Философия философии - 3
Итак, мы выяснили, что определение философии (как и прочего антропогенного) кроется в ответе на вопрос «для чего?» Практика показывает, что приступая к поискам ответа на вопрос «для чего философия?», первое, что испытывают иные исследователи данного вопроса - навязчивый позыв отнести философию к наукам (философия - чтобы решать научные задачи!), и затем «всего-навсего» разобраться: что же именно изучает эта наука? Подобного рода исследователю «ясно видятся» (а на самом деле мерещатся) очертания русла, в котором могла бы протекать «наука» философия - с берегами-методологиями и морем-предназначением, куда такая наука могла бы впадать. На основании этой «ясности» вопрос «для чего философия» трансформируется в лже-вопрос «что изучает наука философия». Неадекватность такой трансформации обусловлена тем, что причисление философии к наукам происходит без должного на то основания, т.е. как минимум без 1.) антропогенного определения науки, 2.) выяснения, удовлетворяет ли пункту 1 то, что мы называем философией и чему, в свою очередь, ищем антропогенное определение.
Проведём нашу собственную проверку принадлежности философии к наукам. Антропогенное определение науки не вызывает затруднений и было дано в предыдущей части текста: наука есть приобретение и систематизация (человеком) знаний, чтобы использовать их на собственное (человеческое) благо. Ключевое слово здесь - благо. Для начала зададимся всего лишь двумя вопросами, ответ на каждый из которых более чем очевиден. Вопрос первый: какие знания могут быть использованы человеком на собственное благо (и вообще считаться за таковые?) Ответ: верифицированные. Почему, скажем, бойскаут Вася рубит берёзовый плот и смело спускает его в речку, не боясь, что тот пойдёт ко дну? Потому что он делал это уже раньше. Потому что так делал его отец, и так делал его дед. Потому что знание «берёза в воде не тонет» верифицировано в веках. Вопрос второй: что именно верифицирует знание? Ответ: практика. Если кто-то авторитетный в шутку скажет Васе, что плот можно построить из кирпичей, и он поплывёт, а Вася вдруг возьмёт и попробует (ну мало ли), то информация «кирпич в воде не тонет» - из какого бы авторитетного источника она ни была получена - не пройдёт верификацию практикой и не будет считаться знанием.
С учётом приведённых рассуждений нетрудно заметить, что из всех существующих наук одни являются «более научными», другие - «менее». Иными словами, корпус знания той или иной науки верифицируется практикой в большей или меньшей степени, в зависимости от характера науки. Самой «научной» наукой, очевидно, является математика; чуть менее, но также зело «научными» являются такие естественные науки как физика и химия, а также некоторые гуманитарные дисциплины, например иностранные языки. Гораздо менее «научны» история, психология, литературоведение и прочее, где знания зачастую синонимичны мнениям. Есть и совсем уж запредельные случаи вроде футурологии.
Теперь обратим взор на философию и на «философский продукт» - те обильные документированные рассуждения мыслителей всех времён и народов, что составляют корпус философского «знания». Кавычки здесь не случайны, ибо мы условились полагать знание атрибутом науки, т.е. тем, что способно приносить челове(ку) (-честву) безусловное благо, - но является ли с этой точки зрения философское знание знанием, хотя бы частично? Хорошая новость та, что да, частично является. Есть целый ряд лаконичных философских наблюдений, истинность которых подтверждена тысячелетиями, и руководство которыми помогло челове(ку) (-честву) избежать немало невзгод. Плохая новость та, что доля этих всепогодно истинных наблюдений в общей массе философского продукта ничтожно мала. Подавляющее большинство философского «знания» либо является результатом некого абстрактного моделирования, замкнутого на самое себя и вовсе не имеющего выхода в реальность, либо коррелируется с реальностью ситуативным, не сказать случайным образом. Соответственно, ничтожно мала и утилитарная ценность философии. А посему - не наука.
Но зачем тогда институты, кафедры, кандидаты, доктора, «философское образование», вот это вот всё? Ответим на это чуть позже, когда возьмём её за жабры. Ведь в этот раз так и не взяли. Но прудик перегородили, теперь знаем где искать.
Проведём нашу собственную проверку принадлежности философии к наукам. Антропогенное определение науки не вызывает затруднений и было дано в предыдущей части текста: наука есть приобретение и систематизация (человеком) знаний, чтобы использовать их на собственное (человеческое) благо. Ключевое слово здесь - благо. Для начала зададимся всего лишь двумя вопросами, ответ на каждый из которых более чем очевиден. Вопрос первый: какие знания могут быть использованы человеком на собственное благо (и вообще считаться за таковые?) Ответ: верифицированные. Почему, скажем, бойскаут Вася рубит берёзовый плот и смело спускает его в речку, не боясь, что тот пойдёт ко дну? Потому что он делал это уже раньше. Потому что так делал его отец, и так делал его дед. Потому что знание «берёза в воде не тонет» верифицировано в веках. Вопрос второй: что именно верифицирует знание? Ответ: практика. Если кто-то авторитетный в шутку скажет Васе, что плот можно построить из кирпичей, и он поплывёт, а Вася вдруг возьмёт и попробует (ну мало ли), то информация «кирпич в воде не тонет» - из какого бы авторитетного источника она ни была получена - не пройдёт верификацию практикой и не будет считаться знанием.
С учётом приведённых рассуждений нетрудно заметить, что из всех существующих наук одни являются «более научными», другие - «менее». Иными словами, корпус знания той или иной науки верифицируется практикой в большей или меньшей степени, в зависимости от характера науки. Самой «научной» наукой, очевидно, является математика; чуть менее, но также зело «научными» являются такие естественные науки как физика и химия, а также некоторые гуманитарные дисциплины, например иностранные языки. Гораздо менее «научны» история, психология, литературоведение и прочее, где знания зачастую синонимичны мнениям. Есть и совсем уж запредельные случаи вроде футурологии.
Теперь обратим взор на философию и на «философский продукт» - те обильные документированные рассуждения мыслителей всех времён и народов, что составляют корпус философского «знания». Кавычки здесь не случайны, ибо мы условились полагать знание атрибутом науки, т.е. тем, что способно приносить челове(ку) (-честву) безусловное благо, - но является ли с этой точки зрения философское знание знанием, хотя бы частично? Хорошая новость та, что да, частично является. Есть целый ряд лаконичных философских наблюдений, истинность которых подтверждена тысячелетиями, и руководство которыми помогло челове(ку) (-честву) избежать немало невзгод. Плохая новость та, что доля этих всепогодно истинных наблюдений в общей массе философского продукта ничтожно мала. Подавляющее большинство философского «знания» либо является результатом некого абстрактного моделирования, замкнутого на самое себя и вовсе не имеющего выхода в реальность, либо коррелируется с реальностью ситуативным, не сказать случайным образом. Соответственно, ничтожно мала и утилитарная ценность философии. А посему - не наука.
Но зачем тогда институты, кафедры, кандидаты, доктора, «философское образование», вот это вот всё? Ответим на это чуть позже, когда возьмём её за жабры. Ведь в этот раз так и не взяли. Но прудик перегородили, теперь знаем где искать.