О писателе... - 3
Отрывок из книги Седьмого «Ключ»
Часть III - Виктор. Глава 3.2 «Писателю - о писателе»
- … А третья причина заключается в том, что взрослые женщины, они же взрослые - и вот об этом подробнее прямо сейчас…
Детский вопрос
Melissa Askew
- Понимаю, на что намекаете, - вздохнул Виктор, - Но зачем приписывать автору слабости его литературных героев? С такой логикой у нас вообще ни одного нормального творца не останется.
- Не лукавьте, - возразила Сэт, - Если бы речь шла о единичных случаях… Но за два десятка лет в ваших героях накопилось столько кусочков вас, что вполне набирается на законченный портрет в технике паззл.
- Кусочков меня?
- Ну да. Например, в «Чапаев и Пустота» вы Пустота и Котовский. В «Священной книге оборотня» сразу четверо: Александр и консультант Павел Иванович, А Хули и И Хули. В «Шлеме ужаса» вы в каждом герое, но есть и два фаворита: Ромео-и-Кохиба и Монстрадамус. В двух вампирских романах вы Рама и Великая мышь. В «S.N.U.F.F.» - Дамилола и его напарник Бернар-Анри. В «Любви к трем цукербринам» - Киклоп и Кеша.
- А по каким критериям вы отбирали эти alter ego? - спросил Виктор.
- Логика плюс интуиция, - живо ответила Сэт. - Например, и Пустоте, и Котовскому нравится Анка. Я уже говорила об Анке - это молодая женщина, которая воспринимается Пустотой (и вами) как однозначно привлекательная физически, независимая духовно и уж точно не менее продвинутая, чем остальные герои-мужчины. Однако, несмотря на явное преимущество Котовского (и по опыту, и по рафинированности восприятия), Анка тем не менее отдает предпочтение Пустоте. Пустота - тот, кем вы надеетесь стать. Котовский - тот, кем вы стать боитесь. А Анка - та, которую в безумные 90е вы еще надеялись встретить…
Сэт замолчала, как бы приглашая Виктора отреагировать.
- Допустим. А дальше? - буркнул Виктор.
- Дальше «Священная книга оборотня». Этот роман примечателен по многим причинам. Первая. Ваших alter ego там сразу две пары: Александр + А Хули, Павел Иванович + И Хули. Почему я распределяю именно так, скоро поясню. Вторая. Это единственное ваше произведение, где женщина не просто главный герой (она бывала им и раньше, но довольно жалким - как в рассказе «Вести из Непала» или в отдельных новеллах «Жизни насекомых»), но духовный лидер. Третья. В этом романе вы впервые прямо указываете на возрастную категорию женщин, которых считаете привлекательными: «ближе к четырнадцати»:
Тело у нас тонкое и стройное, без капли жира, с великолепной рельефной мускулатурой - как бывает у некоторых спортивных подростков. Волосы огненно-рыжего цвета, тонкие, шелковистые и блестящие. Рост у нас высокий… Грудки у нас небольшие, совершенной формы, с маленькими темно-коричневыми сосками. Даже самые красивые женщины рядом с нами кажутся грубыми заготовками - как наспех обтесанная глыба камня рядом с готовой скульптурой.
Но если бы этот роман был настолько прост, он не был бы так хорош. Только мы восхитились физическому и духовному совершенству А Хули, как Александр - другой, не менее авторитетный для вас оборотень (и еще одно ваше alter ego в этом произведении), - рассказывает, как наша красавица выглядит на самом деле:
- Слушай, - сказал он, - тебе не надо этого [охотиться на курочку и превращаться во время охоты в лису] делать. Никогда.
- Почему?
- Ты только не обижайся, но ты не очень хорошо выглядишь. В смысле, когда становишься… Не знаю. В общем, не твое это.
- Почему нехорошо выгляжу?
- Какая-то ты облезлая. И на вид тебе можно дать лет триста, не меньше.
