Отчет Ж.-А. Кастанье о поездке в Туркестан (3/3)
И. А. Кастанье. Отчет о поездке в Туркестан // Труды Оренбургской ученой архивной комиссии. Выпуск XVI. 1906.
Другие части: 1. От Оренбурга до Туркестана. 2. Ташкент.
25-го июня вечером с 9-часовым поездом я выехал из Ташкента, направляясь в Самарканд. Линия ж. дороги проходит уже по богатой и плодородной стране; но недолго мне пришлось ею полюбоваться; наступила ночь; а на другой день утром мы были уже за Джизаком и проезжали около маленькой речки, которая змеится в глубокой долине. Курганы, замеченные мною около линии, напоминали мне собою общность погребальных обычаев, которая существовала у древних номадов Киргизских степей и у народов, которые создали курганы центрального Туркестана.
Тамерлановы ворота. Скала с надписями на персидском и русском языках
По мере того как мы подвигались вперед, долина все суживалась, и вдруг на повороте перед нами предстал солонцеватый отвесный утес, называемый воротами Тамерлана. На этом утесе виднелась древняя персидская надпись, а над нею русская, напоминающая год постройки железной дороги.
Приближаясь к Самарканду, нам все чаще и чаще приходилось видеть сартовские деревеньки; наконец линия пересекает Заряфшан около развалин моста Тамерлана и, огибая высоты Чепаната, которые увенчивают два памятника - один русский, а другой сартовский, направляется по болотистой местности, где хлопчатые поля чередуются с рисовыми, поля клевера с виноградниками, затем ограды садов со всевозможными фруктовыми деревьями, осеняющими низенькие глиняные домики с бесформенными плоскими крышами, с высоты которых женщины под вуалью смотрят на проходящий мимо поезд.
Немного не доезжая до вокзала, поезд проходит мимо могилы Даниара, известного своею святостью, саркофаг которого необычайного размера имеет около 20 метр. длины. Вновь сады идут за садами, и мы достигли Самарканда, т. е., скорей, вокзала, потому что сам город находится в 6-ти или 7 верстах от железной дороги.
Станция Самарканд (Поль Надар, 1890)
Когда, пройдясь по бульварам и тенистым аллеям русского города, направляетесь к туземному Самарканду, перед вами сразу предстает знаменитая могила Тамерлана, гордость персидской архитектуры с ее мрамором, мозаикой, арабесками, лазоревыми изразцами, украшающими здание.
Под куполом с цилиндрическими каннелюрами, которые покрыты эмалью нежных цветов, находятся 9 камней, окруженные ажурной алебастровой балюстрадой; они служат могилой Тамерлану, некоторым из его потомков и советников. Камень над могилой собственно Тамерлана весь покрыт надписями и представляет собой темно-зеленый нефрит. Прах же всех этих лиц находится в действительности в подземном склепе, куда можно проникнуть по маленькой темной лестнице.
По выходе из мавзолея я отправился посетить мечети и медрессе, которые служат как бы украшением площади Регистана. Эти внушительные здания своим величием и красотою привлекают особенное внимание. Они занимают 3 стороны этой площади центра Самарканда, а именно, это: Тилла-Кари, или Золотая мечеть, в центре; налево Шир-Дар, или Мечеть Львов, и направо мечеть Улуг-бег.
Купола, фасады, стены, колонны - все сверкает голубыми и зелеными цветами; повсюду мозаика развертывает свои рисунки, свои розетки, свои изречения из Корана куфическими буквами, покрытыми эмалью; лазоревые арабески на белом или желтом фоне; позолоченные цветы на зеленом фоне - все отражает величие и славу арабо-персидской архитектуры. Эта группа медрессе является научным очагом мусульманской Азии. Студенты, съехавшиеся из Туркестана, Индии, Персии, Афганистана, наполняют дворы, внутренние балконы и селлюльки.
Несколько шагов дальше на большой площади возвышаются грандиозные руины мечети Биби-Ханым, напоминая своими размерами внушительные развалины бань Каракаллы в Риме. Громадные арки, колонны и великолепный купол, покрытый лазоревыми изразцами, сверкают на солнце ясного неба. Арабские историки рассказывают чудеса об этом здании бесподобного великолепия, от которого остались только обломки. Еще несколько лет, и землетрясения окончат свое дело разрушения.
