(no subject)
РУССКИЕ СТИХИ Р. М. РИЛЬКЕ
Шесть стихотворений для Лу Андреас-Саломе
ПЕРВАЯ ПЕСНЯ
... Вечер. У моря сидела
девочка, как мать сидит
у ребенка. Она пела,
и теперь она слышит
его сонное дыханье;
видев мир и упованье,
улыбается она:
не улыбка - это сиянье,
праздник своего лица.
Дитя будет точно море
трогать даль и небеса,-
гордость твое или горе,
шопот или тишина.
Берег его только знаешь,
и сидеть тебе и ждать...
То и песну запеваешь,
и ничем не помогаешь
ему жить и быть и спать.
29 ноября 1900, Шмаргендорф
ВТОРАЯ ПЕСНЯ
Я иду, иду и все еще кругом
родина твоя, ветренная даль,
я иду, иду и я забыл о том,
что прежде других краев знал.
И как теперь далеко от меня
большие дни у южного моря,
сладкие ночи майского заката;
там пусто все и весело и вот:
темнеет бог... страдающий народ
пришел к нему и брал его как брата.
1 декабря 1900
ПОЖАР
Белая усадьба спала,
да телега уехала
в ночь, куда-та, знает бог.
Домик, одинок, закрылся,
сад шумел и шевелился:
после дождя спать не мог.
Парень смотрел ночь и нивы,
то летел, не торопясь,
между нами молчаливый
неоконченный рассказ.
Вдруг он замолк: даль сгорела
Ведь и небосклон горит...
Парень думал: трудно жить.
Почему спасенья нет?-
Земля к небесам гладела,
как бы жаждала ответ.
5 декабря 1900
УТРО
И помнишь ты, как розы молодые,
когда их видишь утром раньше всех,
все наше близко, дали голубые,
и никому не нужно грех.
Вот первый день, и мы вставали
из руки Божья, где мы спали -
как долго - не могу сказать;
Все былое былина стало,
и то что было очень мало,-
и мы теперь должны начать.
Что будет? Ты не беспокойся,
да от погибели не бойся,
ведь даже смерть только предлог;
что еще хочешь за ответа?
да будут ночи, полны лета
и дни сияющего света
и будем мы и будет бог.
6 декабря 1900
ЛИЦО
Родился бы я простым мужиком,
то жил бы с большим просторным лицом:
в моих чертах не доносил бы я,
что думать трудно и чего нельзя
сказать...
И только руки наполнились бы
моею любовью и моим терпеньем,-
но днем работой-то закрылись бы,
ночь запирала б их моленьем.
Никто кругом бы не узнал - кто я.
Я постарел, и моя голова
плавала на груди вниз, да с теченьем.
Как будто мягче кажется она.
Я понимал, что близко день разлуки,
и я открыл, как книгу, мои руки
и оба клал на щеки, рот и лоб...
Пустые сниму их, кладу их в гроб,-
но на моем лице узнают внуки
все, что я был... но все-таки не я;
в этих чертах и радости и муки
огромные и сильнее меня:
вот, это вечное лицо труда.
В ночь на 6 декабря 1900
СТАРИК
Все на полях: избушка уж привык
к этому одиночеству, дыхает
и лаская, как няня, лотушает
плачущего ребенка тихий крик.
На печке, как бы спал, лежал старик,
думал о том, чего теперь уж нет,-
и говорил бы, был бы как поэт.
Но он молчит; даст мир ему господь.
И между сердца своего и рот
пространство, море... уж темнеет кровь
и милая, красавица любовь
идет в груди больш'тысячи годов
и не нашла себе губы,- и -вновь
она узнала, что спасенья нет,
что бедная толпа усталых слов,
чужая, мимо проходила в свет.
Полдень, 7 декабря 1900
Два стихотворения от 11 апреля 1901 года
* * *
Я так устал от тяжбы больных дней
пустая ночь безветренных полей
лежит над тишиной моих очей.
Мой сердце начинал как соловей,
но досказать не мог свой слова;
теперь молчанье свое слышу я -
оно растет как в ночи страх
темнеет как последний ах
забытого умершего ребенка.
* * *
Я так один. Никто не понимает
молчанье: голос моих длинных дней
и ветра нет, который открывает
большие небеса моих очей.
Перед окном огромный день чужой
край города; какой-нибудь большой
лежит и ждет. Думаю: это я?
Чего я жду? И где моя душа?
Печатаются с соблюдением орфографии подлинника (Rainer Maria Rilke Sämtliche Werke B. IV, 1961, SS. 947-959).
Источник: Рильке Р. М. Ворпсведе, Огюст Роден, Письма, Стихи. М.: Искусство, 1971. С. 416-421.
