Шаламов в дневниках Александра Гладкова, 1966
Выписки о Шаламове из дневников драматурга Александра Гладкова за 1966 год. Сделаны в архиве филологом Михаилом Юрьевичем Михеевым, за что весьма ему благодарен. Частично опубликованы.
Наглядно видно, что с Надеждой Мандельштам Шаламов приобрел широкий круг знакомств в среде самой продвинутой столичной интеллигенции. В майских записях мелькает имя американского слависта Кларенса Брауна, летом того же года переправившего "Колымские рассказы" за океан Глебу Струве для неосуществившегося издания собранием сочинений. О содержании его составленных Шаламовым под редакцией Леонида Пинского томов см. здесь и здесь.
Интересно, что Эренбург, похоже, так и не удосужился прочесть "Колымские рассказы", во всяком случае, не упомню ни одного свидетельства, чтобы он их читал. А жить ему с лета 1966 оставалось год.
Выписки о Шаламове из дневников Гладкова за следующий, 1967 год.
Снабдил кратчайшими уточнениями и примечаниями.
В.Ш. - Шаламов, Н.Я. - Надежда Мандельштам, Н.И. - Наталья Столярова.
____________
РГАЛИ, Фонд А.К. Гладкова 2590, оп.1, е.х.106. Записи, 1966 год
(25) 4 марта # 26-го [февраля] почти целый день у Надежды Яковлевны. 27-го вечером у Ильи Григорьевича [Эренбурга]. 28-го - Загорянка. (…) 2-го (…) Едем с Колей Панченко к Н.Я. и вечер допоздна у нее. (…) # Прочитал рукопись романа А. Платонова «Котлован» о коллективизации, в условной манере, которую я не очень люблю, но вещь сильную, яркую, правдивую. (…) одну рукопись В.Ш. (о процессе)* и последние слова С.и Д. (уже бродящие по Москве в машинописи). # (…) # У Н.Я. я пробыл целый день и обедал. Она очень хвалит «Встречи с П. [Пастернаком]». - Да, это он, - говорит она. Она хорошо знала его много лет и это свидетельство ценно. Еще прочли рукопись Шаламов (ему понравилась только первая половина) и Дорош, которому, кажется, понравилось. Вечером у Н.Я. появился Шаламов, потом Наталья Ивановна [Столярова], Пинский и Майя Синявская [Мария Розанова], жена героя процесса. Она некрасива, в очках, упряма, кажется очень усталой, но не подавленной. Рассказ ее о процессе, о свидании и пр.
11 марта ] # [о лагерных мемуарах Б. Дьякова**] Перечитывал ее с волнением, все время останавливаясь и вспоминая свою лагерную эпопею. Конечно, Шаламов пишет лучше, глубже, острее, правдивее, но и это пригодится.
(57) 8 мая (…) # Днем и вечером у Н.Я. Потом приходит Коля Панченко с Варей [Варвара Шкловская], ее подруга биолог Оля, какая-то филологичка Марта, американец Кларенс, занимающийся в ун-те, славист, переводчик Мандельштама [...]
26 мая # Почти два дня в Москве. 24-го с Э. [Эмма Попова, жена Гладкова] поехали к Н.Я., пошли с ней на выставку «шестерки» - Вайсберга [Владимир Вайсберг, художника-нонкорфомист] и его друзей, потом опять к Н.Я. - пришли Шаламов, американец Кларенс Браун, потом Браун ушел и появилась Майя Синявская, Голомшток [Игорь Голомшток, искусствовед и историк искусства] и некая Вика Швейцер [Виктория Швейцер, биограф Цветаевой], работающая в ССП, приятельница Майи [...]
