического, органического развития земледелия у киргиз можно, по-видимому, без ущерба заменить теорией влияний - среднеазиатских в южных частях Киргизской степи и - русских в северных.
IX. Перерождение кочевого быта под влиянием земледелия
Развитие земледелия у киргиз явно влечет за собою значительные изменения в формах их быта: по мере усиления земледельческих занятий сокращаются кочевые навыки и обыкновения.
Увеличение площади посевов неизбежно стесняет свободу скотоводства и установляет известные границы для пастбищ. Скот, бывший прежде без призора, поручается теперь пастухам.
Наличность пашни или сенокосных угодий, находящихся большею частию около зимовочных стойбищ (кстау), волей-неволей привязывает киргиза к данному месту и не позволяет ему совершать дальние перекочевки: в июле-августе ему надо снимать посев, а если он откочует на дальнее расстояние, то он не успеет вернуться к жнитву.
Постепенно увеличивающаяся прикрепленность к определенному месту выдвигает вопрос о землепользовании и установлении границ владения землею, - явление, относящееся уже к области земледельческого быта, которое сопровождается нередко тяжбами, драками и ссорами между владельцами и посторонними киргизами; раньше была в обычае даровая пастьба скота на чужих землях, а в настоящее время происходят из-за этого постоянные недоразумения, особенно в неурожайные годы, и ведут к вмешательству администрации (Добро[с]мыслов. Скотоводство в Тургайской области. Оренб. 1895 г. Стр. 20).
С развитием земледелия кочевки теряют свой первоначальный характер, и киргизы-земледельцы уже не кочуют далее 40-50 верст от своих кстау (зимовок). В Иргизском, напр., уезде сами киргизы открещиваются от названия кочевников и не раз говорили мне, что кочевники - это те, которые прикочевывают в их места верст из-за 500-600 из Сырдарьинской области, Хивы и пр., а они-де сами - оседлые, дальше 10-15 верст не уходят от своих зимовок.
Это обстоятельство вместе с тем имело влияние на сокращение численности скота у киргиз: прежних обширных пастбищ уже не могло быть при наличности пашен и невозможности откочевывать далеко от зимовок, поневоле приходится сокращать скот и вместе в большей степени заботиться о его пропитании, чем раньше, когда он сам кормился на просторе зимних полей, выкапывал из-под снегу траву, «тебеневал»; эти заботы о пропитании повели к развитию сенокошения, которое появилось у киргиз в значительных размерах недавно, - около 15-20 лет тому назад, и очень привилось у них, как я выше упоминал об этом. Чем более будет развиваться сенокошение, тем больше будет возможности киргизу держать скот зимою около своих жилищ и тем сильнее станет сокращаться значение тебеневок.
Таким образом, киргизы постепенно оседают и прикрепляются к земле, и этот процесс совершается тем решительнее, чем более занимаются земледелием киргизы.
В настоящее время киргизы являются и земледельцами, и скотоводами, но с течением времени земледельческий элемент в их быте несомненно получит перевес.
Киргизы обнаруживают явную способность к земледелию, и во всяком случае гораздо большую склонность, чем, напр., башкиры, которые жили дольше и в более близком соседстве с русскими, но до сих пор почти не занимаются земледелием.
При наличности этой склонности они могут менее болезненно перейти впоследствии от кочевого быта к оседлому и целиком усвоить себе земледельческую культуру. Что киргизы могут быть хорошими земледельцами, это показывает опыт наших миссий, при которых крещеные киргизы с успехом занимаются земледелием.
Известный путешественник г. Носилов, летом 1895 г. бывший в Киргизской степи (в Акмолинской области) и написавший в «Новом времени» № 7163 статью «Киргизская сельскохозяйственная школа: из поездки на Алтай», высказывает мысль, что уже наступила пора, когда киргизу приходится оставлять кочевой образ жизни и приспособляться к оседлому под влиянием главным образом переселенческого движения русских на восток; он говорит: «Киргиз все больше и больше с приходом сюда русских выбивается из скотоводства в бедняки, все больше и больше нуждается в оседлости, чтобы пропитать себя коровой, полем, огородом. Он массой идет в работники; он целыми зимовками живет около каждого казачьего поселка, дожидаясь работы; у него нет ни земли, ни стада, никаких средств к жизни; он составляет жалкий опасный пролетариат, рядом с богатством русского поселенца».
Г. Носилов слишком обобщает это явление, и для Тургайской области, по крайней мере, не наступило еще изображаемой им поры: русские поселенцы заняли только северные сравнительно небольшие площади области; не киргизы находятся у них в кабале, а они скорее, они именно живут около аула и ждут от киргиза работы; затем, в южные волости Тургайской и прикаспийские пески Уральской области русский поселенец, вероятно, вовсе не пойдет, между тем киргизы огромными массами могут по-прежнему спокойно кочевать в необъятных песках, уже давно приспособившись жить в них.
Но, вообще говоря, Тургайская и Уральская области способны к земледельческой культуре в большей степени, по некоторым признакам, чем это думают некоторые из местных жителей.
