Александр Суетнов. "Самиздат глазами библиографа", 1989
Одна из первых советских статей о самиздате - единственном советском издательстве, выпускавшем прозу Варлама Шаламова с начала шестидесятых до конца восьмидесятых годов. Опубликована в монографии Александра Суетнова "САМИЗДАТ : библиографический указатель", М.: Центр образовательных программ института Новых технологий образования, 1992. Электронная версия - в библиотеке lmwerden.
Помимо обширного "Каталога нетрадиционных изданий" в книге еще несколько статей - "Знакомьтесь - самиздат", "Хроника самиздата", "Немного о самиздате", "Самиздат - итоги и перспективы", "Что и как мы библиографируем". В конце монографии автор пишет о трансформации самиздата в начале девяностых годов - в легальные издания, в "юридические лица" и, наконец, в третьи, "наиболее любезные моему сердцу издания - (которые) ни на какие контакты с властями не идут, справедливо считая свободу печати своим неотъемлемым правом, которое никто не может ни даровать, ни отнять". Кстати говоря, к этому третьему типу изданий относятся и мои связанные с Шаламовым книги.
Самиздат глазами библиографа
Предисловие к неопубликованному указателю (1989, февраль)
В 70-е годы стало очевидным сильнейшее расхождение между декларациями и реальностью. В нравственном и материальном бардаке обесценилось слово. Под дебилический партийно-демократический пресс едва ли не первой пошла гуманитарная интеллигенция. Нас лишали хлеба насущного. Из библиотек изымались и уничтожались книги, спецхраны росли как на дрожжах, большинство честных исследований вообще не печатались, а их авторы лишались возможности продолжать работу. Из практики библиографирования был выпущен целый пласт книжно-журнальной продукции, называемой самиздатом. Несанкционированное мнение не только не принималось в расчет, но делался вид, что его вообще не существует. Прежде чем писать о библиографировании, попробую как-то обозначить предмет, понять, что же такое - самиздат, чем его едят и какова история. В советской прессе доселе почти не было статей, рассказывающих об этом, характерном только для нас, явлении.
Большая часть самиздата (т.е. та, о которой имеет смысл говорить) обладает всеми признаками, присущими книге и журналу. Используемые способы печати - машинопись, гектограф, ксерокс и принтер компьютера, фотоспособ. Начальные тиражи - 20-50 экземпляров. Окончательные установить невозможно, так как лучшие издания многократно дублируются, переснимаются как самими читателями, так и добровольными распространителями. В 70-е годы большую часть самиздата составляли книги (в том числе копии западных изданий), в 80-е годы стал заметен значительный перевес журналов. Информация, заложенная в них, большей частью уникальна, хотя в последнее время некоторые публикации самиздата дублируются официальной прессой. (Имеются в виду публикации И. Бродского, Ю. Домбровского, В. Войновича, В. Шаламова, Н. Мандельштам и др.). Это было бы отрадно, если бы не обязательная кастрация, коей особенно грешит "Юность", "Горизонт" и в меньшей степени "Новый мир". Но существуют практические трудности в поиске этой малораспространенной, не учитываемой государственными библиографическими институтами продукции. Впрочем, я почти уверен, что библиотека КГБ подобную работу ведет - но как туда попасть? И боязно, и противно. Ни одна научная и массовая библиотека обязательного экземпляра независимых изданий не получает.
Прежде чем кратко обрисовать историю самиздата, попробую вчерне определить его, как ВЫХОДЯЩУЮ НЕЗАВИСИМО ОТ ГОСУДАРСТВЕННОГО И ИНОГО КОНТРОЛЯ КНИЖНО-ЖУРНАЛЬНУЮ ПРОДУКЦИЮ, РАЗВИВАЮЩУЮ ИДЕИ И ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ТЕЧЕНИЯ, НЕ ПОЛУЧИВШИЕ АДЕКВАТНОГО ОТРАЖЕНИЯ В ГОСУДАРСТВЕННОЙ ПЕЧАТИ ИЛИ РАСХОДЯЩИЕСЯ С ПРИЗНАННЫМИ ИДЕОЛОГИЧЕСКИМИ И ЭТИЧЕСКИМИ НОРМАМИ. Самиздат существует вне официальной прессы и параллельно ей. Основное условие попадания статьи или художественного произведения на страницы самиздата - это невозможность по каким-то внешним или личным причинам ее появления в государственной печати. При всем разнообразии публикуемых в них материалов - мы вряд ли можем сказать, что все, что нас интересует, можно найти в "большой" прессе. Совсем наоборот. Все, что нас интересует не всуе, мы там найти не можем. Горбачев заявил, что "нет предела гласности", а раз так, самиздат всегда будет идти на шаг вперед дозволенного.
