Поездка купца Варенцова в Среднюю Азию. 4. Самарканд
Н. А. Варенцов. Слышанное. Виденное. Передуманное. Пережитое. - М., 2011.
Другие отрывки: [ 1. Узун-Ада], [ 2. Геок-Тепе, Мерв, Чарджуй], [ 3. Бухара], [4. Самарканд], [ 5. Фергана и Ташкент].
Самарканд. Вид с крыши медресе Улугбека. 1893
В Самарканде я предполагал пожить дней 5-6, чтобы отчасти отдохнуть от трудного путешествия еще по только строящейся железной дороге со всеми неурядицами, так свойственными в неустановившемся деле, не говоря, что и Бухара дала мне себя знать непрерывной работой без отдыха и сносных удобств, да еще впереди меня ожидал трудный длинный путь на лошадях на протяжении 3 тысяч верст.
Самарканд мне очень понравился, окруженный цепью гор, покрытых снегом; ясным бирюзовым небом, чистым прозрачным воздухом, утопающий в зелени в русской части города, с улицами, обсаженными красивыми карагачами и пирамидальными тополями. Около каждого домика были садики, преимущественно фруктовые; был конец ноября, а днем ходить в пальто было жарко. Винограду и фруктов было много, и цена им дешевая.
Русский экипаж в Самарканде. 1889-1890
В городе пользовались превосходной прозрачной горной водой, которую можно было пить безбоязненно, не то что в Бухаре, где пили воду из арыков, в которых правоверные производили свои омовения, да и, несомненно, спускали в них нечистоты, заражая жителей, пьющих некипяченую воду, разными болезнями, о которых в России и понятия не имели. Особенно славились две болезни: одна называлась пендинкой, выражавшаяся тем, что на теле человека появлялась ранка, которая все увеличивалась, разрушая тело; ее залечивали, но через короткое время она появлялась вновь, но на другом месте тела. Жена Н. И. Решетникова заразилась этой болезнью, отправилась в Москву и обратилась к лучшим докторам по накожным болезням, но они ее вылечить не могли, и ей пришлось ехать обратно в Азию, где знахари ее излечили окончательно. Другая болезнь, наименование ее я забыл, выражалась в том, что в теле человека разрастается червяк очень длинных размеров, и если он проходит, например, около глаза, то больной теряет зрение. Обе эти болезни происходят от питья сырой воды, необмытых фруктов, в которых попадаются личинки червя, они-то проникают в тело человека и образуют вышеуказанные болезни.
Лечение от червяка в теле производится так: знахарь ощупывает место нахождения этого червя в теле больного, останавливается на месте, где червь лежит ближе к коже. Подрезывает ее и круглой палочкой поддевает червя, стараясь его закрутить на палочку, и крутит его до тех пор, пока тело червяка не сделается упругим и трудно поддается выкручиванию, тогда он бросает крутить; через некоторое время упругость тела червя ослабевает, знахарь начинает опять крутить, и делается это так до тех пор, пока весь червяк не выйдет из тела больного. Если же червяк во время крутки перервется, то образуются уже два червя, а следовательно, придется делать две операции.
Самарканд основан известным завоевателем Азии Тамерланом, выбравшим это место для своей резиденции. В нем он и скончался, погребен в особо устроенной мечети, куда приказал перенести тело своего учителя, весьма чтимого Тамерланом.
Подземелье мавзолея Гур-Эмир. Гробница Тамерлана
По преданию магометан, святой пророк Даниил скончался в Самарканде и погребен недалеко от города. Мулла, показывающий мне его гробницу, уверял, что она беспрерывно растет, причем рост ее незаметен для глаза, но в его памяти она уже прибавилась на некоторую величину, хотя очень маленькую. Гробница меня удивила своей длиной, сделана была из цельного камня.
Возвышенность Афрасиаб. Могила пророка Даниила (Данияра)
Еще славился Самарканд своим вертепом, кажется, единственным во всей Азии, называемым бай-кабак. Почти все туристы, побывавшие в Самарканде, считают необходимым осмотреть это злачное место с его обитательницами, доставляемыми при пожелании чуть ли не с пятилетнего возраста.