X. Торговля
Торговля среди киргиз пока не имеет значительных размеров и сосредоточивается главным образом в руках татар, которые в бесчисленном количестве распространяются в степи в качестве мелких кочующих торговцев. Разъезжая в своеобразных экипажах - они занимаются попутно и магометанской пропагандой. Татары известны у киргиз под именем «ногай» и не пользуются особенным расположением за частые обманы и надувательства покупщиков.
Торговля в степи бывает трех родов: постоянная в городах и оседлых пунктах; временная, по преимуществу меновая, в киргизских аулах и периодическая, или ярмарочная.
Меновая торговля в местах расположения аулов производится отчасти бухарскими евреями и главным образом мелкими торговцами из татар оренбургских, уфимских и казанских.
По словам г. военного губернатора Тургайской области во всеподданейшем отчете за 1894 г., «торгующие со степью торговцы привозят в степь различные русские и азиатские товары низкого качества, как то: халаты, азиатские материи, сушеные фрукты и ягоды, дрянной чай, сахар, ситец, различные железные и чугунные изделия и другие предметы киргизской потребности. Основания подобной торговли заключается в промене русских и азиатских товаров по дорогой цене на обесцененный киргизский товар - скот, продукты скотоводства и киргизские изделия с кредитом на различные сроки. Имея в виду с одной стороны простоту и доверчивость киргизов, а с другой - алчность пристрастных в деле наживы торговцев, становится понятным: сколь выгодна подобная торговля для последних и сколь убыточна и даже разорительна она для первых» (стр. 27).
Таков официальный отзыв о торговцах-татарах.
Мошенническими проделками они отличаются на каждом шагу, и мне не раз приходилось видеть, как трусили татары, когда я, напр., указывал им, что они вешают товары на безменах, употребление которых в степи запрещено податными инспекторами, - и как просили не выдавать их; или, встретившись однажды с такими кочующими торговцами, я захотел сфотографировать вид на их походную телегу - лавку, и пока занимался этим, татары, по словам моего спутника, дрожали и не смели тронуться с места: причиной этого было то, что они приняли меня за ветеринарного врача, а на их лавке снаружи были развешаны сырые кожи, что строго запрещается санитарными правилами; они вообразили, что я остановился, чтобы оштрафовать их, а когда этого не оказалось, они с нескрываемою радостью простились со мною, выражая горячие пожелания благополучная пути, и поспешно поехали дальше.
В пределах посещенных мною областей существует несколько ярмарок местного значения, но одна ярмарка, в г. Темире Уральской области, по своим оборотам, доходящим до одного миллиона рублей, заслуживает более общего внимания.
Она ведет свое происхождение с 1879 г. и возникла на месте торга или базара, образовавшаяся само собою, вследствие потребности киргиз в русских товарах.
Ярмарка находится за чертой города и производит крайне оригинальное впечатление. Новый посетитель невольно останавливается перед обширностью ее дворов и своеобразием лавок, представляющих те же куполообразные киргизские кибитки; число лавочных помещений доходит до 325.
Ярмарка имеет чисто восточную физиономию, и если бы не русский флаг и не русские главные власти, почти ничто не говорило бы о русском элементе.
Лавки-кибитки тянутся по четырем сторонам площадей, а по линии налево от главная входа приютились харчевни, в которых киргизы-посетители находят пищу и даже ночлег, и вечером, когда лавки закрыты и ярмарочные площади пустеют, харчевни принимают оживленный своеобразный вид, и в них только сосредоточивается в это время жизнь ярмарки: среди наступившей кругом пустынности из окон харчевен приветливо светит огонь, а внутри кипят готовые самовары, предлагаются кумыс, кушанья, и особенно пельмени; киргизы кучками от 3 до 5 и более человек занимают отделеньица харчевен, располагаются прямо на полу вокруг самоваров и в непринужденной, полулежачей азиатской позе сдержанно разговаривают между собою: шумного говора, а тем более крика я почти не слышал. В это время совершаются торговые сделки на следующие дни.
Главные посетители ярмарки - киргизы, а главные торговцы, конечно, - татары; число лиц, торговавших на ярмарке в 1895 г., выражается в следующих цифрах: русских - 52 чел., татар - 157 чел., киргиз - 51 чел., хивинских и др. подданных - 24, всего 284 человека.
Численностью перевес приходится на долю татар, и они и здесь держат в своих руках торговлю.
Первенствующим товаром на ярмарке являются продукты скотоводства, поставляемые киргизами.
В будущем ярмарку ожидает значительное развитие, и остается пожелать, чтобы русское купечество не пренебрегало этой ярмаркой, как до сих пор, и вообще не чуждалось степи, в которой оно совсем отсутствует, а, открыв там свои торговые операции, составило бы противовес татарским влияниям и торговле и этим содействовало бы расширению непосредственных сношений русской народности с киргизами и водворению среди них русских благотворных начал, напр., склонности к земледелию. Киргизы почти не имеют хлеба, но между тем считают его за лакомство, и русские купцы имели бы успех и оказали бы немалую услугу русскому делу, начав торговать в степи хлебом. Насколько мало хлеба и насколько он надобен там, можно судить по тому, что в 1895 г., по отчету податного инспектора, в Темирском уезде на человека ржи и пшена приходилось 0,37 пуда, т. е. меньше полпуда.