Но больше всего я смеялась, конечно, над колонкой «Больной хищник ищет убежища в Битцевском парке»:
Лиса, усеянная множеством проплешин, или, правильнее сказать, в некоторых местах все еще покрытая шерстью, вызвала у свидетелей происшествия не только чувство острой жалости, но и подозрение, что неподалеку находится свалка радиоактивных отходов. Возможно, старое больное животное пришло к людям в надежде на coup de grace, который прервет его страдания. Но от сегодняшних ожесточившихся москвичей не приходится бесплатно ожидать даже такой услуги. Осталось неизвестным, чем завершилась погоня, которую начали за больным животным два конных милиционера.
За такой чудесный образчик самоиронии многое можно простить… Интересно, почему вы пошли на это? Хотели доказать самому себе, что ваша слабость к юным душам женского пола все еще под контролем ясного ума? Или считали важным напомнить, что даже самое совершенное тело должно хотя бы иногда искажаться несовершенством заключенной в нем души? В любом случае, в этом романе вы нравитесь мне больше всего. И потому, что смогли увидеть в каждой лолите облезлую лису. И потому, что дали А Хули возможность уйти, правда, не без надежды, что она вытянет за собой и вас в лице Александра (недаром они так часто практиковали сцепку хвостами)*. И потому, что честно признали, что для тайного любителя «пошлепаться» с 14-летними девочками путь сверхоборотня закрыт по определению… Продолжать?
- Валяйте, - машинально отозвался Виктор.
- «Шлем ужаса»… Конечно, не обошлось без малолеток - в лице Изольды и одной зеленой фрески, - но интересно другое. Во-первых, начиная с этого произведения каждый ваш женский персонаж - это или бесполая вещательница, или наложница. А Хули повезло быть последней, кто получила от вас и внешность, и мозги, и душу. В «Шлеме ужаса» есть похожая духоводительница Ариадна, но романтически она вам настолько не интересна, что вы даже не упоминаете, есть ли у нее тело вообще. А вот Изольда, напротив, духовными вопросами совершенно не интересуется, зато выглядит, как «Моника Левински в виде Джоконды, но в пять раз моложе». Учитывая, что на упомянутой обложке журнала «New Yorker» Моника изображена в возрасте 26 лет, разделив эту цифру хотя бы на два, получаем ваш любимый возраст - 13… Его предпочитает и главный претендент на сердце Изольды - «пыльный мужик» по прозвищу Ромео-и-Кохиба, ваш alter ego в этом романе. Не случайно именно на его половине сада-лабиринта обнаруживается фреска с изображением голой девушки «не старше четырнадцати» в морской раковине, которая с двусмысленной улыбкой прикрывает механическим букетом цветов «самый низ живота, ниже которого ничего не бывает». Само собой, в стену над фреской вмонтированы выступы с реальными резиновыми ручками - и, конечно, ни Ромео, ни вам как автору совершенно непонятно, зачем эти ручки, и почему с другой стороны у отверстия, скрывающегося за подвижным букетом, предполагается лицо юной Изольды…
Сэт усмехнулась и продолжала:
- Дальше у нас «Empire V» и «Бэтман Аполло», где вы, по моему скромному мнению, Рама и Великая мышь. Ну, Рама - понятно почему: духовный поиск, особый статус, мистические приключения, внезапные минеты… А вот о Великой Мыши я догадалась по двум отрывкам:
Мертвая голова Иштар лежала (мне хотелось сказать, «восседала», как если бы речь шла о большой жабе) на огромном золотом блюде. Ее одутловатое лицо в складках старческого жира выглядело помятым несмотря на несколько слоев погребальной раскраски. Под головой Иштар стоял утопающий в цветах гроб с обнаженным телом молодой девушки. Это было удивительно красивое и совершенное тело - за одним лишь исключением: у него не было головы. Зато у Иштар, вознесенной высоко над пропастью и гробом, не было тела - и вместе они составляли какое-то жуткое противоестественное единство. Тело девушки казалось жертвой, которую вытребовала для себя эта ненасытная голова, уже мертвая, но все еще пожирающая живых… (В. Пелевин. «Бэтман Аполло»)
и
