Ахал-Текинская экспедиция
Н. А. Лейкин. Наши забавники: Юмористические рассказы. Издание второе, исправленное и дополненное. - СПб., 1881.
Франц Рубо. Штурм крепости Геок-Тепе 12 января 1881 года.
Источник: https://www.facebook.com/cultural.values
В табачную лавку в одной из отдаленных от городского центра улиц зашел обойщик, имеющий свою мастерскую по соседству с табачной лавкой. Обойщик был ежедневным покупателем десятка сигар фабрики Крафта в двугривенный за пачку. В табачной лавке сидел уже тоже обычный покупатель крошеного табаку, отставной солдат, занимающийся маклачеством на аукционах. Табачник, пожилой человек в серебряных очках на носу, большой охотник до газетного чтения, читал ему известия об Ахал-Текинской экспедиции. Обойщик молча протянул табачнику руку и стал прислушиваться к чтению и дослушал его до конца.
- Опять воюем, - сказал он табачнику, когда тот отложил газету в сторону и в заключение чтения высморкался в красный ситцевый платок так громко, как будто бы сыграл небольшое соло на трубе.
- Да уж совсем без войны нельзя, иначе какая же это держава?.. - отвечал табачник, свертывая в трубочку носовой платок и утюжа им под носом. - Войско есть, набрано, так надо же воевать, чтобы оно не застаивалось.
- Как держава-то, супротив которой мы идем? - спросил обойщик.
- Ахал-Текинская. А город их Геок-Тепе прозывается, - сказал табачник, заглянув в газету.
- Да это даже и не держава, - поправил маклак из отставных солдат. - Какая это держава! Просто дикая дикость во всей своей своевольности.
- Ну, Скобелев ее стреножит. Супротив его не много насвоевольничаешь. Пожалуй, к весне и мурзу их главного сюда пленного привезут.
- Сюда-то не привезут. А прямо в Калугу. Там и сдадут на хранение, - опять возразил маклак. - Калуга уж такое место. Туда всех сдают этих самых. Там и Шамиль с Кавказа жил.
- Все-таки на показ-то простому народу привезут.
- Ну, на показ-то, может статься, привезут, а потом опять в Калугу. Дадут ему пяток жен - и лежи с ними на ковре да кури трубку.
- То-то… А то какая же это война без показа мурзы после замирения.
- Да это и не война.
- Как не война, коли нашего генерала ранили, офицеров убили, солдат тоже…
- Ничего не обозначает. А все-таки это не война, а только усмирение. Большая война кончилась, без неприятелев державе нельзя жить - вот и пошли на усмирение. И хоть пятьдесят тысяч положат наших и ихних, а все-таки это будет не война, а усмирение. Ежели с азиатами, то войны никогда не бывает, а только усмирение, - пояснил маклак.
- Значит, наших тамошних азиатских братьев-славян начали обижать, а мы за них и пошли? - допытывался обойщик.
- Сами за себя пошли. Никаких там братьев-славян нет.
- Супротив кого же взбунтовали эти самые нахал-микинцы, что мы их усмирять пошли?
- Да они вовсе и не бунтовались, а сидели себе по своей дикости в степи. Ну, мы и пошли усмирять их дикость. Чудак человек, дикого человека нешто без усмирения можно оставить! Он тебе таких вертунов наделает, что и…
- Не слыхать что-то было прежде про таких нахал-микинцев?
- Откуда же слыхать-то? Насилу нашли их. Народ дикий, в неизвестности пропадал. Послали спервоначала одного генерала, чтобы их искать. Тот искал, искал - нет никаких текинцев. Тогда уж послали Скобелева и тот нашел. Увидали его, испугались и побежали. Он за ними. Наконец нагнал. «Сдавайтесь», - говорит. Ну, они, известно, непокорные - не сдаются. Тогда сейчас пальба. И вот как город их возьмут, тогда и выйдет усмирение.
- А город хороший? с морями?
- Кто ж его знает, коли его никто никогда не видал. Да нам города и не нужно, нам только бы усмирение было. Куда нам города-то? Нам хоть своих отбавляй.
- Неверные они, эти микинцы?