ПРОДОЛЖЕНИЕ
Того же автора:
• Очерк быта и современного состояния инородцев Урала;
• Музыка и песни уральских мусульман с очерком их быта.
Часть 1. Часть 2. Часть 3. Часть 4. Часть 5.
Вьючный верблюд и его хозяин. Оренбург, 1908 г. Фото М. А. Круковского
V. Киргизские орды и роды
Мое путешествие имело место в землях так наз. бывших Малой и Средней киргизских орд. Дело в том, что киргизы разделялись до водворения русских порядков на три орды: Большую, Среднюю и Малую; первая занимала восточное положение и граничила с Китаем, Коканом, Ташкентом и Бухарою; Средняя орда размещала свои кочевья от Аральского моря на север к рекам Ишиму и Тоболу; Малая орда занимала земли между Мугоджарскими горами, Каспийским морем, рекою Уралом и Оренбургом. Будучи ближе, чем другие орды, к русским, она больше всего имела сношения с последними и подвергалась их влиянию, особенно в новейшее время. Орды киргизские разделялись на роды, и родовое начало у киргиз очень сильно до настоящего времени: хотя русское правительство старается ослабить его, но и теперь еще случаются большие волнения, ссоры между родами; даже из-за частных ссор целые роды считают своею обязанностью вступиться за своего обиженного или замешанного в ссоре сочлена и устраивают иногда целые сражения, при чем бывает много убитых.
Киргиз - вольный сын степей и до сих пор не знает еще удержу своим порывам, особенно в волостях, далеких от русской власти. Киргиз во всем обязан степи, ею живет и движется, поэтому не знает и не хочет знать другой зависимости.
VI. Скотоводство
Главный источник существования для него - скотоводство, которое существует, впрочем, почти без всяких забот со стороны киргиз; скот сам множится, сам питает себя не только летом, но и зимою, сам оберегает себя, насколько может, от лютости вьюг, все дает киргизу и ничего не требует от него.
В стадах все богатство киргиза, поэтому весь строй его жизни приноровлен к условиям существования скота; между прочим последний должен пастись, переходить с места на место, от этого-то киргиз создал себе такое легкое удобопереносимое жилище, как кибитка.
Для поддержания благосостояния необходимо, чтобы киргиз мог пользоваться приплодом как процентами с основного капитала, если же он начнет расходовать самые стада, основной капитал, он быстро будет беднеть, скот скоро исчезнет, и киргизу останется идти в вечную кабалу к какому-нибудь богачу.
Так как киргиз не заботится о скоте, то у последнего является много врагов, которые могли бы быть менее страшны, если бы человек прилагал какое-нибудь старание об источнике своего существования.
Одним из самых страшных врагов скотоводства среди киргиз являются суровые зимы и мятели, или бураны.
Так как климат в Киргизских степях континентальный, то при нестерпимом зное летом, особенно в горных частях, зимы бывают нередко суровы, многоснежны и буранны.
Все пастбища покрываются твердым глубоким снегом, который плотно придавливает к земле обледенелые травы и таким образом лишает скот возможности «тебеневать». В пояснение этого слова надо сказать, что скот сам добывает себе пищу зимою, выбивая копытом из-под снега траву. Пастьба скота на снежных полях и называется тебеневкой.
«Напрасно лошади, разгребая снег, стучать копытами, - ледяной покров не поддается…» - говорит г. Полферов в книге «Земледелие в Тургайской области». Потери скота в это время достигают иногда ужасающих размеров. Так, по отчету тургайского военного губернатора, в зиму 1879-1880 гг. в тургайских степях от гололедицы, буранов и глубоких снегов погибло 1.528.679 голов разного скота из общего количества 3.652.737, т. е. почти 50%.
Лишь в последнее время стараниями Тургайского областного правления в области стали производиться обязательные заготовки сена, и положение скотоводства теперь более обеспечено; вместе с тем для скота начали делать изгороди и прикрытия от буранов. Надо сказать, что до настоящего столетия киргизы даже для себя не устраивали зимовок и землянок, в которых они живут теперь зимою, а круглый год кочевали все в тех же легких и доступных для буранов кибитках, и зимою лишь прикрывали их двойным рядом войлока и засыпали снегом; но случалось, что порывы бурана сносили кибитку с места, и все население ее с малыми ребятами оставалось в открытой степи на произвол жестокого ветра.
Кибитка вообще не выносит сильного ветра, и мне летом приходилось видеть тревогу киргиз, когда надвигались огромные грозовые тучи и налетали предвестники бури: киргизы второпях бегали вокруг кибиток и прикрепляли их веревками к запасным колам вокруг.