Незащищенность, недейственность на практике конституционных статей о свободе слова, печати совести и др., клановая и групповая порука, препятствующая проникновению в сферу интересов клана новых идей и людей, коррумпированность правящего аппарата, застывшая иерархия ценностей и приоритетов в духовной и идеологической областях - все это фактически спровоцировало появление и возникновение самиздата.
Отечественный самиздат имеет долгую историю. "Моление "Даниила Заточника, послания протопопа Аввакума - что это, если не предтечи самиздата? Независимая печать - это естественная реакция нонконформной части общества на любые проявления тоталитаризма, духовного принуждения, единообразия, государственной лжи и декларативного словоблудия. Существование самиздата у нас определяется НИЗКОЙ степенью духовной свободы граждан, отрицательным отношением государства к инакомыслию. В цивилизованном демократическом обществе самиздата не существует, т.к. почти все можно напечатать в нормальной прессе; в тоталитарных, диктаторских режимах его также нет, в силу полного отсутствия свобод. Возможно, это явление связано с начальным процессом демократизации столь же тесно, сколь ранее со становлением государственности. Русские правители издревле присвоили себе право печься об образе мыслей своих подданных. "Вы одновременно Император и Папа", - заметил Наполеон Александру, "это очень удобно". Реакция на подавление свободы высказываний, цензуру, известна. Это появление подметных писем и подложных манифестов, позже листовок и прокламаций, Эзопов язык, тамиздат Герцена и, наконец, классический самиздат народников. При первом приближении я могу вспомнить только три кратких периода в историк России, когда самиздата не существовало. Это правление Екатерины II (причем только до 1789 года), краткий период между двух революций и время правления Джугашвили. В годы сталинщины самиздата не существовало. Тотальный террор сделал свое дело, а для самоубийства находились и более легкие способы. Впрочем, он существовал, но только в зародыше. Написал-прочитал-сел. Первые слабые ростки его появились в 60-е годы, лишь слегка запоздав за магнитофонной гласностью. Реакция на его появление была безобразной, но процесс (не возвращаясь к террористическим методам) уже было но остановить. Распространяются произведения Александра Исаевича Солженицына, "Доктор Живаго" Пастернака, "Окаянные дни" Бунина, "Шествие" Бродского и "Реквием" Ахматовой, "Лебединый стан" Цветаевой, работы Сахарова, Роя и Жореса Медведевых, романы Набокова, воспоминания Антонова-Овсеенко и Е. Гинзбург, "Технология власти" Авторханова, Оруэлл и Конквист, "Воронежские тетради" Мандельштама и некупированные Булгаков, Платонов, "Москва-Петушки״ незабвенного Ерофеева и тексты Галича... В этом перечислении первых же вспомнившихся имен - 5 нобелевских лауреатов! Все русскоязычные гуманитарии XX века, получившие эту премию, (кроме Шолохова). По-моему, это достаточно характеризует уровень первой волны о отечественного самиздата. Чуть позже начинают выходить периодические издания: "Хроника текущих событий", "Русь", "Вече", "Поиски", "37", "Часы"... В 80-е годы их традиции продолжают "Экспресс-хроника", "Земля, "Митин журнал". По их публикациям становятся привычными имена И. Ратушинской и В. Кривулина, Д. Пригова и Л. Рубинштейна, В. Сорокина и О. Седаковой - всех не перечислить. Вообще, мне кажется, что преемственность традиций а самиздате довольно развита. Кроме прямых продолжений "Хроника"- "Экспресс-хроника"; Вече-Земля; Призыв-Чаша) - большинство изданий 80-х годов продолжают разрабатывать линию, намеченную в одном из "родоначальников" независимой печати.
