К теме "Шаламов и Паустовский"
Этой теме посвящена пространная статья литературоведа Софии Шоломовой (см. здесь и здесь). Во вступительном слове к публикации ее статьи в блоге я вкратце обрисовал отношение (весьма негативное) Шаламова к этому тогдашнему "властителю дум" и кумиру либеральной интеллигенции. Вот, к примеру, одна из записей в дневниках Шаламова: "Паустовский там [в Березниках, где Шаламов на строительстве солевого комбината отбывал первый строк] писал и написал «Кара-Бугаз», прячась от бурливой, кипящей толпы в березниковской гостинице и не высовывая носа на улицу." Сохранилось, впрочем, неопубликованное письмо Шаламова Паустовскому от 1967 г., содержание которого могло бы внести коррективы, вот только некому обратиться за его копией в архив Паустовского, шаламоведы заняты тусовкой и саморекламой на фестивалях и в СМИ.
Короче. В самый тяжелый год Шаламова - 1968, год краха всех его многолетних инициатив по изданию сборников КР за границей, в год, предшествовавший разрыву с московским "прогрессивным человечеством" (сторонниками Солженицына и фрондирующей интеллигенцией, так и не помогшей ему прорвать блокаду русских эмигрантских издательств), в канун губительной самоизоляции, словам, в "проклятый год" (Шаламов), Паустовский на 77-м году жизни умирает, и похороны его превращаются во впечатляющую демонстрацию духа времени, в котором Шаламову места не оказалось. Шаламов наверняка слышал об этих похоронах, и это не могло не добавить горечи к его самощущению отверженного и не подтолкнуть к скорейшему разрыву с продвинутым интеллигентным читателем, на которого он перестал возлагать надежды.
Ниже отрывок из апологетической статьи Наталии Логуновой из нью-йоркской газеты "Новое русское слово" от 24.11.1968, посвященной Паустовскому и, в частности, его похоронам. Описанное можно по контрасту соотнести с похоронами самого Шаламова в январе 1982 года.
_________
"Если при Сталине у всех писателей был зажат рот, то в послесталинский период Паустовский безоговорочно встал на путь свободы слова. В 1956 году он первый выступил в защиту Дудинцева... [автор "оттепельного" романа "Не хлебом единым"]. В 1967 году подписал письмо, солидаризируясь с требованием Александра Солженицына об отмене цензуры печати. Делу раскрепощения слова послужили и изданные под покровительством Паустовского «Тарусские страницы», где печаталась произведения писателей, забракованные партийными издателями.
Злая болезнь оборвала его жизнь. Паустовский умер в Москве 14 июля 1968 года. Гроб его, перенесенный в Центральный Дом Литераторов, был засыпан цветами и венками. Народ оценил утрату большого писателя. Никто из литераторов не решился произнести большой речи над его гробом, ограничились несколькими, ничего не говорящими фразами. Только его друг Шкловский, чуть не плача, сказал прочувствованное слово. Зал не мог вместить всех желавших попрощаться со своим писателем, огромная толпа осталась ожидать выноса на площади. Из ее рядов то и дело слышались возгласы: «Умер великий русский писатель». - «Мы потеряли человека, который был совестью России». Вся площадь была оцеплена отрядами милиции, сдерживавшей напор толпы. При выносе гроба народ бросал в машину и под ее колеса цветы.
Погребение состоялось в Тарусе на берегу Оки, где Паустовский провел последние годы своей жизни и где завещал себя похоронить среди полюбившейся ему природы, вдали от шума и суматохи человеческой так им нелюбимыми. В самом городе и в близлежащих деревнях на всех домах были вывешены траурные флаги. При появлении процессии в городе оркестр играл «Реквием» Моцарта.
Огромная толпа деревенских жителей, многие из которых пришли издалека, отдала последний долг писателю. Из Москвы прибыло немало людей старого поколения, но известных советских писателей не было видно. Путь к могиле лежал через овраг, который люди, дружно работая, за ночь засыпали и проложили тропу."
