Шаламов и Леонид Пинский
Стихотворение Шаламова "Стланик", посвященное Леониду Пинскому
_________
Леонид Ефимович Пинский, филолог, философ, лагерник, диссидент, автор книг о литературе эпохи Возрождения и Шекспире, друг и помощник Шаламова во второй половине шестидесятых. В конце шестидесятых Шаламов резко обрывает связи с либеральными кругами, а дневнике за 1972 год, уже после открытого письма в Литературную газету, делает запись: «Знакомство с Н.Я.[Мандельштам] и Пинским было только рабством, шантажом почти классического образца», - названы имена двух людей, через которых Шаламов передавал на Запад списки "Колымских рассказов" для издания книгой.
_________
"В. Т. Шаламову он помог сгруппировать отдельные колымские рассказы в циклы, что придало им характер истинной эпопеи. Помог, кстати, и передать их за рубеж, где они впервые начали появляться в печати."
Елена Лысенко, переводчик, жена Леонида Пинского, из биографического очерка в книге Пинского "Минимы", СПб. 2007
* * *
«[…] в 60-х годах известный литературовед Леонид Ефимович Пинский, сам бывший лагерник, дал мне прочитать четыре машинописных тома «Колымских рассказов» Варлама Шаламова, составленных Пинским вместе с их автором, я читал их, почти не отрываясь, целые сутки».
Искусствовед Игорь Голомшток, "Воспоминания старого пессимиста", с сайта Журнальный зал
* * *
«Сам Леонид Ефимович организовывал переплетное дело и помогал передавать рукописи за границу. В. Шаламов, Б. Чичибабин и многие другие получили здесь путевку в жизнь».
Людмила Мазур-Пинская, «Памяти хорошего человека», с сайта Юлии Хазиной
* * *
"Я с ним познакомилась у Леонида Ефимовича, потому что к Лёне в дом ходили многие вернувшиеся из лагерей. Это был совсем другого облика человек, чем Солженицын. Я увидела еще не старого, но совершенно состарившегося, похожего на Рембрандта человека; жизнь наложила на него ужасную печать, исказила лицо, он был весь в морщинах, у него был тяжелый, страшный взгляд. Это был абсолютно раздавленный системой человек.[...]
Знакомые французские врачи вывезли рукописи на себе, приклеив страницы под одежду. И они были опубликованы во Франции. Но не произвели никакого впечатления в том смысле, что их не читали. [...] И пресса была такая... Он очень тяжело это пережил [...] рассказы не получили никакого отклика. Как в бездну провалились. Он не понимал почему. И умер он ужасно. Я его видела, пока он ходил к Лёне. Потом он заболел, не смог больше жить один в своей квартире."
Лилиана Лунгина, переводчик, Из фильма «Подстрочник. Жизнь Лилианы Лунгиной», видеоролик
* * *
"[...] несовместимость Варлама Тихоновича шла, конечно, гораздо дальше. Я помню как тоже, ну, известный литературовед Леонид Ефимович Пинский, с которым Варлам Тихонович познакомился на моей свадьбе и очень подружился на протяжении какого-то времени, потом вдруг, в какой-то момент - это уже было после того, как мы разъехались [весной 1968 года]... Так вот. Он жил в этой комнатке выше, мы еще, так сказать, встречались и отношения какие-то еще сохранялись,.. вот, и Леонид Ефимович как-то звонит к нам в квартиру, говорит, что «он мне не открывает». Он, возможно, не слышит - Варлам Тихонович был глуховат, глухота его была волнами и имела какие-то такие, так сказать, психологические, видимо, психологические обертоны, я бы сказал так [...] в зависимости от партнера по разговору, у него вот это, как бы порог слышимости менялся".
Сергей Неклюдов, из выступления на Шаламовской конференции, 2011, расшифровка видеозаписи
* * *
"Работал Леонид Ефимович и с В. Шаламовым, помогая автору разбивать его рассказы на циклы. Записано воспоминание Галича о том, как познакомились два запрещенных выдающихся русских писателя: "Я у одного нашего знакомого пел песни. [...]"
Вполне вероятно, что историческое знакомство произошло в доме Л. Е. Пинского, который и был их общим знакомым."
Андрей Крылов, "О трех “антипосвящениях” Александра Галича", с сайта Журнальный зал
________
Рецензия Игоря Шевелева на книгу Пинского, с сайта Год одиночества
"Леонид Пинский «Минимы». СПб.: Изд. Ивана Лимбаха, 2007, 552 стр.
Литературовед Леонид Пинский (1906-1981) - человек, поистине, мифический. И то, что сейчас, через четверть века после его смерти, вышла книга зашифрованных им лагерных тетрадей, философских и мировоззренческих замет, делает ее подлинным событием современной культуры. Хотя оно и будет оценено лишь спустя годы после нынешнего духовного обморока.
Довольно назвать его лагерные «полевые исследования» хамства, историю и феноменологию Хама с древности до наших дней. Или весьма актуальная запись на французском (Пинский шифровал свои дневники, вел сразу на нескольких языках, чтобы запутать возможных соглядатаев): «Все слова, все принципы стали продажными. Может быть, человечеству необходимы ночь и долгий сон, чтобы могли возродиться живые источники культуры». Не в эту ли ночь и сон погружены сегодня и мы, переживая «время самозабвения».
Пинский исследовал homo хапиенс ровно за полвека до нынешнего явления их внуков: homo sapiens - голова, homo хапиенс - руки. Последний и есть «квадрат». Но у квадрата тоже есть своя интеллигенция, теоретические «обоснования» хапиенс и цап-царап. Квадрат, полуинтеллигент называется Хам.
Обстоятельствами времени и места оригинальный мыслитель и патентованный шекспировед, Леонид Пинский был загнан в шкуру «подпольного парадоксалиста», мэтра квартирных лекций, остроумца приватных дневников и застолий. Но и там, ощущая себя свободным, он любил повторять слова гениального Эйлера: «То, что я делаю сейчас, сидя за письменным столом и занимаясь своими вычислениями, я бы делал и в шкуре медведя».
Среди друзей бывшего з/к Пинского были Варлам Шаламов и Надежда Мандельштам, Венедикт Ерофеев и Евгения Гинзбург, Александр Галич и Генрих Сапгир. Его острые фразы передавались из уст в уста десятилетиями. Безжалостные диагнозы оставались надолго. Роскошная библиотека самиздата питала многих. Нравственные ориентиры удерживали в масштабе культуры, несмотря на окружающую советскую пустыню. «Говорун и домосед / невредим из пепла вылез. / От огня его бесед / льды московские дымились, - писал поэт Борис Чичибабин. - «Неуживчив и тяжел, / бросив времени перчатку, / это он меня нашел / и пустил в перепечатку»."