Стада для киргиз, таким образом, в смысле забот обходятся почти ни во что, и в степи говорят, что одинаково стоит содержать одну лошадь или целый табун, т. е. ничего не стоит, пока раздольная степь одинаково в состоянии обеспечить и одну лошадь, и целые табуны.
Киргизы содержат и разводят следующих животных: лошадей, крупный рогатый скот, верблюдов, овец и коз. Лошадь и верблюд оказывают наиболее услуг киргизу, они доставляют ему главные перевозочные средства; лошади неважной породы, но выносливы. Порода не улучшается оттого, что киргизы слишком рано, на 3-м году, начинают ими пользоваться, ездить верхом, возить тяжести.
Лошадь по уму ставится обыкновенно выше, чем верблюд, последнее животное считается глупым увальнем. Но если лошадь умнее, то верблюд, бесспорно, способнее: в тех случаях, когда лошадь выбьется из сил, отказывается служить, верблюд преспокойно продолжает работу или везет на себе и в телеге огромные тяжести как ни в чем не бывало, и так послушно, спокойно идет себе по степи, часто безводной, гордо и высоко неся свою голову и посматривая по сторонам взором, исполненным некоторой трагичности. Собственно, особенной глупости верблюд не обнаруживает, и только то, что он вообще порядочный увалень, хотя в экстренных случаях может бежать и очень быстро, и что он так всецело предал себя к услугам человека и так послушно исполняет все его требования, что он менее опрятен и благообразен, чем лошадь, - эти обстоятельства, вероятно, и составили ему репутацию более глупого животного сравнительно с лошадью. Между тем верблюд в степи незаменимый спутник человека.
О скотоводстве в Тургайской области составлена целая обстоятельная книга г. А. И. Добро[с]мысловым и издана в Оренбурге Тургайским статистическим комитетом в 1895 г.
Так киргиз главные средства существования получает от скота, но нисколько не трудясь для этого, а все получая даром, живет жизнью праздной.
VII. Земледелие
Другой источник существования у киргиз - это земледелие, но им занимается лишь некоторая часть киргизского племени, преимущественно в северных волостях Тургайской и других областей, там, где оказывается плодородная земля.
В приаральских и прикаспийских песках едва ли когда будут заниматься киргизы земледелием, и кочевой образ жизни надолго останется для них единственно подходящим образом жизни. Но вообще говоря, киргизы, как это ни будет неожиданно, может быть, для многих, несмотря на то, что кочевники, уже давно занимаются земледелием и обнаруживают к этому занятию большие склонности.
Возникновение земледелия среди киргиз Тургайской области имеет двоякий источник: земледелие появилось, во-первых, под влиянием русских, во-вторых, по собственному почину киргиз там, где о русском влиянии не могло быть и речи.
Под русскими влияниями, со времени водворения в тургайских степях русских поселенцев, земледельческая деятельность между кочевниками стала заметно развиваться в двух северных уездах области - Актюбинском и Кустанайском, где местные условия ей благоприятствовали.
Тургайская область 50-ю параллелью делится на две резко отличающаяся одна от другой части - на северную с двумя уездами - Актюбинским и Кустанайским, и южную - с уездами Тургайским и Иргизским.
Северная часть области, благодаря отрогам Урала, носящим здесь название Мугоджарских и Губерлинских гор, представляется возвышенной, с большим числом речек и озер, берега которых покрыты тальником или камышом. Общий вид ее не так однообразен, как в других местах среднеазиатских степей: почва состоит преимущественно из глины и песку, покрытых пластом чернозема, который ближе к Оренбургской губ., составляющей северо-западную границу области, делается толще, и по мере приближения к югу совсем исчезает.
С 70-х годов текущего столетия, т. е. со времени появления русских поселенцев, и начинается, собственно, развитие в степи земледельческой промышленности. Русские скоро рассеялись по аулам и, выбирая более удобные для земледелия места, стали производить усиленные распашки земель, вызывая подражание со стороны киргиз. И киргизы с таким усердием занялись новой промышленностью, что являются теперь даже более значительными землепашцами по количеству засеваемой земли, чем русские.
Из всеподданнейшего отчета Тургайского губернатора за 1894 г. можно видеть, что в этом году собрано хлеба на пашнях русских 2.258.241 пуд, а на киргизских пашнях 6.051.363 пуда, т. е. почти в три раза более, хотя это не говорит еще об обеспечении хлебом всего киргизского населения, так как на одну русскую семью приходится пудов собранного хлеба 383, а на кибитку киргизскую 86,1 пуда тем не менее в Кустанайском, по крайней мере, уезде самые крупные земледельцы-киргизы, и лучшею пшеницею считается киргизская. В интересах истины надо сказать, что киргизы не самостоятельно обрабатывают пашни, а с помощью все тех же русских поселенцев, которые из-за нужды идут к ним часто в работники или обрабатывают землю исполу, причем зерно обыкновенно киргизское, а труд - русский. Надобно к этому добавить, что сильно эксплоатируют киргизы-богачи нужду и бедность русских поселенцев.
В южной части области земледелие, напротив, возникло самостоятельно, по почину киргиз.