Если оставить позади себя Биби-Ханым и ее колоссальные стрельчатые портики и направиться к холму, где лежит древний Афросиаб, то здесь открывается целая группа куполов, мечетей и часовень самого живописного вида: это некрополь Шах-Зинде, который хотя и более скромных размеров, чем предыдущие здания, но тем не менее имеет вполне азиатский характер, и даже более артистический.
Невозможно описать, сколько труда потребовалось на сооружение этого здания, куда была прислана целая армия живописцев, архитекторов, литейщиков, химиков, каменщиков и рабочих из Персии, Китая и Индии - специально, чтобы создать и таким образом удовлетворить желание повелителя. Нет сил дать хотя бы только идею искусства, которое вылилось в изобилии на этот некрополь, всецело состоящий из изразцов с желтыми, красными, голубыми, белыми, зелеными, черными оттенками и покрытый рельефными надписями куфического шрифта, знакомящими с именем умершего, именем соорудителя и с изречениями из Корана. Гончарное искусство (керамика) здесь достигает своего апогея. Эмаль таких живых и свежих цветов сохранилась не изменяясь, точно в первый день, и удивляет и смущает знатоков; обилие мрамора, колонн, капителей, розеток, цветов из фарфора, инкрустированных в полированные, как кристалл, стены; двери из резного ореха, замки художественного рисунка, элегантные решетки - все это ставит этот некрополь на высшую ступень искусства.
Выходя из Шах-Зинде, входят в другой некрополь, где на огромном пространстве, среди глинистых холмов, изрытых рвами, валяются бесформенные обломки, могильные камни, мрамор. Это - развалины Афросиаба. Эти руины, которые по археологическим сведениям указывают на местоположение древнего Мараканда, получили свое название от короля, основателя Афросиаба, который жил задолго до Христа в неопределенную эпоху. Турецкие, персидские легенды приписывают ему основание Самарканда и Бухары и говорят, что Афросиаб был один из самых могущественных королей Турана, который вел войны с иранцами и победил их. Другой источник, персидский, добавляет, что королевство Афросиаба имело границей настоящий Хорасан. Как бы там ни было, раскопки, произведенные в этих развалинах, обнаружили массу предметов, которые указывают на два периода: бактрийский период, сделавшийся впоследствии македонским после Александра, и мусульманский период при Тимуре.
В. Л. Вяткин нашел и раскопал обсерваторию Улуг-бега. 1908
Посетив все эти достопримечательности и с Шир-Дара полюбовавшись чудной панорамой Самарканда, который простирается далеко-далеко среди садов, которые как бы его сжимают, и только цепь высоких гор кладет предел им, служа великолепной декорацией, - я снова вернулся в русский город, потонувший в зелени. Визит в музей был последней остановкой в этом прелестным городе, который хранит в себе большую часть истории Центральной Азии. Благодаря благосклонному содействию г. Вяткина, хранителя музея, я мог сколько угодно любоваться возможно ближе на многочисленные фарфоровые изразцы, извлеченные из руин, которые я только что посетил, и на тысячи мелких предметов, найденных в Афросиабе. Половина двери из резного ореха, вынесенная из Гур-Эмира (могилы Тамерлана), с такими же гробами из глины, похожими на ящики, виденными мною в музее Ташкента, были последними предметами, которыми я закончил свой осмотр. В этих последних еще виднеются человеческие кости, которые в них были заключены; происхождение их еще до сих пор загадочно.
Покинув Самарканд, рисовые поля и фруктовые сады, линия направляется к Бухаре. В Когане есть ветвь, специально ведущая в Бухару, огромная толпа суетится вокруг поезда, который здесь имеет большую стоянку. Сартовские продавцы, сидящие на корточках на тротуаре, продают разнообразные плоды по страшно дешевой цене. Вскоре, оставив за собою Новую Бухару, мы достигли Амударьи, реки значительной ширины, и ночью приехали в Чарджуй.
Проснувшись на другой день, я снова увидел себя среди пустынной местности, где вскоре выдвинулись развалины. Мы приближались к Байрам-Али, оазису Мерва, где возвышается древняя Царица мира. Развалины этого города, знаменитого в истории своею роскошью, своим великолепием, были слишком часто описаны, чтобы я повторял уже всем известное; остатки мечетей, могил, куполов, вышек, наполовину развалившихся, части стен, колонн, портиков стрельчатой формы, прислонившихся к круглым башням, и которые служат им как бы входом, - это единственные остатки некогда богатой местности.