- Само собой неверные, мухоеданину своему кланяются. Там уж как в Азию перешагнул - все неверные, других и нет.
- Верные были бы, так с ними война, а не усмирение, - поддакнул табачник.
- А вот турки тоже неверные, однако с ними война была, а не усмирение, - возразил обойщик.
- Ну, с ними по старому знакомству. И, наконец, турки все-таки держава, потому в Порте живут и Оттоманская империя у них есть. Кто в Порте, с тем воевать не конфузно, а кто в степи шляется, для тех достаточно и усмирения. Правильно я, Влас Амосыч?.. - спросил табачник маклака.
- Само собой. Текинцы это все равно что Кавказ непокорный был. Кавказ у нас был что? Когда у нас войны не было, мы Кавказ усмирять ходили, а теперь, ежели Кавказ усмирен, текинцев разыскали и их усмирять начали.
- А ежели текинцев усмирим? Тогда за кого примемся?
- Опять кого-нибудь искать надо. Да там в степи найдутся.
- Усмирение тоже при пушках производится?
- При пушках, все как следует. И митральеза есть, и торпеда, но только все это на верблюдах везут, а не на лошадях. Так уж это завсегда при усмирении положено. С верблюда и пальба идет. Вот монитор - этот берут только на войну.
- Да уж ежели в степи, так какой же монитор? - возразил табачник. - Ведь монитор - это корабль.
- Всякий монитор есть. Есть и пешеходные мониторы, а только много чести для усмирения, чтобы их брать с собой, хлопот не стоит. Да генерал Скобелев и не любит.
- Вот не слыхал я про сухопутные мониторы… - покачал головой табачник.
- Торпеда сухопутная есть, так отчего же монитору сухопутному не быть? Запрег в него тысячу верблюдов - вот он и едет на колесах. По степи свободно. Да можно туда и морской монитор пригнать, потому степи бывают и с морями, а только Скобелев этого не любит.
- А ловко бы было их монитором попугать! - воскликнул обойщик. - Сейчас бы подобрали халаты и пардон…
- И торпеды c митральезой довольно. Пардон будет.
- Все-таки бы за их зверства микинские…
- Да они зверств и не делали. А сидели себе в халатах с женами да трубки курили.
- Это микинцы-то или текинцы? Как их? Нахал-текинцы…
- Ну да… Над кем там зверствовать, коли никого нет? Одна степь да около нее море. И самих-то текинцев насилу нашли на китайской дороге, где-то близь Индейского царства. Когда их нашли, они даже удивились. Прислали переводчика. «Чего, - говорят, - вам надо?» А наши им отвечают: «Мы вас усмирять пришли в вашей дикости». Ну, те сейчас стрелять. А как узнали, что тут сам генерал Скобелев существует - сейчас и побежали. Бежали, бежали - вдруг море, ну и остановились в своем городе. Как город-то?
Табачник опять заглянул в газету и сказал:
- Геок-Тепе.
- Уж и название же придумали! Язык сломишь, - покачал головой обойщик. - Кто ж у них главнокомандующий паша?
- У них, у этих самых диких народов, пашей не бывает, да и главнокомандующих никак не называют, а просто мурза.
- Белой масти народ?
- Пестрые, - не задумываясь отвечал маклак. - По Азии, как тысячу верст от Кавказа отъедешь - сейчас пестрые народы начинаются, потому от черной бабы и белого мужчины. Ну и выходят иные полосами, иные крапинками.
- Чудно и усмирять-то такой народ, - сказал табачник.
- И не хотели мы, да китайцы нам по трусости на них указали. Хотели мы идти китайцев усмирять, а вот здешние китайские посланники нам и говорят: «Чего вам нас, китайцев, усмирять? Идите вы лучше в азиятскую степь, разыщите там пестрых текинцев и усмиряйте их сколько хотите». Ну, наши подумали: «Действительно, китаец нам человек нужный, потому он чай поставляет, так зачем его тревожить?» Взяли и пошли текинца разыскивать да усмирять.
- Ну и пускай их усмиряют, а ты дай мне десяток цигарок фабрики Крафта из моего придворного сорта, - заключил обойщик, обращаясь к табачнику.