Авангардные движения п искусстве естественно повлекли за собой издание художественных журналов, ориентированных на молодежь. Кино, живопись, джаз, рок, концептуализм и новая волна - все эти направления были представлены независимыми изданиями. Был создан художественный самодостаточный ареал параллельного искусства, в котором выкристаллизовались и взаимодействовали новые художественные направлении. Заметим, что специальный журнал "Литературная учеба" все это время прибывая в состоянии социалистического реализма. Журналы же, специализирующиеся по видам искусства, об авангардных течениях просто не писали, или писали так, что мало-мальски сведущему человеку стыдно было читать. Богоискательство молодого поколения было поддержано религиозно-философскими изданиями - от БХО до ВЫБОРА, ЧАШИ и ХАРЕ КРИШНЫ. Отметим личное мужество издателей доперестроечного периода. Многие из них попали в лагеря по знаменитой статье 190,1 (распространение заведомо ложных... порочащих... измышлений). А наиболее настойчивые удостоились и 70-й. Как заявил недавно один перестроившийся прокурор из Магадана, "гражданская смелость этих людей определила нашу на десятилетие" (Соц. индустр. 1988, 8 июня). Для библиографа, как и для юриста, крайне важна точность в терминологии, однозначность толкования. Многое из того, что в 1979 году трактовалось как "порочащие измышления", сейчас общепризнанный факт, сообщенный вдобавок с высоких трибун. Первое принадлежит самиздату - второе нет. Весьма вероятно, что то, что сейчас печатается в свободной прессе, лет через десять войдет в лексикон официальных идеологов. Но пока для библиографа важны точные критерии отбора, строгое понимание термина "самиздат". Неясностей здесь множество. В бытовом понимании - все, что издается без соответствующего разрешения - самиздат. Но можно ли причислять к нему перепечатки, т.е. размножение текстов, изданных на Западе, или же не выходивших после революции, изъятых из библиотек? С юридической точки зрения это, возможно, и самиздат, но с БИБЛИОГРАФИЧЕСКОЙ - это лишь самодеятельная перепечатка уже изданной и зафиксированной книги. Возможно, она малодоступна, но учтена и сохранена в памяти, вошла в соответствующие каталоги. В то же время, часто издания на Западе появляются одновременно или чуть раньше распространения книги здесь. Многие тамиздатские журналы прямо указывают, что "более двух третей содержания составляют материалы разнообразного литературного самиздата в России" (Эхо, 1978, с. 159). Кажется все же, что жесткое разделение там- и самиздата в библиографии необходимо, так как в первом случае мы имеем дело с отечественной гражданской инициативой, а во втором, фактически, с книжной продукцией зарубежных стран, что удел иностранной библиографии. Дать же ответ на вопрос, что же первично ("там" или "сам" - куда отнести?) может лишь четко организованный учет самиздата, аналитическое описание. Несомненно, учитывать нужно все, что издается независимыми издателями, но разделяя по формальным признакам, исходя из понимания самиздата.
Можно ли, например, причислять к самиздату альманахи многочисленных студий, литобъединений? ("Морская черепаха", "Корабль"). Мне кажется - да, если они не залитованы, не прошли предварительной цензуры, не санкционированы к выпуску. А многочисленные домашние, кружковые журналы? (Паркс / Рига / Штиль / Соловки/). Обладая всеми признаками самиздата, они тем не менее имеют весьма низкий художественный и информационный уровень. Важнее того, они не самостоятельны как художественное или социальное явление. Разброс по качеству в самиздате, к сожалению, значительно больше, нежели в официальной прессе. На его страницы попадают произведения дилетантов всех гуманитарных областей - собственно художественного творчества, философии и психологии. Нужен элементарный критерий "качества", дабы избежать необходимости учитывать ученические опыты или явную графоманию. Но кто возьмет на себя смелость быть экспертом? Очевидно, что пока отнесение того или иного текста к самиздату носит весьма субъективный характер.