(59) (…) 30 мая # Вчера днем поехали в город с Эммой. Сначала у Ц.И. Кин [Цецилия Кин - литературовед, литературный критик], потом заходим за Левой и едем к Н.Я. Она нас сразу утаскивает к Н.И. Столяровой, где находятся приехавшие из Швейцарии Вадим Леонидович Андреев с женой (падчерицей Чернова)***. У Н.Я. были Амусины [Иосиф Амусин - историк-библеист, кумрановед]. У Н.И. еще какой-то репатриант Алекс. Алекс.**** , потом приходят Пинский, Кома Иванов [Вячеслав Вс. Иванов], Шаламов, Рожанская [Наталья Кинд] и еще какая-то дама. Мы сидим до половины десятого, потом я отвожу Эмму на вокзал. Она уезжает поездом № 38. Разговоры довольно интересные: рассказы Андреева о разных деятелях зарубежья, споры о Платонове и Бабеле и т.п. (…)
(60) 31 мая (…) Днем еду в город. Книжные магазины, Лева, звонок на улицу Грицевец, потом у Н.Я. с Амусиными, Шаламовым, Аренсами*****, Левой. Аренсы подкидывают меня на машине и около 12 ночи я возвращаюсь. # Рассказы Шаламова о том, как он сидел в 29-32 гг. и о Колыме и о судьбе героев его рассказов. Спор о Солженицыне, к которому Ш. относится скептически и совсем не принимает «Ивана Денисовича», как неверную картину лагеря. Из присутствующих его поддерживаю один я, хотя и с оговорками. Нападает он и на «Новый мир». # При всех его крайностях, это замечательный человек. Талантлив, умен, любопытен, бездну знает всего и как никто - историю лагерей…
(61) 3 июня # Вчера целый день в городе (…) # Аксенова [Евгения Гинзбург] написала еще три главы своих мемуаров ["Крутой маршрут"]. И.Г. [Эренбург] их читал и очень хвалит. Шаламова он не читал.
(64) 7 июня (…) # В последний раз у Эренбургов еще говорили о рукописи Н.Я. [книга "Воспоминания"] [...] И.Г. и Л.М. [Любовь Михайловна, жена Эренбурга] о мании преследования, которая издавна свойственна Н.Я. Л.М. считает рассказы Шаламова слишком «страшными». И.Г. их еще не читал и лучшими в этом жанре находит мемуары Аксеновой, которая продолжает их писать, переехала в Москву и пр. Слухи о напечатании их за границей И.Г. опровергает.
(65) 9 июня (…) Сейчас по рукам ходит бездна рукописей и особенно много рассказов Шаламова.
(108) 27 авг. (…) # Прочитал очерки и рассказы Олега Волкова****** о лагерях. Интересно, но Шаламов лучше.
(110) 1 сент. # У Надежды Яковлевны. (…) # Говорим о разном: о Солженицыне, о Шаламове, о стихах Максимова, о Коме Иванове. Он знает более 70 языков, а сама Н.Я. более 20. # У Н.Я снова народ и видимо лишний, от которого она устает. Некая Елена Алексеевна [Елена Ильзен-Грин, машинистка Леонида Пинского] и какой-то Эдик.
(112) 6 сент. (…) # Вчера едем в город. (…) Потом у Н.Я. вместе с Шаламовым, Нат. Ив. Столяровой и Мишей [вероятно, ошибка - Александром] Андреевым, сыном Вадима Андреева. (…) # Шаламов продолжает писать рассказы: только что написал и принес Н.Я. 8 штук. Бранил пьесу Пановой в «Нов. мире», снисходительно хвалил (с упреком за отсутствие прямизны?) Домбровского. (…) # Денег нет, утром ходил сдавать бутылки. # (…) # Вчера утром делал выписки из своих старых дневников о всех упоминаниях Мандельштама по просьбе Н.Я. для какой-то картотеки Морозова******* (биографической) и вдруг понял, что я могу написать о нем и начинаю понимать - как.
(113) 7 сент. (…) # С утра в городе. Три часа у Шаламова. Разговор о многом. В нем есть одностороннесть и своего рода фанатизм, но человек он крупно талантливый и интересный. Кто-то говорит, что память это свойство таланта: у него удивительная память. Взял у него читать еще кучу рассказов и переписку с Пастернаком.