Новейший Содом и Гоморра, Мерв, был уничтожен до основания, но не огнем, а песками Каракума, после того, как он был разорен тюркскими и монгольскими ордами. И на продолжении нескольких верст эти развалины, выступая из песков, тянутся по обеим сторонам пути под палящим солнцем, которое все сушит и разрушает. Вдали едва заметный пучок деревьев возвещает о приближении к Мургабу и Новому Мерву. Здесь начинается страна туркменов и текинцев.
Покидая Мерв, линия направляется к Асхабаду, идя вдоль цепи гор Гуристана, которые служат границей между Ираном и Тураном и у подошвы которых разбросаны многочисленные деревеньки, обитаемые смешанным населением, частью туркменами, частью персиянами. Кахка находится в виду персидской границы, вдоль которой некоторое время идет поезд и достигает Анау, где находится много развалин. Наиболее внушительная из этих руин - это мечеть-усыпальница Сеид Иман-Эддина, племянника Имама Ризы, построенная в 1495 г.
Вдоль пути возвышается несколько курганов, некоторые из них необыкновенных размеров. Жара, которая начиная с Самарканда была удручающей, здесь кажется еще сильней и не позволяет выходить из вагона, который, хотя и раскален, но все-таки предохраняет от жгучих и смертоносных лучей солнца.
После довольно продолжительной стоянки в Асхабаде, городе исключительно русском, поезд снова идет по пустынной стране и вскоре мимо развалин персидского города около станции Безмеин, стены которого возвышаются на обнаженной скале.
С наступлением ночи мы достигли Геок-Тепе, бывшей крепости текинцев, которая находится в двух шагах от станции, почему легко ее посетить.
Остановка поезда, довольно продолжительная, позволяет путешественникам побывать даже в музее, который заключает в себе многочисленные предметы, относящиеся к взятию крепости, как напр.: оружие, пушки, знамена текинцев, а также портреты главных офицеров, принимавших участие в этой экспедиции. Памятник в виде пирамиды увековечивает события этой войны.
На другой день с самой зари поезд мчится по песчаным дюнам, среди которых изредка виднеются стебли саксаула, и станции следуют одна за другой, все печальнее и пустыннее, с неизменным маленьким кладбищем около, потонувшим в песке; деревянные кресты, едва заметные, выглядывают из-под песка, обозначая скромную могилу служащего на линии железной дороги, умершего вдали от родины.
Затем линия достигает Каспийского моря, идет вдоль его голого и монотонного берега и оканчивается в Красноводске.
1904 г.
И. Кастанье
См. также:
• В. В. Радлов. Средняя Зерафшанская долина;
• А. Д. Гребенкин. Таджики;
• Г. А. Арандаренко. Малоизвестные города Зеравшанского округа;
• Ф. М. Керенский. Медресе Туркестанского края;
• Н. И. Гродеков. Поездка ген. шт. полковника Гродекова из Самарканда через Герат в Афганистан;
• Н. Кончевский. Воспоминания невоенного человека об Ахал-Текинской экспедиции;
• А. М. Никольский. Поездка в северо-восточную Персию и Закаспийскую область;
• Н. А. Варенцов. Слышанное. Виденное. Передуманное. Пережитое;
• Е. М. Белозерский. Письма из Персии от Баку до Испагани. 1885-86 г.;
• Е. Л. Марков. Россия в Средней Азии;
• Ю. А. Лоссовский. Кавказские стрелки за Каспием;
• А. А. Кауфман. По новым местам. (Очерки и путевые заметки);
• Л. Ю. Брик. Пристрастные рассказы;
• И. С. Васильчиков. То, что мне вспомнилось;
• Д. Н. Логофет. В забытой стране. Путевые очерки по Средней Азии;
• Д. Н. Логофет. На границах Средней Азии;
• А. М. Поляков. Записки жандармского офицера;
• В. Н. Гартевельд. Среди сыпучих песков и отрубленных голов;
• С. М. Прокудин-Горский. О применении фотографирования в истинных цветах к наглядному изучению России;
• Поль Надар. Фотографии (1890).
