Мастер ужасок. Часть 25
назад Ужасковый переулок
Смертельные друзья
Когда Эхо, голодный и расстроенный неудавшейся прогулкой, вернулся в замок, то едва открыв дверь сразу же почувствовал присутствие мастера ужасок. Айспин, без сомнения, вернулся домой, хотя царап не слышал, не видел и даже не чуял его. Когда Айспин был тут, то дом стоял мёртвым, тихим и неподвижным, как и положено каменным замкам. Во время же отсутствия Айпсина казалось, что замок начинает жить, и Эхо научился это чувствовать. Он слышал стоны камней и вздохи мебели. Он видел, как ковёр покрывался гусиной кожей, а по обоям пробегали едва заметные волны. Здесь зевал камин, там на картине слегка двигалась фигура. Вихри пыли смело танцевали по коридорам, а невидимые руки раздували занавески. Весь замок находился в движении. В воздухе висело тихое пение, таинственный шепот и наглое шипение, которые смолкали, как только Эхо пытался к ним прислушаться. Можно было списать это на ветер и другие природные явления, но Эхо знал, что всё было гораздо сложнее. Его подозрение, что между замком и мастером ужасок была роковая связь, усиливалась с каждым днём.
Он представлял себя актёром на сцене театра в зрительном зале которого сидели привидения. Они были невидимы, но их сдавленный кашель и шушуканье сопровождали разыгрываемый царапом и Айспином спектакль. Но он пока до конца не разобрался, какую же роль играли привидения. Может быть они были противниками в какой-то очень длинной дуэли? Может быть даже смертельные враги? Нет, питать вражду даже после смерти - такого Эхо не мог себе представить. Смертельные друзья - вот кто они были.
Эхо поднимался по лестницам и проклинал сам себя за такое не дипломатичное поведение у ужаски. Конечно, он испугал её таким неожиданным предложением: помочь ему обмануть мастера ужасок. Айспин очень долго мучил и притеснял ужасок, с какой стати она должна помогать неизвестно откуда взявшемуся царапу и настраивать старого чёрта против себя?
Странно, но ужаска ему в какой-то степени понравилась. Да, она была ужасно уродлива и пахла, как мешок дохлых лягушек, но он почувствовал к ней неожиданную симпатию. Иначе он бы не выложил ей всё так напрямую. Она удивила его, не своим внешним видом, а своим поведением. Она была готова покормить бродячего кота, мяукающего ночью у её дверей - это совсем не вписывалось в представление общества об ужасках. Он был почти уверен, что всё могло пойти совсем иначе, если бы он не был так глуп. Но теперь было поздно думать. Если он ещё раз поцарапает её дверь, то она сразу же швырнёт его в печь.
Эхо учуял Айспина проходя мимо комнаты с завешенной мебелью. Он всё ещё не мог побороть свой страх перед этой комнатой, но на сей раз он знал почему: он услышал всхлипывания мастера ужасок. Эхо больше не мог сочувствовать мастеру и первой его мыслью было просто сбежать. Но затем он остановился, подумал, развернулся и зашёл в комнату. День был уже всю равно испорчен. Хуже быть не могло, поэтому он решил поговорить с мастером.
Зайдя в комнату Эхо специально громко мяукнул, чтобы Айспин успел вытереть слёзы с лица до того, как они увидят друг друга. Царап прошёл с высоко поднятым хвостом мимо мебели, скрытой под белыми простынями, и остановился у ног мастера.
- Почему ты это сделал? - резко спросил он. - Я считал, что это только наши с тобой дела. Зачем тебе убивать моих друзей?
Айспин удивлённо посмотрел на него.
- О чём ты говоришь? Что я сделал?
Эхо снова был поражён хладнокровностью мастера.
- Я говорю про Фёдора.
- Фёдора? Какого Фёдора?
Эхо пришёл в ужас. Он даже и не подумал о возможности, что мёртвая птица не была Фёдором. И если это было действительно так, то сейчас он своей болтовнёй ставил филина под серьёзную угрозу. Поэтому он решил просто молчать.
- Постой-ка! - сказал Айспин. - Фёдор! Не так ли звали дворецкого твоей покойной хозяйки?
Эхо молчал. Если старик прикидывался дурачком, то делал он это отлично. Мастер ужасок наморщил лоб, будто решая очень сложную задачу.
- Теперь я понял! - воскликнул Айспин наконец. - Ты же говорил, что он умер? От какой-то ужасной болезни? Тогда конечно, в этом есть и моя вина.
Он ударил себя по лбу рукой.