Многочисленность направлений в самиздате такова, что трудно предложить какую-либо приемлемую классификацию. Ясно одно - логика классификации независимых изданий должна отличаться от принятой по официальной прессе. Ведь самиздат характерен тем, что это не только способ существования литературного произведения в стране, но и та почва, на которой проверяются и эволюционируют разнообразные идеи, художественные и общественные течения. Если большая пресса отлично укладывается в определения "литературно-художественный", "Научно-теоретический" и др. орган, то для самиздата определения приемлемы лишь частично, так как по сути ничего не определяют. Ведь каждый из независимых журналов отражает какую-либо социально-политическую или художественную тенденцию» существующую в обществе или в искусстве. В этом их главная функция. Независимый редактор ощущает себя носителем определенной концепции, ее рупором в гораздо большей степени, нежели официальный, вынужденный корректировать ее массой внешних условий. "Общественно-политические" независимые издания в принципе укладываются в классическую схему отечественного инакомыслия. Это /1/ почвеннические издания, в большей или меньшей степени продолжающие традиции славянофильства, /2/ либерально-демократические издания с примыкающими к ним нео- (право- и лево-) марксистскими - традиция западничества, и /3/ национальные журналы союзных республик и малых народностей. Более подробное разделение предполагает уже конкретное изучение программ партий и союзов, издающих журнал. Можно ввести еще группу коллаборционистских изданий Народных фронтов, провести условное разделение между правозащитными и диссидентскими журналами. К сожалению, сейчас приемлемой классификации самиздата не существует. К общественно-политическим изданиям тесно примыкают и религиозно-философские. Так, БХО одновременно религиозный и демократический журнал, СЛОВО - религиозный и почвеннический.
Информационный бюллетень ИАС, (издание, доверять которому весьма опрометчиво), сообщая данные о самиздате за октябрь 1988 года, подразделяет его следующим образом: "Всего существует 109 журналов. Из них: принадлежащих организациям - 58, независимых - 51, христианских - 12, еврейских - 4, толстовских - 1, либерально-демократических - 46, пацифистских - 3, марксистских - 3, кришнаитских - 1, художественно-философских - 47, общественно-политических - 72, экологических - 6, переводов - 1, юмористических - 2, детских - 1.
Как видим, все свалено в одну кучу. Указанные цифры, с моей точки зрения, приблизительны, но недалеки от истины (ошибка на 50%). Схема же не выдерживает никакой критики. Перемешаны жанры, направления и политическая ориентация. Мне кажется, корректная классификация должна основываться на тех заявлениях о направлении и жанре, что делает сама редакция. Сейчас крайне необходим ключ, тематический указатель, позволяющий ориентироваться во всей массе разнообразных направлений.
Чем же интересен самиздат для библиографа? Прежде всего тем, что уже с момента выхода любое самиздатское издание - библиографическая редкость. Тиражи редко превышают 200 экземпляров. Многие интереснейшие произведения так и остались только в самиздате. Например, А. и Б. Стругацкие так переделали для официальной печати повесть "Гадкие лебеди", что от первоначальной оптимистической антиутопии, насыщенной советскими реалиями - ничего не осталось. А рукописные сборники А. Крученых! Это же классический самиздат! Для любого исследователя литературного и общественного процесса в России самиздат - ценнейший источник информации. Материалы, печатающиеся в нем, во всяком случае более объективно отражают ситуацию в нашем обществе, нежели подневольная пресса. В нем получают воплощения только еще зарождающиеся направления художественной и общественной мысли. "Самиздат существовал всегда", - пишет Дмитрий Лихачев, - "с тех пор, как я умею читать, - я помню самиздат".
Так информация, которую пытались сделать доступной для граждан издатели 70-х (были в колокол и добились ИТК строгого режима), сейчас чуть более доступна. Даже ставятся фильмы и телепередачи о политзаключенных (в том числе и в психушках). Но увертюра к оттепели, называемой "гласностью", сыграна самиздатом. Задача библиографа - зафиксировать: кто? где? когда?
Указ о вольных типографиях вышел почти 200 лет назад. Сейчас Клуб независимой печати намерен добиваться отмены запрета на индивидуальную (кооперативную) издательскую деятельность. В ближайшем будущем библиографам и информационным институтам придется иметь дело с новыми, неподцензурными объектами библиографирования, существующими вне государственной системы учета. Библиотекам, получающим обязательный экземпляр, стоило бы наладить хотя бы депонирование независимых изданий на правах рукописи. Что же это за общество - плюющее на интеллектуальный потенциал? Общий месячный тираж отечественного самиздата превышает 80 тысяч экземпляров, это около 300 тысяч читателей, и отмахнуться от этого факта нельзя. Перед нами живая история интеллектуального брожения, происходящего в нашем обществе. Хочется уповать, что возможно нормальное существование государственной и независимой прессы. Читатель сам выберет, что ему ближе. Необходим достаточно полный аналитический библиографический указатель. Необходима моральная и материальная поддержка первым независимым библиотекам. Необходим сводный каталог этих библиотек.
Для цивилизованного общества независимое книгоиздание - это не уголовно-наказуемое деяние, а естественное следствие пробуждения общественного самосознания, начальный процесс демократизации.