Об авторе (pdf):
• Горшенина С. М. Странный археолог Кастанье // Звезда Востока, 1996, № 3, с. 147-159.
Другие части: 1. От Оренбурга до Туркестана. 2. Ташкент.
25-го июня вечером с 9-часовым поездом я выехал из Ташкента, направляясь в Самарканд. Линия ж. дороги проходит уже по богатой и плодородной стране; но недолго мне пришлось ею полюбоваться; наступила ночь; а на другой день утром мы были уже за Джизаком и проезжали около маленькой речки, которая змеится в глубокой долине. Курганы, замеченные мною около линии, напоминали мне собою общность погребальных обычаев, которая существовала у древних номадов Киргизских степей и у народов, которые создали курганы центрального Туркестана.
Тамерлановы ворота. Скала с надписями на персидском и русском языках
По мере того как мы подвигались вперед, долина все суживалась, и вдруг на повороте перед нами предстал солонцеватый отвесный утес, называемый воротами Тамерлана. На этом утесе виднелась древняя персидская надпись, а над нею русская, напоминающая год постройки железной дороги.
Приближаясь к Самарканду, нам все чаще и чаще приходилось видеть сартовские деревеньки; наконец линия пересекает Заряфшан около развалин моста Тамерлана и, огибая высоты Чепаната, которые увенчивают два памятника - один русский, а другой сартовский, направляется по болотистой местности, где хлопчатые поля чередуются с рисовыми, поля клевера с виноградниками, затем ограды садов со всевозможными фруктовыми деревьями, осеняющими низенькие глиняные домики с бесформенными плоскими крышами, с высоты которых женщины под вуалью смотрят на проходящий мимо поезд.
Немного не доезжая до вокзала, поезд проходит мимо могилы Даниара, известного своею святостью, саркофаг которого необычайного размера имеет около 20 метр. длины. Вновь сады идут за садами, и мы достигли Самарканда, т. е., скорей, вокзала, потому что сам город находится в 6-ти или 7 верстах от железной дороги.
Станция Самарканд (Поль Надар, 1890)
Когда, пройдясь по бульварам и тенистым аллеям русского города, направляетесь к туземному Самарканду, перед вами сразу предстает знаменитая могила Тамерлана, гордость персидской архитектуры с ее мрамором, мозаикой, арабесками, лазоревыми изразцами, украшающими здание.
Под куполом с цилиндрическими каннелюрами, которые покрыты эмалью нежных цветов, находятся 9 камней, окруженные ажурной алебастровой балюстрадой; они служат могилой Тамерлану, некоторым из его потомков и советников. Камень над могилой собственно Тамерлана весь покрыт надписями и представляет собой темно-зеленый нефрит. Прах же всех этих лиц находится в действительности в подземном склепе, куда можно проникнуть по маленькой темной лестнице.
По выходе из мавзолея я отправился посетить мечети и медрессе, которые служат как бы украшением площади Регистана. Эти внушительные здания своим величием и красотою привлекают особенное внимание. Они занимают 3 стороны этой площади центра Самарканда, а именно, это: Тилла-Кари, или Золотая мечеть, в центре; налево Шир-Дар, или Мечеть Львов, и направо мечеть Улуг-бег.
Купола, фасады, стены, колонны - все сверкает голубыми и зелеными цветами; повсюду мозаика развертывает свои рисунки, свои розетки, свои изречения из Корана куфическими буквами, покрытыми эмалью; лазоревые арабески на белом или желтом фоне; позолоченные цветы на зеленом фоне - все отражает величие и славу арабо-персидской архитектуры. Эта группа медрессе является научным очагом мусульманской Азии. Студенты, съехавшиеся из Туркестана, Индии, Персии, Афганистана, наполняют дворы, внутренние балконы и селлюльки.
Несколько шагов дальше на большой площади возвышаются грандиозные руины мечети Биби-Ханым, напоминая своими размерами внушительные развалины бань Каракаллы в Риме. Громадные арки, колонны и великолепный купол, покрытый лазоревыми изразцами, сверкают на солнце ясного неба. Арабские историки рассказывают чудеса об этом здании бесподобного великолепия, от которого остались только обломки. Еще несколько лет, и землетрясения окончат свое дело разрушения.