Того же автора:
• На Царицыном лугу
Франц Рубо. Штурм крепости Геок-Тепе 12 января 1881 года.
Источник: https://www.facebook.com/cultural.values
В табачную лавку в одной из отдаленных от городского центра улиц зашел обойщик, имеющий свою мастерскую по соседству с табачной лавкой. Обойщик был ежедневным покупателем десятка сигар фабрики Крафта в двугривенный за пачку. В табачной лавке сидел уже тоже обычный покупатель крошеного табаку, отставной солдат, занимающийся маклачеством на аукционах. Табачник, пожилой человек в серебряных очках на носу, большой охотник до газетного чтения, читал ему известия об Ахал-Текинской экспедиции. Обойщик молча протянул табачнику руку и стал прислушиваться к чтению и дослушал его до конца.
- Опять воюем, - сказал он табачнику, когда тот отложил газету в сторону и в заключение чтения высморкался в красный ситцевый платок так громко, как будто бы сыграл небольшое соло на трубе.
- Да уж совсем без войны нельзя, иначе какая же это держава?.. - отвечал табачник, свертывая в трубочку носовой платок и утюжа им под носом. - Войско есть, набрано, так надо же воевать, чтобы оно не застаивалось.
- Как держава-то, супротив которой мы идем? - спросил обойщик.
- Ахал-Текинская. А город их Геок-Тепе прозывается, - сказал табачник, заглянув в газету.
- Да это даже и не держава, - поправил маклак из отставных солдат. - Какая это держава! Просто дикая дикость во всей своей своевольности.
- Ну, Скобелев ее стреножит. Супротив его не много насвоевольничаешь. Пожалуй, к весне и мурзу их главного сюда пленного привезут.
- Сюда-то не привезут. А прямо в Калугу. Там и сдадут на хранение, - опять возразил маклак. - Калуга уж такое место. Туда всех сдают этих самых. Там и Шамиль с Кавказа жил.
- Все-таки на показ-то простому народу привезут.
- Ну, на показ-то, может статься, привезут, а потом опять в Калугу. Дадут ему пяток жен - и лежи с ними на ковре да кури трубку.
- То-то… А то какая же это война без показа мурзы после замирения.
- Да это и не война.
- Как не война, коли нашего генерала ранили, офицеров убили, солдат тоже…
- Ничего не обозначает. А все-таки это не война, а только усмирение. Большая война кончилась, без неприятелев державе нельзя жить - вот и пошли на усмирение. И хоть пятьдесят тысяч положат наших и ихних, а все-таки это будет не война, а усмирение. Ежели с азиатами, то войны никогда не бывает, а только усмирение, - пояснил маклак.
- Значит, наших тамошних азиатских братьев-славян начали обижать, а мы за них и пошли? - допытывался обойщик.
- Сами за себя пошли. Никаких там братьев-славян нет.
- Супротив кого же взбунтовали эти самые нахал-микинцы, что мы их усмирять пошли?
- Да они вовсе и не бунтовались, а сидели себе по своей дикости в степи. Ну, мы и пошли усмирять их дикость. Чудак человек, дикого человека нешто без усмирения можно оставить! Он тебе таких вертунов наделает, что и…
- Не слыхать что-то было прежде про таких нахал-микинцев?
- Откуда же слыхать-то? Насилу нашли их. Народ дикий, в неизвестности пропадал. Послали спервоначала одного генерала, чтобы их искать. Тот искал, искал - нет никаких текинцев. Тогда уж послали Скобелева и тот нашел. Увидали его, испугались и побежали. Он за ними. Наконец нагнал. «Сдавайтесь», - говорит. Ну, они, известно, непокорные - не сдаются. Тогда сейчас пальба. И вот как город их возьмут, тогда и выйдет усмирение.
- А город хороший? с морями?
- Кто ж его знает, коли его никто никогда не видал. Да нам города и не нужно, нам только бы усмирение было. Куда нам города-то? Нам хоть своих отбавляй.
- Неверные они, эти микинцы?
- Само собой неверные, мухоеданину своему кланяются. Там уж как в Азию перешагнул - все неверные, других и нет.