По этому поводу рассказывают трогательную историю, как один киргиз по имени Сеит-Кул претерпел большие страдания из-за идеи водворить земледелие среди соплеменников (см. статью Сейдалина 2-го в «Записках Оренбургского отдела Императ. Географ. общ.», 1870 г.).
Киргиз Сеит-Кул из кипчагского рода, живший от 1770 г. по 1830 г., был настоящим пионером хлебопашества между киргизами в бассейне реки Тургая. По преданию, он отличался умом и предприимчивостью и с детства поражал своею изобретательностью. Он не мирился с зависимостью своего племени от чужеземного народа и задался мыслью сделать свой народ независимым. Когда он искал в глубине Азии свободных мест для своего народа, он был поражен благосостоянием оседлых жителей посещенных им стран благодаря занятию главным образом земледелием, которое он и решил ввести среди своих соплеменников. Первые опыты увенчались успехом. Сеит-Кул основал нечто вроде земледельческой колонии и бодро отстаивал ее от нападения кочевников, занимавшихся взаимным грабежом. Число его последователей увеличивалось, а чтобы положить прочное основание оседлости, в которой Сеит-Кул видел залог благополучия для киргиз, он задумал устроить поселение в виде торгового рынка для сбыта продуктов земледелия. Но преждевременная смерть помешала ему исполнить этот план. Сеит-Кул был убит мятежниками во время намаза, молитвы. Он мог избежать опасности, но не хотел нарушить молитву, считая такой поступок малодушным. Вот какой замечательный человек, носитель культуры появлялся среди киргиз.
Его последователи мысль о поселении оставили, но земледелием продолжали заниматься, и оно не прекращается в бассейне р. Тургая и до настоящего времени, хотя, по первобытности своей и ограниченности местностей удобных для хлебопашества, нуждается во многих улучшениях. Но, бесспорно, оно возникло и существует вне всяких русских влияний.
О земледелии у киргиз упоминает и Левшин в соч. «Описание киргиз-кайсацких орд и степей», Спб., 1832 (Ч. 3-я, стр. 199), не отмечая при этом никаких русских влияний. Хотя он говорит, что хлебопашеством занимается весьма малая часть сего народа, но вместе прибавляет, что в Большой орде земледельцев много, особенно в той ее части, которая кочует около Ташкента и Туркестана.
VIII. К вопросу о русских влияниях в земледелии киргиз
Тот же автор приводит другое свидетельство, что в XVIII стол. у киргиз было земледелие, - свидетельство, устанавливающее уже русское влияние. Он сообщает, что около 1764 г. «султан (впоследствии хан) Средней киргизской орды Аблай просил правительство русское о присылке к нему 10 человек хлебопашцев, которые бы могли выучить земледелию его киргизов. Екатерина повелела сию просьбу исполнить, взяв, однако ж, от Аблая надежных аманатов, которые бы могли обеспечивать свободу посланных к нему россиян» (там же, часть 2-я, стр. 243).
Таким образом, в более южных местностях Киргизских степей земледелие развивалось под влиянием среднеазиатских народов: сартов, таджиков, хивинцев и др. и с точки зрения русских имело самостоятельное происхождение, в северных уездах получило толчок и жизненную силу под русскими влияниями.
Для тех, кто склонны отрицать положительное значение русских влияний в этих местностях и признавать за киргизским земледелием лишь естественноисторическое, органическое развитие, можно привести ряд фактов, которые значительно ослабляют правдоподобность этой точки зрения.
В северных уездах Тургайской области еще недавно, 25 или 30 лет тому назад, киргизы не знали никаких сельскохозяйственных работ; но в 70-х годах текущего столетия появились первые русские поселенцы в Кустанайском уезде Тургайской области, и с этим временем совпадает начало земледелия у киргиз; если указывают на то, что киргизское земледелие развивается преимущественно в тех волостях, где нет русских поселенцев, то это не отрицает влияния русских переселенцев, потому что все это совершается в одной и той же местности; некоторые утверждают, что русские переселенцы не могли оказывать положительного влияния на земледелие киргиз, потому что вносили только хищнические приемы обработки земли, беспорядочно засевали участки земли там и сям, не заботились об удобрении их, истощали вконец и затем бросали, и таким образом делали бесплодными большие площади земли; эти же приемы обработки усваивались, будто бы, и киргизами; но и это обстоятельство не имеет убедительной силы по занимающему нас вопросу: ведя хищническое хозяйство, переселенцы во всяком случае приносили с собой знание лучших приемов и способов обработки земли, которые отсутствовали у киргиз; затем, хищничество в земледельческом хозяйстве нельзя ставить всецело в вину переселенцам, - оно в значительной степени обусловливается характером края, столь изобилующего хорошими свободными землями так, что каждый мог пахать где и сколько хотел: какая надобность переселенцам удобрять землю, когда она и без того хорошо родит и когда всякий участок земли можно заменять другим, свежим? Хищническими инстинктами в хозяйстве увлекаются здесь не только русские крестьяне, но и прославленные культуртрегеры - немцы: мне известны около некоторых уездных городов Оренбургской губ. заимки немцев-докторов, которые, засевая 200 и более десятин, и не думали заниматься удобрением земли, а лет через 4-5 меняли заимки на новые; также немцы-колонисты вблизи Оренбурга и Тургайской области, переселившиеся туда из Херсонской губ. и купившие большое число десятин земли в собственность, говорили мне (летом 1896 г.), что не удобряют земли, хотя она их собственная: зачем-де удобрять землю, когда она и так родит, да и нет возможности удобрять ее при большом числе засеваемых десятин.