8 сент. # Полночи читал рассказы Шаламова (некоторые уже вторично). Есть вещи отличные, есть небрежно-беглые. Он пишет их в школьных тетрадях в линейку с одной стороны листа (на другой вносит поправки). Сходимся в том, что профессиональная школа перечеркиваний и помарок , возведенная в абсолют Фединым и даже Флобером и Толстым, в большинстве случаев обескровливает рукопись (как это было с Бабелем). Писатель должен неустанно работать над собой, а писать быстро, легко и почти импровизационно. Это высказываю я, а Ш. сказал, что это и его мысли и техника работы. Он получает 70 руб. пенсии «за стаж» и изредка (но очень редко) какой-нибудь гонорар и этим удовлетворен. Жалуется только, что не хватает денег на машинистку. Написано уже около полутораста рассказов о Колыме******** - это целая энциклопедия жизни, быта, истории этого самого огромного советского лагеря. У него цепкая память и интерес ко многому, что выходит из границ темы. Говорим с ним и о «Синей блузе» и он верно указывает о незамеченном исследователями Брехта ее влиян<ии> на драматурга. Рассказы о молодежи вокруг ЛЕФа в конце 20-х годов: он ходил туда. Лихая, анекдотная, циническая атмосфера салона Бриков и его стиль, оттолкнувший его С.Третьяков и его взгляды [см. воспоминания Шаламова "Двадцатые годы"]. Он отрицательно относится к «Ивану Денисовичу», хотя признает «полезность»: считает это «неполной правдой» и вообще не жалует Солженицына.
118) 17 сент. [...] Просмотрел гору шаламовских стихов: несколько «Колымских тетрадей». Это очень слабее его прозы. Во-первых, всё приблизительно-условно-поэтично, очень иносказательно и очень несвежо. Есть конечно и сильные стихи - он большой талант, но уж очень всё лирично и нежно. Т.е. прямо противоположно его же прозе.
(119) 19 сент. [...] Перечитываю (кажется, в третий раз, если не в четвертый) рукопись Над. Яковл. Это замечательно при всей односторонности и субъективизме. # Когда-то я сокрушенно думал, что наша эпоха не оставит великих мемуаров. Оказалось, что оставит. Ведь и гигантский цикл рассказов Шаламова - тоже мемуары.
8 дек. (…) Разговоры и с Д.Я.********* Он прочитал рассказы Шаламова и ему не нрав<и>тся. «Как-то всё голо. Нет обобщений». Удивительно, до чего у нас при взаимной симпатии разные литературные вкусы…
(171) 30 дек. (…) Прочтено много интересных рук-й (роман Бека, пов. С-на ["Раковый корпус" Солженицына], проза Ш-а, «Зимний перевал» Драбкиной, лагер. мемуары и разное) и порядочно книг.
-----------
* Очевидно, речь идет о шаламовском "Письме старому другу", опубликованном анонимно в сборнике Александра Гинзбурга по делу Синявского и Даниэля
** Борис Дьяков, "Повесть о пережитом". Шаламов крайне негативно относился к мемуарам Дьякова, считая их лживыми и партийно-ортодоксальными. См. в его переписке с Солженицыным
*** О семье Андреевых и Шаламове см. здесь
**** Возможно, Александр Александрович Угримов, друг Натальи Столяровой и Натальи Кинд, репатриант, лагерник, один из помощников Солженицына.
***** Вероятно, Лев и Сарра Аренсы. Лев Аренс - сын начальника Петергофской пристани и Царскосельского Адмиралтейства, биолог, лагерник, друг Ахматовой.
****** Об Олеге Волкове и Шаламове см. здесь
******* Об Александре Морозове и Шаламове см. здесь
******** Преувеличение. К этому времени было написано порядка ста десяти рассказов и очерков.
*********** Давид Дар - журналист, писатель, один из лидеров молодежного поэтического андеграунда, муж писательницы Веры Пановой.