Пробыть же мне в Самарканде пришлось меньше трех суток: со мной сделался жар, и температура тела показывала 39°. Я испугался, предполагая, что заразился тифом, лежал в постели и не мог поднять голову. В это время пришел навестить меня один из наших клиентов, сарт, увидав мое подавленное состояние, он успокоил меня, сказав: «У вас малярия, лучший способ излечить ее - выехать сейчас же отсюда, где вы ее заполучили».
Я последовал его совету и покинул Самарканд в 3 часа вечера на лошадях, высланных мне из нашего ташкентского отделения, с хорошим тарантасом, в котором свободно могли двое спать. С большим трудом дошел до тарантаса, одетый в валенки и теплую шубу, где улегся и крепко заснул.
Сколько верст проехали, я не помню, но сквозь сон слышу отчаянный крик кучера, открываю глаза, было уже совершенно темно, и вижу, что мой попутчик В. А. Капустин вскочил на козлы и совместно с кучером тянут вожжи, с большим усилием желают остановить мчавшуюся тройку. Лошади остановились, Капустин и я выпрыгиваем из тарантаса, и, к моему удивлению, чувствую себя совершенно здоровым.
Как оказалось, мы были в большой опасности: кучер, приехавший с тройкой из Ташкента, плохо знал дорогу, и на том месте, где он закричал, дорога круто свертывала влево, он от темноты этого не заметил и не повернул тройку на дорогу. Коренник был с норовом, он захватывал удила и мчался как бешеный; поскольку знали этот его порок, кругом его морды была натянута цепь, сдавливающая дыхание лошади при сильном натяжении вожжей, и благодаря этому мы не погибли. Кроме того, тройка сильных хороших лошадей простояла в Самарканде несколько суток без езды, была рада понести нас по хорошей дороге, и остановлена она была недалеко от пропасти. Возвращаясь обратно, я остановился на этом месте и увидал: как мы были близки к смерти! В этом месте дорога шла над пропастью в несколько десятков саженей высоты, загороженная тоненькими жердями.
Скоро мы подъехали к станции, недалеко находящейся от реки Зеравшан с ее многими разветвлениями. Решили переправиться через нее немедленно, но занимающиеся переправой наотрез отказались это сделать, говоря: «Хотите ночью переправляться - днем страшно! На днях течением опрокинуло арбу и все переправляющиеся потонули».
Пришлось остановиться на станции, где уже сидела большая компания проезжающих за самоваром, весело беседуя, не забывая прикладываться к бутылкам с вином и закусывая. Мы присоединились к ним, притащив свои запасы. Компания оказалась очень милая, и мы проболтали далеко за полночь, потом разместились на полу и крепко заснули.
Рано утром началась переправа. Саквояжи наши водворили на арбу, на них мы сели, к другой арбе прицепили тарантас, а к нему лошадей. Переправа прошла без приключений, хотя, признаться, было довольно жутко пересекать Зеравшан с его рукавами, с быстрым течением горной реки.
Перебравшись через реки, поехали в Коканд, заезжая в города и местечки, где производилась закупка хлопка Товариществом.
Ехали быстро на лошадях, менявшихся на новые в обусловленных пунктах, благодаря чему путешествие окончилось в течение трех месяцев; если же не иметь своих лошадей с подставами, то путешествие могло сильно затянуться.
В тех местах, где была дорога хороша, ехали и ночью. Ночная поездка была восхитительна: лежишь в тарантасе в теплой шубе, как в люльке, дышишь чудным воздухом и любуешься на небесную панораму с бесконечным количеством звезд, как-то особенно ярко выделяющихся на фоне черного глубокого восточного неба. Невольно приходят мысли о вечности бытия. Кругом тишина, иногда прерываемая воем шакалов.
Я чувствовал себя с каждым днем здоровее и бодрее, езда на лошадях, отличный воздух, несомненно, способствовали этому.
Описывать посещение городов и местечек, где я останавливался, я не буду: все они более или менее однообразны, и после самобытной Бухары меня мало что еще удивляло.
Следующий отрывок: Фергана и Ташкент.