На стене висели две картины с обнаженной натурой. На первой в кресле сидела голая девочка лет двенадцати. Ее немного портило то, что у нее была голова немолодого лысого Набокова; соединительный шов в районе шеи был скрыт галстуком-бабочкой в строгий буржуазный горошек. Картина называлась «Лолита». Вторая картина изображала примерно такую же девочку, только ее кожа была очень белой, а сисичек у нее не было совсем. На этой картине лицо Набо кова было совсем старым и дряблым, а маскировочный галстук-бабочка на соединительном шве был несуразно большим и пестрым, в каких-то кометах, петухах и географических символах. Эта картина называлась «Ада». Некоторые физические особенности детских тел различались - но смотреть на девочек было неприятно и даже боязно из-за того, что глаза двух Набоковых внимательно и брезгливо изучали смотрящего - этот эффект неизвестному художнику удалось передать мастерски. (В. Пелевин. «Empire V»)
Дело в том, что каждый педофил и есть такая мертвая голова на чужом юном теле. Наиболее нетерпимы к физическому несовершенству и признакам старения те, кто сам дряхл - телом и душой. Здоровые во всех отношениях люди меньше всего зацикливаются на возрасте как таковом. Радостная и любопытная душа освещает тело приятным светом и в 20, и в 40, и в 80 лет, ведь прекрасен и яблоневый цвет, и сам плод, и яблоневое варенье, хотя эти три ипостаси яблока пахнут и выглядят по-разному. Потребность воровать душевную молодость у запредельно юных спутников и спутниц возникает лишь у тех, кто утратил собственную. Особенно жадны до нее «хреновые колдуны»**…
Сэт сделала паузу, давая Виктору возможность возразить, но он молчал. Вздохнув, она продолжила:
- В «S.N.U.F.F.» вы, конечно, пупарас Дамилола и его напарник Бернар-Анри; они оба предпочитают малолеток. Дамилола - изощренный насильник, поэтому ему вы вручаете Каю, идеальную во всех отношениях, включая возраст (по тексту она «чуть моложе» Хлои, то есть ей должно быть как раз лет 13-14). Поскольку Бернара-Анри тянет на банальную «расчлененку», ему достается Хлоя, которую не так жалко пустить в расход: она хоть и симпатичная, но не такая возвышенная, как Кая, да и «старовата» - ей уже 16 лет…
Ну и последнее из прочтенного мной - «Любовь к трем цукербринам». В тусклой реальности вы Киклоп, который напоминает мне постаревшего Принца Госплана: живет в окружении таких же тайных педофилов и наркоманов, как и он, время от времени снабжая их детей элементарными прекурсорами***. А в виртуальных фантазиях вы Кеша, беззаветно насилующий цифровую девочку, которая «тонка, юна и безумно красива - той особой невыносимой красотой, которая, как подмечал не один русский классик, редко бывает доступной легально». Видимо, именно из соображений легальности девочка и заявлена как компьютерная программа, а то в некоторых сценах с ее участием Кеша закладывает такие виражи, что желудок может вывернуть не только у рядовых читателей, но и у сотрудников правоохранительных органов.
- Ну зачем вы смешиваете писателя и его героев… - чуть не застонал Виктор. - Ваши экстраполяции пристрастий персонажей на автора совершенно бездоказательны…
- Доказательства - для человеческих следователей, - отрезала Сэт, - Как, кстати, и ваши аккуратные опровержения****, оговорочки «по Фрейду»***** и пассажи из серии «а судьи кто?»******. А нам достаточно того, что мы знаем. И вы про себя это знаете тоже.
- Интересно, Достоевского с Набоковым вы так же распинаете? - поинтересовался Виктор, стараясь сохранять хладнокровие. - Наверное, помните со школы: красные паучки, Долорес Грейз…
- Ну давайте поговорим и об этих двоих, - подхватила Сэт, как будто только и ждала его слов...
* «Мне захотелось объяснить Александру главное из понятого мною в жизни. Мне следовало хотя бы попробовать - иначе чего стоила моя любовь? Разве я могла бросить его одного в ледяном гламуре этого развивающегося ада, который начинался сразу за кромкой леса? Мне следовало протянуть ему хвост и руку, потому что, кроме меня, этого не сделал бы никто». - В. Пелевин. «Священная книга оборотня»
**«Обошелся с собой как хреновый колдун - превратился в дерьмо, а как обратно - не знаю» - из стихотворения «Душегуб» А. Хрынова (1995)
*** «Там никто не жил, и я бы избавлен от необходимости обсуждать политику или погоду в ожидании лифта - или открывать дверь соседскому ребенку, которому срочно понадобились ацетон, уксус и марганцовка». - В. Пелевин. «Любовь к трем цукербринам»
**** «Я нахожу, что для женщин лучше всего возраст Хлои - шестнадцать лет, та граница, которую наметила сама природа (говорящая с нами в том числе и на языке криминальных уложений, ибо она многоли- ка)». - В. Пелевин. «S.N.U.F.F.» «Женщины моложе шестнадцати интере- суют лишь детей и девиантов». - там же.