UPD
Дневники Гладкова за 1966, публикация и комментарии М. Михеева, см. на сайте журнала "Новый мир", 2014, здесь и здесь.
Наглядно видно, что с Надеждой Мандельштам Шаламов приобрел широкий круг знакомств в среде самой продвинутой столичной интеллигенции. В майских записях мелькает имя американского слависта Кларенса Брауна, летом того же года переправившего "Колымские рассказы" за океан Глебу Струве для неосуществившегося издания собранием сочинений. О содержании его составленных Шаламовым под редакцией Леонида Пинского томов см. здесь и здесь.
Интересно, что Эренбург, похоже, так и не удосужился прочесть "Колымские рассказы", во всяком случае, не упомню ни одного свидетельства, чтобы он их читал. А жить ему с лета 1966 оставалось год.
Выписки о Шаламове из дневников Гладкова за следующий, 1967 год.
Снабдил кратчайшими уточнениями и примечаниями.
В.Ш. - Шаламов, Н.Я. - Надежда Мандельштам, Н.И. - Наталья Столярова.
____________
РГАЛИ, Фонд А.К. Гладкова 2590, оп.1, е.х.106. Записи, 1966 год
(25) 4 марта # 26-го [февраля] почти целый день у Надежды Яковлевны. 27-го вечером у Ильи Григорьевича [Эренбурга]. 28-го - Загорянка. (…) 2-го (…) Едем с Колей Панченко к Н.Я. и вечер допоздна у нее. (…) # Прочитал рукопись романа А. Платонова «Котлован» о коллективизации, в условной манере, которую я не очень люблю, но вещь сильную, яркую, правдивую. (…) одну рукопись В.Ш. (о процессе)* и последние слова С.и Д. (уже бродящие по Москве в машинописи). # (…) # У Н.Я. я пробыл целый день и обедал. Она очень хвалит «Встречи с П. [Пастернаком]». - Да, это он, - говорит она. Она хорошо знала его много лет и это свидетельство ценно. Еще прочли рукопись Шаламов (ему понравилась только первая половина) и Дорош, которому, кажется, понравилось. Вечером у Н.Я. появился Шаламов, потом Наталья Ивановна [Столярова], Пинский и Майя Синявская [Мария Розанова], жена героя процесса. Она некрасива, в очках, упряма, кажется очень усталой, но не подавленной. Рассказ ее о процессе, о свидании и пр.
11 марта ] # [о лагерных мемуарах Б. Дьякова**] Перечитывал ее с волнением, все время останавливаясь и вспоминая свою лагерную эпопею. Конечно, Шаламов пишет лучше, глубже, острее, правдивее, но и это пригодится.
(57) 8 мая (…) # Днем и вечером у Н.Я. Потом приходит Коля Панченко с Варей [Варвара Шкловская], ее подруга биолог Оля, какая-то филологичка Марта, американец Кларенс, занимающийся в ун-те, славист, переводчик Мандельштама [...]
26 мая # Почти два дня в Москве. 24-го с Э. [Эмма Попова, жена Гладкова] поехали к Н.Я., пошли с ней на выставку «шестерки» - Вайсберга [Владимир Вайсберг, художника-нонкорфомист] и его друзей, потом опять к Н.Я. - пришли Шаламов, американец Кларенс Браун, потом Браун ушел и появилась Майя Синявская, Голомшток [Игорь Голомшток, искусствовед и историк искусства] и некая Вика Швейцер [Виктория Швейцер, биограф Цветаевой], работающая в ССП, приятельница Майи [...]