См. также: В. Н. Гартевельд, «Среди сыпучих песков и отрубленных голов».
Другие отрывки: [ 1. Узун-Ада], [ 2. Геок-Тепе, Мерв, Чарджуй], [ 3. Бухара], [4. Самарканд], [ 5. Фергана и Ташкент].
Самарканд. Вид с крыши медресе Улугбека. 1893
В Самарканде я предполагал пожить дней 5-6, чтобы отчасти отдохнуть от трудного путешествия еще по только строящейся железной дороге со всеми неурядицами, так свойственными в неустановившемся деле, не говоря, что и Бухара дала мне себя знать непрерывной работой без отдыха и сносных удобств, да еще впереди меня ожидал трудный длинный путь на лошадях на протяжении 3 тысяч верст.
Самарканд мне очень понравился, окруженный цепью гор, покрытых снегом; ясным бирюзовым небом, чистым прозрачным воздухом, утопающий в зелени в русской части города, с улицами, обсаженными красивыми карагачами и пирамидальными тополями. Около каждого домика были садики, преимущественно фруктовые; был конец ноября, а днем ходить в пальто было жарко. Винограду и фруктов было много, и цена им дешевая.
Русский экипаж в Самарканде. 1889-1890
В городе пользовались превосходной прозрачной горной водой, которую можно было пить безбоязненно, не то что в Бухаре, где пили воду из арыков, в которых правоверные производили свои омовения, да и, несомненно, спускали в них нечистоты, заражая жителей, пьющих некипяченую воду, разными болезнями, о которых в России и понятия не имели. Особенно славились две болезни: одна называлась пендинкой, выражавшаяся тем, что на теле человека появлялась ранка, которая все увеличивалась, разрушая тело; ее залечивали, но через короткое время она появлялась вновь, но на другом месте тела. Жена Н. И. Решетникова заразилась этой болезнью, отправилась в Москву и обратилась к лучшим докторам по накожным болезням, но они ее вылечить не могли, и ей пришлось ехать обратно в Азию, где знахари ее излечили окончательно. Другая болезнь, наименование ее я забыл, выражалась в том, что в теле человека разрастается червяк очень длинных размеров, и если он проходит, например, около глаза, то больной теряет зрение. Обе эти болезни происходят от питья сырой воды, необмытых фруктов, в которых попадаются личинки червя, они-то проникают в тело человека и образуют вышеуказанные болезни.
Лечение от червяка в теле производится так: знахарь ощупывает место нахождения этого червя в теле больного, останавливается на месте, где червь лежит ближе к коже. Подрезывает ее и круглой палочкой поддевает червя, стараясь его закрутить на палочку, и крутит его до тех пор, пока тело червяка не сделается упругим и трудно поддается выкручиванию, тогда он бросает крутить; через некоторое время упругость тела червя ослабевает, знахарь начинает опять крутить, и делается это так до тех пор, пока весь червяк не выйдет из тела больного. Если же червяк во время крутки перервется, то образуются уже два червя, а следовательно, придется делать две операции.
Самарканд основан известным завоевателем Азии Тамерланом, выбравшим это место для своей резиденции. В нем он и скончался, погребен в особо устроенной мечети, куда приказал перенести тело своего учителя, весьма чтимого Тамерланом.
Подземелье мавзолея Гур-Эмир. Гробница Тамерлана
По преданию магометан, святой пророк Даниил скончался в Самарканде и погребен недалеко от города. Мулла, показывающий мне его гробницу, уверял, что она беспрерывно растет, причем рост ее незаметен для глаза, но в его памяти она уже прибавилась на некоторую величину, хотя очень маленькую. Гробница меня удивила своей длиной, сделана была из цельного камня.
Возвышенность Афрасиаб. Могила пророка Даниила (Данияра)
Еще славился Самарканд своим вертепом, кажется, единственным во всей Азии, называемым бай-кабак. Почти все туристы, побывавшие в Самарканде, считают необходимым осмотреть это злачное место с его обитательницами, доставляемыми при пожелании чуть ли не с пятилетнего возраста.