- B Следвайе считают меня виновным практически в любой смерти. Даже при самоубийствах и смерти от старости. Ха-ха! - мастер ужасок глупо засмеялся.
- Я больше не хочу об этом говорить, - отрезал Эхо и направился к выходу. Он был рад, что так удачно вышел из этой ситуации.
- Да ладно тебе! - крикнул ему в след Айспин. - Ты же больше не сердишься из-за того случая с кожекрылами?
Эхо остановился и обернулся.
- Нет, - сказал он. - Должен признать, это был интересный опыт. Было бы, правда, неплохо, если бы ты заранее меня предупредил.
- В этом то как раз и проблема! - вздохнул Айспин. - Тогда это чаще всего не работает. Подопытный осознанно или неосознанно блокирует своё сознание и поэтому вместо полноценного превращения чаще всего получает лишь дикие галлюцинации.
Эхо вынужден был мысленно согласиться, что никогда ещё не чувствовал себя таким живым, как в то время, когда он был кожекрылом.
Айспин довольно улыбнулся, а затем сделала то, что до сих пор ни разу не делал: он хлопнул ладонями по коленям приглашая Эхо туда запрыгнуть и устроиться поудобнее.
Царап отпрянул назад. Нет, это заходит слушком далеко. История с Фёдором пока до конца не понятна, да и вообще: позволить своему палачу себя гладить - только этого ещё не хватало!
Айспин ухмыльнулся:
- Ну, идём! - сказал он.
Эхо шагнул вперёд. Попытаться построить доверительные отношения с Айспином - тактически это была совсем даже неплохая идея. С другой стороны его уже давно никто не гладил, ведь речь шла о естественной потребности царапа, стоящей в одном ряду с питанием и сном. Что в этом такого? Он должен лишь побороть отвращение к запаху исходящему от одежды мастера ужасок. Но к нему он уже привык.
Эхо собрался и одним прыжком, не смотря на свою полноту, запрыгнул на колени Айспина. Затем он удобно там улёгся и нетерпеливо посмотрел на старика. Тот не спешил и какое-то время его ладони висели в воздухе над царапом, но затем он опустил их и начал чесать спину Эхо. И так сидели они всю ночь в этой жуткой комнате, царап и мастер, жертва и палач, два смертельных друга.
Ржавые гномы
Смертельные друзья
Когда Эхо, голодный и расстроенный неудавшейся прогулкой, вернулся в замок, то едва открыв дверь сразу же почувствовал присутствие мастера ужасок. Айспин, без сомнения, вернулся домой, хотя царап не слышал, не видел и даже не чуял его. Когда Айспин был тут, то дом стоял мёртвым, тихим и неподвижным, как и положено каменным замкам. Во время же отсутствия Айпсина казалось, что замок начинает жить, и Эхо научился это чувствовать. Он слышал стоны камней и вздохи мебели. Он видел, как ковёр покрывался гусиной кожей, а по обоям пробегали едва заметные волны. Здесь зевал камин, там на картине слегка двигалась фигура. Вихри пыли смело танцевали по коридорам, а невидимые руки раздували занавески. Весь замок находился в движении. В воздухе висело тихое пение, таинственный шепот и наглое шипение, которые смолкали, как только Эхо пытался к ним прислушаться. Можно было списать это на ветер и другие природные явления, но Эхо знал, что всё было гораздо сложнее. Его подозрение, что между замком и мастером ужасок была роковая связь, усиливалась с каждым днём.
Он представлял себя актёром на сцене театра в зрительном зале которого сидели привидения. Они были невидимы, но их сдавленный кашель и шушуканье сопровождали разыгрываемый царапом и Айспином спектакль. Но он пока до конца не разобрался, какую же роль играли привидения. Может быть они были противниками в какой-то очень длинной дуэли? Может быть даже смертельные враги? Нет, питать вражду даже после смерти - такого Эхо не мог себе представить. Смертельные друзья - вот кто они были.
Эхо поднимался по лестницам и проклинал сам себя за такое не дипломатичное поведение у ужаски. Конечно, он испугал её таким неожиданным предложением: помочь ему обмануть мастера ужасок. Айспин очень долго мучил и притеснял ужасок, с какой стати она должна помогать неизвестно откуда взявшемуся царапу и настраивать старого чёрта против себя?
