Как под маской советского шаламоведения прячется "прогрессивное человечество"
Статья из газеты Завтра от 23 июня 2015 года.
Совки выясняют, кто более ортодоксален, народен, благонадежен и великодержавен. Черновик доноса на опасный уклон в господствующей идеологии. Забавно.
_________
Неудобный Шаламов
«Чем прирастёт городская культура, проводя такой фестиваль?»
Ханами, царями и вождями
Ни один поэт не побеждён.
Валентин Сорокин
Фестивальное лето в Вологде - в разгаре. Тут и театрально-концертный сезон «Лето в Кремле», и предстоящие события очередного форума молодого европейского кино VOICES, и музыкальные встречи, посвященные блюзу - в общем, гостям и хозяевам столицы Русского Севера есть на что посмотреть и чему подивиться. Но для нас (в отличие от Владимира Ленина) важнейшим из искусств является литература; потому именно фестиваль «Четвертая Вологда», посвященный жизни и творчеству автора «Колымских рассказов», привлёк наше внимание.
Варлам Шаламов - писатель неудобный, с трагической судьбой и неуживчивым характером. Он прошел страшные «таёжные командировки»: юношей, за участие в подпольной троцкистской группе был осуждён на три года лагерей, отбывал наказание на Северном Урале. В 1937 году получил новый срок и был отправлен на Колыму, в 1943-м - снова суд и очередное заключение. Лишь в начале 50-х он становится вольнонаёмным, а хрущевская «оттепель» позволяет ему вернуться в Москву, откуда и начался его путь заключённого.
Но родился Шаламов в Вологде, самом её сердце, в доме за Софийским собором (отец писателя был священником). «Есть три Вологды: историческая, краевая и ссыльная. Моя Вологда - четвертая, - объяснял читателю Шаламов. - «Четвертую Вологду» я пишу в шестьдесят четыре года от роду… Я пытаюсь в этой книге соединить три времени: прошлое, настоящее и будущее - во имя четвертого времени - искусства».
Книга дала название фестивалю, а центральным его событием стала международная научная конференция: «Четыре Вологды Варлама Шаламова: метафоры и реальность». И здесь, пожалуй, самое время задаться вопросом, прозвучавшим из уст доктора филологических наук Капитолины Кокшенёвой: «Чем прирастёт городская культура, проводя такой фестиваль?»
Строго говоря, духовно для Шаламова Вологда - город чужой, он принимает его скрепя сердце. В этом смысле писатель - прямой наследник отца, которого в мемуарах он неоднократно упрекает за позитивизм. Священник Тихон Шаламов относил себя к «просвещенному духовенству» и повергал богобоязненных местных жителей в шок тем, что в доме у него вместо иконы Христа висела освященная репродукция картины Рубенса. Эта «оригинальность» впоследствии развилась в целую концепцию - после 1917 года о. Тихон стал одним из идеологов обновленческого раскола в Вологде.
Сын же его утратил веру в Бога ещё в предгимнизические годы. Традиционная, историческая Вологда, с древними храмами, старинным укладом чужда маленькому Варламу; отец был в оппозиции к властям, потому и «краевая» ипостась города не вызывала уважения, вся «культура» шла в семью от ссыльных, с которыми много общался о. Тихон. Шаламов пишет: «Третья Вологда обращена духовно, а зачастую и физически, материально - к Западу, к обеим столицам - Петербургу и Москве - и тому, что стоит за этими столицами, Европе, Миру с большой буквы». Эта ипостась города явно милей Шаламову, чем первые две. Она фактически определила его интерес к политике, а значит, и последующую судьбу. Но третьей Вологды недостаточно, потому и потребовалось выдумывать собственную, «четвёртую» - как места, где ребенком Варлам начал писать стихи. Вологду он в них, кстати, не воспел - с детства честность была его главным кредо.
