"Сохрани мою речь..."
Какие анализы этого стихотворения можно найти в интернете?
Пока удалось найти только Жолковского:
http://magazines.russ.ru/zvezda/2012/4/zh16.html
Пока удалось найти только Жолковского:
http://magazines.russ.ru/zvezda/2012/4/zh16.html
«Дремучие срубы» из второй строфы соответствуют, в определенной мере, новгородским колодцам из первой. Но какие, собственно, срубы имеются в виду? Д.И. Черашняя и И.З. Сурат обоснованно полагают, что речь идет о древнерусских ямах тюрьмах, стены которых укреплялись бревнами. Д. Черашняя указала и источник мандельштамовского образа: «Житие протопопа Аввакума». Действительно, мы встречаем упоминание земляных тюрем у Аввакума: «После тово вскоре схватав Никон Даниила, в монастыре за Тверскими вороты, при царе остриг голову и, содрав однарятку, ругав отвел в Чюдов, в хлебню, и, муча много, сослал в Астрахань. Возложа на главу там ему венец тернов, в земляной тюрьме и уморили. <…> Посем привели нас к плахе и прочитали наказ: “Изволил де государь и бояря приговорили, тебя, Аввакума, вместо смертные казни учинить струб в землю и, зделав окошко, давать хлеб и воду, а прочим товарищам резать без милости языки и сечь руки” . <…> Таже осыпали нас землею. Струб в земле, и паки около земли другой струб, и паки около всех общая ограда за четырьми замками; стражие же десятеро с человеком стрежаху темницу» . Однако возникает вопрос: зачем опускать князей в сруб на бадье? Проще использовать лестницу, а затем ее вынуть. Бадьи, как указано в словаре Даля, использовались для подъема воды из колодцев, руды из шахт. Да и зачем «татарве» содержать князей в тюрьме? Набегавшим на Русь кочевникам это не требовалось. Имело смысл убить или увести в полон, но никак не заниматься устройством земляных тюрем. Соединяя «срубы» и «бадью», Мандельштам создает некий сюрреалистический образ, в котором земляная тюрьма объединяется то ли с колодцем, то ли с шахтой. И здесь неизбежно возникает аналогия с убийством царской семьи, с теми страшными шахтами, в которые были сброшены члены дома Романовых. (Об этом писал О. Ронен.) «Татарва» здесь, конечно, - олицетворение низовой, оставшейся полуязыческой многонациональной России, которая «затерялась… в Мордве и Чуди» (Есенин) и чьи «очи татарские мечут огни» (Блок). В «татарве» воплощается двойственная по своей сути стихийная сила: в ней, с одной стороны, - залог жизненности народа, с другой - она по сути анархична, антикультурна и склонна к разрушению.
Reply
Увлеченный в юности эсеровско народническими идеями, восходящими во многом к славянофилам, Мандельштам на всю жизнь сохранил представление о народной правде, которой нельзя изменить, которую надо принять, как бы страшно это временами ни казалось. Еще в 1913 году Мандельштам, напомним, писал: «Россия, ты - на камне и крови - / Участвовать в твоей железной каре / Хоть тяжестью меня благослови!» («Заснула чернь. Зияет площадь аркой…»); в 1918 м он, в полной мере сознавая трагизм происходившего, воскликнул: «О, солнце, судия, народ!» («Прославим, братья, сумерки свободы…») Так и в 1931 году в стихотворении «Сохрани мою речь навсегда за привкус несчастья и дыма…» - в стихах, которые являются, в сущности, мольбой и клятвой, - речь идет о желании вхождения в «мы», в роевое историческое бытие народа. Жажда быть причастным русской народной судьбе выражена в образах амбивалентных, окрашенных почти в садомазохистские тона: обещание выстроить срубы колодцы шахты, в которых будут топить или иным образом уничтожать князей; готовность проходить всю жизнь «в железной рубахе» (образ, имеющий, вероятно, отношение к «одеянию» юродивых, чье тело было нередко увешано веригами и металлическими кольцами) и найти топорище для петровской казни (очевидно, для своей); заявлено стремление привлечь к себе любовь мерзлых плах (любовь плахи!). Роль поэта - не роль постороннего: войти своей речью в народную речь, быть неотделимо своим, до конца - вплоть до жертвенности, до самоуничтожения.
(Вообще обещание «построить такие дремучие срубы, / Чтобы в них татарва опускала князей на бадье» - это стихи страшные, может быть, самые страшные у Мандельштама. Принять действительность и трагическую русскую историю вплоть до оправдания казней, до оправдания «кремневого топора классовой борьбы»? До соучастия в казнях? Вообще это странные строки: дело ли поэта строить земляные срубы тюрьмы? Это заявление полностью противоположно есенинским словам, которые так вознесены в «Четвертой прозе»: «Не расстреливал несчастных по темницам». И Мандельштам ведь не только не расстреливал, но напротив - спасал, это действительно так. Нелегко отделаться от чувства, что строки о «дремучих срубах» могли отозваться возмездием в самóй ужасной судьбе их автора: его тело было, видимо, брошено в лагерную братскую могилу яму, если не сожжено в печи - так тоже, по свидетельству выживших, избавлялись в том лагере, где поэту довелось провести последние дни, от трупов умерших заключенных.)
В завершающем четверостишии поэт говорит о собственной готовности к трудной жизни и мученической гибели: первая строка явно о себе; вторая - о том, что когда судьба нацеливается и бьет по отмеченной жертве, это избранничество; третий стих - о принятии роли «юродивого»; соответственно, в четвертой строке, заканчивающей этот ряд и все стихотворение, никак не может идти речь о других - нет, это страшное «топорище» для поэта жертвы.
Reply
Также неясно, почему в связи с бадьёй не упоминается самая первая приходящая в голову пластическая ассоциация - месть княгини Ольги древлянам ("...И принесли их на двор к Ольге, и как несли, так и сбросили их вместе с ладьей в яму...", и т.д.) Тем более "ладья-бадья" напрашивается. :)
Reply
Если я правильно нашёл ключ к «ненависти Мандельштама к срубам» (этот ключ - в «стреле», которую Гумилёв направил в сторону ОГ, в клаустрофобической «жаркой бане», погубившей древлянских князей-женихов), то это должно помочь понять дальнейшую «жизнь срубов» в стихах Мандельштама, особенно в стихотворении «Сохрани»: новгородские колодцы, дремучие срубы, чтобы в них татарва опускала князей на бадье, - все эти образы строятся по архетипу «Ольга сжигает в бане древлянских женихов» (этот архетип объединяет любовную линию с социальной: сруб - это место любовного томления, моления о прощении - и место казни).
(Наум Вайман и Матвей Рувин среда, 16 марта 2011 года, 09.00 Ход конём) - линк не могу приклеить тут.
Правда, бадья-ладья не отмечено. :)
Reply
Leave a comment