***** «Ей было, наверно, лет восемнадцать, но выглядела она не старше четырнадцати» (В. Пелевин. «Шлем ужаса»); «на вид ей можно дать от четырнадцати до семнадцати - ближе к четырнадцати». (В. Пелевин. «Священная книга оборотня»)
****** «- Тебе не приходило в голову, что педофилия среди англо-саксов - не отклонение, а плохо скрываемая ориентация молчаливого большинства?
- Нет, - ответила Софи, - почему?
- А откуда иначе могло возникнуть такое обращение к половому партнеру - „дитя“? Что это за „baby“, как не фрейдистская оговорка…? Или даже не оговорка, а просто привычка, остающаяся от норвежского секса…
- А это что такое?
- Это когда с детьми доречевого возраста. Которые пожаловаться не могут». В. Пелевин. «Бэтман Аполло»
(продолжение «Детского вопроса» следует)
https://ridero.ru/books/klyuch_4/
----------------------------------------
Что объединяет спившегося рабочего, разорившегося олигарха и известного писателя-мистика? Каждый из них ищет ответы на «вечные вопросы»: почему одним - несметные богатства, а другим - бессмысленные страдания; что ждет нас после смерти; кто такие на самом деле ангелы и демоны… Ответы даст тот, кто понял концепцию божественного замысла и готов открыть тайну выхода из круга перерождений, - таинственный Седьмой, незваный и незаменимый проводник в их последнем, самом важном, путешествии.
Полный текст книги «Ключ» на https://ridero.ru/books/klyuch_4/
Часть III - Виктор. Глава 3.2 «Писателю - о писателе»
- … А третья причина заключается в том, что взрослые женщины, они же взрослые - и вот об этом подробнее прямо сейчас…
Детский вопрос
Melissa Askew
- Понимаю, на что намекаете, - вздохнул Виктор, - Но зачем приписывать автору слабости его литературных героев? С такой логикой у нас вообще ни одного нормального творца не останется.
- Не лукавьте, - возразила Сэт, - Если бы речь шла о единичных случаях… Но за два десятка лет в ваших героях накопилось столько кусочков вас, что вполне набирается на законченный портрет в технике паззл.
- Кусочков меня?
- Ну да. Например, в «Чапаев и Пустота» вы Пустота и Котовский. В «Священной книге оборотня» сразу четверо: Александр и консультант Павел Иванович, А Хули и И Хули. В «Шлеме ужаса» вы в каждом герое, но есть и два фаворита: Ромео-и-Кохиба и Монстрадамус. В двух вампирских романах вы Рама и Великая мышь. В «S.N.U.F.F.» - Дамилола и его напарник Бернар-Анри. В «Любви к трем цукербринам» - Киклоп и Кеша.
- А по каким критериям вы отбирали эти alter ego? - спросил Виктор.
- Логика плюс интуиция, - живо ответила Сэт. - Например, и Пустоте, и Котовскому нравится Анка. Я уже говорила об Анке - это молодая женщина, которая воспринимается Пустотой (и вами) как однозначно привлекательная физически, независимая духовно и уж точно не менее продвинутая, чем остальные герои-мужчины. Однако, несмотря на явное преимущество Котовского (и по опыту, и по рафинированности восприятия), Анка тем не менее отдает предпочтение Пустоте. Пустота - тот, кем вы надеетесь стать. Котовский - тот, кем вы стать боитесь. А Анка - та, которую в безумные 90е вы еще надеялись встретить…
Сэт замолчала, как бы приглашая Виктора отреагировать.
- Допустим. А дальше? - буркнул Виктор.