Советские диссиденты (Шаламов ядовито называл их «прогрессивным человечеством») пытались в 70-е годы использовать его творчество для своих целей - разрушения государства. Они получили жесткую отповедь - неудобный Шаламов не хотел участвовать ни в какой «кампанейщине». (Известен и конфликт писателя с Солженицыным - суть художественной правды они понимали по-разному.) А вот на фестивале «Четвёртая Вологда» была заметна попытка реинкарнации «прогрессивного человечества» под видом «новых гуманистов». Шаламов для них - уместный повод поговорить о «черносотенной» Вологде, «царском режиме» и «?тихоновцах?, среди которых, как и среди обновленцев, были разные люди». Разумеется, «прогрессивное человечество» в 1917 году хотело «как лучше», ну, а что вышло - развал страны, отпадение территорий, Гражданская война - за это они не отвечают. На те же грабли и с тем же результатом наступили прогрессисты в 1991-м. И опять: ограбление миллионов, войны на окраинах СССР, распад страны…
Ныне пластинка заводится в третий раз за последние сто лет. Провинциальные либералы отличаются от своих столичных коллег простодушием: играя с огнём, они не предполагают его последствий. Александр Кубасов, много поработавший в архивах ФСБ, высказал на конференции весьма здравую мысль: если бы о.Тихон знал о грядущей судьбе сына, вряд ли с таким рвением он бросился бы в церковный раскол; именно идеология возгонки нетерпимости предшествовала раскрутке репрессивной машины в 30-е годы.
К сожалению, эта тема - трагедии русского духа, наглядно воплощенная и в старшем Шаламове, и в его сыне Варламе, не получила на конференции должного внимания. А жаль! Содержательной мировоззренческой дискуссии не получилось. Кто, почему и с какими мотивами разрушал «царский режим», в котором так комфортно и вольготно жилось ссыльным в Вологде - они даже за границу могли выезжать?! (Этой теме посвятили один из докладов.) Была ли вина отца в судьбе сына? Почему обновленцы, ратовавшие за справедливость, закрывали глаза на то, когда священников, не разделявших их убеждения, репрессировали во внесудебном порядке? В чём суть политических взглядов Варлама Шаламова? Как связаны троцкизм и позитивизм?
Эти вопросы даже не были поставлены, зато прозвучали весьма спорные мнения. Удивил «мотор конференции», Валерий Есипов: оказывается, 60-е годы ХХ века были «страшными временами», «чёрной полосой», поскольку в культурной жизни Вологды задавала тон местная писательская организация! Для литературного фестиваля это весьма странный тезис, тем более, что означенный период - время, когда на всю страну звучали имена Николая Рубцова, Василия Белова, Ольги Фокиной, Александра Яшина. Как такое понимание литературы сочетается с любовью к Шаламову, непонятно, но либерально-позитивистский перекос у организаторов очевиден: есть «свои» люди, и есть «случайные», и никакая дискуссия в поисках истины на форуме невозможна. Мол, мы тут выгородили свой «позитивистский огородик» и будем кропотливо взращивать «цветы возмездия».
Такой подход порочен и совершенно не соответствует духу Вологды: города русского, работящего, глубинно-метафизического. На фестивале прошел вечер журнала «Знамя» (много печатавшего Шаламова), но никак не был представлен, допустим, журнал «Москва» (где Варлам Тихонович работал внештатным корреспондентом). И, кстати, главным редактором издания уже в постсоветское время был бывший политзаключенный Леонид Бородин. (Правда, сидел он не за троцкизм, а за христианский социализм.) Да и говоря о трагической судьбе Шаламова, не лишне было бы напомнить публике, что Владимир Зазубрин, Павел Васильев, Борис Корнилов, Николай Клюев, Сергей Клычков, Пётр Орешин - целая россыпь первоклассных русских талантов! - были расстреляны в роковые годы, хотя в политической деятельности, в отличие от Шаламова, они не участвовали.
А вот что писал о неволе ещё один гулаговец, Борис Ручьёв: «Как горько нам - / под стражею в этапах / по родине пройти в июльский день, / почувствовать лугов медовый запах, / увидеть крыши отчих деревень». Огромная трагедия миллионов!.. Надо ли её превращать в «материал» для идеологической деятельности нового поколения «прогрессивной общественности»?! Вряд ли.
Варлам Шаламов был честным писателем: в этом сила его слова и секрет притягательности его личности. Честность - это бесстрашие и мужество. Ныне в России «мягкое время», совершенно не сравнимое с шаламовским. Но честность по-прежнему в дефиците, она нужней, чем всякая «политическая борьба», с честности, может быть, начинается всякое искусство вообще. На фоне Шаламова любое лукавство слишком заметно, так что устроителям фестиваля хочется пожелать только одного: быть достойными своего героя.