Если оставить позади себя Биби-Ханым и ее колоссальные стрельчатые портики и направиться к холму, где лежит древний Афросиаб, то здесь открывается целая группа куполов, мечетей и часовень самого живописного вида: это некрополь Шах-Зинде, который хотя и более скромных размеров, чем предыдущие здания, но тем не менее имеет вполне азиатский характер, и даже более артистический.
Невозможно описать, сколько труда потребовалось на сооружение этого здания, куда была прислана целая армия живописцев, архитекторов, литейщиков, химиков, каменщиков и рабочих из Персии, Китая и Индии - специально, чтобы создать и таким образом удовлетворить желание повелителя. Нет сил дать хотя бы только идею искусства, которое вылилось в изобилии на этот некрополь, всецело состоящий из изразцов с желтыми, красными, голубыми, белыми, зелеными, черными оттенками и покрытый рельефными надписями куфического шрифта, знакомящими с именем умершего, именем соорудителя и с изречениями из Корана. Гончарное искусство (керамика) здесь достигает своего апогея. Эмаль таких живых и свежих цветов сохранилась не изменяясь, точно в первый день, и удивляет и смущает знатоков; обилие мрамора, колонн, капителей, розеток, цветов из фарфора, инкрустированных в полированные, как кристалл, стены; двери из резного ореха, замки художественного рисунка, элегантные решетки - все это ставит этот некрополь на высшую ступень искусства.
Выходя из Шах-Зинде, входят в другой некрополь, где на огромном пространстве, среди глинистых холмов, изрытых рвами, валяются бесформенные обломки, могильные камни, мрамор. Это - развалины Афросиаба. Эти руины, которые по археологическим сведениям указывают на местоположение древнего Мараканда, получили свое название от короля, основателя Афросиаба, который жил задолго до Христа в неопределенную эпоху. Турецкие, персидские легенды приписывают ему основание Самарканда и Бухары и говорят, что Афросиаб был один из самых могущественных королей Турана, который вел войны с иранцами и победил их. Другой источник, персидский, добавляет, что королевство Афросиаба имело границей настоящий Хорасан. Как бы там ни было, раскопки, произведенные в этих развалинах, обнаружили массу предметов, которые указывают на два периода: бактрийский период, сделавшийся впоследствии македонским после Александра, и мусульманский период при Тимуре.
В. Л. Вяткин нашел и раскопал обсерваторию Улуг-бега. 1908
Посетив все эти достопримечательности и с Шир-Дара полюбовавшись чудной панорамой Самарканда, который простирается далеко-далеко среди садов, которые как бы его сжимают, и только цепь высоких гор кладет предел им, служа великолепной декорацией, - я снова вернулся в русский город, потонувший в зелени. Визит в музей был последней остановкой в этом прелестным городе, который хранит в себе большую часть истории Центральной Азии. Благодаря благосклонному содействию г. Вяткина, хранителя музея, я мог сколько угодно любоваться возможно ближе на многочисленные фарфоровые изразцы, извлеченные из руин, которые я только что посетил, и на тысячи мелких предметов, найденных в Афросиабе. Половина двери из резного ореха, вынесенная из Гур-Эмира (могилы Тамерлана), с такими же гробами из глины, похожими на ящики, виденными мною в музее Ташкента, были последними предметами, которыми я закончил свой осмотр. В этих последних еще виднеются человеческие кости, которые в них были заключены; происхождение их еще до сих пор загадочно.
Покинув Самарканд, рисовые поля и фруктовые сады, линия направляется к Бухаре. В Когане есть ветвь, специально ведущая в Бухару, огромная толпа суетится вокруг поезда, который здесь имеет большую стоянку. Сартовские продавцы, сидящие на корточках на тротуаре, продают разнообразные плоды по страшно дешевой цене. Вскоре, оставив за собою Новую Бухару, мы достигли Амударьи, реки значительной ширины, и ночью приехали в Чарджуй.
Проснувшись на другой день, я снова увидел себя среди пустынной местности, где вскоре выдвинулись развалины. Мы приближались к Байрам-Али, оазису Мерва, где возвышается древняя Царица мира. Развалины этого города, знаменитого в истории своею роскошью, своим великолепием, были слишком часто описаны, чтобы я повторял уже всем известное; остатки мечетей, могил, куполов, вышек, наполовину развалившихся, части стен, колонн, портиков стрельчатой формы, прислонившихся к круглым башням, и которые служат им как бы входом, - это единственные остатки некогда богатой местности.