Александр Суетнов
- Роль самиздата в Вашей жизни?
Виктор Розов*: "Никогда не читал... И не испытывал интереса".
Вот так! Необычный ответ, да?
* Официозный советский драматург
Помимо обширного "Каталога нетрадиционных изданий" в книге еще несколько статей - "Знакомьтесь - самиздат", "Хроника самиздата", "Немного о самиздате", "Самиздат - итоги и перспективы", "Что и как мы библиографируем". В конце монографии автор пишет о трансформации самиздата в начале девяностых годов - в легальные издания, в "юридические лица" и, наконец, в третьи, "наиболее любезные моему сердцу издания - (которые) ни на какие контакты с властями не идут, справедливо считая свободу печати своим неотъемлемым правом, которое никто не может ни даровать, ни отнять". Кстати говоря, к этому третьему типу изданий относятся и мои связанные с Шаламовым книги.
Самиздат глазами библиографа
Предисловие к неопубликованному указателю (1989, февраль)
В 70-е годы стало очевидным сильнейшее расхождение между декларациями и реальностью. В нравственном и материальном бардаке обесценилось слово. Под дебилический партийно-демократический пресс едва ли не первой пошла гуманитарная интеллигенция. Нас лишали хлеба насущного. Из библиотек изымались и уничтожались книги, спецхраны росли как на дрожжах, большинство честных исследований вообще не печатались, а их авторы лишались возможности продолжать работу. Из практики библиографирования был выпущен целый пласт книжно-журнальной продукции, называемой самиздатом. Несанкционированное мнение не только не принималось в расчет, но делался вид, что его вообще не существует. Прежде чем писать о библиографировании, попробую как-то обозначить предмет, понять, что же такое - самиздат, чем его едят и какова история. В советской прессе доселе почти не было статей, рассказывающих об этом, характерном только для нас, явлении.
Большая часть самиздата (т.е. та, о которой имеет смысл говорить) обладает всеми признаками, присущими книге и журналу. Используемые способы печати - машинопись, гектограф, ксерокс и принтер компьютера, фотоспособ. Начальные тиражи - 20-50 экземпляров. Окончательные установить невозможно, так как лучшие издания многократно дублируются, переснимаются как самими читателями, так и добровольными распространителями. В 70-е годы большую часть самиздата составляли книги (в том числе копии западных изданий), в 80-е годы стал заметен значительный перевес журналов. Информация, заложенная в них, большей частью уникальна, хотя в последнее время некоторые публикации самиздата дублируются официальной прессой. (Имеются в виду публикации И. Бродского, Ю. Домбровского, В. Войновича, В. Шаламова, Н. Мандельштам и др.). Это было бы отрадно, если бы не обязательная кастрация, коей особенно грешит "Юность", "Горизонт" и в меньшей степени "Новый мир". Но существуют практические трудности в поиске этой малораспространенной, не учитываемой государственными библиографическими институтами продукции. Впрочем, я почти уверен, что библиотека КГБ подобную работу ведет - но как туда попасть? И боязно, и противно. Ни одна научная и массовая библиотека обязательного экземпляра независимых изданий не получает.
Прежде чем кратко обрисовать историю самиздата, попробую вчерне определить его, как ВЫХОДЯЩУЮ НЕЗАВИСИМО ОТ ГОСУДАРСТВЕННОГО И ИНОГО КОНТРОЛЯ КНИЖНО-ЖУРНАЛЬНУЮ ПРОДУКЦИЮ, РАЗВИВАЮЩУЮ ИДЕИ И ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ТЕЧЕНИЯ, НЕ ПОЛУЧИВШИЕ АДЕКВАТНОГО ОТРАЖЕНИЯ В ГОСУДАРСТВЕННОЙ ПЕЧАТИ ИЛИ РАСХОДЯЩИЕСЯ С ПРИЗНАННЫМИ ИДЕОЛОГИЧЕСКИМИ И ЭТИЧЕСКИМИ НОРМАМИ. Самиздат существует вне официальной прессы и параллельно ей. Основное условие попадания статьи или художественного произведения на страницы самиздата - это невозможность по каким-то внешним или личным причинам ее появления в государственной печати. При всем разнообразии публикуемых в них материалов - мы вряд ли можем сказать, что все, что нас интересует, можно найти в "большой" прессе. Совсем наоборот. Все, что нас интересует не всуе, мы там найти не можем. Горбачев заявил, что "нет предела гласности", а раз так, самиздат всегда будет идти на шаг вперед дозволенного.