- Дальше «Священная книга оборотня». Этот роман примечателен по многим причинам. Первая. Ваших alter ego там сразу две пары: Александр + А Хули, Павел Иванович + И Хули. Почему я распределяю именно так, скоро поясню. Вторая. Это единственное ваше произведение, где женщина не просто главный герой (она бывала им и раньше, но довольно жалким - как в рассказе «Вести из Непала» или в отдельных новеллах «Жизни насекомых»), но духовный лидер. Третья. В этом романе вы впервые прямо указываете на возрастную категорию женщин, которых считаете привлекательными: «ближе к четырнадцати»:
Тело у нас тонкое и стройное, без капли жира, с великолепной рельефной мускулатурой - как бывает у некоторых спортивных подростков. Волосы огненно-рыжего цвета, тонкие, шелковистые и блестящие. Рост у нас высокий… Грудки у нас небольшие, совершенной формы, с маленькими темно-коричневыми сосками. Даже самые красивые женщины рядом с нами кажутся грубыми заготовками - как наспех обтесанная глыба камня рядом с готовой скульптурой.
Но если бы этот роман был настолько прост, он не был бы так хорош. Только мы восхитились физическому и духовному совершенству А Хули, как Александр - другой, не менее авторитетный для вас оборотень (и еще одно ваше alter ego в этом произведении), - рассказывает, как наша красавица выглядит на самом деле:
- Слушай, - сказал он, - тебе не надо этого [охотиться на курочку и превращаться во время охоты в лису] делать. Никогда.
- Почему?
- Ты только не обижайся, но ты не очень хорошо выглядишь. В смысле, когда становишься… Не знаю. В общем, не твое это.
- Почему нехорошо выгляжу?
- Какая-то ты облезлая. И на вид тебе можно дать лет триста, не меньше.
Но больше всего я смеялась, конечно, над колонкой «Больной хищник ищет убежища в Битцевском парке»:
Лиса, усеянная множеством проплешин, или, правильнее сказать, в некоторых местах все еще покрытая шерстью, вызвала у свидетелей происшествия не только чувство острой жалости, но и подозрение, что неподалеку находится свалка радиоактивных отходов. Возможно, старое больное животное пришло к людям в надежде на coup de grace, который прервет его страдания. Но от сегодняшних ожесточившихся москвичей не приходится бесплатно ожидать даже такой услуги. Осталось неизвестным, чем завершилась погоня, которую начали за больным животным два конных милиционера.
За такой чудесный образчик самоиронии многое можно простить… Интересно, почему вы пошли на это? Хотели доказать самому себе, что ваша слабость к юным душам женского пола все еще под контролем ясного ума? Или считали важным напомнить, что даже самое совершенное тело должно хотя бы иногда искажаться несовершенством заключенной в нем души? В любом случае, в этом романе вы нравитесь мне больше всего. И потому, что смогли увидеть в каждой лолите облезлую лису. И потому, что дали А Хули возможность уйти, правда, не без надежды, что она вытянет за собой и вас в лице Александра (недаром они так часто практиковали сцепку хвостами)*. И потому, что честно признали, что для тайного любителя «пошлепаться» с 14-летними девочками путь сверхоборотня закрыт по определению… Продолжать?
- Валяйте, - машинально отозвался Виктор.