(59) (…) 30 мая # Вчера днем поехали в город с Эммой. Сначала у Ц.И. Кин [Цецилия Кин - литературовед, литературный критик], потом заходим за Левой и едем к Н.Я. Она нас сразу утаскивает к Н.И. Столяровой, где находятся приехавшие из Швейцарии Вадим Леонидович Андреев с женой (падчерицей Чернова)***. У Н.Я. были Амусины [Иосиф Амусин - историк-библеист, кумрановед]. У Н.И. еще какой-то репатриант Алекс. Алекс.**** , потом приходят Пинский, Кома Иванов [Вячеслав Вс. Иванов], Шаламов, Рожанская [Наталья Кинд] и еще какая-то дама. Мы сидим до половины десятого, потом я отвожу Эмму на вокзал. Она уезжает поездом № 38. Разговоры довольно интересные: рассказы Андреева о разных деятелях зарубежья, споры о Платонове и Бабеле и т.п. (…)
(60) 31 мая (…) Днем еду в город. Книжные магазины, Лева, звонок на улицу Грицевец, потом у Н.Я. с Амусиными, Шаламовым, Аренсами*****, Левой. Аренсы подкидывают меня на машине и около 12 ночи я возвращаюсь. # Рассказы Шаламова о том, как он сидел в 29-32 гг. и о Колыме и о судьбе героев его рассказов. Спор о Солженицыне, к которому Ш. относится скептически и совсем не принимает «Ивана Денисовича», как неверную картину лагеря. Из присутствующих его поддерживаю один я, хотя и с оговорками. Нападает он и на «Новый мир». # При всех его крайностях, это замечательный человек. Талантлив, умен, любопытен, бездну знает всего и как никто - историю лагерей…
(61) 3 июня # Вчера целый день в городе (…) # Аксенова [Евгения Гинзбург] написала еще три главы своих мемуаров ["Крутой маршрут"]. И.Г. [Эренбург] их читал и очень хвалит. Шаламова он не читал.
(64) 7 июня (…) # В последний раз у Эренбургов еще говорили о рукописи Н.Я. [книга "Воспоминания"] [...] И.Г. и Л.М. [Любовь Михайловна, жена Эренбурга] о мании преследования, которая издавна свойственна Н.Я. Л.М. считает рассказы Шаламова слишком «страшными». И.Г. их еще не читал и лучшими в этом жанре находит мемуары Аксеновой, которая продолжает их писать, переехала в Москву и пр. Слухи о напечатании их за границей И.Г. опровергает.
(65) 9 июня (…) Сейчас по рукам ходит бездна рукописей и особенно много рассказов Шаламова.
(108) 27 авг. (…) # Прочитал очерки и рассказы Олега Волкова****** о лагерях. Интересно, но Шаламов лучше.
(110) 1 сент. # У Надежды Яковлевны. (…) # Говорим о разном: о Солженицыне, о Шаламове, о стихах Максимова, о Коме Иванове. Он знает более 70 языков, а сама Н.Я. более 20. # У Н.Я снова народ и видимо лишний, от которого она устает. Некая Елена Алексеевна [Елена Ильзен-Грин, машинистка Леонида Пинского] и какой-то Эдик.
(112) 6 сент. (…) # Вчера едем в город. (…) Потом у Н.Я. вместе с Шаламовым, Нат. Ив. Столяровой и Мишей [вероятно, ошибка - Александром] Андреевым, сыном Вадима Андреева. (…) # Шаламов продолжает писать рассказы: только что написал и принес Н.Я. 8 штук. Бранил пьесу Пановой в «Нов. мире», снисходительно хвалил (с упреком за отсутствие прямизны?) Домбровского. (…) # Денег нет, утром ходил сдавать бутылки. # (…) # Вчера утром делал выписки из своих старых дневников о всех упоминаниях Мандельштама по просьбе Н.Я. для какой-то картотеки Морозова******* (биографической) и вдруг понял, что я могу написать о нем и начинаю понимать - как.
(113) 7 сент. (…) # С утра в городе. Три часа у Шаламова. Разговор о многом. В нем есть одностороннесть и своего рода фанатизм, но человек он крупно талантливый и интересный. Кто-то говорит, что память это свойство таланта: у него удивительная память. Взял у него читать еще кучу рассказов и переписку с Пастернаком.
