Верю народу ( Read more... )

Осень-то, ёхсина мать,
как говаривал Ваня Батищев,
младший сержант,
родом из глухомани сибирской,

павший в бою
за свободу Чехословакии.
Осень-то, ю-маю,
все деревья в жёлтой иллюминации.

1959

Ян Сатуновский

Мне говорят:
какая бедность словаря!
Да, бедность, бедность;
низость, гнилость бараков;
серость,
сырость смертная;
и вечный страх: а ну, как...
да, бедность, так.

Как будто всеми десятью пальцами
по стеклу,
так
душераздирающей своей фальшью
ты, музыка Москвы!
О, скупка вещей от населения!
О, литер Б!
О, отделение для обслуживания
беременных и кормящих матерей!

1946

Здесь были поля полосаты, как талес.
Здесь
даже кладбищ не осталось.
Здесь
женщины
любят,
чтоб их разглядывали,
раздевали глазами.
Здесь женцины лгут:
- а мы вас згадувалы.
Згадувалы - значит, ждали.
Здесь я - часами - бродил по улицам,
твердя как в бреду беспрестанно:
о хоть бы одна из них
обернулась
и мой приезд оправдала!

30 августа 1963, ( Read more... )

Один сказал:
- Не больше и не меньше,
как начался раздел Польши.
Второй
страстно захохотал,
а третий головою помотал.
Четвертый,
за, за, заикаясь, преподнес:
- Раздел. Красотку. И в постель унес.
Так мы учились говорить о смерти.
1940

Реальное яблочко изобразить,
так,
чтоб захотелось в руки взять его,
понюхать его,
поцеловать, укусить -
для этого вовсе необязательно
держать на блюдечке самый плод;
достаточно, идя со службы,
подумать о нём, и свернуть
в сад слов:
их смыслов
и их слухов.

Было,
и осталось,
и забыть не могу,
как я шёл со станции
в крови и в снегу.
Шла навстречу
девочка,
ребёнок лет пяти.
Смахнула меня веничком
со своего пути.

1 февраля 66

Эх, Мандельштам не увидел
голубей на московском асфальте,
не услышал
шелеста
и стука,
доносящегося снизу,
не взял в руки
сизую птицу,
не подул ей, дудочке, в клювик,
гули-гули, голубица, гули-гули,
умер Осип Эмильевич, умер.

1953?

(когда ввели голубей в Москве)

И дело не в том,
что с годами - в клише слились -
в навидавшейся виды душе
витражи Леже и Брака,
а в том, что они когда-то
мне жадную кровь обожгли
и в кровь, как железо и кальций, вошли.

И как от угля, в темноте горящего,
мне глаз не отвести никак
от этого на первый взгляд невзрачного,
от зряшного, на первый взгляд, цветка.

11 января 1959