Таким образом, обвинение русских поселенцев в хищничестве при возделывании степей Тургайской области в значительной степени ослабляется, и самое хищничество несомненно исчезнет, когда будет осуществлено в этом крае надлежащее поземельное устройство, тем более что хищнические инстинкты не коренятся в самой природе русских переселенцев, а вызываются условиями страны.
Подъем киргизского земледелия объясняют влиянием голодных годов - так наз. куянжилов [Годы Зайца. - rus_turk.], повторяющихся каждые 11-12 лет; по общим наблюдениям (между прочим, по свидетельству тургайского военного губернатора в «Обзоре» за 1882 г.), земледелие стало развиваться быстрыми шагами со времени гибельных для киргизского скотоводства 1879 и 1880 г.; на этом основании некоторые прямо признают, что только куянжил 1879-1880 г. влиял на развитие земледелия у киргиз, независимо от русских влияний, но забывают при этом, что куянжилы были постоянно и прежде, но до появления в крае русских земледельцев не содействовали возникновению и усилению киргизского земледелия; прежде эти куянжилы не убеждали киргиз в шаткости благосостояния, основанного на скотоводстве, но именно пример русских поселенцев мог показать обедневшим после голодного года киргизам, что и при ничтожном количестве скота, с двумя-тремя лошадьми или быками можно еще существовать, если обратиться к земледелию; напротив, оставаясь с таким числом скота при скотоводческом образе жизни, приходилось переходить в разряд бедняков - байгушей или джатаков. Куянжил 1879-80 гг., мне кажется, мог явиться побуждением к занятию земледелием только в связи с примером земледельческого образа жизни русских поселенцев.
Русское влияние связывается также в том обстоятельстве, что, как удостоверяет военный губернатор Тургайской области (Обзор за 1885 г.), киргизы Илецкого (Актюбинского) уезда «избыток хлеба, особенно проса, доставляют на продажу в Оренбург и прилинейные селения». Земледелие у киргиз этого соседнего с Оренбургом уезде, далеко превышая личную потребность киргиз в хлебе, развилось благодаря близости такого крупного места сбыта, как Оренбург. Вообще замечено, что земледелие стоит на большей высоте у киргиз тех волостей, которые соседят с русскими волостями, напр., по западной границе Кустанайского уезда, прилегающей к казачьим землям Оренбургской губ.
Влияния русских поселенцев нельзя не признать и в том, что киргизы почти повсеместно пашут уже не старыми киргизскими плугами (тис), а теми же сабанами, какими пашет окрестное русское население, хотя при этом нельзя забывать, что много содействовала распространенно среди киргиз усовершенствованных сельскохозяйственных орудий сама областная администрация, которая в 1890 г. приобрела на остатки от земского сбора сенокосилку для ознакомления киргиз с этого рода машинами; этот опыт имел блестящий успех: уже в начале 1893 г. у киргиз Буртинской волости (близ Оренбурга) было до 30 собственных сенокосилок; кроме того, 28 сенокосилок приходилось на другие волости Кустанайского и Актюбинского уездов; в том же году Областное правление приобрело для раздачи киргизам еще 43 сенокосилки на средства Особого комитета.
Киргизы привыкают постепенно приготовлять землю к посеву с осени; начали сеять высокие сорта хлеба, напр., полтавскую пшеницу, тогда как раньше они сеяли только просо; качество и налив киргизской пшеницы улучшился заметно со времени переселения в область русских, которые принесли с собою лучшие сорта хлебов - полтавскую пшеницу, кубанку; богатые киргизы охотно покупают разного рода сельскохозяйственные машины: плуги, молотилки и т. п.
Этих и подобных данных, которые можно найти в «Обзорах» Тургайской области (прилож. ко Всеподданн. отчетам тург. военн. губернатора за разные годы), - достаточно, мне кажется, для того, чтобы признать, что возникновение и развитие киргизского земледелия в северных уездах Тургайской области происходило под непосредственным воздействием русских, и в том числе переселенцев, а теорию естественноисторического, органического развития земледелия у киргиз можно, по-видимому, без ущерба заменить теорией влияний - среднеазиатских в южных частях Киргизской степи и - русских в северных.
IX. Перерождение кочевого быта под влиянием земледелия
Развитие земледелия у киргиз явно влечет за собою значительные изменения в формах их быта: по мере усиления земледельческих занятий сокращаются кочевые навыки и обыкновения.