8 сент. # Полночи читал рассказы Шаламова (некоторые уже вторично). Есть вещи отличные, есть небрежно-беглые. Он пишет их в школьных тетрадях в линейку с одной стороны листа (на другой вносит поправки). Сходимся в том, что профессиональная школа перечеркиваний и помарок , возведенная в абсолют Фединым и даже Флобером и Толстым, в большинстве случаев обескровливает рукопись (как это было с Бабелем). Писатель должен неустанно работать над собой, а писать быстро, легко и почти импровизационно. Это высказываю я, а Ш. сказал, что это и его мысли и техника работы. Он получает 70 руб. пенсии «за стаж» и изредка (но очень редко) какой-нибудь гонорар и этим удовлетворен. Жалуется только, что не хватает денег на машинистку. Написано уже около полутораста рассказов о Колыме******** - это целая энциклопедия жизни, быта, истории этого самого огромного советского лагеря. У него цепкая память и интерес ко многому, что выходит из границ темы. Говорим с ним и о «Синей блузе» и он верно указывает о незамеченном исследователями Брехта ее влиян<ии> на драматурга. Рассказы о молодежи вокруг ЛЕФа в конце 20-х годов: он ходил туда. Лихая, анекдотная, циническая атмосфера салона Бриков и его стиль, оттолкнувший его С.Третьяков и его взгляды [см. воспоминания Шаламова "Двадцатые годы"]. Он отрицательно относится к «Ивану Денисовичу», хотя признает «полезность»: считает это «неполной правдой» и вообще не жалует Солженицына.
118) 17 сент. [...] Просмотрел гору шаламовских стихов: несколько «Колымских тетрадей». Это очень слабее его прозы. Во-первых, всё приблизительно-условно-поэтично, очень иносказательно и очень несвежо. Есть конечно и сильные стихи - он большой талант, но уж очень всё лирично и нежно. Т.е. прямо противоположно его же прозе.
(119) 19 сент. [...] Перечитываю (кажется, в третий раз, если не в четвертый) рукопись Над. Яковл. Это замечательно при всей односторонности и субъективизме. # Когда-то я сокрушенно думал, что наша эпоха не оставит великих мемуаров. Оказалось, что оставит. Ведь и гигантский цикл рассказов Шаламова - тоже мемуары.
8 дек. (…) Разговоры и с Д.Я.********* Он прочитал рассказы Шаламова и ему не нрав<и>тся. «Как-то всё голо. Нет обобщений». Удивительно, до чего у нас при взаимной симпатии разные литературные вкусы…
(171) 30 дек. (…) Прочтено много интересных рук-й (роман Бека, пов. С-на ["Раковый корпус" Солженицына], проза Ш-а, «Зимний перевал» Драбкиной, лагер. мемуары и разное) и порядочно книг.
-----------
* Очевидно, речь идет о шаламовском "Письме старому другу", опубликованном анонимно в сборнике Александра Гинзбурга по делу Синявского и Даниэля
** Борис Дьяков, "Повесть о пережитом". Шаламов крайне негативно относился к мемуарам Дьякова, считая их лживыми и партийно-ортодоксальными. См. в его переписке с Солженицыным
*** О семье Андреевых и Шаламове см. здесь
**** Возможно, Александр Александрович Угримов, друг Натальи Столяровой и Натальи Кинд, репатриант, лагерник, один из помощников Солженицына.
***** Вероятно, Лев и Сарра Аренсы. Лев Аренс - сын начальника Петергофской пристани и Царскосельского Адмиралтейства, биолог, лагерник, друг Ахматовой.
****** Об Олеге Волкове и Шаламове см. здесь
******* Об Александре Морозове и Шаламове см. здесь
******** Преувеличение. К этому времени было написано порядка ста десяти рассказов и очерков.
*********** Давид Дар - журналист, писатель, один из лидеров молодежного поэтического андеграунда, муж писательницы Веры Пановой.
UPD
Дневники Гладкова за 1966, публикация и комментарии М. Михеева, см. на сайте журнала "Новый мир", 2014, здесь и здесь.