Лидия Сычева
Совки выясняют, кто более ортодоксален, народен, благонадежен и великодержавен. Черновик доноса на опасный уклон в господствующей идеологии. Забавно.
_________
Неудобный Шаламов
«Чем прирастёт городская культура, проводя такой фестиваль?»
Ханами, царями и вождями
Ни один поэт не побеждён.
Валентин Сорокин
Фестивальное лето в Вологде - в разгаре. Тут и театрально-концертный сезон «Лето в Кремле», и предстоящие события очередного форума молодого европейского кино VOICES, и музыкальные встречи, посвященные блюзу - в общем, гостям и хозяевам столицы Русского Севера есть на что посмотреть и чему подивиться. Но для нас (в отличие от Владимира Ленина) важнейшим из искусств является литература; потому именно фестиваль «Четвертая Вологда», посвященный жизни и творчеству автора «Колымских рассказов», привлёк наше внимание.
Варлам Шаламов - писатель неудобный, с трагической судьбой и неуживчивым характером. Он прошел страшные «таёжные командировки»: юношей, за участие в подпольной троцкистской группе был осуждён на три года лагерей, отбывал наказание на Северном Урале. В 1937 году получил новый срок и был отправлен на Колыму, в 1943-м - снова суд и очередное заключение. Лишь в начале 50-х он становится вольнонаёмным, а хрущевская «оттепель» позволяет ему вернуться в Москву, откуда и начался его путь заключённого.
Но родился Шаламов в Вологде, самом её сердце, в доме за Софийским собором (отец писателя был священником). «Есть три Вологды: историческая, краевая и ссыльная. Моя Вологда - четвертая, - объяснял читателю Шаламов. - «Четвертую Вологду» я пишу в шестьдесят четыре года от роду… Я пытаюсь в этой книге соединить три времени: прошлое, настоящее и будущее - во имя четвертого времени - искусства».
Книга дала название фестивалю, а центральным его событием стала международная научная конференция: «Четыре Вологды Варлама Шаламова: метафоры и реальность». И здесь, пожалуй, самое время задаться вопросом, прозвучавшим из уст доктора филологических наук Капитолины Кокшенёвой: «Чем прирастёт городская культура, проводя такой фестиваль?»
Строго говоря, духовно для Шаламова Вологда - город чужой, он принимает его скрепя сердце. В этом смысле писатель - прямой наследник отца, которого в мемуарах он неоднократно упрекает за позитивизм. Священник Тихон Шаламов относил себя к «просвещенному духовенству» и повергал богобоязненных местных жителей в шок тем, что в доме у него вместо иконы Христа висела освященная репродукция картины Рубенса. Эта «оригинальность» впоследствии развилась в целую концепцию - после 1917 года о. Тихон стал одним из идеологов обновленческого раскола в Вологде.
Сын же его утратил веру в Бога ещё в предгимнизические годы. Традиционная, историческая Вологда, с древними храмами, старинным укладом чужда маленькому Варламу; отец был в оппозиции к властям, потому и «краевая» ипостась города не вызывала уважения, вся «культура» шла в семью от ссыльных, с которыми много общался о. Тихон. Шаламов пишет: «Третья Вологда обращена духовно, а зачастую и физически, материально - к Западу, к обеим столицам - Петербургу и Москве - и тому, что стоит за этими столицами, Европе, Миру с большой буквы». Эта ипостась города явно милей Шаламову, чем первые две. Она фактически определила его интерес к политике, а значит, и последующую судьбу. Но третьей Вологды недостаточно, потому и потребовалось выдумывать собственную, «четвёртую» - как места, где ребенком Варлам начал писать стихи. Вологду он в них, кстати, не воспел - с детства честность была его главным кредо.