- «Шлем ужаса»… Конечно, не обошлось без малолеток - в лице Изольды и одной зеленой фрески, - но интересно другое. Во-первых, начиная с этого произведения каждый ваш женский персонаж - это или бесполая вещательница, или наложница. А Хули повезло быть последней, кто получила от вас и внешность, и мозги, и душу. В «Шлеме ужаса» есть похожая духоводительница Ариадна, но романтически она вам настолько не интересна, что вы даже не упоминаете, есть ли у нее тело вообще. А вот Изольда, напротив, духовными вопросами совершенно не интересуется, зато выглядит, как «Моника Левински в виде Джоконды, но в пять раз моложе». Учитывая, что на упомянутой обложке журнала «New Yorker» Моника изображена в возрасте 26 лет, разделив эту цифру хотя бы на два, получаем ваш любимый возраст - 13… Его предпочитает и главный претендент на сердце Изольды - «пыльный мужик» по прозвищу Ромео-и-Кохиба, ваш alter ego в этом романе. Не случайно именно на его половине сада-лабиринта обнаруживается фреска с изображением голой девушки «не старше четырнадцати» в морской раковине, которая с двусмысленной улыбкой прикрывает механическим букетом цветов «самый низ живота, ниже которого ничего не бывает». Само собой, в стену над фреской вмонтированы выступы с реальными резиновыми ручками - и, конечно, ни Ромео, ни вам как автору совершенно непонятно, зачем эти ручки, и почему с другой стороны у отверстия, скрывающегося за подвижным букетом, предполагается лицо юной Изольды…
Сэт усмехнулась и продолжала:
- Дальше у нас «Empire V» и «Бэтман Аполло», где вы, по моему скромному мнению, Рама и Великая мышь. Ну, Рама - понятно почему: духовный поиск, особый статус, мистические приключения, внезапные минеты… А вот о Великой Мыши я догадалась по двум отрывкам:
Мертвая голова Иштар лежала (мне хотелось сказать, «восседала», как если бы речь шла о большой жабе) на огромном золотом блюде. Ее одутловатое лицо в складках старческого жира выглядело помятым несмотря на несколько слоев погребальной раскраски. Под головой Иштар стоял утопающий в цветах гроб с обнаженным телом молодой девушки. Это было удивительно красивое и совершенное тело - за одним лишь исключением: у него не было головы. Зато у Иштар, вознесенной высоко над пропастью и гробом, не было тела - и вместе они составляли какое-то жуткое противоестественное единство. Тело девушки казалось жертвой, которую вытребовала для себя эта ненасытная голова, уже мертвая, но все еще пожирающая живых… (В. Пелевин. «Бэтман Аполло»)
и
На стене висели две картины с обнаженной натурой. На первой в кресле сидела голая девочка лет двенадцати. Ее немного портило то, что у нее была голова немолодого лысого Набокова; соединительный шов в районе шеи был скрыт галстуком-бабочкой в строгий буржуазный горошек. Картина называлась «Лолита». Вторая картина изображала примерно такую же девочку, только ее кожа была очень белой, а сисичек у нее не было совсем. На этой картине лицо Набо кова было совсем старым и дряблым, а маскировочный галстук-бабочка на соединительном шве был несуразно большим и пестрым, в каких-то кометах, петухах и географических символах. Эта картина называлась «Ада». Некоторые физические особенности детских тел различались - но смотреть на девочек было неприятно и даже боязно из-за того, что глаза двух Набоковых внимательно и брезгливо изучали смотрящего - этот эффект неизвестному художнику удалось передать мастерски. (В. Пелевин. «Empire V»)
Дело в том, что каждый педофил и есть такая мертвая голова на чужом юном теле. Наиболее нетерпимы к физическому несовершенству и признакам старения те, кто сам дряхл - телом и душой. Здоровые во всех отношениях люди меньше всего зацикливаются на возрасте как таковом. Радостная и любопытная душа освещает тело приятным светом и в 20, и в 40, и в 80 лет, ведь прекрасен и яблоневый цвет, и сам плод, и яблоневое варенье, хотя эти три ипостаси яблока пахнут и выглядят по-разному. Потребность воровать душевную молодость у запредельно юных спутников и спутниц возникает лишь у тех, кто утратил собственную. Особенно жадны до нее «хреновые колдуны»**…
Сэт сделала паузу, давая Виктору возможность возразить, но он молчал. Вздохнув, она продолжила:
- В «S.N.U.F.F.» вы, конечно, пупарас Дамилола и его напарник Бернар-Анри; они оба предпочитают малолеток. Дамилола - изощренный насильник, поэтому ему вы вручаете Каю, идеальную во всех отношениях, включая возраст (по тексту она «чуть моложе» Хлои, то есть ей должно быть как раз лет 13-14). Поскольку Бернара-Анри тянет на банальную «расчлененку», ему достается Хлоя, которую не так жалко пустить в расход: она хоть и симпатичная, но не такая возвышенная, как Кая, да и «старовата» - ей уже 16 лет…
Ну и последнее из прочтенного мной - «Любовь к трем цукербринам». В тусклой реальности вы Киклоп, который напоминает мне постаревшего Принца Госплана: живет в окружении таких же тайных педофилов и наркоманов, как и он, время от времени снабжая их детей элементарными прекурсорами***. А в виртуальных фантазиях вы Кеша, беззаветно насилующий цифровую девочку, которая «тонка, юна и безумно красива - той особой невыносимой красотой, которая, как подмечал не один русский классик, редко бывает доступной легально». Видимо, именно из соображений легальности девочка и заявлена как компьютерная программа, а то в некоторых сценах с ее участием Кеша закладывает такие виражи, что желудок может вывернуть не только у рядовых читателей, но и у сотрудников правоохранительных органов.