Увеличение площади посевов неизбежно стесняет свободу скотоводства и установляет известные границы для пастбищ. Скот, бывший прежде без призора, поручается теперь пастухам.
Наличность пашни или сенокосных угодий, находящихся большею частию около зимовочных стойбищ (кстау), волей-неволей привязывает киргиза к данному месту и не позволяет ему совершать дальние перекочевки: в июле-августе ему надо снимать посев, а если он откочует на дальнее расстояние, то он не успеет вернуться к жнитву.
Постепенно увеличивающаяся прикрепленность к определенному месту выдвигает вопрос о землепользовании и установлении границ владения землею, - явление, относящееся уже к области земледельческого быта, которое сопровождается нередко тяжбами, драками и ссорами между владельцами и посторонними киргизами; раньше была в обычае даровая пастьба скота на чужих землях, а в настоящее время происходят из-за этого постоянные недоразумения, особенно в неурожайные годы, и ведут к вмешательству администрации (Добро[с]мыслов. Скотоводство в Тургайской области. Оренб. 1895 г. Стр. 20).
С развитием земледелия кочевки теряют свой первоначальный характер, и киргизы-земледельцы уже не кочуют далее 40-50 верст от своих кстау (зимовок). В Иргизском, напр., уезде сами киргизы открещиваются от названия кочевников и не раз говорили мне, что кочевники - это те, которые прикочевывают в их места верст из-за 500-600 из Сырдарьинской области, Хивы и пр., а они-де сами - оседлые, дальше 10-15 верст не уходят от своих зимовок.
Это обстоятельство вместе с тем имело влияние на сокращение численности скота у киргиз: прежних обширных пастбищ уже не могло быть при наличности пашен и невозможности откочевывать далеко от зимовок, поневоле приходится сокращать скот и вместе в большей степени заботиться о его пропитании, чем раньше, когда он сам кормился на просторе зимних полей, выкапывал из-под снегу траву, «тебеневал»; эти заботы о пропитании повели к развитию сенокошения, которое появилось у киргиз в значительных размерах недавно, - около 15-20 лет тому назад, и очень привилось у них, как я выше упоминал об этом. Чем более будет развиваться сенокошение, тем больше будет возможности киргизу держать скот зимою около своих жилищ и тем сильнее станет сокращаться значение тебеневок.
Таким образом, киргизы постепенно оседают и прикрепляются к земле, и этот процесс совершается тем решительнее, чем более занимаются земледелием киргизы.
В настоящее время киргизы являются и земледельцами, и скотоводами, но с течением времени земледельческий элемент в их быте несомненно получит перевес.
Киргизы обнаруживают явную способность к земледелию, и во всяком случае гораздо большую склонность, чем, напр., башкиры, которые жили дольше и в более близком соседстве с русскими, но до сих пор почти не занимаются земледелием.
При наличности этой склонности они могут менее болезненно перейти впоследствии от кочевого быта к оседлому и целиком усвоить себе земледельческую культуру. Что киргизы могут быть хорошими земледельцами, это показывает опыт наших миссий, при которых крещеные киргизы с успехом занимаются земледелием.
Известный путешественник г. Носилов, летом 1895 г. бывший в Киргизской степи (в Акмолинской области) и написавший в «Новом времени» № 7163 статью «Киргизская сельскохозяйственная школа: из поездки на Алтай», высказывает мысль, что уже наступила пора, когда киргизу приходится оставлять кочевой образ жизни и приспособляться к оседлому под влиянием главным образом переселенческого движения русских на восток; он говорит: «Киргиз все больше и больше с приходом сюда русских выбивается из скотоводства в бедняки, все больше и больше нуждается в оседлости, чтобы пропитать себя коровой, полем, огородом. Он массой идет в работники; он целыми зимовками живет около каждого казачьего поселка, дожидаясь работы; у него нет ни земли, ни стада, никаких средств к жизни; он составляет жалкий опасный пролетариат, рядом с богатством русского поселенца».
Г. Носилов слишком обобщает это явление, и для Тургайской области, по крайней мере, не наступило еще изображаемой им поры: русские поселенцы заняли только северные сравнительно небольшие площади области; не киргизы находятся у них в кабале, а они скорее, они именно живут около аула и ждут от киргиза работы; затем, в южные волости Тургайской и прикаспийские пески Уральской области русский поселенец, вероятно, вовсе не пойдет, между тем киргизы огромными массами могут по-прежнему спокойно кочевать в необъятных песках, уже давно приспособившись жить в них.
Но, вообще говоря, Тургайская и Уральская области способны к земледельческой культуре в большей степени, по некоторым признакам, чем это думают некоторые из местных жителей.
X. Торговля
Торговля среди киргиз пока не имеет значительных размеров и сосредоточивается главным образом в руках татар, которые в бесчисленном количестве распространяются в степи в качестве мелких кочующих торговцев. Разъезжая в своеобразных экипажах - они занимаются попутно и магометанской пропагандой. Татары известны у киргиз под именем «ногай» и не пользуются особенным расположением за частые обманы и надувательства покупщиков.