Новейший Содом и Гоморра, Мерв, был уничтожен до основания, но не огнем, а песками Каракума, после того, как он был разорен тюркскими и монгольскими ордами. И на продолжении нескольких верст эти развалины, выступая из песков, тянутся по обеим сторонам пути под палящим солнцем, которое все сушит и разрушает. Вдали едва заметный пучок деревьев возвещает о приближении к Мургабу и Новому Мерву. Здесь начинается страна туркменов и текинцев.
Покидая Мерв, линия направляется к Асхабаду, идя вдоль цепи гор Гуристана, которые служат границей между Ираном и Тураном и у подошвы которых разбросаны многочисленные деревеньки, обитаемые смешанным населением, частью туркменами, частью персиянами. Кахка находится в виду персидской границы, вдоль которой некоторое время идет поезд и достигает Анау, где находится много развалин. Наиболее внушительная из этих руин - это мечеть-усыпальница Сеид Иман-Эддина, племянника Имама Ризы, построенная в 1495 г.
Вдоль пути возвышается несколько курганов, некоторые из них необыкновенных размеров. Жара, которая начиная с Самарканда была удручающей, здесь кажется еще сильней и не позволяет выходить из вагона, который, хотя и раскален, но все-таки предохраняет от жгучих и смертоносных лучей солнца.
После довольно продолжительной стоянки в Асхабаде, городе исключительно русском, поезд снова идет по пустынной стране и вскоре мимо развалин персидского города около станции Безмеин, стены которого возвышаются на обнаженной скале.
С наступлением ночи мы достигли Геок-Тепе, бывшей крепости текинцев, которая находится в двух шагах от станции, почему легко ее посетить.
Остановка поезда, довольно продолжительная, позволяет путешественникам побывать даже в музее, который заключает в себе многочисленные предметы, относящиеся к взятию крепости, как напр.: оружие, пушки, знамена текинцев, а также портреты главных офицеров, принимавших участие в этой экспедиции. Памятник в виде пирамиды увековечивает события этой войны.
На другой день с самой зари поезд мчится по песчаным дюнам, среди которых изредка виднеются стебли саксаула, и станции следуют одна за другой, все печальнее и пустыннее, с неизменным маленьким кладбищем около, потонувшим в песке; деревянные кресты, едва заметные, выглядывают из-под песка, обозначая скромную могилу служащего на линии железной дороги, умершего вдали от родины.
Затем линия достигает Каспийского моря, идет вдоль его голого и монотонного берега и оканчивается в Красноводске.
1904 г.
И. Кастанье
См. также:
• В. В. Радлов. Средняя Зерафшанская долина;
• А. Д. Гребенкин. Таджики;
• Г. А. Арандаренко. Малоизвестные города Зеравшанского округа;
• Ф. М. Керенский. Медресе Туркестанского края;
• Н. И. Гродеков. Поездка ген. шт. полковника Гродекова из Самарканда через Герат в Афганистан;
• Н. Кончевский. Воспоминания невоенного человека об Ахал-Текинской экспедиции;
• А. М. Никольский. Поездка в северо-восточную Персию и Закаспийскую область;
• Н. А. Варенцов. Слышанное. Виденное. Передуманное. Пережитое;
• Е. М. Белозерский. Письма из Персии от Баку до Испагани. 1885-86 г.;
• Е. Л. Марков. Россия в Средней Азии;
• Ю. А. Лоссовский. Кавказские стрелки за Каспием;
• А. А. Кауфман. По новым местам. (Очерки и путевые заметки);
• Л. Ю. Брик. Пристрастные рассказы;
• И. С. Васильчиков. То, что мне вспомнилось;
• Д. Н. Логофет. В забытой стране. Путевые очерки по Средней Азии;
• Д. Н. Логофет. На границах Средней Азии;
• А. М. Поляков. Записки жандармского офицера;
• В. Н. Гартевельд. Среди сыпучих песков и отрубленных голов;
• С. М. Прокудин-Горский. О применении фотографирования в истинных цветах к наглядному изучению России;
• Поль Надар. Фотографии (1890).
Об авторе (pdf):
• Горшенина С. М. Странный археолог Кастанье // Звезда Востока, 1996, № 3, с. 147-159.