- Верные были бы, так с ними война, а не усмирение, - поддакнул табачник.
- А вот турки тоже неверные, однако с ними война была, а не усмирение, - возразил обойщик.
- Ну, с ними по старому знакомству. И, наконец, турки все-таки держава, потому в Порте живут и Оттоманская империя у них есть. Кто в Порте, с тем воевать не конфузно, а кто в степи шляется, для тех достаточно и усмирения. Правильно я, Влас Амосыч?.. - спросил табачник маклака.
- Само собой. Текинцы это все равно что Кавказ непокорный был. Кавказ у нас был что? Когда у нас войны не было, мы Кавказ усмирять ходили, а теперь, ежели Кавказ усмирен, текинцев разыскали и их усмирять начали.
- А ежели текинцев усмирим? Тогда за кого примемся?
- Опять кого-нибудь искать надо. Да там в степи найдутся.
- Усмирение тоже при пушках производится?
- При пушках, все как следует. И митральеза есть, и торпеда, но только все это на верблюдах везут, а не на лошадях. Так уж это завсегда при усмирении положено. С верблюда и пальба идет. Вот монитор - этот берут только на войну.
- Да уж ежели в степи, так какой же монитор? - возразил табачник. - Ведь монитор - это корабль.
- Всякий монитор есть. Есть и пешеходные мониторы, а только много чести для усмирения, чтобы их брать с собой, хлопот не стоит. Да генерал Скобелев и не любит.
- Вот не слыхал я про сухопутные мониторы… - покачал головой табачник.
- Торпеда сухопутная есть, так отчего же монитору сухопутному не быть? Запрег в него тысячу верблюдов - вот он и едет на колесах. По степи свободно. Да можно туда и морской монитор пригнать, потому степи бывают и с морями, а только Скобелев этого не любит.
- А ловко бы было их монитором попугать! - воскликнул обойщик. - Сейчас бы подобрали халаты и пардон…
- И торпеды c митральезой довольно. Пардон будет.
- Все-таки бы за их зверства микинские…
- Да они зверств и не делали. А сидели себе в халатах с женами да трубки курили.
- Это микинцы-то или текинцы? Как их? Нахал-текинцы…
- Ну да… Над кем там зверствовать, коли никого нет? Одна степь да около нее море. И самих-то текинцев насилу нашли на китайской дороге, где-то близь Индейского царства. Когда их нашли, они даже удивились. Прислали переводчика. «Чего, - говорят, - вам надо?» А наши им отвечают: «Мы вас усмирять пришли в вашей дикости». Ну, те сейчас стрелять. А как узнали, что тут сам генерал Скобелев существует - сейчас и побежали. Бежали, бежали - вдруг море, ну и остановились в своем городе. Как город-то?
Табачник опять заглянул в газету и сказал:
- Геок-Тепе.
- Уж и название же придумали! Язык сломишь, - покачал головой обойщик. - Кто ж у них главнокомандующий паша?
- У них, у этих самых диких народов, пашей не бывает, да и главнокомандующих никак не называют, а просто мурза.
- Белой масти народ?
- Пестрые, - не задумываясь отвечал маклак. - По Азии, как тысячу верст от Кавказа отъедешь - сейчас пестрые народы начинаются, потому от черной бабы и белого мужчины. Ну и выходят иные полосами, иные крапинками.
- Чудно и усмирять-то такой народ, - сказал табачник.
- И не хотели мы, да китайцы нам по трусости на них указали. Хотели мы идти китайцев усмирять, а вот здешние китайские посланники нам и говорят: «Чего вам нас, китайцев, усмирять? Идите вы лучше в азиятскую степь, разыщите там пестрых текинцев и усмиряйте их сколько хотите». Ну, наши подумали: «Действительно, китаец нам человек нужный, потому он чай поставляет, так зачем его тревожить?» Взяли и пошли текинца разыскивать да усмирять.
- Ну и пускай их усмиряют, а ты дай мне десяток цигарок фабрики Крафта из моего придворного сорта, - заключил обойщик, обращаясь к табачнику.
Того же автора:
• На Царицыном лугу