Странно, но ужаска ему в какой-то степени понравилась. Да, она была ужасно уродлива и пахла, как мешок дохлых лягушек, но он почувствовал к ней неожиданную симпатию. Иначе он бы не выложил ей всё так напрямую. Она удивила его, не своим внешним видом, а своим поведением. Она была готова покормить бродячего кота, мяукающего ночью у её дверей - это совсем не вписывалось в представление общества об ужасках. Он был почти уверен, что всё могло пойти совсем иначе, если бы он не был так глуп. Но теперь было поздно думать. Если он ещё раз поцарапает её дверь, то она сразу же швырнёт его в печь.
Эхо учуял Айспина проходя мимо комнаты с завешенной мебелью. Он всё ещё не мог побороть свой страх перед этой комнатой, но на сей раз он знал почему: он услышал всхлипывания мастера ужасок. Эхо больше не мог сочувствовать мастеру и первой его мыслью было просто сбежать. Но затем он остановился, подумал, развернулся и зашёл в комнату. День был уже всю равно испорчен. Хуже быть не могло, поэтому он решил поговорить с мастером.
Зайдя в комнату Эхо специально громко мяукнул, чтобы Айспин успел вытереть слёзы с лица до того, как они увидят друг друга. Царап прошёл с высоко поднятым хвостом мимо мебели, скрытой под белыми простынями, и остановился у ног мастера.
- Почему ты это сделал? - резко спросил он. - Я считал, что это только наши с тобой дела. Зачем тебе убивать моих друзей?
Айспин удивлённо посмотрел на него.
- О чём ты говоришь? Что я сделал?
Эхо снова был поражён хладнокровностью мастера.
- Я говорю про Фёдора.
- Фёдора? Какого Фёдора?
Эхо пришёл в ужас. Он даже и не подумал о возможности, что мёртвая птица не была Фёдором. И если это было действительно так, то сейчас он своей болтовнёй ставил филина под серьёзную угрозу. Поэтому он решил просто молчать.
- Постой-ка! - сказал Айспин. - Фёдор! Не так ли звали дворецкого твоей покойной хозяйки?
Эхо молчал. Если старик прикидывался дурачком, то делал он это отлично. Мастер ужасок наморщил лоб, будто решая очень сложную задачу.
- Теперь я понял! - воскликнул Айспин наконец. - Ты же говорил, что он умер? От какой-то ужасной болезни? Тогда конечно, в этом есть и моя вина.
Он ударил себя по лбу рукой.
- B Следвайе считают меня виновным практически в любой смерти. Даже при самоубийствах и смерти от старости. Ха-ха! - мастер ужасок глупо засмеялся.
- Я больше не хочу об этом говорить, - отрезал Эхо и направился к выходу. Он был рад, что так удачно вышел из этой ситуации.
- Да ладно тебе! - крикнул ему в след Айспин. - Ты же больше не сердишься из-за того случая с кожекрылами?
Эхо остановился и обернулся.
- Нет, - сказал он. - Должен признать, это был интересный опыт. Было бы, правда, неплохо, если бы ты заранее меня предупредил.
- В этом то как раз и проблема! - вздохнул Айспин. - Тогда это чаще всего не работает. Подопытный осознанно или неосознанно блокирует своё сознание и поэтому вместо полноценного превращения чаще всего получает лишь дикие галлюцинации.
Эхо вынужден был мысленно согласиться, что никогда ещё не чувствовал себя таким живым, как в то время, когда он был кожекрылом.
Айспин довольно улыбнулся, а затем сделала то, что до сих пор ни разу не делал: он хлопнул ладонями по коленям приглашая Эхо туда запрыгнуть и устроиться поудобнее.
Царап отпрянул назад. Нет, это заходит слушком далеко. История с Фёдором пока до конца не понятна, да и вообще: позволить своему палачу себя гладить - только этого ещё не хватало!
Айспин ухмыльнулся:
- Ну, идём! - сказал он.
Эхо шагнул вперёд. Попытаться построить доверительные отношения с Айспином - тактически это была совсем даже неплохая идея. С другой стороны его уже давно никто не гладил, ведь речь шла о естественной потребности царапа, стоящей в одном ряду с питанием и сном. Что в этом такого? Он должен лишь побороть отвращение к запаху исходящему от одежды мастера ужасок. Но к нему он уже привык.
Эхо собрался и одним прыжком, не смотря на свою полноту, запрыгнул на колени Айспина. Затем он удобно там улёгся и нетерпеливо посмотрел на старика. Тот не спешил и какое-то время его ладони висели в воздухе над царапом, но затем он опустил их и начал чесать спину Эхо. И так сидели они всю ночь в этой жуткой комнате, царап и мастер, жертва и палач, два смертельных друга.
Ржавые гномы