- Ну зачем вы смешиваете писателя и его героев… - чуть не застонал Виктор. - Ваши экстраполяции пристрастий персонажей на автора совершенно бездоказательны…
- Доказательства - для человеческих следователей, - отрезала Сэт, - Как, кстати, и ваши аккуратные опровержения****, оговорочки «по Фрейду»***** и пассажи из серии «а судьи кто?»******. А нам достаточно того, что мы знаем. И вы про себя это знаете тоже.
- Интересно, Достоевского с Набоковым вы так же распинаете? - поинтересовался Виктор, стараясь сохранять хладнокровие. - Наверное, помните со школы: красные паучки, Долорес Грейз…
- Ну давайте поговорим и об этих двоих, - подхватила Сэт, как будто только и ждала его слов...
* «Мне захотелось объяснить Александру главное из понятого мною в жизни. Мне следовало хотя бы попробовать - иначе чего стоила моя любовь? Разве я могла бросить его одного в ледяном гламуре этого развивающегося ада, который начинался сразу за кромкой леса? Мне следовало протянуть ему хвост и руку, потому что, кроме меня, этого не сделал бы никто». - В. Пелевин. «Священная книга оборотня»
**«Обошелся с собой как хреновый колдун - превратился в дерьмо, а как обратно - не знаю» - из стихотворения «Душегуб» А. Хрынова (1995)
*** «Там никто не жил, и я бы избавлен от необходимости обсуждать политику или погоду в ожидании лифта - или открывать дверь соседскому ребенку, которому срочно понадобились ацетон, уксус и марганцовка». - В. Пелевин. «Любовь к трем цукербринам»
**** «Я нахожу, что для женщин лучше всего возраст Хлои - шестнадцать лет, та граница, которую наметила сама природа (говорящая с нами в том числе и на языке криминальных уложений, ибо она многоли- ка)». - В. Пелевин. «S.N.U.F.F.» «Женщины моложе шестнадцати интере- суют лишь детей и девиантов». - там же.
***** «Ей было, наверно, лет восемнадцать, но выглядела она не старше четырнадцати» (В. Пелевин. «Шлем ужаса»); «на вид ей можно дать от четырнадцати до семнадцати - ближе к четырнадцати». (В. Пелевин. «Священная книга оборотня»)
****** «- Тебе не приходило в голову, что педофилия среди англо-саксов - не отклонение, а плохо скрываемая ориентация молчаливого большинства?
- Нет, - ответила Софи, - почему?
- А откуда иначе могло возникнуть такое обращение к половому партнеру - „дитя“? Что это за „baby“, как не фрейдистская оговорка…? Или даже не оговорка, а просто привычка, остающаяся от норвежского секса…
- А это что такое?
- Это когда с детьми доречевого возраста. Которые пожаловаться не могут». В. Пелевин. «Бэтман Аполло»
(продолжение «Детского вопроса» следует)
https://ridero.ru/books/klyuch_4/
----------------------------------------
Что объединяет спившегося рабочего, разорившегося олигарха и известного писателя-мистика? Каждый из них ищет ответы на «вечные вопросы»: почему одним - несметные богатства, а другим - бессмысленные страдания; что ждет нас после смерти; кто такие на самом деле ангелы и демоны… Ответы даст тот, кто понял концепцию божественного замысла и готов открыть тайну выхода из круга перерождений, - таинственный Седьмой, незваный и незаменимый проводник в их последнем, самом важном, путешествии.
Полный текст книги «Ключ» на https://ridero.ru/books/klyuch_4/