Торговля в степи бывает трех родов: постоянная в городах и оседлых пунктах; временная, по преимуществу меновая, в киргизских аулах и периодическая, или ярмарочная.
Меновая торговля в местах расположения аулов производится отчасти бухарскими евреями и главным образом мелкими торговцами из татар оренбургских, уфимских и казанских.
По словам г. военного губернатора Тургайской области во всеподданейшем отчете за 1894 г., «торгующие со степью торговцы привозят в степь различные русские и азиатские товары низкого качества, как то: халаты, азиатские материи, сушеные фрукты и ягоды, дрянной чай, сахар, ситец, различные железные и чугунные изделия и другие предметы киргизской потребности. Основания подобной торговли заключается в промене русских и азиатских товаров по дорогой цене на обесцененный киргизский товар - скот, продукты скотоводства и киргизские изделия с кредитом на различные сроки. Имея в виду с одной стороны простоту и доверчивость киргизов, а с другой - алчность пристрастных в деле наживы торговцев, становится понятным: сколь выгодна подобная торговля для последних и сколь убыточна и даже разорительна она для первых» (стр. 27).
Таков официальный отзыв о торговцах-татарах.
Мошенническими проделками они отличаются на каждом шагу, и мне не раз приходилось видеть, как трусили татары, когда я, напр., указывал им, что они вешают товары на безменах, употребление которых в степи запрещено податными инспекторами, - и как просили не выдавать их; или, встретившись однажды с такими кочующими торговцами, я захотел сфотографировать вид на их походную телегу - лавку, и пока занимался этим, татары, по словам моего спутника, дрожали и не смели тронуться с места: причиной этого было то, что они приняли меня за ветеринарного врача, а на их лавке снаружи были развешаны сырые кожи, что строго запрещается санитарными правилами; они вообразили, что я остановился, чтобы оштрафовать их, а когда этого не оказалось, они с нескрываемою радостью простились со мною, выражая горячие пожелания благополучная пути, и поспешно поехали дальше.
В пределах посещенных мною областей существует несколько ярмарок местного значения, но одна ярмарка, в г. Темире Уральской области, по своим оборотам, доходящим до одного миллиона рублей, заслуживает более общего внимания.
Она ведет свое происхождение с 1879 г. и возникла на месте торга или базара, образовавшаяся само собою, вследствие потребности киргиз в русских товарах.
Ярмарка находится за чертой города и производит крайне оригинальное впечатление. Новый посетитель невольно останавливается перед обширностью ее дворов и своеобразием лавок, представляющих те же куполообразные киргизские кибитки; число лавочных помещений доходит до 325.
Ярмарка имеет чисто восточную физиономию, и если бы не русский флаг и не русские главные власти, почти ничто не говорило бы о русском элементе.
Лавки-кибитки тянутся по четырем сторонам площадей, а по линии налево от главная входа приютились харчевни, в которых киргизы-посетители находят пищу и даже ночлег, и вечером, когда лавки закрыты и ярмарочные площади пустеют, харчевни принимают оживленный своеобразный вид, и в них только сосредоточивается в это время жизнь ярмарки: среди наступившей кругом пустынности из окон харчевен приветливо светит огонь, а внутри кипят готовые самовары, предлагаются кумыс, кушанья, и особенно пельмени; киргизы кучками от 3 до 5 и более человек занимают отделеньица харчевен, располагаются прямо на полу вокруг самоваров и в непринужденной, полулежачей азиатской позе сдержанно разговаривают между собою: шумного говора, а тем более крика я почти не слышал. В это время совершаются торговые сделки на следующие дни.
Главные посетители ярмарки - киргизы, а главные торговцы, конечно, - татары; число лиц, торговавших на ярмарке в 1895 г., выражается в следующих цифрах: русских - 52 чел., татар - 157 чел., киргиз - 51 чел., хивинских и др. подданных - 24, всего 284 человека.
Численностью перевес приходится на долю татар, и они и здесь держат в своих руках торговлю.
Первенствующим товаром на ярмарке являются продукты скотоводства, поставляемые киргизами.
В будущем ярмарку ожидает значительное развитие, и остается пожелать, чтобы русское купечество не пренебрегало этой ярмаркой, как до сих пор, и вообще не чуждалось степи, в которой оно совсем отсутствует, а, открыв там свои торговые операции, составило бы противовес татарским влияниям и торговле и этим содействовало бы расширению непосредственных сношений русской народности с киргизами и водворению среди них русских благотворных начал, напр., склонности к земледелию. Киргизы почти не имеют хлеба, но между тем считают его за лакомство, и русские купцы имели бы успех и оказали бы немалую услугу русскому делу, начав торговать в степи хлебом. Насколько мало хлеба и насколько он надобен там, можно судить по тому, что в 1895 г., по отчету податного инспектора, в Темирском уезде на человека ржи и пшена приходилось 0,37 пуда, т. е. меньше полпуда.
ПРОДОЛЖЕНИЕ
Того же автора:
• Очерк быта и современного состояния инородцев Урала;
• Музыка и песни уральских мусульман с очерком их быта.