Незащищенность, недейственность на практике конституционных статей о свободе слова, печати совести и др., клановая и групповая порука, препятствующая проникновению в сферу интересов клана новых идей и людей, коррумпированность правящего аппарата, застывшая иерархия ценностей и приоритетов в духовной и идеологической областях - все это фактически спровоцировало появление и возникновение самиздата.
Отечественный самиздат имеет долгую историю. "Моление "Даниила Заточника, послания протопопа Аввакума - что это, если не предтечи самиздата? Независимая печать - это естественная реакция нонконформной части общества на любые проявления тоталитаризма, духовного принуждения, единообразия, государственной лжи и декларативного словоблудия. Существование самиздата у нас определяется НИЗКОЙ степенью духовной свободы граждан, отрицательным отношением государства к инакомыслию. В цивилизованном демократическом обществе самиздата не существует, т.к. почти все можно напечатать в нормальной прессе; в тоталитарных, диктаторских режимах его также нет, в силу полного отсутствия свобод. Возможно, это явление связано с начальным процессом демократизации столь же тесно, сколь ранее со становлением государственности. Русские правители издревле присвоили себе право печься об образе мыслей своих подданных. "Вы одновременно Император и Папа", - заметил Наполеон Александру, "это очень удобно". Реакция на подавление свободы высказываний, цензуру, известна. Это появление подметных писем и подложных манифестов, позже листовок и прокламаций, Эзопов язык, тамиздат Герцена и, наконец, классический самиздат народников. При первом приближении я могу вспомнить только три кратких периода в историк России, когда самиздата не существовало. Это правление Екатерины II (причем только до 1789 года), краткий период между двух революций и время правления Джугашвили. В годы сталинщины самиздата не существовало. Тотальный террор сделал свое дело, а для самоубийства находились и более легкие способы. Впрочем, он существовал, но только в зародыше. Написал-прочитал-сел. Первые слабые ростки его появились в 60-е годы, лишь слегка запоздав за магнитофонной гласностью. Реакция на его появление была безобразной, но процесс (не возвращаясь к террористическим методам) уже было но остановить. Распространяются произведения Александра Исаевича Солженицына, "Доктор Живаго" Пастернака, "Окаянные дни" Бунина, "Шествие" Бродского и "Реквием" Ахматовой, "Лебединый стан" Цветаевой, работы Сахарова, Роя и Жореса Медведевых, романы Набокова, воспоминания Антонова-Овсеенко и Е. Гинзбург, "Технология власти" Авторханова, Оруэлл и Конквист, "Воронежские тетради" Мандельштама и некупированные Булгаков, Платонов, "Москва-Петушки״ незабвенного Ерофеева и тексты Галича... В этом перечислении первых же вспомнившихся имен - 5 нобелевских лауреатов! Все русскоязычные гуманитарии XX века, получившие эту премию, (кроме Шолохова). По-моему, это достаточно характеризует уровень первой волны о отечественного самиздата. Чуть позже начинают выходить периодические издания: "Хроника текущих событий", "Русь", "Вече", "Поиски", "37", "Часы"... В 80-е годы их традиции продолжают "Экспресс-хроника", "Земля, "Митин журнал". По их публикациям становятся привычными имена И. Ратушинской и В. Кривулина, Д. Пригова и Л. Рубинштейна, В. Сорокина и О. Седаковой - всех не перечислить. Вообще, мне кажется, что преемственность традиций а самиздате довольно развита. Кроме прямых продолжений "Хроника"- "Экспресс-хроника"; Вече-Земля; Призыв-Чаша) - большинство изданий 80-х годов продолжают разрабатывать линию, намеченную в одном из "родоначальников" независимой печати.