Полностью статью Логуновой можно прочесть в библиотеке ImWerden. Здесь же упоминается, что Паустовский неоднократно бывал за границей - во Франции, Италии, Греции, Бельгии, Польше, а также, добавлю, в Болгарии, Швеции, Чехословакии, Турции, Нидерландах и других странах, преподавал в Литературном институте им. Горького, в 1965 был номинирован, параллельно с Михаилом Шолоховым, на Нобелевскую премию по литературе, премию получил Шолохов. Награжден, кроме прочего, орденами Ленина и дважды орденом Трудового Красного Знамени. Книги Паустовского в огромных количествах выходили в СССР - и отдельными сборниками, и собраниями сочинений, переводились на многие языки.
Короче. В самый тяжелый год Шаламова - 1968, год краха всех его многолетних инициатив по изданию сборников КР за границей, в год, предшествовавший разрыву с московским "прогрессивным человечеством" (сторонниками Солженицына и фрондирующей интеллигенцией, так и не помогшей ему прорвать блокаду русских эмигрантских издательств), в канун губительной самоизоляции, словам, в "проклятый год" (Шаламов), Паустовский на 77-м году жизни умирает, и похороны его превращаются во впечатляющую демонстрацию духа времени, в котором Шаламову места не оказалось. Шаламов наверняка слышал об этих похоронах, и это не могло не добавить горечи к его самощущению отверженного и не подтолкнуть к скорейшему разрыву с продвинутым интеллигентным читателем, на которого он перестал возлагать надежды.
Ниже отрывок из апологетической статьи Наталии Логуновой из нью-йоркской газеты "Новое русское слово" от 24.11.1968, посвященной Паустовскому и, в частности, его похоронам. Описанное можно по контрасту соотнести с похоронами самого Шаламова в январе 1982 года.
_________
"Если при Сталине у всех писателей был зажат рот, то в послесталинский период Паустовский безоговорочно встал на путь свободы слова. В 1956 году он первый выступил в защиту Дудинцева... [автор "оттепельного" романа "Не хлебом единым"]. В 1967 году подписал письмо, солидаризируясь с требованием Александра Солженицына об отмене цензуры печати. Делу раскрепощения слова послужили и изданные под покровительством Паустовского «Тарусские страницы», где печаталась произведения писателей, забракованные партийными издателями.
Злая болезнь оборвала его жизнь. Паустовский умер в Москве 14 июля 1968 года. Гроб его, перенесенный в Центральный Дом Литераторов, был засыпан цветами и венками. Народ оценил утрату большого писателя. Никто из литераторов не решился произнести большой речи над его гробом, ограничились несколькими, ничего не говорящими фразами. Только его друг Шкловский, чуть не плача, сказал прочувствованное слово. Зал не мог вместить всех желавших попрощаться со своим писателем, огромная толпа осталась ожидать выноса на площади. Из ее рядов то и дело слышались возгласы: «Умер великий русский писатель». - «Мы потеряли человека, который был совестью России». Вся площадь была оцеплена отрядами милиции, сдерживавшей напор толпы. При выносе гроба народ бросал в машину и под ее колеса цветы.
Погребение состоялось в Тарусе на берегу Оки, где Паустовский провел последние годы своей жизни и где завещал себя похоронить среди полюбившейся ему природы, вдали от шума и суматохи человеческой так им нелюбимыми. В самом городе и в близлежащих деревнях на всех домах были вывешены траурные флаги. При появлении процессии в городе оркестр играл «Реквием» Моцарта.
Огромная толпа деревенских жителей, многие из которых пришли издалека, отдала последний долг писателю. Из Москвы прибыло немало людей старого поколения, но известных советских писателей не было видно. Путь к могиле лежал через овраг, который люди, дружно работая, за ночь засыпали и проложили тропу."
Полностью статью Логуновой можно прочесть в библиотеке ImWerden. Здесь же упоминается, что Паустовский неоднократно бывал за границей - во Франции, Италии, Греции, Бельгии, Польше, а также, добавлю, в Болгарии, Швеции, Чехословакии, Турции, Нидерландах и других странах, преподавал в Литературном институте им. Горького, в 1965 был номинирован, параллельно с Михаилом Шолоховым, на Нобелевскую премию по литературе, премию получил Шолохов. Награжден, кроме прочего, орденами Ленина и дважды орденом Трудового Красного Знамени. Книги Паустовского в огромных количествах выходили в СССР - и отдельными сборниками, и собраниями сочинений, переводились на многие языки.