Шесть стихотворений для Лу Андреас-Саломе
ПЕРВАЯ ПЕСНЯ
... Вечер. У моря сидела
девочка, как мать сидит
у ребенка. Она пела,
и теперь она слышит
его сонное дыханье;
видев мир и упованье,
улыбается она:
не улыбка - это сиянье,
праздник своего лица.
Дитя будет точно море
трогать даль и небеса,-
гордость твое или горе,
шопот или тишина.
Берег его только знаешь,
и сидеть тебе и ждать...
То и песну запеваешь,
и ничем не помогаешь
ему жить и быть и спать.
29 ноября 1900, Шмаргендорф
ВТОРАЯ ПЕСНЯ
Я иду, иду и все еще кругом
родина твоя, ветренная даль,
я иду, иду и я забыл о том,
что прежде других краев знал.
И как теперь далеко от меня
большие дни у южного моря,
сладкие ночи майского заката;
там пусто все и весело и вот:
темнеет бог... страдающий народ
пришел к нему и брал его как брата.
1 декабря 1900
ПОЖАР
Белая усадьба спала,
да телега уехала
в ночь, куда-та, знает бог.
Домик, одинок, закрылся,
сад шумел и шевелился:
после дождя спать не мог.
Парень смотрел ночь и нивы,
то летел, не торопясь,
между нами молчаливый
неоконченный рассказ.
Вдруг он замолк: даль сгорела
Ведь и небосклон горит...
Парень думал: трудно жить.
Почему спасенья нет?-
Земля к небесам гладела,
как бы жаждала ответ.
5 декабря 1900
УТРО
И помнишь ты, как розы молодые,
когда их видишь утром раньше всех,
все наше близко, дали голубые,
и никому не нужно грех.
Вот первый день, и мы вставали
из руки Божья, где мы спали -
как долго - не могу сказать;
Все былое былина стало,
и то что было очень мало,-
и мы теперь должны начать.
Что будет? Ты не беспокойся,
да от погибели не бойся,
ведь даже смерть только предлог;
что еще хочешь за ответа?
да будут ночи, полны лета
и дни сияющего света
и будем мы и будет бог.
6 декабря 1900
ЛИЦО
Родился бы я простым мужиком,
то жил бы с большим просторным лицом:
в моих чертах не доносил бы я,
что думать трудно и чего нельзя
сказать...
И только руки наполнились бы
моею любовью и моим терпеньем,-
но днем работой-то закрылись бы,
ночь запирала б их моленьем.
Никто кругом бы не узнал - кто я.
Я постарел, и моя голова
плавала на груди вниз, да с теченьем.
Как будто мягче кажется она.
Я понимал, что близко день разлуки,
и я открыл, как книгу, мои руки
и оба клал на щеки, рот и лоб...
Пустые сниму их, кладу их в гроб,-
но на моем лице узнают внуки
все, что я был... но все-таки не я;
в этих чертах и радости и муки
огромные и сильнее меня:
вот, это вечное лицо труда.
В ночь на 6 декабря 1900
СТАРИК
Все на полях: избушка уж привык
к этому одиночеству, дыхает
и лаская, как няня, лотушает
плачущего ребенка тихий крик.
На печке, как бы спал, лежал старик,
думал о том, чего теперь уж нет,-
и говорил бы, был бы как поэт.
Но он молчит; даст мир ему господь.
И между сердца своего и рот
пространство, море... уж темнеет кровь
и милая, красавица любовь
идет в груди больш'тысячи годов
и не нашла себе губы,- и -вновь
она узнала, что спасенья нет,
что бедная толпа усталых слов,
чужая, мимо проходила в свет.
Полдень, 7 декабря 1900
Два стихотворения от 11 апреля 1901 года
* * *
Я так устал от тяжбы больных дней
пустая ночь безветренных полей
лежит над тишиной моих очей.
Мой сердце начинал как соловей,
но досказать не мог свой слова;
теперь молчанье свое слышу я -
оно растет как в ночи страх
темнеет как последний ах
забытого умершего ребенка.
* * *
Я так один. Никто не понимает
молчанье: голос моих длинных дней
и ветра нет, который открывает
большие небеса моих очей.
Перед окном огромный день чужой
край города; какой-нибудь большой
лежит и ждет. Думаю: это я?
Чего я жду? И где моя душа?
Печатаются с соблюдением орфографии подлинника (Rainer Maria Rilke Sämtliche Werke B. IV, 1961, SS. 947-959).
Источник: Рильке Р. М. Ворпсведе, Огюст Роден, Письма, Стихи. М.: Искусство, 1971. С. 416-421.