СССР. «Кокон» в Охотском море.
В начале 1970-х гг. Центральное разведывательное управление США приступило к реализации крупномасштабной программы по охвату территории СССР блокадным кольцом станций, предназначенных для перехвата радио- и телефонных переговоров.
Венцом своих разведывательных изысков ЦРУ считало сверхсекретный проект «Плющ» (Ivy Bells), предполагавший съем информации с советских подводных кабельных линий связи. Американцы исходили из того, что мы, уверовав в неуязвимость подводных кабелей, либо будем применять простейшие шифры, либо вести переговоры открытым текстом. Для перехвата переговоров использовались субмарины. Минусом являлось то, что подлодки ВМС США были вынуждены длительное время неподвижно стоять над кабелем. Это, конечно, грозило расшифровкой операции. Необходимо было заменить субмарину стационарными аппаратами, способными работать в автономном режиме и «сливать» накопленную информацию приходящей на «явку» подводной лодке.
В итоге такой аппарат по заданию ЦРУ был создан. Он получил название «Кокон» и, воплотив в себе последние достижения радиоэлектронных технологий, был способен «снимать» информацию с кабеля без вскрытия его внешних оболочек. «Кокон» представлял собой цилиндрический контейнер, в хвостовой части которого располагался ядерный источник питания, снабжавший электричеством бортовые радиоэлектронные системы.
«ЗАХОДИТЕ К НАМ НА ОГОНЕК!»
В 1980-х гг. резидентура КГБ в Вашингтоне располагалась на верхнем этаже посольства СССР, в доме №1125 на 16-й улице, всего в трех кварталах от Белого дома. Четырехэтажный посольский особняк построила в начале века, хотя никогда там и не жила, г-жа Джордж М. Пульман, вдова магната, занимавшегося производством спальных вагонов для железных дорог. Последнее царское правительство приобрело здание у нее под посольство, а в 1933 г. оно перешло к советской дипломатической миссии.
Окна посольского особняка всегда были наглухо задраены: с крыш соседних домов американские контрразведчики бомбардировали особняк электромагнитными импульсами, чтобы прослушивать разговоры в помещениях и по стуку пишущих машинок считывать документы. Кроме того, внутри здания работали наши собственные электронные системы защиты. К примеру, кабинет резидента представлял собой бронированную комнату (на оперативном жаргоне «подлодку»), расположенную в обычной комнате, вокруг которой действовало электромагнитное поле.
На четвертом - секретном - этаже, в комнатушках-кельях трудились 40 офицеров резидентуры КГБ. Каждый отдел - политическая разведка, внешняя контрразведка, научно-техническая, а также оперативно-техническая разведка - решал свои конкретные задачи. На этаж вела одна единственная лестница, и ее защищала прочная стальная дверь, имевшая цифровой код. Внутрь запрещалось входить в пиджаке или пальто: эта мера безопасности была направлена против попыток вероятных «кротов» (внутренних шпионов) тайком пронести миниатюрную фотокамеру. Кабинеты были экранированы, чтобы исключить прослушку ведущихся внутри разговоров.
Всем советским служащим было известно, что сотрудники ФБР денно и нощно ведут видеонаблюдение за входом, а уж то, что посольские телефоны «находятся у штатников на прослушке», вообще было аксиомой. Дежурные дипломаты, чтобы охладить пыл шутников или провокаторов из числа звонивших в посольство, употребляли стандартную фразу: «Не лучше ли вам зайти к нам на огонек!»
14 января 1980 г. исключением не стало. В 12.32 вашингтонского времени в приемной посольства раздался звонок:
- Я… э-э… из… словом, из федерального правительства Соединенных Штатов, - по-русски произнес неизвестный.
- Не лучше ли вам, члену федерального правительства, зайти к нам на огонек? - поддержал, как ему казалось, шутку дежурный.
- О’кей, зайду завтра э-э… вечером, когда будет темно…
Но в 9.00 следующего дня этот человек позвонил вновь и сказал, что прибудет через несколько минут. Сомнения в его психическом здоровье отпали, как только он, представившись сотрудником АНБ, потребовал встречи с офицером безопасности посольства.