Авангардные движения п искусстве естественно повлекли за собой издание художественных журналов, ориентированных на молодежь. Кино, живопись, джаз, рок, концептуализм и новая волна - все эти направления были представлены независимыми изданиями. Был создан художественный самодостаточный ареал параллельного искусства, в котором выкристаллизовались и взаимодействовали новые художественные направлении. Заметим, что специальный журнал "Литературная учеба" все это время прибывая в состоянии социалистического реализма. Журналы же, специализирующиеся по видам искусства, об авангардных течениях просто не писали, или писали так, что мало-мальски сведущему человеку стыдно было читать. Богоискательство молодого поколения было поддержано религиозно-философскими изданиями - от БХО до ВЫБОРА, ЧАШИ и ХАРЕ КРИШНЫ. Отметим личное мужество издателей доперестроечного периода. Многие из них попали в лагеря по знаменитой статье 190,1 (распространение заведомо ложных... порочащих... измышлений). А наиболее настойчивые удостоились и 70-й. Как заявил недавно один перестроившийся прокурор из Магадана, "гражданская смелость этих людей определила нашу на десятилетие" (Соц. индустр. 1988, 8 июня). Для библиографа, как и для юриста, крайне важна точность в терминологии, однозначность толкования. Многое из того, что в 1979 году трактовалось как "порочащие измышления", сейчас общепризнанный факт, сообщенный вдобавок с высоких трибун. Первое принадлежит самиздату - второе нет. Весьма вероятно, что то, что сейчас печатается в свободной прессе, лет через десять войдет в лексикон официальных идеологов. Но пока для библиографа важны точные критерии отбора, строгое понимание термина "самиздат". Неясностей здесь множество. В бытовом понимании - все, что издается без соответствующего разрешения - самиздат. Но можно ли причислять к нему перепечатки, т.е. размножение текстов, изданных на Западе, или же не выходивших после революции, изъятых из библиотек? С юридической точки зрения это, возможно, и самиздат, но с БИБЛИОГРАФИЧЕСКОЙ - это лишь самодеятельная перепечатка уже изданной и зафиксированной книги. Возможно, она малодоступна, но учтена и сохранена в памяти, вошла в соответствующие каталоги. В то же время, часто издания на Западе появляются одновременно или чуть раньше распространения книги здесь. Многие тамиздатские журналы прямо указывают, что "более двух третей содержания составляют материалы разнообразного литературного самиздата в России" (Эхо, 1978, с. 159). Кажется все же, что жесткое разделение там- и самиздата в библиографии необходимо, так как в первом случае мы имеем дело с отечественной гражданской инициативой, а во втором, фактически, с книжной продукцией зарубежных стран, что удел иностранной библиографии. Дать же ответ на вопрос, что же первично ("там" или "сам" - куда отнести?) может лишь четко организованный учет самиздата, аналитическое описание. Несомненно, учитывать нужно все, что издается независимыми издателями, но разделяя по формальным признакам, исходя из понимания самиздата.
Можно ли, например, причислять к самиздату альманахи многочисленных студий, литобъединений? ("Морская черепаха", "Корабль"). Мне кажется - да, если они не залитованы, не прошли предварительной цензуры, не санкционированы к выпуску. А многочисленные домашние, кружковые журналы? (Паркс / Рига / Штиль / Соловки/). Обладая всеми признаками самиздата, они тем не менее имеют весьма низкий художественный и информационный уровень. Важнее того, они не самостоятельны как художественное или социальное явление. Разброс по качеству в самиздате, к сожалению, значительно больше, нежели в официальной прессе. На его страницы попадают произведения дилетантов всех гуманитарных областей - собственно художественного творчества, философии и психологии. Нужен элементарный критерий "качества", дабы избежать необходимости учитывать ученические опыты или явную графоманию. Но кто возьмет на себя смелость быть экспертом? Очевидно, что пока отнесение того или иного текста к самиздату носит весьма субъективный характер.
Многочисленность направлений в самиздате такова, что трудно предложить какую-либо приемлемую классификацию. Ясно одно - логика классификации независимых изданий должна отличаться от принятой по официальной прессе. Ведь самиздат характерен тем, что это не только способ существования литературного произведения в стране, но и та почва, на которой проверяются и эволюционируют разнообразные идеи, художественные и общественные течения. Если большая пресса отлично укладывается в определения "литературно-художественный", "Научно-теоретический" и др. орган, то для самиздата определения приемлемы лишь частично, так как по сути ничего не определяют. Ведь каждый из независимых журналов отражает какую-либо социально-политическую или художественную тенденцию» существующую в обществе или в искусстве. В этом их главная функция. Независимый редактор ощущает себя носителем определенной концепции, ее рупором в гораздо большей степени, нежели официальный, вынужденный корректировать ее массой внешних условий. "Общественно-политические" независимые издания в принципе укладываются в классическую схему отечественного инакомыслия. Это /1/ почвеннические издания, в большей или меньшей степени продолжающие традиции славянофильства, /2/ либерально-демократические издания с примыкающими к ним нео- (право- и лево-) марксистскими - традиция западничества, и /3/ национальные журналы союзных республик и малых народностей. Более подробное разделение предполагает уже конкретное изучение программ партий и союзов, издающих журнал. Можно ввести еще группу коллаборционистских изданий Народных фронтов, провести условное разделение между правозащитными и диссидентскими журналами. К сожалению, сейчас приемлемой классификации самиздата не существует. К общественно-политическим изданиям тесно примыкают и религиозно-философские. Так, БХО одновременно религиозный и демократический журнал, СЛОВО - религиозный и почвеннический.
