Тут случился хороший разговор
В частности, про Воронеж. Поэтому коммент свой очередной я лучше у себя размещу:)
О том, какие герои чего удостоились. Эту тему я в последнее время люблю поднимать, потому что не выношу того отстраненного отношения и восприятия исключительно официоза вместо истории. Повторюсь, в очередной раз возникает ощущение, что страшные и тяжелые страницы прошлого как-то кем-то изобретены и привиты сверху, чтобы верили. Дескать, ни родителей, ни соседей, переживших войну никогда не было. Спросить не удосужились?
Правду вроде той, что рассказывал мой дядька, сбежавший в ополчение "по комсомольскому призыву" от реальной угрозы поимки и расстрела на месте (слишком ухарски развлекались шестнадцатилетние в осажденной Москве), проповедовать никак нельзя. Там кругом была непридуманная жизнь, герои все с неперевариваемыми изъянами получаются.
В окопах под Москвой оказалось еще хлеще: из пресненских одношкольников того возраста их трое всего вернулось, хотя отец мой учился в классе "Е", и народу было по тридцать в каждом. Подозреваю, что у дядьки тоже хватало параллельников.
Про оккупацию и подполье того хлеще. Ближе всего перекликаются воспоминания матери с тем, что написано в романе Гроссмана "Жизнь и судьба". По духу и сути, не по фактам, конечно, потому что не Украина.
Помнится, пан Станислав собственное участие во львовском подполье в эссе "Mein Leben" очень точно описал как не вполне даже ему самому понятные действия вроде поддержания какой-то связи между какими-то людьми, о которых он толком ничего и не смог бы рассказать даже под пытками. И только после войны стал более-менее осознавать, чем ему это грозило.
Мифы (панфиловцы, молодогвардейцы, пионеры-герои и так далее) делаются для потребителя, уровень притязаний которого ни в историоведческом, ни в литературоведческом плане никакой критики не выдерживает. А память у потребителя и вовсе куцая.
*На фото здание воронежского GESTAPO, на улице имени Маркса, который в Воронеже никогда не был. Хорошо, что и Розенберг не доехал.
О том, какие герои чего удостоились. Эту тему я в последнее время люблю поднимать, потому что не выношу того отстраненного отношения и восприятия исключительно официоза вместо истории. Повторюсь, в очередной раз возникает ощущение, что страшные и тяжелые страницы прошлого как-то кем-то изобретены и привиты сверху, чтобы верили. Дескать, ни родителей, ни соседей, переживших войну никогда не было. Спросить не удосужились?
Правду вроде той, что рассказывал мой дядька, сбежавший в ополчение "по комсомольскому призыву" от реальной угрозы поимки и расстрела на месте (слишком ухарски развлекались шестнадцатилетние в осажденной Москве), проповедовать никак нельзя. Там кругом была непридуманная жизнь, герои все с неперевариваемыми изъянами получаются.
В окопах под Москвой оказалось еще хлеще: из пресненских одношкольников того возраста их трое всего вернулось, хотя отец мой учился в классе "Е", и народу было по тридцать в каждом. Подозреваю, что у дядьки тоже хватало параллельников.
Про оккупацию и подполье того хлеще. Ближе всего перекликаются воспоминания матери с тем, что написано в романе Гроссмана "Жизнь и судьба". По духу и сути, не по фактам, конечно, потому что не Украина.
Помнится, пан Станислав собственное участие во львовском подполье в эссе "Mein Leben" очень точно описал как не вполне даже ему самому понятные действия вроде поддержания какой-то связи между какими-то людьми, о которых он толком ничего и не смог бы рассказать даже под пытками. И только после войны стал более-менее осознавать, чем ему это грозило.
Мифы (панфиловцы, молодогвардейцы, пионеры-герои и так далее) делаются для потребителя, уровень притязаний которого ни в историоведческом, ни в литературоведческом плане никакой критики не выдерживает. А память у потребителя и вовсе куцая.
*На фото здание воронежского GESTAPO, на улице имени Маркса, который в Воронеже никогда не был. Хорошо, что и Розенберг не доехал.