Установить визитера американским контрразведчикам не удалось. Позже директор ФБР Уильям Г. Уэбстер скажет: «Мои ребята видели его со спины, когда он входил в здание, но как он вышел - осталось загадкой. Не исключаю, что его вывезли в багажнике посольского автомобиля».
http://back-in-ussr.info/2012/02/kokon-v-oxotskom-more/#more-1238
Венцом своих разведывательных изысков ЦРУ считало сверхсекретный проект «Плющ» (Ivy Bells), предполагавший съем информации с советских подводных кабельных линий связи. Американцы исходили из того, что мы, уверовав в неуязвимость подводных кабелей, либо будем применять простейшие шифры, либо вести переговоры открытым текстом. Для перехвата переговоров использовались субмарины. Минусом являлось то, что подлодки ВМС США были вынуждены длительное время неподвижно стоять над кабелем. Это, конечно, грозило расшифровкой операции. Необходимо было заменить субмарину стационарными аппаратами, способными работать в автономном режиме и «сливать» накопленную информацию приходящей на «явку» подводной лодке.
В итоге такой аппарат по заданию ЦРУ был создан. Он получил название «Кокон» и, воплотив в себе последние достижения радиоэлектронных технологий, был способен «снимать» информацию с кабеля без вскрытия его внешних оболочек. «Кокон» представлял собой цилиндрический контейнер, в хвостовой части которого располагался ядерный источник питания, снабжавший электричеством бортовые радиоэлектронные системы.
«ЗАХОДИТЕ К НАМ НА ОГОНЕК!»
В 1980-х гг. резидентура КГБ в Вашингтоне располагалась на верхнем этаже посольства СССР, в доме №1125 на 16-й улице, всего в трех кварталах от Белого дома. Четырехэтажный посольский особняк построила в начале века, хотя никогда там и не жила, г-жа Джордж М. Пульман, вдова магната, занимавшегося производством спальных вагонов для железных дорог. Последнее царское правительство приобрело здание у нее под посольство, а в 1933 г. оно перешло к советской дипломатической миссии.
Окна посольского особняка всегда были наглухо задраены: с крыш соседних домов американские контрразведчики бомбардировали особняк электромагнитными импульсами, чтобы прослушивать разговоры в помещениях и по стуку пишущих машинок считывать документы. Кроме того, внутри здания работали наши собственные электронные системы защиты. К примеру, кабинет резидента представлял собой бронированную комнату (на оперативном жаргоне «подлодку»), расположенную в обычной комнате, вокруг которой действовало электромагнитное поле.
На четвертом - секретном - этаже, в комнатушках-кельях трудились 40 офицеров резидентуры КГБ. Каждый отдел - политическая разведка, внешняя контрразведка, научно-техническая, а также оперативно-техническая разведка - решал свои конкретные задачи. На этаж вела одна единственная лестница, и ее защищала прочная стальная дверь, имевшая цифровой код. Внутрь запрещалось входить в пиджаке или пальто: эта мера безопасности была направлена против попыток вероятных «кротов» (внутренних шпионов) тайком пронести миниатюрную фотокамеру. Кабинеты были экранированы, чтобы исключить прослушку ведущихся внутри разговоров.
Всем советским служащим было известно, что сотрудники ФБР денно и нощно ведут видеонаблюдение за входом, а уж то, что посольские телефоны «находятся у штатников на прослушке», вообще было аксиомой. Дежурные дипломаты, чтобы охладить пыл шутников или провокаторов из числа звонивших в посольство, употребляли стандартную фразу: «Не лучше ли вам зайти к нам на огонек!»
14 января 1980 г. исключением не стало. В 12.32 вашингтонского времени в приемной посольства раздался звонок:
- Я… э-э… из… словом, из федерального правительства Соединенных Штатов, - по-русски произнес неизвестный.
- Не лучше ли вам, члену федерального правительства, зайти к нам на огонек? - поддержал, как ему казалось, шутку дежурный.
- О’кей, зайду завтра э-э… вечером, когда будет темно…
Но в 9.00 следующего дня этот человек позвонил вновь и сказал, что прибудет через несколько минут. Сомнения в его психическом здоровье отпали, как только он, представившись сотрудником АНБ, потребовал встречи с офицером безопасности посольства.
Установить визитера американским контрразведчикам не удалось. Позже директор ФБР Уильям Г. Уэбстер скажет: «Мои ребята видели его со спины, когда он входил в здание, но как он вышел - осталось загадкой. Не исключаю, что его вывезли в багажнике посольского автомобиля».
http://back-in-ussr.info/2012/02/kokon-v-oxotskom-more/#more-1238