Советские диссиденты (Шаламов ядовито называл их «прогрессивным человечеством») пытались в 70-е годы использовать его творчество для своих целей - разрушения государства. Они получили жесткую отповедь - неудобный Шаламов не хотел участвовать ни в какой «кампанейщине». (Известен и конфликт писателя с Солженицыным - суть художественной правды они понимали по-разному.) А вот на фестивале «Четвёртая Вологда» была заметна попытка реинкарнации «прогрессивного человечества» под видом «новых гуманистов». Шаламов для них - уместный повод поговорить о «черносотенной» Вологде, «царском режиме» и «?тихоновцах?, среди которых, как и среди обновленцев, были разные люди». Разумеется, «прогрессивное человечество» в 1917 году хотело «как лучше», ну, а что вышло - развал страны, отпадение территорий, Гражданская война - за это они не отвечают. На те же грабли и с тем же результатом наступили прогрессисты в 1991-м. И опять: ограбление миллионов, войны на окраинах СССР, распад страны…
Ныне пластинка заводится в третий раз за последние сто лет. Провинциальные либералы отличаются от своих столичных коллег простодушием: играя с огнём, они не предполагают его последствий. Александр Кубасов, много поработавший в архивах ФСБ, высказал на конференции весьма здравую мысль: если бы о.Тихон знал о грядущей судьбе сына, вряд ли с таким рвением он бросился бы в церковный раскол; именно идеология возгонки нетерпимости предшествовала раскрутке репрессивной машины в 30-е годы.
К сожалению, эта тема - трагедии русского духа, наглядно воплощенная и в старшем Шаламове, и в его сыне Варламе, не получила на конференции должного внимания. А жаль! Содержательной мировоззренческой дискуссии не получилось. Кто, почему и с какими мотивами разрушал «царский режим», в котором так комфортно и вольготно жилось ссыльным в Вологде - они даже за границу могли выезжать?! (Этой теме посвятили один из докладов.) Была ли вина отца в судьбе сына? Почему обновленцы, ратовавшие за справедливость, закрывали глаза на то, когда священников, не разделявших их убеждения, репрессировали во внесудебном порядке? В чём суть политических взглядов Варлама Шаламова? Как связаны троцкизм и позитивизм?
Эти вопросы даже не были поставлены, зато прозвучали весьма спорные мнения. Удивил «мотор конференции», Валерий Есипов: оказывается, 60-е годы ХХ века были «страшными временами», «чёрной полосой», поскольку в культурной жизни Вологды задавала тон местная писательская организация! Для литературного фестиваля это весьма странный тезис, тем более, что означенный период - время, когда на всю страну звучали имена Николая Рубцова, Василия Белова, Ольги Фокиной, Александра Яшина. Как такое понимание литературы сочетается с любовью к Шаламову, непонятно, но либерально-позитивистский перекос у организаторов очевиден: есть «свои» люди, и есть «случайные», и никакая дискуссия в поисках истины на форуме невозможна. Мол, мы тут выгородили свой «позитивистский огородик» и будем кропотливо взращивать «цветы возмездия».
Такой подход порочен и совершенно не соответствует духу Вологды: города русского, работящего, глубинно-метафизического. На фестивале прошел вечер журнала «Знамя» (много печатавшего Шаламова), но никак не был представлен, допустим, журнал «Москва» (где Варлам Тихонович работал внештатным корреспондентом). И, кстати, главным редактором издания уже в постсоветское время был бывший политзаключенный Леонид Бородин. (Правда, сидел он не за троцкизм, а за христианский социализм.) Да и говоря о трагической судьбе Шаламова, не лишне было бы напомнить публике, что Владимир Зазубрин, Павел Васильев, Борис Корнилов, Николай Клюев, Сергей Клычков, Пётр Орешин - целая россыпь первоклассных русских талантов! - были расстреляны в роковые годы, хотя в политической деятельности, в отличие от Шаламова, они не участвовали.
А вот что писал о неволе ещё один гулаговец, Борис Ручьёв: «Как горько нам - / под стражею в этапах / по родине пройти в июльский день, / почувствовать лугов медовый запах, / увидеть крыши отчих деревень». Огромная трагедия миллионов!.. Надо ли её превращать в «материал» для идеологической деятельности нового поколения «прогрессивной общественности»?! Вряд ли.
Варлам Шаламов был честным писателем: в этом сила его слова и секрет притягательности его личности. Честность - это бесстрашие и мужество. Ныне в России «мягкое время», совершенно не сравнимое с шаламовским. Но честность по-прежнему в дефиците, она нужней, чем всякая «политическая борьба», с честности, может быть, начинается всякое искусство вообще. На фоне Шаламова любое лукавство слишком заметно, так что устроителям фестиваля хочется пожелать только одного: быть достойными своего героя.
Лидия Сычева