Еще о лагерной Вишере, увековеченной в антиромане Шаламова
Фильм "Красновишерск" (ноябрь 2011), из серии передач "Письма из провинции" на телеканале Культура. (Для просмотра нажать кнопку Видео под фотографией).
Короткометражная документальная лента рассказывает о лагерной Вишере, Красновишерске с его первым предприятием, построенном силами заключенных, проще сказать, рабов вызревшего тоталитарного государства, и о современных вымирающих и вымерших деревнях окрестностей.
"Красновишерск начинался с лагеря, - говорит Нина Дюкова [расшифровка моя]. - Об этом мы очень долго ничего не знали. Те, кто прошел лагерь, Вишлаг, и остался здесь жить в режиме ссылки или колонизации, давали подписку: не рассказывать никому никогда, ни родным, ни близким, ни соседям, о том, участниками каких событий они были, что они здесь видели. Настоящую вишерскую историю мы начали постигать в 89-го году - в печати появился антироман "Вишера", написанный Варламом Тихоновичем Шаламовым. Это человек, который - не в пример очень, очень многим нашим жителям - не побоялся нарушить клятву, не разглашать тайну тех времен, когда он был узником Вишерского лагеря. [...] Главный ответ, который мы получили - что комбинат, Вишхиз, [...] строили в основном заключенные, до 70 000 тысяч - эта цифра была Шаламовым названа в первый раз. И, конечно, она произвела эффект."
Нина Дюкова, учитель литературы, дочь бывшего заключенного Вишерлага, рассказывает, как складывалась книга "Красное колесо Вишеры" (изд. "Пушка", 2008), составленная по ее инициативе и активном участии из воспоминаний родственников репрессированных.
В интернете "Красного колеса Вишеры" до сих нет. Составить о ней впечатление можно по статье Эльвиры Горюхиной "Как раскрестьянили крестьян. О массовом истреблении тех, кто мог быть реально независимым от государства", опубликованной в Новой газете, 19.08.2009
Вишерлаг
"Эта книга - результат многолетней работы в архивах различных организаций. Это попытка восстановить жизнь тех, кто прошел через лагерь, бывший сначала четвертым отделом СЛОНа [Соловецкий лагерь особого назначения], а затем обретший статус образцово-показательного концентрационного лагеря с отделениями в Усть-Улусе и Березняках. [...]
Каждое отделение имело свои командировки - это многочисленные поселения, отдаленные друг от друга десятками километров.
Как говорят на Вишере, на командировки засылались люди без всяких гарантий на возвращение. [...]
[Хроника бедствия]:
"Первый этап заключенных прибыл в 1928 году.
1930 год - прибывают первые раскулаченные. С февраля по март было доставлено 4500 семейств. Надо учесть, что семьи были многочисленными. Началось то, что в официальных документах называется колонизацией - выселением крестьян и освоением отдаленных северных территорий.
1932 год - идут крестьянские семьи, к тому времени уже раскулаченные и высланные. Это вторая ссылка. Их забрасывают в тайгу и болота.
В том же году начинается поток советских немцев, достигший своего пика в годы войны.
1934 год - поток репрессированных в связи с ленинградским делом (убийство Кирова).
938 год - на Вишере сосланные поляки. Первые 200 поляков. Мороз. Ждут ночлега. Их распределяют по избам. Утром гонят на север. Шубные одеяла вымораживают. Полно вшей. Идет поток из Прибалтики. Много финнов (преимущественно женщины).
1944 год - крымские татары, греки, болгары.
1945 год - на баржах доставляют репатриированных немцев.
Вишера заговорила на десятках языков.
Нина Дюкова считает, что самым мрачным фактом тех лет было то обстоятельство, что многие жители шли на службу в НКВД." [...]
Варлам Тихонович в книге проходит в двух ипостасях. Когда вишерцы ссылаются на документы, в их число непременно входят книги Шаламова. Его художественное слово обретает непреложность и убедительность протокола.
Вторая ипостась - Шаламов рядовой узник Вишлага.
Вишера оказалась для него пробой сил. Физических и моральных. Не бояться жизни и воспринимать ниспосланное как испытание.
Есть в книге любопытная публикация. Это фрагмент статьи Риммы Печуркиной. Она записала рассказы некоторых сидельцев. Все, что они пережили и о чем рассказывали, не только напоминает шаламовские рассказы. Рассказ идет «прямо по Шаламову», - замечает Римма. Что здесь первично: верность Шаламова натуре или художественное слово пересоздает собственные личные впечатления? Пересоздает саму действительность.
Красновишерск уникален доверием к слову писателя как источнику истины. [...]
В отличие от авторов сегодняшних учебников истории, бессовестно лгущих нам о том, что репрессиям подвергалась партийная верхушка и судьба коммуниста была страшнее судьбы беспартийного, - вишерская книга (за несколькими исключениями) рассказывает о земледельце, никогда не помышлявшем о партии.
Это книга - о массовом истреблении той части населения, которая хотела, могла и реально была экономически независима от государства. Таким и был крестьянин, уверовавший в то, что земля принадлежит народу. [...]
Сначала трудно понять такие фразы: «отца арестовали», «второй раз раскулачили». Как арестовали? Ведь отец уже в ссылке? Раскулачили вторично - это означает, что раскулаченный все-таки посеял кукурузу на неудобье. Кукуруза выросла, какой отродясь не было в колхозе. Вот и схлопотал еще одно раскулачивание. Дело доходило до того, что ссыльным разрешали пни корчевать под огород только после войны."