Пробыть же мне в Самарканде пришлось меньше трех суток: со мной сделался жар, и температура тела показывала 39°. Я испугался, предполагая, что заразился тифом, лежал в постели и не мог поднять голову. В это время пришел навестить меня один из наших клиентов, сарт, увидав мое подавленное состояние, он успокоил меня, сказав: «У вас малярия, лучший способ излечить ее - выехать сейчас же отсюда, где вы ее заполучили».
Я последовал его совету и покинул Самарканд в 3 часа вечера на лошадях, высланных мне из нашего ташкентского отделения, с хорошим тарантасом, в котором свободно могли двое спать. С большим трудом дошел до тарантаса, одетый в валенки и теплую шубу, где улегся и крепко заснул.
Сколько верст проехали, я не помню, но сквозь сон слышу отчаянный крик кучера, открываю глаза, было уже совершенно темно, и вижу, что мой попутчик В. А. Капустин вскочил на козлы и совместно с кучером тянут вожжи, с большим усилием желают остановить мчавшуюся тройку. Лошади остановились, Капустин и я выпрыгиваем из тарантаса, и, к моему удивлению, чувствую себя совершенно здоровым.
Как оказалось, мы были в большой опасности: кучер, приехавший с тройкой из Ташкента, плохо знал дорогу, и на том месте, где он закричал, дорога круто свертывала влево, он от темноты этого не заметил и не повернул тройку на дорогу. Коренник был с норовом, он захватывал удила и мчался как бешеный; поскольку знали этот его порок, кругом его морды была натянута цепь, сдавливающая дыхание лошади при сильном натяжении вожжей, и благодаря этому мы не погибли. Кроме того, тройка сильных хороших лошадей простояла в Самарканде несколько суток без езды, была рада понести нас по хорошей дороге, и остановлена она была недалеко от пропасти. Возвращаясь обратно, я остановился на этом месте и увидал: как мы были близки к смерти! В этом месте дорога шла над пропастью в несколько десятков саженей высоты, загороженная тоненькими жердями.
Скоро мы подъехали к станции, недалеко находящейся от реки Зеравшан с ее многими разветвлениями. Решили переправиться через нее немедленно, но занимающиеся переправой наотрез отказались это сделать, говоря: «Хотите ночью переправляться - днем страшно! На днях течением опрокинуло арбу и все переправляющиеся потонули».
Пришлось остановиться на станции, где уже сидела большая компания проезжающих за самоваром, весело беседуя, не забывая прикладываться к бутылкам с вином и закусывая. Мы присоединились к ним, притащив свои запасы. Компания оказалась очень милая, и мы проболтали далеко за полночь, потом разместились на полу и крепко заснули.
Рано утром началась переправа. Саквояжи наши водворили на арбу, на них мы сели, к другой арбе прицепили тарантас, а к нему лошадей. Переправа прошла без приключений, хотя, признаться, было довольно жутко пересекать Зеравшан с его рукавами, с быстрым течением горной реки.
Перебравшись через реки, поехали в Коканд, заезжая в города и местечки, где производилась закупка хлопка Товариществом.
Ехали быстро на лошадях, менявшихся на новые в обусловленных пунктах, благодаря чему путешествие окончилось в течение трех месяцев; если же не иметь своих лошадей с подставами, то путешествие могло сильно затянуться.
В тех местах, где была дорога хороша, ехали и ночью. Ночная поездка была восхитительна: лежишь в тарантасе в теплой шубе, как в люльке, дышишь чудным воздухом и любуешься на небесную панораму с бесконечным количеством звезд, как-то особенно ярко выделяющихся на фоне черного глубокого восточного неба. Невольно приходят мысли о вечности бытия. Кругом тишина, иногда прерываемая воем шакалов.
Я чувствовал себя с каждым днем здоровее и бодрее, езда на лошадях, отличный воздух, несомненно, способствовали этому.
Описывать посещение городов и местечек, где я останавливался, я не буду: все они более или менее однообразны, и после самобытной Бухары меня мало что еще удивляло.
Следующий отрывок: Фергана и Ташкент.
См. также: В. Н. Гартевельд, «Среди сыпучих песков и отрубленных голов».