Информационный бюллетень ИАС, (издание, доверять которому весьма опрометчиво), сообщая данные о самиздате за октябрь 1988 года, подразделяет его следующим образом: "Всего существует 109 журналов. Из них: принадлежащих организациям - 58, независимых - 51, христианских - 12, еврейских - 4, толстовских - 1, либерально-демократических - 46, пацифистских - 3, марксистских - 3, кришнаитских - 1, художественно-философских - 47, общественно-политических - 72, экологических - 6, переводов - 1, юмористических - 2, детских - 1.
Как видим, все свалено в одну кучу. Указанные цифры, с моей точки зрения, приблизительны, но недалеки от истины (ошибка на 50%). Схема же не выдерживает никакой критики. Перемешаны жанры, направления и политическая ориентация. Мне кажется, корректная классификация должна основываться на тех заявлениях о направлении и жанре, что делает сама редакция. Сейчас крайне необходим ключ, тематический указатель, позволяющий ориентироваться во всей массе разнообразных направлений.
Чем же интересен самиздат для библиографа? Прежде всего тем, что уже с момента выхода любое самиздатское издание - библиографическая редкость. Тиражи редко превышают 200 экземпляров. Многие интереснейшие произведения так и остались только в самиздате. Например, А. и Б. Стругацкие так переделали для официальной печати повесть "Гадкие лебеди", что от первоначальной оптимистической антиутопии, насыщенной советскими реалиями - ничего не осталось. А рукописные сборники А. Крученых! Это же классический самиздат! Для любого исследователя литературного и общественного процесса в России самиздат - ценнейший источник информации. Материалы, печатающиеся в нем, во всяком случае более объективно отражают ситуацию в нашем обществе, нежели подневольная пресса. В нем получают воплощения только еще зарождающиеся направления художественной и общественной мысли. "Самиздат существовал всегда", - пишет Дмитрий Лихачев, - "с тех пор, как я умею читать, - я помню самиздат".
Так информация, которую пытались сделать доступной для граждан издатели 70-х (были в колокол и добились ИТК строгого режима), сейчас чуть более доступна. Даже ставятся фильмы и телепередачи о политзаключенных (в том числе и в психушках). Но увертюра к оттепели, называемой "гласностью", сыграна самиздатом. Задача библиографа - зафиксировать: кто? где? когда?
Указ о вольных типографиях вышел почти 200 лет назад. Сейчас Клуб независимой печати намерен добиваться отмены запрета на индивидуальную (кооперативную) издательскую деятельность. В ближайшем будущем библиографам и информационным институтам придется иметь дело с новыми, неподцензурными объектами библиографирования, существующими вне государственной системы учета. Библиотекам, получающим обязательный экземпляр, стоило бы наладить хотя бы депонирование независимых изданий на правах рукописи. Что же это за общество - плюющее на интеллектуальный потенциал? Общий месячный тираж отечественного самиздата превышает 80 тысяч экземпляров, это около 300 тысяч читателей, и отмахнуться от этого факта нельзя. Перед нами живая история интеллектуального брожения, происходящего в нашем обществе. Хочется уповать, что возможно нормальное существование государственной и независимой прессы. Читатель сам выберет, что ему ближе. Необходим достаточно полный аналитический библиографический указатель. Необходима моральная и материальная поддержка первым независимым библиотекам. Необходим сводный каталог этих библиотек.
Для цивилизованного общества независимое книгоиздание - это не уголовно-наказуемое деяние, а естественное следствие пробуждения общественного самосознания, начальный процесс демократизации.
Александр Суетнов
- Роль самиздата в Вашей жизни?
Виктор Розов*: "Никогда не читал... И не испытывал интереса".
Вот так! Необычный ответ, да?
* Официозный советский драматург